Небо идеально покрытое синяками

Звон будильника пробрался сквозь толстую пелену сна, вытаскивая меня на поверхность реальности. Выключив этот ненавистный звук, я сел в попытке прийти в себя. В комнате было темно, но я знал, что Чейза здесь нет. Обычно слышу его тяжелое, встревоженное дыхание, сейчас же — тишина. Я потёр глаза и встал на ноги. Нужно идти, Чейз, наверное, ждёт меня. Волнение сковывало движение, заставляя нервничать. Мои ноги не слушались, будто подсказывали, что лучше остаться здесь. Нет. Мне нельзя сдаваться. Я почти получил отличную оценку за 3D-моделирование, и так просто от неё не откажусь. Просто потерпеть Чейза несколько часов. Я же терпел его три месяца. Это должно быть не так сложно. —»Но здесь вы будете один на один. Готовься к худшему, дружок», — твердил мне внутренний голос, и я прислушивался к нему. От Хадсона можно ожидать чего угодно, так что лучше не расслабляться. Прихватив со стола чертежи, я спустился по лестнице и прошёл прямо по пустому темному коридору. Звуки моих шагов сопровождались громким эхом. Все студенты настолько выматывались, что уже к одиннадцати ложились спать. К часу ночи наше крыло словно вымирало. Обычно и я был из числа тех, кто спал в такое время, но сегодня особенный день. Приблизившись к общей кухне, я заметил полоску света, пробирающуюся из-под двери. Повернув ручку, я зашёл в ярко освещённое помещение и невольно сощурил глаза. — Ты опоздал, — услышал я голос Хадсона по правую сторону от себя. Резко открыв глаза, я обнаружил парня за столешницей. Он смотрел на меня, чуть приподняв бровь. Руки его упирались по обе стороны столешницы, гармонично перебирая пальцами по гладкой поверхности. Он отстукивал ритм какой-то знакомой мне песни, но вот какой именно, я вспомнить не мог. — Разве? — спросил я, потихоньку привыкая к здешнему свету. — Да, на четыре минуты. Раздражение, как разъедающее вещество, поразило мои нервные клетки. Я старался не выдать свои настоящие эмоции, и тут же сжал губы, чтобы не наговорить лишнего. — Я спал. Уж прости, что так вышло. Разложив чертежи на огромном металлическом столе, я ещё раз рассмотрел их, прикидывая каждую деталь. Поговорив с мистером Боуи, я узнал, что он хочет шоколадный торт с большими кусочками бананов. Благо я заранее позаботился о продуктах, заказав их из ближайшего супермаркета. Осталось только испечь этот грёбаный торт. Чейз подошёл ко мне и взглянул на чертежи. — Как это сделать? — невозмутимо спросил парень. — Сделать что? — я посмотрел на него и заметил, что между нами слишком маленькое расстояние. Сделав невольный шаг в сторону, я почувствовал себя более-менее в безопасности. — Как печь торты? — пояснил он. — Вау, великий Хадсон чего-то не умеет? — съязвил я. — Я много чего не умею. Я вытащил заранее приготовленные Гейджем продукты, которые он забрал у курьера за меня. Здесь было всё, что нужно. — Боуи попросил тебя испечь торт в виде Нью-Йоркского моста? Хадсон продолжал разглядывать чертежи и кое-какие мои наброски. — Ага, в точности. — Ладно, что требуется от меня? — поинтересовался Чейз, ожидая моих указаний. Ну надо же, какой послушный мальчик. Не ожидал, что он будет вести себя примерно. Я улыбнулся, потому что та идея, что пришла мне в голову, показалась гениальной. — Возьми сливки. Нет, это сметана. Да, вот эти. И взбей их с сахарной пудрой до получения кремовой массы. Желательно делать это вилкой. — Вилкой? Тут же есть вот эта штука, — указал он на венчик, висящий с остальными кухонными приборами у стены. — Нет, именно вилкой. Уверен, он взбивает сливки впервые в своей жизни. Вот будет сюрприз, когда Чейз поймёт, что это дело требует большого количества терпения и выносливости. Тем более, если взбивать