Поплачь, станет легче

      Декабрь подходил к концу и близилось Рождество. Холод на улице пробирал до костей, что заставляло посильнее кутаться в одежду. Тони постоянно натягивала на Шерил шапку и потуже затягивала огромный шарф. Та в ответ лишь хихикала и говорила, что Тони явно больше, чем 17 лет. 20 декабря начались каникулы, и они купили настоящую елку в гостиную, ее аромат разносился по всему дому. Нана Роуз не могла нарадоваться, глядя на этих двух влюбленных девочек, которые мило спорили о том, где какая игрушка будет висеть и какую песню они включат следующей. Но в конечном итоге они всегда приходили к общему решению и закрепляли его нежным поцелуем. К концу дня весь дом был украшен и наполнен волшебством. Весь день рыжеволосая бестия носилась по дому и излучала праздничное настроение, но Тони видела в ее глазах какую-то грусть. Она несколько раз уточнила, всё ли хорошо и не хочет ли девушка что-то ей рассказать, но в ответ каждый раз был отрицательный кивок и очаровательная улыбка. Но чувство тревоги не покидало смуглое тело и тихонько ныло в области ребер. После душа у розововолосой было достаточно игривое настроение, она пыталась завести свою подругу. Но все ее попытки оказались тщетными, даже нежные поцелуи в шею. Шерил просто отстранилась и пробубнила, что очень устала и хочет спать, заверяя, что у них будут целые каникулы наверстать. Это было мало похоже на правду, ведь последнее время Блоссом как будто сорвалась с цепи и не могла обуздать свое сексуальное влечение к девушке напротив. Она просто набрасывалась на нее в школьном коридоре и затаскивала в туалет или раздевалку , страстно целуя и задирая юбку повыше. Сколько раз они не доезжали до места назначения, потому что рыжая интенсивно гладила ногу Тони и они сворачивали в ближайший лес и уединялись. Сколько раз у них сгорела еда на плите, потому что они увлекались ласками прямо на кухонном столе. Наверное и столько же раз поход в душ терял свое истинное назначение. Но сейчас что-то явно было не то, и дело точно было не в усталости. «Что лучше снимает стресс и усталость, чем секс» — был самый твердый аргумент из уст, покрытых алой помадой. Но Тони не стала донимать вопросами, а просто крепко обняла объект своих обожаний со спины и уткнулась носом в рыжие волосы. Она стала прокручивать в голове, вспоминая, на каком моменте поведение Шерил поменялось. И ее осенило. Чердак! Они были вместе на чердаке вчера утром, в поисках новогодних украшений и игрушек они разбирали кучу хлама, покрытого пылью, от которой Топаз смешно чихала и до чертиков веселила хозяйку этого дома. Но среди кучи ненужных вещей отыскались и те, которые и принесли хаос в их размеренную жизнь. Она нашла много вещей, игрушек, рисунков из детства близнецов Блоссомов, даже несколько фотоальбомов (хотя они должны были быть внизу). Вместо обещанных Шерил 30 минут они провели на чердаке полдня, перебирая эти сокровища. Рыжеволосая с грустной улыбкой на лице рассказывала про вещи, которые попадались ей в руки. «Это кепка Джей-Джея, я ему ее выбрала, он надевал ее каждый раз, когда мы ходили на речку», « а это его любимый паровоз, он никому не давал в него играть, кроме меня», «это наши рисунки из садика, Джейсон нарисовал всю семью, а я только его, себя и бабушку». Воспоминания накрывали с головой, даже сам чердак навеял прошлое: казалось Шерил снова 10 лет и они с братом здесь проводят лето, в самые душные часы они забирались сюда и играли или читали. Здесь отлично можно было прятаться во время игры в прятки или пережидать гнев отца и матери, когда нашкодничаешь. Ровно после этого момента и изменилось поведение кленовой наследницы. Ко всему это было первое Рождество без Джейсона, Шерил упомянула об этом около 5 раз. Топаз понимала, как тяжело ее девушке. Она ощущала практически то же самое после потери родителей, даже до сих пор ей было немного больно, что их нет рядом. Но у нее была прекрасная девушка, которая сейчас мирно посапывала и заменяла ей всю семью.

