Небо идеально покрытое синяками

Чейз стоял у стеллажей с книгами, рассматривая корешки. Мы торчим в библиотеке битый час в поисках «той самой книги», которую никто из нас в глаза не видел. Я ворчал и громко вздыхал, дабы дать понять Хадсону, что мне надоело. А он будто не слышал, продолжая изучать полки с книгами. Ох, если бы он не стоял так далеко, я бы схватил его за сумку и утащил отсюда. — Чейз, для тебя я найду эту книгу в электронном виде, только прошу, давай уйдём отсюда, — молил я беспощадного парня, упрямо качающего головой. Он продолжал поиски, игнорируя моё ребяческое поведение. — Можно мне уйти, м? Я только мешаю. — Так закрой рот, чтобы не мешать, — наконец, обратил на меня внимание голубоглазый. Когда он бросил взгляд в мою сторону, его глаза засияли, словно бриллианты на солнце. Может ему понравилось моё предложение, и он решил отпустить меня? Парень двинулся в мою сторону, подойдя вплотную ко мне. Получилось так, что я оказался зажат между Чейзом и стеллажом с книгами. Кровь отхлынула от лица, когда до меня дошло насколько близко мы стоим друг к другу. Сумка на спине не давала возможности отступить или вывернуться. Горячее дыхание парня коснулось моей щеки, и я тут же опустил голову, чтобы не встретиться с ним взглядом. Моё тело тянулось к нему, будто мы состояли из одних и тех же клеток. Будто должны были слиться воедино. — Отойди. — Ч-что? — смущено переспросил я, вскидывая голову и встречаясь с ним глазами. — Отойди. Ты мешаешь мне достать книгу. Конечно, книгу... Парень отодвинулся, и я выскользнул из тисков на свободу. Кровь огнём пылала в венах, придавая коже легкий розовый оттенок. Что со мной в последнее время? Почему я вижу то, чего нет? Я потёр щеки ладонями и легонько стукнул по ним. Может это не то, что я думаю? Началось всё неделю назад в нашей комнате. Тогда впервые я ощутил что-то странное - то, чего не должен был ощущать. Мне захотелось узнать каково заниматься сексом с Чейзом. Каково ощущать его касания. Это было простым любопытством, маленькой шалостью, которую я позволил представить себе. С тех пор все изменилось и стало намного хуже - теперь в каждом действии парня я видел некий подтекст. Позавчера он не закрыл дверь в ванной, когда мылся, а вчера, надевая футболку, задел меня локтем, привлекая внимание. Скорее всего, это всё - плоды моего разыгравшегося воображения и ничего подобного на самом деле нет, однако то, что я чувствовал при этом, мне абсолютно не нравилось. Холодный душ - мой спасательный круг. Раньше я мог дрочить в ванной, представляя, как трахаю Барбару, но сейчас это не помогало. Ничего не помогало, кроме облика Чейза. Я ненавижу себя за то, что каждый раз после ссоры с ним иду в душ и представляю, как беру у него в рот. Как он дрочит мне, целуя в губы. Таких ярких оргазмов мне не доводилось испытывать никогда. Барбара не заставляла чувствовать меня такое. Чёрт, никто не заставлял! Я позволял себе думать об этом, ведь это лишь фантазия, не более. Но вот потом мне было тяжело смотреть в эти голубые глаза Чейза. Смотреть и видеть то, что вырисовывало скверное воображение. Боже, он даже не представляет, что в моей голове... Тошнит от самого себя, ведь мои мысли мерзкие и жалкие. Я сел за стол, в смущении ожидая Хадсона. Оказывается, на полке он заметил книгу, которую искал, и подошёл ко мне, чтобы достать её. Как же хорошо, что люди не умеют читать чужие мысли. Мне было бы ужасно стыдно. Да что там стыдно? Я бы провалился сквозь землю. — Эта книга спасёт твою задницу, — сказал Чейз, кинув учебник на стол с ужасным грохотом. Библиотекарь метнула в нашу сторону взгляд,  недовольно поморщилась и отвернулась. Видимо, ей не привыкать. — И что в ней такого? — я придвинулся ближе к столу и сложил руки, как школьник. Чейз сел напротив меня и открыл тяжёлую книгу в красной обложке. — Это механика. — Я поморщился, услышав это слово. — Но здесь всё написано понятным языком. Думаю, печаталось для таких дебилов, как ты. Подобные словечки меня давно не