Поплачь, станет легче

— Девочки, все в порядке? — удивленно спросила Лизи, заметив, что Тони на коленях у кровати, и обе они плакали. Ей показалось, что она вошла совершенно не вовремя, но больничные правила требовали этого. Ее щеки покраснели. — Все хорошо, это просто…просто нервное. — Вы меня простите, конечно, что я так резко зашла, но уже поздно. Я должна тебя провести в палату, — Топаз грустно вздохнула, но уже поднялась с колен, когда ее схватили бледные пальцы. — Лизи, а может Тони остаться, пожалуйста? Мне по ночам часто снятся нехорошие сны. А сегодня был такой тяжелый день. Да и место такое себе. А Тони, как моя лучшая подруга, всегда помогает с этим справиться, — звучало слишком правдиво, что медсестра даже засомневалась. — Ладно, только я приду в часов 7 и заберу Тони, чтобы врач не ругался. Спать можешь лечь на ту кровать, — она указала пальцем на соседнюю койку, застеленную голубым одеялом. Девушка улыбнулась, пожелала спокойной ночи и вышла, тихо закрыв дверь. — Ты же правда не ляжешь на ту кровать? — вопрос прозвучал с легким смешком. И сердце Тони пропустило стук. Она повернулась к измученному, но такому счастливому лицу. — Конечно, нет.       Шерил подвинулась, освобождая место для своей спутницы в эту страну грез. Розововолосая легла рядом. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Комнату освещал лишь небольшой ночник на прикроватной тумбе и лунный свет. Тони стала проводить пальцами по ссадинам на лице напротив. Она злилась, злилась на ту женщину, которая это сделала. — Шер, мне так жаль, — она шептала, ей хотелось поцеловать каждый миллиметр этого израненного тела и забрать всю боль. Блоссом перехватила руку мулатки и сжала ее. — Ти-ти, я знаю, ты хочешь знать, что случилось, — мулатка аж приподнялась на локтях, — и я очень ценю каждый раз, когда ты не давишь, а даешь мне право выбора — говорить, когда я хочу. Но я хочу прямо сейчас. Чтобы завтра перед шерифом мне было проще. Ты должна знать, как все было. Тони просто кивнула и подтянулась, присев и облокотившись на подушку. Их руки все еще были переплетены, а глаза искали поддержку и теплоту. — Я тебе говорила, что она стала перегибать с алкоголем. В пятницу я и правда спугнула ее клиента. Но я не рассказала как. Я думала, что она уже закончила свои ночные развлечения, и вышла вниз в белье, так как искала свое платье. Оно должно было висеть в гардеробе внизу. И тут он… он увидел меня и стал пожирать глазами, — рука Топаз напряглась, а челюсть сжалась от злости, — он стал что-то говорить, когда я сказала, что я не работница, а дочь этой извращенки. И тут начался скандал. Ведь она выставляла наш дом, как публичный. И никто даже не думал, что тут есть такой свидетель, как я. Я быстро ушла в школу. А потом…вечером… Тони, начался кошмар, просто ад на земле. Она была пьяна, но уже одна. Тот мужчина видел нас, с тобой. Я не знаю точно где, из криков моей матери нереально было понять. — То есть он сдал тебя? И мать знает, что мы проводили вместе время? — Да… Именно так. Она кричала. Я долго молчала. Она вспоминала мне всё, всё, что было за эти 17 лет. Я стала ей отвечать, потому что не могла стоять и слушать эти унижения. Ну и все. Это была моя главная ошибка. Как еще оказалось, тот мужчина не заплатил ей, обвинив в некомпетентности. Потом…она начала бить меня всем, что подворачивалось под руку. Я пыталась убежать в свою комнату, но она потянула меня за руку. Тогда я и упала, я счесала себе половину тела об те ступеньки и разбила висок. Дальше всё в тумане. Я помню, как она кричала, потом трясла меня. Всё, что я помню четко, это дикая боль во всей голове. Ну, а очнулась я в палате, здесь, — слезы медленно стекали по ее щекам, которые приобрели слегка розовый оттенок. Змейка села ровно и стала стирать эти слезы. Как бы ей хотелось таким же движением стереть все самое плохое из прошлого этой девушки. Она крепко прижала ее к себе и прошептала у самого уха: — Шерил, отныне я ни на секунду не оставлю тебя. Правда. Я завтра же расскажу всё шерифу, все, что знаю, все, что видела. И в суде я расскажу то же самое. Я буду с тобой до конца. Ее засудят. И ты будешь счастлива. Ты не заслуживаешь этого дерьма, дорогая, — ее руки стали медленно вычерчивать непонятные полосы на спине. Это успокаивало и всхлипы прекратились. Рыжеволосая отстранилась, она смотрела прямо в глаза напротив, утопая в них: — Спасибо, Ти-Ти, — и она наклоняется вперед. Ее губы, слегка солоноватые от слез соприкасаются с пухлыми и сухими губами Тони. Сначала это легкое касание, которое сводит с ума, а затем мулатка приоткрывает рот и начинает отвечать на этот поцелуй. Нежно и медленно они скользят друг напротив друга. Руки перемещаются в рыжие волосы, которые она только мечтала пару дней назад потрогать. А теперь ее загорелая и перебинтованная рука смело путается в них, а губы настойчиво продолжают целовать. Тони опускается на подушки, притягивая к себе девушку. На секунду они отдаляются и Топаз, собрав в легкие весь воздух, шепчет: — Ты же будешь моей девушкой, правда? — А может быть иначе?       И всё. Весь мир замирает. Им больше никто не нужен и никто не страшен. Губы находят друг друга. Они вместе. Теперь и навсегда. Как странно устроен мир, скажете вы. Они были абсолютно разные, но в то же время такие похожие. Одна из богатейшей семьи, где традиции и манеры превыше всего. Вторая из плохого района, из банды, которую побаивались. Первая та еще стерва , которой за словом в карман не полезешь, а вторая достаточно приветливая, но всегда держащая наготове кулак. Но это оболочка. Внутри всё одинаково. Лишенные любви, заботы и поддержки. Напуганные в свои 17 лет, настрадавшиеся, наплакавшиеся в подушку ночью. Первая тщательно прятала свои настоящие чувства и симпатию к девушкам, чтобы не получить лишний удар от матери, а вторая наоборот упивалась этим и, желая насолить дяде, не вкладывала в слово «любовь» ничего, для нее существовал только секс. А теперь, как две части пазла, они идеально складываются в одну картину. Каждая благодарит тот день, когда они пересеклись в туалете, когда Тони отдала записку с номером. Они даже готовы сказать Пенелопе спасибо, ведь если бы не ее издевательства, не пришлось бы спасать королеву сарказма из ее готического дома. Они готовы были полностью и безвозвратно отдаться друг другу, залечить все душевные раны. И пусть не сразу, но постепенно. Любовь лечит. И они верят в это.