вилкой. Парень принялся помешивать содержимое миски, а я наблюдал за его действиями с ухмылкой. Видимо, сегодня мой день. Так-с, пора и мне начать. Основное — это коржи. Пожалуй начну с них. Спустя час, когда мои коржи лежали горячие на столе, я вспомнил о том, что поручил своему партнёру нелегкое задание. — Ну как, получается? — спросил я, наблюдая за парнем и за тем, с каким усердием он взбивал всё ещё не совсем густые сливки. — Мне кажется это дерьмо просроченное, — ответил Чейз пыхтя. — Я, конечно, знаю, что сливки взбиваются долго, но, блять, не настолько же! Я начал смеяться. Он выглядел так забавно с напряжённым лицом и огромной миской в обнимку, что я не сдержался. Представляю, как у него сейчас болели руки. Вдруг он остановился помешивать и взглянул на меня. — Ты сделал это специально, да? Знал, что сливки нужно взбивать этой хренотенью, — он снова кивнул на венчик. Я вытер слёзы в уголках глаз, еле переставая смеяться. — Признаюсь, — я приподнял руки над головой, как бы сдаваясь, — я сделал это специально. Он бросил миску с кремом на стол. — Вот как? — Да, — я снова прыснул, но, почувствовав как по моему лицу растекается что-то жидкое, перестал смеяться. Притронувшись ко лбу, я понял, что это тот самый крем, который взбивал Чейз. Он швырнул в меня крем. Он, блять, швырнул в меня крем! Волосы, кофта, всё было липким и сладким. — Всё нормально, Ноен, я не в обиде, — сказал Хадсон, довольно глядя на проделанную работу. Я стоял, сжав губы, пока крем стекал по моему лицу. — Ты считаешь это смешным? — спросил я, сложив руки на груди. — Ну уж точно смешнее того, что сделал ты, малыш Юбэнкс. Парень коснулся моей щеки пальцем и, взяв с неё немного крема, лизнул его. Я замер, наблюдая, как медленно Чейз проводит языком по своему пальцу и помещает его в рот, посасывая. Моё тело задрожало под пронзительным взглядом голубых глаз; я нервно сглотнул. Хадсон, не сводя с меня глаз, вынул палец изо рта и провёл языком по губам. Внизу живота завязался тугой узел, который с каждой секундой скручивался сильнее. Проклятье, что это? — Вкусно. Крем, кажется, готов, — произнёс парень с невинной улыбкой и как ни в чём не бывало прошёл мимо меня. Что? Он только что попробовал сливки с моей щеки, или мне привиделось? Лицо загорелось, словно китайский фонарик. Всё ещё прибывая в каком-то странном состоянии после сцены с кремом, я развернулся на ватных ногах и взял немного крема из миски. Не могу позволить ему так обращаться со мной, не могу не отомстить. Я подошёл к нему вплотную, со словами: — Ну раз тебе понравилось, тогда попробуй ещё немного, — сказав это, я размазал сладость по лицу парня. Видимо, Чейз не мог поверить в то, что я сделал, ведь он простоял с закрытыми глазами несколько секунд. Теперь мы в расчёте. Я вытер крем с лица салфеткой, но сразу же пожалел об этом. После того, как я вытерся, в моё лицо прилетела ещё одна порция белой сладости. — Ты, говнюк, думал, что я закрою глаза на твою выходку? — лицо Чейза было плотно покрыто кремом, от чего я не смог не рассмеяться. Когда парень был в таком виде, он не выглядел грозным или пугающим, и слова его лишь раззадорили меня. — Хочешь поиграть? — я подбежал к миске с кремом и взял оттуда ещё. — Тогда поиграем. Я швырнул в него сладость, но промахнулся. Вторая попытка вышла удачной, и крем оказался на его рубашке. Он не стал ждать моего следующего хода, сняв крем с лица, бросил в меня. Я пригнулся за столешницу. Наш бой продлился ещё минут пять, а после, взбитые сливки закончились. Кухня была в ужасном состоянии. Представляю, что скажет вахтёр, если увидит этот беспорядок. Мы, обессиленные после тяжелого дня, заключили временное перемирие, дабы быстрее выбраться из этого