Бархатцы — солнечные цветы

      «Кагеяма настоящий идиот!» — думает Хината и шлёпает себя по лбу. — «Как он вообще умудрился влюбиться в какую-то девушку? Он же до мозга костей фанат волейбола! И неудивительно, что она не ответила ему взаимностью, он ведь такой страшный и пугает одним только своим видом».       Хината бы тоже не влюбился в Тобио, будь он девушкой.       А будучи парнем… Будучи парнем он нехотя осознаёт, что Кагеяма для него имеет куда большее значение, чем просто напарник и выдающийся связующий. Узнав о болезни друга, Шоё не мог найти себе места; у него даже начал болеть живот от бесконечного волнения, и Хинате стало как-то тяжело на душе от того факта, что мысли Кагеямы заняты чем-то помимо волейбола.       И помимо самого Хинаты Шоё.       Это, пусть и довольно эгоистичное, суждение неустанно трепещет юношеское сердце, которое по какой-то причине желает быть в числе важных для Кагеямы вещей.       — Шоё! Шоё! Хината! Нишиноя вызывает Шоё. Приём, приём. Как слышно?       Рыжий вздрагивает и резко оборачивается на Юу, который, не зная, как ещё достучаться до друга, щёлкает пальцами перед лицом Хинаты. Нишиноя пугается не меньше и, отпрянув, выдыхает, театрально кладя руку на грудь в области сердца.       — Вы что-то говорили, Ноя-сан? — рассеянно и с натянутой улыбкой переспрашивает Шоё.       — О Кагеяме задумался? — обеспокоено интересуется Юу; его плечи заметно опускаются, и он нехотя говорит: — Понимаю. Хорошо бы нам знать имя этой девушки, может, у нас получилось бы с ней поговорить?       Хината чувствует, как к горлу поступает ком, и поспешно отводит взгляд от непривычно серьёзного семпая; непроизвольно сжимает в руках руль велосипеда так, что даже костяшки его пальцев приобретают белый оттенок.       — Не уверен, что Кагеяма хочет, чтобы мы вмешивались, — предполагает идущий рядом с Нишиноей Азумане. — К тому же, с ним сейчас разговаривают Суга и Дайчи, может, у них есть какой-то план?       Шоё ловит себя на мысли, что он не против оказаться частью этого «плана».       — Точно! — громко вскрикивает Танака, чем привлекает внимание всех идущих рядом с ним членов клуба и нескольких прохожих; он выскакивает перед друзьями, заставляя их остановиться. — Я знаю, кого он любит!       — Кого?! — одновременно спрашивают Хината, Нишиноя и даже Ямагучи, а Цукишима привычно закатывает глаза, пробормотав: «До сих пор не могу привыкнуть к тому, что наш Король в кого-то влюбился».       Рюноске складывает руки на груди и, как показалось Хинате, с ноткой обиды в голосе, выдаёт свою догадку:       — Это Киёко-сан, я уверен! Она ведь такая красивая и милая, её невозможно не любить. И она ещё никому не отвечала взаимностью, вот Кагеяма и заболел ханахаки! Вот если бы я знал, что он в неё влюблён, то я бы…       — Довольно, Танака, — перебивает его Нишиноя и уверенно добавляет: — Кагеяма не может быть влюблён в Киёко-сан.       — Тогда Ячи? — на это предположение идущая рядом с парнями Хитока оглушительно вскрикивает: «Чего?! Я?!» и заметно бросается в дрожь. — Они ведь оба первогодки, часто видятся друг с другом…       — Я так не думаю, — опровергает догадку товарища Ямагучи; его лицо заметно багровеет и он негромко выдаёт своё предположение: — знаете… Мне кажется, что он любит не девушку.       Хинате слышится неприятно знакомое цоканье и он инстинктивно переводит взгляд на Цукишиму.       — Ямагучи, что ты такое говоришь? — шипит Кей. — Хочешь сказать, что Король влюбился в парня? То есть в кого-то из нас? Тадаши, мне кажется, или у тебя солнечный удар?       Блондин касается лба друга тыльной стороной ладони, качает головой и что-то бормочет, чем очень смахивает на вечно недовольную маму.       — Цукки! — обиженно бросает шатен. — Я просто предположил. Мы ведь ни разу не видели, чтобы Кагеяма-кун общался с какой-нибудь девушкой? Он целыми днями тренируется в клубе и проводит время с нами. В основном, конечно, с Хинатой-куном…       Шоё, услышав свою фамилию, вздрагивает и чувствует, как мурашки стадом пробегают по его телу как от дуновения холодного ветра в самый морозный зимний день. Он опускает глаза, понимая, что теперь все взгляды устремлены на него, и как никогда ранее мечтает буквально провалиться под землю; своей реакцией он ещё больше подогревает фантазию друзей, и напряжение между ними возрастает в геометрической прогрессии.       Он мысленно перебирает все моменты нахождения рядом с Кагеямой, вспоминая даже то, чего, возможно, и не было, но ему почему-то хочется найти подтверждение словам Ямагучи. И почему же его сердце начинает так быстро биться? Стоит вспомнить недавний инцидент, когда Тобио гладил Хинату по голове, а после забился в приступе кашля, и этот… Огненно-рыжий бутон, покрытый тёмными пятнами крови, который сжимал в руке связующий, уже потеряв сознание. Шоё вздрагивает, стоит ему только провести параллель между цветом его волос и этим растением.       