Поплачь, станет легче

      Шерил Блоссом сидит на пассажирском сидении. Декабрь. Она посильнее укуталась в свой шарф и грустно смотрит в окно, иногда она поглядывает на девушку за рулем, на свою девушку. Она впервые доверила кому-то вести свою машину. И то, ее уговорила Тони. Была суббота. Ее отпустили с больницы. Суд закончился около 2-х часов назад. Ее мать официально отправлена за решетку за избиение несовершеннолетней и ненадлежащий уход за своим ребенком. Пенелопе предстояло теперь пройти через те издевательства, которым она подвергала свою дочь. Тюрьма — не самое приятное место, а особенно женская. Опекуном теперь стала бабушка — Нана Роуз.       Топаз сосредоточено ведет машину. Это был тяжелый день, слишком тяжелый во всех смыслах. Шерил всё еще тошнило иногда, а от нервов это чувство усиливалось, даже в перерыве она выбежала в туалет, не в силах сдержаться. Суд был самым страшным для нее. Особенно момент, где она встала за трибуну, нервно обхватив ее пальцами, чтобы рассказать свою историю. Историю длиною в 17 лет, в которой не было ничего, кроме унижений, побоев, оскорблений и горьких слез. Она старалась держаться, но выходило плохо. Как только она подошла к трибуне, в глазах потемнело, а язык как будто парализовало. Она просто тяжело дышала и глотала, ее глаза бегали по залу. И эта ситуация так напомнила переход из средних классов в старшие, когда она, будучи капитаном черлидеров, отличницей и организатором праздника, говорила речь. Она переживала так сильно, ведь это было первое ее настолько публичное выступление с длинной речью. Тогда она тоже искала глазами того, кто мог бы ее поддержать. Она никогда не забудет холодного взгляда матери куда-то вдаль, куда угодно, но не на родную дочь, которая старалась изо всех сил. Тогда ее смог успокоить теплый и родной взгляд брата-близнеца. Сегодня же, в этом жутком месте, ее спасли карие глубокие глаза ее девушки. Хоть весь процесс они с Тони провели в разных концах, Шерил за скамьей пострадавших, а та на скамье для свидетелей, они чувствовали друг друга. В перерывах, которых было достаточно много, Топаз нежно обнимала ее и гладила по спине, перебирала ее волосы и выводила под руку на воздух, чтобы насытиться свежим кислородом. Друзья тоже были рядом, все. Они старались оказать ей любую поддержку. Они знали, что она ей нужна, пусть Шерил и не хотела этого признавать. У кленовой наследницы даже сейчас, когда она смотрела на снежинки за окном, перед глазами стоял взгляд матери, холодный, полный ненависти и гнева. За всё время она не проронила ни слова, за нее всё говорил адвокат. Даже от последних слов она отказалась жестом руки, хотя каждый (да и сама Шерил) надеялись, что она хоть извинится. Но люди не меняются. И Блоссом младшая это осознала. По идеи, она могла и должна была радоваться, что с матерью покончено, что она нашла свою любовь, которая согласилась переехать к ней. Но нет. В душе было томно. Ей было больно осознать, что теперь практически весь город знал о ее истории, все смотрели с каким-то сожалением, каждый слышал ее слова, наполненные горем и слезами. Теперь все знали правду, знали, кто на самом деле Шерил Марджори Блоссом. Ей было больно, что мать не осознавала, даже уходя из судебного зала, что была неправа, не осознавала, насколько она испортила молодую жизнь и сколько травм оставила. Ей было невыносимо от факта, что у нее нет семьи. Той самой семьи, о которой мечтали все дети. Брат и отец мертвы, мать за решеткой. Из хорошего Шерил мало что могла вспомнить, особенно учитывая мрачный прошлый год. Ее глаза медленно закрывались и из них катились крупные слезы. Просто тяжело. Ей понадобится много времени, чтобы принять этот факт, принять эту боль, избавиться от травм и наладить свою жизнь. Но она не одна. И больше никогда не будет. — Эй, детка, мы дома, — бархатный голос Тони заставил открыть глаза и подарить в ответ нежную, но вымученную улыбку. Раньше Топаз использовала фразы « ты дома», «мы уже приехали к твоему дому», «твой дом». Это было впервые услышать «мы» в совокупности с поместьем Блоссом. Может, потому что там больше не было Пенелопы, которая могла всё разрушить. Конечно, все комнаты, стены, картины были пропитаны болью и тяжелыми воспоминаниями. Но девушка пониже твердо решила заполнить все вокруг свои теплом и заботой. Она не знала точно, как это сделает, но верила, что сердце ей подскажет.