обижали. Закатив глаза, я притянул книгу к себе. — И что? Мне нужно прочитать это, чтобы стать гуру в механике? Чейз хмыкнул и отобрал у меня книгу. — Говорю же - дебил. Тебе нужно прочитать всего лишь несколько параграфов, чтобы сдать сессию на удовлетворительный балл. Какие именно параграфы, я скажу позже. Волшебный способ избежать кары ведьмы Митчел? Согласен на всё, только пусть эта старая кошёлка, наконец, отстанет от меня. — Ладно, я прочту. Парень кивнул, доставая из сумки книгу высшей математики. — А пока решай вот эти дифференциальные уравнения, — ткнул он пальцем в числа. Я послушно подчинился своему наставнику и решил всё, что он задал мне. Конечно, без калькулятора тут не обошлось, однако алгоритм моих решений был верным. Математика - не самый ужасный предмет, с каким я сталкивался. С ней у меня, в общем-то, нет проблем. Пока я решал, Хадсон заучивал кое-какие понятия, касающиеся ландшафтоведения. Как же у него получается осваивать программу так быстро? Я нечасто вижу его за учебниками, хотя Чейз и считается одним из самых лучших студентов нашего факультета. Наверное, эти способности привила ему миссис Хадсон ещё в раннем возрасте. Помню, в детстве он всегда опережал меня во всём. Был целеустремлённым, любознательным и, видимо, эти качества не растерялись со временем. Я улыбнулся, вспомнив его ребёнком. Милым, добрым мальчишкой, готовым помочь всем, как бы трудно ни было. Особенно мне. Да-а... а ведь мы были лучшими друзьями когда-то. — Ты закончил? — спросил Чейз, заметив, что я бездельничаю. — Отлично. Тогда возьми вот эти тетради и прочитай все конспекты. Он вручил мне пять тетрадей, толщиной в девяносто четыре страницы, и продолжил заниматься своими делами. Серьезно? Мне нужно прочитать ВСЁ это? Но я ведь и к концу семестра не успею усвоить написанное! — Мне обязательно читать всё? — спросил я, молясь на отрицательный ответ. — Да, — не поднимая головы, подтвердил Чейз мои наихудшие опасения. Я пролистал тетради и удивился аккуратному, но мелкому почерку. Хадсон поднял на меня глаза, услышав мой облегчённый выдох - тетради были исписаны не до конца, а это значило, что читать придётся не так уж и много. — Ты действительно ещё ребёнок, — усмехнувшись, парень покачал головой и снова опустил глаза в свою тетрадь. — Не тебе такое говорить. Ты младше меня на год, — напомнил ему я, откинувшись на спинку стула с улыбкой. Хадсон сидел, закинув одну ногу на другую, и читал написанное в своей тетради. Он редко поднимал на меня глаза, но когда это всё-таки случалось, я видел что-то живое в них. Что-то такое, что можно было сравнить с растаявшим ледником. — Это твой любимый и единственный аргумент, что сейчас, что в детстве, — уголки его губ поползли вверх. Замерев, я смотрел на него так, будто видел впервые. Он многое что помнил, но уверенно всё отрицал. Зачем же ты делаешь это, Хадсон? Нравится играть в лживые игры? — Помнишь тот домик на дереве, где мы часто зависали с тобой? — поддался я желанию узнать больше о его воспоминаниях. Парень пару секунд не двигался, затем, закрыв тетрадь, оперся на спинку стула со сложенными руками на груди. — Помню. Помню ещё как мы наблюдали за звёздами, играли в джедаев и строили корабль у твоего дома. По венам разлилось что-то тёплое и собралось в районе живота. Он не вычеркнул те воспоминания, не забыл меня! Приятная волна мурашек пробежала по коже. И после всего этого Хадсон хочет сказать, что мы не были друзьями? — Тогда почему... — Почему что? — перебил он меня. — Почему сейчас мы не делаем совместные селфи, не пьем пиво в стаканах в виде единорогов? Почему, блять, не слушаем одну музыку, не играем в настольный футбол и не гуляем по парку держась за ручки? Ну не знаю... Скорее всего, потому, что мы уже не дети, и у нас не осталось ничего общего. Я покачал головой, сжав губы в тонкую линию. Он прав, у нас нет ничего общего, и мы никогда не сможем вновь стать друзьями. На что я рассчитывал?