Что это за чувство, словно его внутренности болезненно сжимаются лишь от мысли, что Кагеяма может исчезнуть?       В его теле будто образовывается мрачная пустота, стоит подумать о том, что он может больше никогда не принять пас талантливого связующего, не выслушать тысячу ругательств в свою сторону только потому, что он ужасно подаёт мяч, не побежать наперегонки до школы или спортзала...       Не увидеть его голубых глаз, в которых обычный человек не заметит и намёка на доброту, а Хината видит в них… Интерес? Уважение? Любовь? Симпатию? О чём на самом деле думает Кагеяма, глядя на Шоё?       А сам Хината? Что он испытывает к товарищу? Ему так сложно понять это.       — Шоё, — вновь зовёт его Ноя, — Суга-сан просит тебя вернуться в школу, говорит, очень важное дело, — передаёт он, прочтя новое сообщение на телефоне. — Если это насчёт Кагеямы… Эй, ты не торопись так, упадёшь ещё!       Рыжий моментально разворачивает велосипед и садится; ему уже не нужны никакие булочки с мясом, которые он хотел купить для себя и Кагеямы в Саканошите. Он крутит педали так быстро, как не делает это даже по возвращению домой.       Скорее. Он хочет оказаться в школе как можно раньше. Почему? Очевидно же: Хината влюблён. Это и есть причина его странных мыслей, ускоренного сердцебиения и слёз, что градом льются по щекам, пока он с тревогой преодолевает путь обратно.       Кагеяма ведь не умрёт, если Шоё успеет? Как много ему осталось? Насколько сильно его поразила болезнь?       «А если это не поможет?» — до боли неприятная мысль щемит сердце. Хината не сможет жить с мыслью, что он не успел лишь потому, что отказывался принимать свою странную любовь и не мог увидеть чувства Кагеямы сквозь маску Короля площадки. Ему не было так страшно даже до и во время его первого матча средней Юкигаока со средней Китагавой Даичи, в волейбольной команде которой и был Кагеяма Тобио. Хината готов поклясться, что так, как сейчас, он никогда ещё не испытывал чувство паники и озабоченности о ком-то другом.       Не встретив в медпункте товарища, он вдруг чувствует, как в миг гравитация усиливается лишь для него, и ноги больше не могут держать его внезапно потяжелевшее тело; сердце резко стукает в груди, предвещая самые пугающие и леденящие затуманенное сознание подростка догадки.       — Хината, придурок, что с тобой? Вставай на ноги, давай! — голос Тобио доносится как сквозь толщу воды, и Шоё едва чувствует руки, вовремя подхватившие его. — Вот же, болван, какого ты такой тяжёлый при своём-то росте?       И почему Шоё становится так радостно и тепло от этих оскорблений в свой адрес? Почему он начинает улыбаться, как настоящий дурак, и вдруг разворачивается на всё ещё слабых ногах и обнимает брюнета, нависнув на нём, чем определённо застаёт друга врасплох?       Почему он целует Кагеяму Тобио? И почему этот парень отвечает на поцелуй другого парня? Почему Тобио чувствует облегчение и лёгкость и обнимает Хинату ещё крепче, а его лицо щекотят горячие слёзы радости?       Потому что они оба влюблены.       — Так Суга-сан был прав, — бормочет Тобио и утыкается носом в шею коротышки, что едва касается ногами пола, будучи поднятым своим высоким напарником.       Хината делает вид, что не слышит его слов, так как не понимает их смысл, и просто позволяет себе насладиться таким близким присутствием Кагеямы. Шоё пусть и становится неловко от того, что он так поспешно поцеловал Тобио, однако в тот момент (и в какой-то степени до сих пор) он боялся, что может не успеть.       — Это ведь спасёт тебя, да? Я слышал, если человек отвечает взаимностью, то болезнь отступает… — неуверенно спрашивает Хината, когда Кагеяма опускает на ноги.       — Наверное, — слишком непринуждённо отвечает Тобио и буднично пожимает плечами. — Полностью точно нет… А что, ты меня любишь, коротышка?       Вопрос заставляет лицо и уши Хинаты в момент приобрести розоватый оттенок, и он тут же использует привычную защитную реакцию:       — Ты тупой, Тупогеяма!       — Повторяешься, идиотина.       Обидевшись, Хината разворачивается и уже собирается уходить, как всё те же руки вновь обхватывают его маленькое тело и Тобио прижимает рыжего к своей груди; лицом зарывается в его макушку и вдыхает аромат карамельного шампуня. Шоё уже хочет начать вырываться из крепкой хватки спортсмена, но, вспомнив недавние события, расслабляется и позволяет Кагеяме вот так обнимать его.       На Хинату и Кагеяму вдруг накатывает волна истомы и приятного опустошения после долгого пребывания в напряжении волнении, длительного самокопания и терзания подростковых сердец.       Наконец сетку над площадкой расслабили после долгой игры и, казалось бы, невозможной победы девятого и десятого номеров волейбольного клуба старшей Карасуно.