***

— Может, поешь? — с надеждой спросила она, когда Шерил села за обеденный стол, уронив свою голову на руки. Мать бы обязательно ее ударила за такое, но не сейчас. Теперь она сама будет решать, где и как ей сесть. Отрицательный кивок головой. — Ну, Шер, так нельзя. Тебе надо выпить лекарства, а ты третий день толком не ешь. Давай хотя бы чай и сэндвич. Сделаю твой любимый, — она смотрела на нее с любовью, присев у стола на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне, — ну же, ответь мне, малыш. — Ты неугомонная, — слабо улыбнулась Шерил, — ладно, но только если ты составишь мне компанию.       Тони торжественно поцеловала губы с красной помадой и принялась за готовку. Она быстро управилась, а потом, чмокнув в носик свою подружку, пошла наверх. «Я кое-что должна сделать, как закончишь с едой, поднимайся». Рыжая девушка не успела и вопрос сформулировать, как розовые волосы скрылись в пролете второго этажа. Она допивала чай, думая о сегодняшнем дне. Хоть она была уставшей, она ощущала счастье, такое безмерное и отдающее теплом во всем теле. Шерил не была уверенна, что именно так называется это чувство, но ничего другого придумать не могла. Она знала, что может просидеть здесь сколько угодно, смешно сербая свой чай, знала, что в этом доме теперь есть луч света, ее защита и опора. Из раздумий ее вырвали странные звуки на верхнем этаже. Вода. Из крана лилась вода. «Тони решила душ принять?», — с такой мыслью она подошла к умывальнику, вымыла посуду и отправилась по ступенькам. Они вызывали у нее боль и легкое покалывание в области груди. Сколько раз она падала с них благодаря тирану-матери. Невольно перед глазами возник последний вечер, который и привел в больницу. « Ты ничтожество! Ты испорченная! Ты омерзительная!» — слова эхом отлетали от стен, за ними последовал толчок и адская боль в голове. Шерил поморщилась и покрепче вцепилась перила. Ей было стыдно сказать Тони, что эта лестница вызывает в ней леденящий ужас, что ей в 17 лет было страшно подниматься, потому что каждая ступень была пропитана ее слезами, кровью и болью. — О, ты уже поднимаешься, — радостный голос заставил поднять голову, Тони уже бежала к ней и хватала за руку, — пойдем наверх, тебе понравится.       Блоссом была благодарна, что до самого конца она прошла за руку (как маленький ребенок). Тони потащила ее в ванную комнату и распахнула дверь. Их встретил пар вперемешку с запахом вишни и цветов. Ванна была наполнена до краев и сверху ее покрывала белоснежная пена. — Ты очень устала и я решила, ты будешь рада расслабиться, — улыбка не сходила с губ Топаз, — я нашла эту пену у тебя на полке. — Это…это так удивительно, — прошептала в ответ девушка и двинулась в сторону ванны, она провела рукой по пене и улыбнулась, — мне никто и никогда не готовил ванну, правда. Разве что в глубоком детстве, когда я сама не могла справиться. Спасибо. — Ну ты отдыхай, — Тони подтолкнула ее и собиралась выйти, как теплая рука схватила ее за запястье. — Стой, а ты? — Я схожу в душ немного позже, мы же не… — Я не хочу оставаться сама ни на секунду. Пожалуйста, — слова звучали приглушенно и заставили мурашек пробежаться по спине Тони. Такого поворота она точно не ожидала. — Ладно, как скажешь. — Помоги расстегнуть платье сзади, пожалуйста, — эта просьба слегка удивила, ведь утром бледные пальцы прекрасно с этим справились сами. Но Тони лишь улыбнулась и подошла ближе. В