Мне не нужно было вновь затрагивать эту тему. Только настроение себе испортил. В очередной раз убеждаюсь в том, что я - дурак. — Да, ты прав. Давай продолжим заниматься? — я открыл те тетради, что он недавно передал мне и начал читать. Только не смотри на него, Ноен, пожалуйста. Что там об особенностях античного стиля? Я перечитывал первый абзац, пока его смысл не запечатлелся в моём мозгу навсегда. ЧЕЙЗ. Я снова обидел, снова причинил тебе боль. Когда же ты сломаешься, Ноен? Когда оставишь свои попытки вернуть меня старого? Я сжал руки в кулаки. Проклятье. Как же я ненавижу тебя, Юбэнкс. Всей своей прогнившей душой я презираю тебя. Думал мы друзья, да? Я переверну твоё представление о дружбе, заставлю сожалеть о том, что ты знаешь моё имя, потому что я всем сердцем сожалею, зная твоё. Не могу смотреть на тебя, дышать с тобой одним воздухом. Ты... напоминаешь мне детство. Ты всё тот же Ноен, которого я знал. Ни черта не изменился. Те же светлые волосы, голубые глаза, тонкие губы, на которых иногда красуется до тошноты знакомая улыбка. Ты больше не улыбаешься мне, не так как раньше. Сейчас твоя улыбка - лишь защитный механизм, способ скрыть настоящие эмоции. Тебе больно терпеть меня, я знаю. И наслаждаюсь этим. Люблю делать тебе больно. Я чувствую себя живым, когда пробую на вкус твою ненависть. Что может быть лучше ненависти бывшего друга? Что действует так же отрезвляюще? Ничего. Стены нашей комнаты пропитаны взаимной неприязнью. Кажется, если кто-то посторонний зайдёт туда, то сразу ощутит это давление. Твой скрытый ото всех глаз страх витает в воздухе, но о нем знаю лишь я. Ты боишься меня. Думаешь, тебе плохо, Юбэнкс? Думаешь, то, что ты испытываешь - ужасно? Не-ет, ты не знаешь, каково испытывать ужас. Ты не знаешь и доли того кошмара, что испытал я. Я ненавижу тебя за то, что у тебя есть право не знать этого. Жить спокойной жизнью в кругу любящих людей. У меня не было такого права. Меня лишили его в детстве. Можете назвать это завистью, мне плевать. Факт остаётся фактом: я ненавижу тебя, Ноен Юбэнкс, всем нутром, потому что ты лучше меня. И сейчас, наблюдая за тем, как твои глаза бегают по написанному мною тексту, во мне пробуждается желание схватить тебя, намотать твои волосы себе на пальцы и... разбить тебе нос. Но глаза выдают тебя с головой. Я сделал намного больнее, задев словами. Твои глаза судорожно пытаются ухватиться за текст, но смысл тут же ускользает. Ты думаешь. Думаешь о том, какой я козел? Продолжай. Без зазрения совести я следил за тобой. Ловил взглядом каждое грёбаное движение. Ты хотел сбежать отсюда. Ты хотел сбежать от меня. И правильно. Так лучше. Легче. — Что здесь написано? — спросил Ноен, немного удивляя меня своим уверенным тоном. Я пригнулся к тетради, чтобы рассмотреть указанное слово. — Акротерий. Он кивнул и снова принялся читать. Ты теперь смелый, малыш Ноен? Отлично, так даже интереснее. Парень знал, что я смотрел на него, но продолжал делать вид, будто не замечает меня. Сжатые до посинения губы свидетельствовали о том, что мои слова обидели его. Волосы спадали на глаза, будто нарочно скрывая их от меня. Я хочу видеть их, хочу насладиться той бурей эмоций, в которой потону. Как там говорилось?... Глаза - зеркало души? Именно. Глаза Ноена говорят обо всём за него. Мною овладело непреодолимое желание откинуть светлые локоны от лица парня и взглянуть в омут голубых глаз. Но вместо этого я протянул руку и схватил его за подбородок, приподнимая вверх. — Что ты...? — возмутился он, однако столкнувшись со мной взглядами, притих. Он подчинялся мне, не мог противиться. Настолько боится меня? Напрасно. Я никогда не причиню ему физическую боль, хоть и терпеть его не могу. Эти глаза... такие встревоженные, напуганные, взволнованные. Они заметались по моему лицу в поисках чего-то. Что же ты пытаешься разглядеть, ангел? Ищешь доказательства моего помешательства? Его губы приоткрылись, словно хотели сказать, но передумали. Нежная кожа, до которой дотрагивались мои пальцы, горела. Щёк коснулся легкий, едва заметный румянец. Мой старый