***

      Шерил провела в больнице неделю. Ей поставили сотрясение мозга. Не самый приятный диагноз. Тони разрывалась между школой, белой палатой и полицейским участком. Она не хотела ни на секунду оставлять свою теперь уже девушку. События разворачивались слишком быстро. Тони уже успела рассказать, что их друзья знают, что они дружны. Она так боялась гнева от рыжеволосой, нервно заламывала руки и опускала глаза. Но вместо этого Блоссом улыбнулась самой искренней улыбкой и сказала, что это прекрасно. Она не намерена больше прятаться и скрывать это. «Я испытываю беспредельное счастье и я готова кричать на весь мир, что ты моя, что я люблю тебя». Эти слова убеждали. Отношения их так же быстро разоблачили, как и дружбу: утром всю компанию пустили к девушке. И какого же было их удивление, когда они открыли дверь и увидели их в крепких объятиях и целующимися. Всем стало неудобно, а Шерил просто засмеялась и сказала: «Ну что ж, кажется, самое время рассказать всё в мельчайших подробностях». Да, ей было непросто признать друзьям свою сексуальную ориентацию, но Тони здесь, она крепко сжимает ее руку. Да и никто из компании не стал упрекать. Они уж точно не были гомофобами, и точно не собирались осуждать выбор девушек, когда видели, как их глаза светились от счастья.       Шериф Келлер тоже навещал Блоссом, он проводил допрос им с Тони порознь. Но каждая рассказывала одинаковые истории. Судмедэксперт снял побои с маленького тела и подтвердил догадки. Пенелопа Блоссом была задержана в участке. Дело дошло к суду. Шерил очень беспокоилась на этот счет, но каждый взгляд на ее девушку придавал сил.       Топаз казалась идеальной. Утром она бежала в школу, а как только звонок оповещал о конце последнего урока, срывалась с места и вскакивала на мотоцикл. Она привозила Шерил еду, не больничную. От сотрясения девушку тошнило почти всё время, ей нельзя было даже встать. Тогда Тони медленно кормила ее, постоянно давала воды и растирала ее затекшие конечности. Это всё могла делать медсестра, но розововолосая утверждала, что справится и сама. С таким прекрасным лекарем, рыженькая быстро шла на поправку. К этому еще добавьте ораву веселых ребят, которые приходили на смену Тони. Даже Свит Пи и Фэнгс заходили почти каждый день. Парень повыше извинился за случай в столовой с соком. И он был прощен. В палате Шерил ни на секунду днем не умолкали голоса, смех и даже хлопки в ладоши. Когда ей было полегче, она со своей девушкой разбирала домашнее задание, чтобы не сильно отстать от школьной программы. Она удивлялась, насколько была умна Тони. Хотя изначально считала всех с южной стороны недалекими. После каждой усвоенной темы она получала нежнейший поцелуй от своего «учителя». Это было здоровской мотивацией. Когда Тони удавалось, она оставалась спать с Шерил, каждый раз нежно и одновременно крепко прижимая ее хрупкое тело. Они подолгу целовались, стараясь подарить друг другу свои чувства. И только когда губы уже слегка вспухали, они мирно засыпали. Поддержка. Уют. Безопасность. И, конечно, любовь. Та самая искренняя, первозданная, непорочная и чистая любовь. Когда любят не за что-то, а просто так, не ожидая ничего взамен и получая еще больше. Они были идеальной парой во всех смыслах. И Тони знала, что всё самое тяжелое только впереди, только начало их испытаниям. Но она была готова со смелостью всё это принять и провести Шерил сквозь огонь и воду.