***

      Девушка просыпается от ощущения пустоты, она открывает глаза, в комнате еще сумерки, на часах всего 6.47. Рано. Она протягивает руку и обнаруживает, что в кровати она сама. Тони встает и прислушивается к звукам в доме. Ничего, кроме размеренного тиканья старинных часов в гостиной. Она сползает с кровати, кутаясь в плед, и идет в сторону ванны. Там тихо. Значит Шерил в другом месте. Куда могла она деться в такое ранее время? У Тони начинается легкая паника. Она быстро бежит вниз и осматривает все комнаты. Везде пусто, а Нана Роуз мирно спит в своей большой кровати. Топаз снова бежит наверх и поднимается на чердак. Она несколько раз позвала свою девушку, но всё тщетно. Ее сердце начинает вылетать из груди, она снова забегает в комнату и включает свет. Никаких записок, ничего, лишь приоткрытая дверца шкафа. Девушка хватает телефон и бежит вниз, она спотыкается несколько раз и тихо ругается. Она босиком выбегает на улицу, холод обдает ее тело в ночной рубашке, но она оббегает вокруг дома. Ни Шерил, ни ее машины. Какого черта происходит? Это какой-то рождественский сюрприз? В голову тут же приходит страшное воспоминание о том, что Шерил пыталась покончить с собой на реке. Розововолосая возвращается в прихожую, хватает свою куртку, натягивает сапоги и берет ключи от байка.        В 7 утра раздается громкий рык мотоцикла и свист шин. Она начинает ехать в сторону реки. И тут ее внимание привлекают ворота сгоревшего дотла Торнхилла, у которых виднеется красная машина. Она тормозит. Ее посещает еще одна безумная мысль. Пару раз с губ Шерил слетала фраза «стоит бы навестить Джейсона». Она знала, что он похоронен на семейном кладбище, которое находится за обломками дома. Она слазит с мотоцикла, оставив его под одним из деревьев, и бежит по гравиевой дорожке. Расстояние кажется до невозможности огромным, а воздуха уже не хватает. Мороз больно щиплет легкие изнутри при каждом глубоком вдохе. И хотя всё вокруг в легкой дымке, а солнце не до конца поднялось, на расстоянии около 400 метров, она четко видит фигуру, которая склонилась над могильной плитой. С каждым новым шагом она отчетливо слышит всхлипы и слова « Джейсон, я здесь, я рядом, всё хорошо». Ее сердце падает куда-то вниз и разбивается на миллион осколков, когда подбежав, она видит всё в полной мере: Шерил в ночной рубашке, а сверху лишь вязаная кофта (которую она и взяла в шкафу), она дрожит, ее губы синие, как и руки, которыми она до боли сжимает ледяной гранит с надписью "Джейсон Блоссом". Топаз падает рядом на колени и прижимается своим горячим телом к этой льдинке. — Шерил, — она выдыхает вместе с облачком пара, чем до безумия пугает девушку, которая вздрагивает, ведь она не видела и не слышала, как ее нашли. Блоссом резко разворачивается, боясь вновь увидеть брата, потому что она не уверена спит сейчас и видит снова кошмар, в котором в следующее мгновение ее задушат, или просто в суровой реальности сошла с ума. Но ее глаза встречаются с темными и обеспокоенными глазами ее девушки. — Тони, — она не может ничего больше сказать, вопрос так и остается на кончике языка, она просто рухнула в ее объятия и зарыдала. Температура воздуха была достаточно низкой, чтобы заставить тело Топаз остывать. Понимая, что никакая любовь их не согреет на этом морозе (как в этих сопливых книгах), она хватает бледные руки и тянет Шерил с кладбища. Та сопротивляется, кричит, что никуда не уйдет, что Джейсон попросил и всё в таком духе. За пару минут в голове с розовыми волосами рождается понятие, что поедут они на красной машине, ведь там можно включить обогрев и хоть немного согреть девушку. Неизвестно же, сколько времени она вот так просидела, обнимая могилу. Тони насильно ее усаживает, слушая вопли и ругательства в свою сторону. Она быстро усаживается рядом и стягивает куртку, укутывая дрожащее тело. Сложно было понять, от чего больше дрожь: от мороза, пробирающего до костей или от истерики. Она включает обогрев на максимум и резко выжимает педаль газа. Всего лишь 10 минут и из-за поворота показывается Тислхаус, такой же мрачный, суровый, несмотря даже на гирлянды, которые предварительно были развешаны по фасаду дома. Даже ели, которые девушки также украсили перед входом и снежная баба, которую они весело лепили, не придавали этому месту спокойствия.       