нос ударил родной запах, она откинула рыжие локоны на правое плечо и стала медленно расстегивать пуговицы. С каждым движением ровная бледная спина, на которой еще виднелись следы побоев, оголялась. Между девушками не было близости, учитывая все события, но каждая по мере нахождения в этой маленькой комнате с паром ощущала напряжение. У Тони было одно желание, она медленно потянула платье с плеч своей девушки и поддалась ему. Она наклонилась, ее горячее дыхание обдавало спину, заставляя мышцы напрячься, а слегка шершавые губы коснулись синяка над лопаткой. У Шерил перехватило дыхание. Губы двигались дальше, покрывая каждую ссадину, каждый синяк и шрам нежным поцелуем. — Я не позволю никому и никогда больше уродовать эту нежную кожу, — прошептала Тони, отстраняясь. Она посмотрела через плечо своей возлюбленной в зеркало, ее щеки были красными, как и помада в начале дня. Блоссом стянула платье и откинула его на тумбочку. Она теперь стояла в белье. Казалось, для Тони, у которой был такой богатый сексуальный опыт не должно быть проблем, но вид этой девушки ее смущал. Впервые в жизни она ощущала не просто похоть или желание, она чувствовала любовь, ей хотелось быть нежной, хотелось остановить момент. — Мне точно остаться? — Да, — ответ прозвучал более чем уверенно, а в подтверждение ему вниз скользнул лифчик, оголяя округлую и бледную грудь. Тони отвела глаза от зеркала, заливаясь краской. Она никогда не испытывала столько смущения. В любой другой раз она была бы инициатором, она никогда не церемонилась и все что она знала — это был грубый и быстрый секс. — Тони, а ты почему еще в одежде? — вопрос, который ставит в тупик. — А…ну…я думала, я просто посижу тут, на стуле …подожду тебя. — Нет, ты устала также как и я. Давай вместе, — Шерил сама заливалась краской и дрожала, хотя и старалась держаться уверенно. Откинув в сторону нижнюю часть белья она юркнула в пену, которая скрыла все ее тело. Это помогло Тони собраться с мыслями. Она неуверенно стала стягивать свой свитер и джинсы. На секунду она замешкалась с застежкой лифчика, но Блоссом просто прошептала «давай быстрее». Шерил отводит глаза, но замечает, что в зеркале хорошее отражение и впивается взглядом. По ее телу проходит заряд возбуждения. Тело Тони такое же идеальное, с красивыми изгибами, полная грудь, кожа отливает очень красиво, прямо как цвет тёмной карамели. Рыженькая ловит себя на мысли, что рассматривает девушку, что поедает ее глазами, что это ей доставляет удовольствие, что хочется дотронуться рукой. Она откидывает мысль, которую ей вбивала мать, что это плохо. Это нормально. Смуглое и оголенное тело погрузилось в воду. Тони старалась как можно меньше соприкасаться с телом напротив, что заставляло ее краснеть, она медленно опустилась на противоположной стороне ванны. Их глаза сверлили друг друга. «Черт, Тони, откуда в тебе столько неуверенности? Ты столько девушек трахала, даже не спрашивая их согласия. Что произошло», — такие мысли звучали так громко в голове с розовыми волосами, что она боялась, что их услышит девушка напротив. — Шер, — очень неуверенное начало, — иди сюда, — Топаз протягивает руку. Секунда колебания и главная бомбочка уже разворачивается и опускается спиной на живот и грудь своей девушки, поясница касается внутренней поверхности бёдер Тони. Одна мысль об этом заводит и заставляет краснеть. Тони слегка сдвигает ноги, чтобы обхватить тело перед ней. Она откидывает волосы снова на бок и начинает нежно массировать плечи и шею Шерил. Та вздрагивает от неожиданности, а из уст вырывается тихий стон удовлетворения. — Все хорошо, ты устала, Шер, расслабься, — тихий шёпот и нежные движения делают свое дело, и Тони ощущает, как мышцы начинают расслабляться, — все позади, теперь ты свободна, мы вдвоем и никто не помешает нам. Я всегда буду рядом, буду оберегать тебя и любить.       