места. — Ты сможешь нарезать бананы? — сидя на полу и тяжело дыша, спросил я у Чейза. — Думаю да, — его состояние было ничуть не лучше моего. — Тогда приступим. Я снова взбил сливки. При помощи блендера у меня получилось сделать это быстрее. Мой помощник, как и договаривались, нарезал бананы и поставил их на стол. Работа шла быстро, потому что никто из нас не отвлекался. Чейз порезал корж так, как было показано на чертежах. Детали должны были в точь-точь совпадать с теми мерками, которые указал профессор Боуи. У меня были проблемы с точностью, а у Хадсона получалось всё на ура. Пока на плите растапливался шоколад, я решил вытереть следы нашей с Чейзом борьбы со столешниц и пола. — Давно ты готовишь? — неожиданно заговорил Хадсон, сосредоточенно разрезая корж. Он впервые спросил меня о чём-то личном. Вау. Не знал, что он способен на разговоры. Я покосился на него и с опаской ответил: — С лет четырнадцати. Мама вышла на работу в тот год, и я был практически один всё время. Приходилось как-то выживать. Хадсон не смотрел на меня, но я видел, что тот анализирует сказанное мной. — А твой отец? Он не помогал тебе? Стоит ли мне беспокоиться? За эти три месяца мы ни разу не беседовали так спокойно, как делали это сейчас. Обычно ругаемся, оскорбляем друг друга, но не общаемся. На него не похоже. Я замялся, не зная, как нужно говорить с ним. Дожили! Он ведёт себя настолько отвратительно, что я не могу вести диалог с ним без подготовки. Но так как сейчас он говорил со мной нормально, я не стал грубить ему: — Нет, папа работал и всегда приходил позже мамы. Хадсон кивнул, откладывая часть порезанного коржа в сторону. Его поведение казалось непринуждённым, оттого и диалог не был похожим на допрос. — Тебя устраивало то, что ты должен был готовить? Я кинул в раковину жирную тряпку и взял новую с полки. — Не то, чтобы я любил это занятие всем сердцем, но, да, меня устраивало. Мои родители приходили домой уставшие, и я должен был приготовить им поесть. С моей стороны было бы эгоистично перечить. — Звучит печально, — поднял на меня глаза парень и улыбнулся. Боже, он улыбнулся! Мне! Что-то внутри кольнуло, пробуждая детские воспоминания. Эта солнечная, добрая улыбка, глаза, искрящиеся живыми эмоциями… Тогда я и подумать не мог, что в будущем мне придётся видеть эту улыбку не чаще солнечного затмения. — Всё не так плохо, как кажется, — я тоже улыбнулся, чувствуя привкус горечи на языке. Я много чего хотел спросить у него, но не знал, как он отреагирует. Будет ли правильным задавать вопросы сразу же после него? Не будет ли это похоже на лицемерие? Я уже думал промолчать, но что-то пошло не так, потому что в следующую секунду спросил: — А что насчёт тебя? Куда вы с отцом переехали? Улыбка исчезла с лица парня, словно была миражом. Он опустил голову, на лицо его пала тень. Я видел, как Чейз борется с самим собой. Но… что я такого спросил? Это был самый безобидный вопрос из тех, что я хотел задать ему. Мне уже казалось, что он пошлёт меня, однако он ответил: — В Стоктон. Калифорния. Пронесло. — Далеко. После такой реакции, я боялся что-либо спрашивать. Это как играть в «Сапёр» — ты не знаешь когда нарвёшься на мину. Лучше молчать и продолжать убираться. Я повернулся к плите и стал помешивать шоколад, который уже давно растопился. Вдруг раздался рингтон телефона Чейза. — Твою мать, — выругался он. Я обернулся. Хадсон глядел на экран телефона, но на звонок не отвечал. — Что-то случилось? — Не твоё дело, — бросил он, потирая лоб ладонью. А, ну конечно. Хороший Чейз — одноразовая акция, я понял. Пожав плечами, я снял шоколад с плиты и поставил миску на столешницу. — Ты же справишься здесь один? — Голос парня показался мне встревоженным. — Мне