Заглушив машину, Топаз помогает Шерил встать и заводит ее в дом. Та всё еще всхлипывает, но намного тише, видно ее покидали силы, а голосовые связки не выдерживали такого напряжения. Всё как в тумане происходило для обеих. Диван, гостиная, камин, кружка с горячим чаем, пузырек с успокоительными каплями, терпкий вкус на кончике языка от лекарства, горячие слезы по щекам, нежные и крепкие руки, удерживающие рядом и хриплое «я нужна Джейсону».       На часах уже 9.21, а Тони так и не сомкнула глаз с того момента, как обнаружила себя одну в этой огромной постели с красными простынями и одеялом. Она сидела на краю кровати и наблюдала за своей девушкой. Понадобилось пару часов, чтобы привести ее в чувство и поднять наверх. Теперь, укутанная в два одеяла, одетая в халат и теплые носки, она спала. Ее лицо выглядело всё еще встревоженным, тело периодически вздрагивало. Но руки мулатки нежно гладили ее волосы, а губы нашептывали как молитву «Шер, всё в порядке, мы дома, всё хорошо, я рядом». Периодически она касалась рукой лба, убеждаясь, что жертва нервного срыва не подцепила лихорадку после ночной вылазки.       10.05. Шерил тяжело открывает глаза, чувствуя, как сложно пошевелиться, она ощущает на волосах легкие, почти невесомые касания. Она поворачивается. Топаз встревоженно наблюдает за ней. — Привет, ты проснулась, — выдыхает она, опустив глаза и сразу же касаясь рукой лба. Холодный, слава Богу. — Ти-Ти, — хрипло шепчет девушка. Она даже не знает, с чего начать. Для нее всё и правду было как в тумане, как во сне. Она медленно моргает, оглядывает комнату и убеждается, что это была реальность. Иначе у кровати не стоял бы обогреватель, хотя отопление работало исправно, на столе не стояли бы четыре кружки, а рядом с ними ненавистные капли для успокоения, глаза Антуанетты не были бы такими испуганными и красными то ли от слез, то ли от недосыпа. Она стыдливо опускает глаза и вытягивает руки из-под груды одеял. Топаз помогает ей сесть. — Позавтракаешь? — девушка старается держаться так, словно ничего не произошло и это еще больше сбивает с толку Шерил. Не выдержав настойчивых мыслей, она снова падает в объятия горькой истерики. Она всегда умела с ней бороться, до момента, пока не встретила эту чудо-девушку, которая ловко возвращала ее к реальности. Она всегда умела закусить до крови губу или кулак, отвлечь свои мысли, лишь бы не поддаваться соблазну истерить. Но теперь это не работало. Змейка обнимала ее всё крепче и лишь смогла выдавить из себя: — Шер, что происходит? — в надежде, что вопрос заставит вернуться к реальности, посмотреть ей в глаза. — Джейсон, он….он мертв… — очевидный, казалось, факт, но так больно отдающий по барабанным перепонкам. Два слова, которые разбивают всё на своем пути, два слова от которых вокруг темнеет. — Детка, да, он мертв, но что случилось? Почему ты оказалась на кладбище? — всхлипы утихают, да, снова разговор действует, снова заставляет взять себя в руки и собраться с мыслями. — Он пришел ко мне, во сне. Он плакал, он просил побыть с ним, говорил, что ему одиноко, умолял не оставлять его и прийти к нему. Ти-Ти, ему там плохо, ему одиноко, он хочет, чтобы я была рядом, — последняя фраза отдает холодком в сердце Топаз, но она не хочет искать в ней скрытый смысл, а лишь берет лицо, залившееся слезами, в свои руки. — Шер, детка, послушай. Этот сон…это отражение тебя. Джейсон в твоем сне — это ты сама, это твоя боль, твоя тоска. Это то, что ты ощущаешь. Вчера ты разворошила прошлое, скоро Рождество, и ты не можешь с этим смириться, да я знаю, я черт подери, понимаю тебя, это чертовски сложно. Но ты сильная, — в ответ легкий кивок головы, — да, ты сильная, не смей отрицать этого, я же вижу. И ты справишься, мы справимся. Я не брошу тебя в этой тьме, Шерил. Я с тобой. Джей-Джей точно не был рад от того, что ты сделала. Ты могла заболеть. В следующий раз разбуди меня, прошу. Поговори со мной, но не убегай, не пытайся всё решить сама. Мы теперь вместе, мы семья и вместе решим всё, — Блоссом не знает, что чувствует прямо сейчас: тоску, боль, счастье или всё сразу? Она лишь поддается вперед и прячет заплаканное лицо в складках ночной рубашки, от которой так по родному пахнет ванилью и орехами. — Малыш, сейчас мы позавтракаем, оденемся потеплее и поедем обратно в Торнхилл, устроим Джейсону праздник, — слова прозвучали твердо. И были подкреплены действиями. Ведь уже через пару часов на фамильном кладбище появились дае девушки невысокого роста, одна из них несла небольшую елочку. Они установили ее на могиле и повесили туда несколько самых любимых украшений из детства рыжего мальчика. Они просидели недолго, в полной тишине. И Шерил была безмерно благодарна, как никому и никогда.