друг Ноен... теперь ты взрослый мальчик. В твоём лице больше нет той детской припухлости, которую я помню из детства. Черты лица, что я вижу - идеальны. Скулы горделиво возвышаются над алыми, нежными щеками и манят коснуться их. Аккуратный нос, превосходная шея, губы. Глаза искрятся. Они наполнены жизнью, они умеют видеть прекрасное. Такие чистые, невинные. Я тону в них. — Твои глаза... — выдохнул я, теряясь во всепоглощающем невинном взгляде. Он поднял руку и коснулся меня ею. Лицо его снова приняло собранный вид, туманность во взгляде растворилась. — Чейз, пожалуйста, отпусти меня, — он откинул мою руку со своего лица и устремил глаза в пол. Что за реакция? Тот Ноен, которого я знаю, осыпал бы меня миллионами различных оскорблений. Почему же ты молчишь? Я снова сел ровно, продолжая изучать его. Он запустил руку в волосы и нагнул голову так, что его лица я не видел вовсе. Пальцы непослушно мяли уголок страницы моей тетради. Он не читал, а делал вид, что читает. Нервничает? Почему? — Посмотри на меня. Ноен нехотя убрал руку и вскинул голову, подчиняясь моему требованию. — Что ты хочешь? — Что с тобой? — Всё хорошо. К чему этот разговор? Нам нужно заниматься, — он снова взял тетрадь в руки и демонстрационно начал читать. Упрямый. Ненавижу это в нём. Я выхватил тетрадь из его рук, заставляя парня опешить. Его брови взметнулись вверх, глаза расширились от негодования. — Ты болен? Тебе плохо? — продолжил я, не обращая внимания на то, что он хмурится. — Ты - придурок? Со мной всё отлично. Просто я не хочу тратить время на ругань с тобой. Отдай тетрадь. Я качнул головой, и парень поднялся с места, в попытке выхватить из моих рук тетрадь. — Это не смешно, ясно? Ты обещал помочь мне. Помочь? Ему? Блять, как же это иронично. А ведь когда-то мне нужна была его помощь. Я встал с места, вплотную к нему, и схватил его за заднюю часть шеи, притягивая ближе к себе. — Я не обещал тебе ничего. Не смей говорить мне о каких-то обещаниях, — зашептал я в его ухо. Резко отдёрнув руку, я собрал свои тетради со стола и двинулся в сторону выхода. НОЕН. Я смотрел вслед удаляющемуся Чейзу, дрожа всем телом. В голове царил хаос, образовывая водоворот несвязанных мыслей. Невозможно было зацепиться ни за одну из них. Приподняв руку, я посмотрел на неё, заметив как подрагивают пальцы. Он коснулся меня своей холодной рукой. Кожа все ещё помнила ощущения его пальцев на себе. В тот момент казалось, что у меня случится сердечный приступ, ведь сердце билось, как сумасшедшее. Я был уверен, что он поцелует меня. Да, можете считать меня идиотом, но я действительно думал так. Ненавижу себя за то, что был готов к этому. За то, что ждал, когда его губы накроют мои, за то, что хотел этого больше чего бы то ни было. Я мечтал скинуть с себя оковы собственных желаний. Это приближающееся чувство свободы пьянило, делало меня беспомощным. Думал, что вот-вот освобожусь. Освобожусь от мыслей о нём, от отравляющего желания, которого я не должен испытывать по отношению к нему. Один поцелуй исправил бы всё раз и навсегда. Утолил бы мой странный голод, который, я клянусь, никогда бы вновь не проснулся во мне. Но почему я вообще хочу поцеловать его? Почему представляю это так часто? Сожаления об этих мыслях накрыли меня волной. Мне нельзя хотеть этого, нельзя думать о Хадсоне. ЭТО разрастается во мне с каждой подобной мыслью. Оно затягивает всё дальше и, боюсь, в дальнейшем мне будет мало просто думать о Чейзе, о его губах, о вымышленных касаниях. Нет-нет-нет-нет! У меня есть Барбара, и она... сексуальная. Она нравится мне! Раздумья об этом разрывали меня, а я просто продолжал смотреть в ту стену, за которой недавно скрылся Чейз Хадсон. Зачем он тронул меня? Неужели он знает, что делают со мной его касания, и решил поиздеваться? Надеюсь, нет. Я не смогу поднять глаз, если это окажется правдой. Я запихнул все учебники в сумку и помчался в женское общежитие. Мне нужно отвлечься от мыслей о Чейзе, а Барбара и её умелый язык сделают всё лучшим образом.