нужно идти. Не поднимая глаз, я ответил: — Справлюсь, вали. Чейз мигом выскочил за дверь. Кто ему позвонил? Куда он пошёл в такой поздний час? Так, это не моё дело. Тем более мне нужно испечь торт… Нет, я не смогу уснуть, если не узнаю. Я вышел из кухни, глядя в спину удаляющемуся парню. Он покинул общежитие. Нельзя упускать его из виду. Как можно тише я подобрался к двери и прошёл следом за Чейзом на морозный, щипающий кожу воздух. Как же было холодно. Глаза слезились, а изо рта при каждом выдохе вылетало облачко пара. Спрятав кисти рук в рукава, я обнял себя, стараясь сохранить тепло тела. Заметив Чейза у фонтана, стал наблюдать. Он стоял не один, а с каким-то парнем, лицо которого я не смог разглядеть. Его закрывал Хадсон. Они о чём-то говорили на повышенных тонах, размахивая руками. Когда Чейз немного отодвинулся в сторону, я понял с кем он говорил. Это Ник! Но что они снова не поделили? За их ссорой я наблюдаю второй раз. Первый случился ещё в августе, когда они чуть не убили друг друга на механике. Причину той потасовки я так и не узнал. Вдруг Чейз размахнулся и врезал парню по лицу. Тот упал на землю, хватаясь за щеку. Хадсон на этом не остановился и, приподняв Ника за ворот, снова ударил его. Ник почему-то не сопротивлялся. Словно тряпичная кукла, парень висел в руках своего друга. Он позволял наносить себе удары, как если бы хотел, чтобы его били. Удар. Ещё удар. Боже, нужно делать что-то! Чейз же убьёт его! Не долго думая, я выскочил из своего укрытия и подбежал к парням. — Какой же ты друг после этого? — донеслись слова Чейза до моих ушей. Но тут я схватил его и оттащил от полуживого Ника. — Ты совсем ёбнулся? Отпусти меня! — крикнул парень, отшвыривая меня от себя. Я пошатнулся, но сумел устоять на ногах. — Что ты делаешь? — возмутился я, глядя в обезумевшие глаза Чейза Хадсона. — Ты хочешь убить его? Я кинулся к лежащему на земле Нику. Парень что-то прохрипел, но я не смог разобрать его слов. Металлический запах крови в перемешку со спиртным донёсся до моего носа. Я поморщился, моля Бога, чтобы меня не стошнило. — Ник, ты слышишь меня? — спросил я, тряся парня. Он криво улыбнулся, обнажая кровавые зубы. Я поднял глаза на Чейза, который наблюдал за нами словно зритель, словно не он пару минут назад чуть не убил своего друга. Огонь ненависти вспыхнул во мне, разгораясь сильнее, чем когда бы то ни было. — Какой же ты мерзавец, — выплюнул я, приподнимая голову Ника на свои колени. — Как ты можешь поступать так со своими друзьями? Что он сделал тебе? Стоило догадаться, что для тебя дружба ничего не значит. Пустой звук. Ты не умеешь дружить. Почему всё это время я пытался понять тебя? Найти в тебе хоть что-то человеческое? Я зря тратил время, ведь ты — полное дерьмо, Чейз Хадсон. Так жаль… мне жаль тебя. У таких, как ты, не должно быть друзей. Хадсон молча и безэмоционально слушал мои крики, в то время как меня разрывала ярость. Я был готов проломить череп этому идиоту. Что-то внутри до боли сжималось, отказывалось верить в то, что Чейз такой монстр. Он не может быть тем мальчиком, с которым я дружил в детстве. Не может. Тошнота подкатила к горлу, а в глазах застыла пелена разочарованных слёз. — Убирайся от сюда! — крикнул я, сквозь зубы. Чейз смотрел то на меня, то на лежащего у меня на коленях Ника. Его костяшки пальцев были в крови, и от этого становилось более противно. — Ноен, иди в свою комнату. Не лезь в то, что тебя не касается, — наконец выдавил он из себя слова. Я презрительно усмехнулся, приглушая в себе порыв ударить его по лицу. — Ты в своём уме? Ты только что чуть не убил его! Вдруг Ник на моих коленях пошевелился, открывая глаза. — Ты как? — обратился я к полуживому. Парень попытался встать, но