Ты сошёл с ума, Спикер...

Тронный зал дворца Нью-Шеота уже казался привычным. Алое пламя в светильниках по левую руку, изумрудное — по правую. Первое сжигает дотла, второе — лишь эхо былого огня, как свечение на могилах. Двуединое царство, не пересекающееся, но дополняющее само себя. Две стороны одного септима, две грани самого Шеогората: безумие, что разрушает до самого основания, не оставив и праха, и помешательство, что выест тебя изнутри, как насекомые, отложившие свои яйца в ещё живое тело. Люсьен колебался недолго, спускаясь по каменным ступеням к площадке перед троном. Он старался держаться правой стороны, той, что в своей обречённой мрачности пленила его разум и душу. — Ну? — Шеогорат наклонился ближе, подпёр подбородок кулаком, устроив локоть на колене. Он мог казаться нелепым в своих ужимках и гримасах, в голосе, что скакал от истеричного веселья до угрожающего рокота. Он мог казаться любым — и был любым, оставаясь собой и изменяясь бесконечно. Словно ртуть, принявшая облик джентльмена с тростью. — Ну как тебе? Освоился, обжился? Я, смотрю, облюбовал пару местечек? — Я благодарен за гостеприимство, Князь, но, полагаю, что мне следует возвращаться домой, — глухо, безжизненно произнёс Люсьен то, что должен был произнести. В его памяти обрывками всплывали воспоминания пути из Бравила в Чейдинхол, а оттуда — в Фаррагут. Терес, его протеже, Герцог Мании, покачал головой, стоя у дверей, ведущих в ало-золотое крыло дворца. — Домой? — вкрадчиво переспросил Шеогорат, наклонившись ближе, а потом он расхохотался, откидываясь спиной на высокую спинку трона. — Домой! Но у тебя нет дома, ты забыл, дружочек? У тебя есть пепелище семьи, руины убежищ и реки, озёра, моря и океаны крови твоих драгоценных братиков и сестричек, в которых тебя утопят… другие твои драгоценные братики и сестрички. Так куда ты, говоришь, собрался? Люсьен стиснул зубы, глядя на ступени перед троном Безумного Бога, но упрямо не склоняя голову. Он знал, что Шеогорат лжив и коварен, но чувствовал, что есть сейчас в его словах немалая доля истины. Подняв взгляд на Тереса, Лашанс увидел в его глазах ту же горечь и то же сочувствие, что и во время первой их встречи на Островах. Что ж, тот факт, что Шеогорат часто лжёт, не отменяет того, что он может сказать и правду. — Мне нет места в твоём царстве, Князь, — спустя несколько мгновений тишины отозвался Люсьен, всё же заглянув в кошачьи глаза Безумной Звезды. — Да ты что? А где тебе есть место? Мне казалось, ты прекрасно устроился здесь, заняв бывшие покои Сил. Не по нраву пришлась роскошь герцогских комнат? — Принц Безумия хмыкнул, пристукнул тростью по полу и, положив её поперёк своих колен, хлопнул в ладоши. — Ты верно заметил, мой смертный дружочек. Это МОЁ царство. И МНЕ решать, где чьё место. Аня Херрик, шурша пышным платьем и низко склонив голову, приблизилась к трону Шеогората и присела в реверансе. Потом она бросила короткий настороженный взгляд на Люсьена и протянула ему диадему из чернёного серебра с россыпью изумрудов на ней. — Надеюсь, Вы будете к нам добры, — пролепетала она и снова склонилась, на этот раз уже перед ним. — Что это всё значит? — Лашанс, машинально взяв украшение, покрутил его в руках и нахмурился, требовательно взглянув на Безумного бога. — М-да, — протянул тот, скучающе рассматривая навершие собственной трости. — То ли ты туповат, дружочек, то ли окончательно выжил из ума. В твоих интересах свихнуться, конечно. Забирай побрякушку и проваливай, подумай над своим поведением и моим предложением. Или моим поведением и твоим предложением? Без разницы. Прочь, человечек, у меня есть дела поважнее. Или нет. Не имеет значения. Не став продолжать дискуссию, Люсьен пошёл за Аней в крыло Деменции, кинул внимательный взгляд в сторону пустого трона, осиянного зеленоватыми огнями, и направился в покои, которые даже мысленно уже называл своими. — Ты всерьёз собираешься обдумывать это? — удивлённо спросил Анголим, сидящий на краю его, Люсьена, кровати. — Вот в твоих советах я точно не нуждаюсь, Слышащий, — огрызнулся Лашанс, снимая робу и в задумчивости расстёгивая ремешки на броне. — Не нуждаешься, — кивнул тот. — Их и не будет. Ты должен сам прийти к этому решению, но тебе нужно понять, какие возможности откроются перед тобой, если ты займёшь трон Деменции. Но это Люсьен понимал и без назойливого Анголима.