Шерил не в силах отвечать, она лишь улыбается. Это кажется сном. Таких слов она не слышала со смерти брата. Она знала, она чувствовала, что ее любят, что ее ценят. Нежные руки спускаются вдоль позвоночника, но как бы не хотелось прямо сейчас сжать упругие ягодицы, Тони знает, что сейчас не время. Она снова поднимается вверх, сжимая мышцы. И тут до нее доходит осознание, что она не делала массаж никому, кроме матери. Ее мама часто страдала от болей в спине и шее, и после работы заботливая дочь проделывала эту процедуру. Так и научилась. Она осознавала, что Шерил значит для нее слишком много. Из этих мыслей вырвал слегка охрипший голос и тёплое касание руки: — Тони, хватит, спасибо, твои руки устали, -настойчивым движением она кладёт руки розововолосой себе на живот, голову запрокидывает и укладывает на смуглое плечо. Щека Тони касается виска Блоссом, она немного поворачивается и целует ее. Нежные губы щекочут, а пальцы начинают выводить узоры на животе. Для них это слишком интимный момент. Для Шерил это все впервые. Для Тони тоже. Раньше в ее жизни была одна цель — отодрать девчонку без долгих прелюдий, а сейчас она замирала, она ощущала быстрое сердцебиение своей девочки. Ее щеки розовели и она продолжала осыпать ее щеку и висок нежными поцелуями. Хоть она и пыталась сохранять уверенный вид, но своей спиной рыженькая ощущала быстрый стук любимого сердечка, который и выдавал то самое волнение. — Я очень тебя люблю. — И я тебя, Ти-Ти.       Комнату заполняли пар, любовь, нежность. Они были такими уязвимыми и такими милыми. Сладость витала в воздухе и оседала на стены. — Можно я помогу тебе? — вопрос показался странным и таким неожиданным, что Шерил приподнялась и обернулась. — Если ты против, то говори, — вместо ответа в ее сторону был протянут шампунь. Тони улыбнулась и стала намыливать рыжие волосы. Как же она их любила, обожала их гладить, перебирать в руках, расчёсывать, вдыхать их аромат (секрет которого был раскрыт — шампунь пах спелыми вишнями). Ее тонкие пальцы слегка массировали кожу головы, от чего Блоссом прикрыла глаза. Ей так хотелось ближе прижаться к телу мулатки и ощущать своей спиной ее упругую грудь с затвердевшими сосками. У нее внизу живота что-то начинало тянуть, хотелось сжать ноги, что она и сделала. Это не осталось без внимания Тони и она удивилась. «Шерил тоже возбуждена?»       Но она продолжала свои действия. Когда обе девушки были вымыты, Топаз быстро вылезла и схватила полотенце, обернув его вокруг себя. Второе она взяла с соседнего крючка и посмотрела на свою девушку. Рыжие локоны были спутаны и прилипли к лицу, она смущённо улыбалась, а на щеках играл румянец (то ли от смущения, то ли от пара), она смущённо прикрывала грудь руками, так как пена уже осела. — Вставай, Шер, я оберну тебя в полотенце, — и она вытянула руки. Блоссом встала спиной и ощутила мягкую ткань вокруг влажного тела. И за ней тёплые руки, которые крепко ее обняли. Они стояли на коврике у ванны и обнимались.