схватившись за живот, проскулил и повалился на меня. — Я в п-порядке, — еле слышно проговорил парень. — Уходи. Я не понял к кому он обратился в конце, поэтому переспросил: — Что? — Уходи, Ноен, — повторил он ещё тише. Чейз схватил парня за шиворот, поднимая на ноги. Тот начал шипеть от боли. Я продолжал сидеть на коленях, не понимая, что происходит. Ник хотел, чтобы его били? Почему он просил меня уйти, зная, что Хадсон может продолжить бить его? Я встал на ноги. — Ну же, иди, — Чейз кивнул на здание общежития. — Доделай свой торт, а то останешься без оценки. Я покачал головой и с тупой болью в висках направился назад. Эти глаза… В них было столько злости… Что же с тобой стало, Хадсон? Кто же так изменил тебя? Зайдя в кухню, я выдохнул и сел на пол. Теперь, помимо крема, на моей кофте были пятна свежей крови. Отличная ночка. Надеюсь, её следы отстираются. К четырём часам я закончил печь торт — Бруклинский мост — и положил его в холодильник. На утро он должен будет стать плотнее и вкуснее. Вымыв все столовые приборы, я ещё раз протер столешницы и шкафчики, а затем, со спокойной душой, вышел из кухни. Обессиленный, я поднялся в свою комнату и, игнорируя сидящего на кровати Чейза, снял кофту и бросил её в корзину к грязным вещам. Я не мог смотреть на него после того, как наблюдал с какой яростью он бил Ника. Возможно, он делал это не впервые. — Зачем ты вышел? — раздался голос Чейза позади меня. — Не разговаривай со мной. — Ответь на вопрос. — А то что? — резко развернувшись, спросил я. — Изобьешь меня так же, как избил Ника? Чейз устало потёр лицо руками, и я заметил, что крови на них уже было не так много. Парень проигнорировал мою колкость. — Что с Ником? — С ним всё в порядке. Спит. Картина измазанного в собственной крови Ника не выходила у меня из головы. Она щемила сердце, заставляя то ныть. Я переживал за него, ведь Хадсон избил его достаточно сильно. Надеюсь, с ним всё будет в порядке. Мне срочно нужно принять душ и смыть с себя этот день. Но как же быть с опустошением, что коробило меня изнутри? Я зашёл в ванную и встал под струи воды. Даже горячая вода казалась мне холодной. Пар поднимался к потолку, оседая на кафеле и зеркалах. Я не мог долго находиться здесь, потому что меня начало трясти. Быстро вымывшись, я укутался в полотенце и вышел в комнату. Чейз всё так же сидел на кровати, глядя в стену. От одного взгляда на него, во мне пробуждались злость и неприязнь. — Ноен? Я промолчал. Ну его на хер. Когда я говорю с ним, то начинаю раздражаться, а это выматывает. — Ты ненавидишь меня, да? Выключив свет в комнате, я без слов лёг в кровать. Ненавидел ли? Определённо. Сегодняшний случай доказал, что моя ненависть не была необоснованной. Время меняет людей и порой в омерзительную сторону. С этим ничего не поделаешь. — Значит, ненавидишь… Внезапно раздавшийся смех Хадсона, обрушился на меня тяжёлым грузом и заставил всё вокруг замереть. Я вздрогнул от чувства давки. Время будто остановилось. Смех, больше похожий на крик отчаянья, пробирал до костей, сжигая каждую частичку теплоты. В нем было столько боли, что я физически ощутил её. Она ударной волной прошлась по комнате, запарила в воздухе, заставляя вдыхать её ядовитые пары. Эта боль была глубокой, словно бездонная пропасть. Чейз смеялся так, как смеются только убитые внутри люди. Пустые. Оболочки. Я сжал кулаки под одеялом и прикрыл рот рукой от ужаса. Волосы на теле встали дыбом, слёзы подобрались к глазам, но я не дал ни одной слезинки скатиться. Прошлое связывало нас прочной нитью. Глупо отрицать. Её невозможно было разорвать временем, и я почувствовал это. Его боль была частью меня, а моя боль — его частью. И только сейчас я действительно осознал это.