Небо идеально покрытое синяками

Я наблюдал за тем, как догорали в камине, уже обуглившиеся деревяшки, откидывая светящиеся угольки кверху. Они, словно фейерверки, разгорались на секунду, а затем безвозвратно тухли. Успокаивающий щипающий звук нарушал могильную тишину в общей гостиной общежития. Дрожащие тени отбрасывали свои тёмные отражения на стены, порой возвышаясь или же, наоборот, - опускаясь ниже. Я следил за ними, точно заворожённый. Сколько прошло с того времени, как я пришёл сюда? Час? Два? Десять? Не помню. Это место каким-то образом помогало мне мыслить правильно. Не давало потерять рассудок. Я плотнее укутался в плед с головой. Хоть в комнате было тепло, я всё равно ощущал холод, скользящий змеёй по полу. Он окутывал мои ноги, заставляя поднять их на диван и обвить руками. Уже второй день я не занимаюсь с Чейзом, стараюсь избежать любого контакта с ним. Просыпаюсь на час раньше него и убегаю сюда. Здесь бывает не так много студентов, а Хадсон вовсе не появляется. Мне тяжело видеть его, тяжело терпеть надменные шутки в свою сторону. Он просто изводит меня, и я позволяю делать это с собой. Сколько ещё это продлится, на сколько меня хватит? Та бойня, что бушует в моей голове, не даёт спокойно дышать. Кажется, будто мы движемся по кругу и каждый раз возвращаемся на стартовую точку. Меня тянет к нему. Проклятье! Меня. Тянет. К нему. Головой я понимаю, что между нами ничего (абсолютно) быть не может, но моё тело требует его. Требует того, кого я презираю больше всех на свете. Меня тянет к парню. К другу детства. К тому, с кем я провёл большую часть своей жизни. Никогда бы не подумал, что возжелаю Чейза Хадсона. Все мои мысли о нём. Только бы подавить это. Только бы не сорваться. Рингтон телефона бессовестно прервал мои раздумья, врываясь штормом в тихую гавань. Барбара. Что я скажу ей? Поставив телефон на беззвучный режим, я кинул его на стол, а затем упёрся лицом в раскрытые ладони. Вдох. Выдох. В тот день я облажался. Крупно облажался. Последний раз я видел Барбару в день ссоры с Чейзом. Я пришёл к ней затем, чтобы трахнуть её. Она, конечно, была только за. Как только всё дошло до самого ответственного момента, я почему-то не смог. Просто не захотел секса с ней. Ничего не объясняя девушке, я выскочил за дверь, оставляя её в полной растерянности. Ужасно стыдно за своё поведение. Я должен был поговорить с ней, объясниться, но не смог вытянуть из себя ни слова. Просто забил на это, решив, что разберусь позже. Но когда наступит это «позже»? — Ноен, я искал тебя везде. Я вздрогнул, от неожиданно раздавшегося голоса. Повернув голову в сторону двери, заметил Гейджа, пухнущего от злости. — Ты снова сидишь здесь? Не надоело? Я хотел позвать тебя сыграть в приставку со мной и с Зоуи, но вижу, ты занят срочным делом, — сострил друг, скорчив раздражённую гримасу. Я отвернулся к камину, испепеляя взглядом висящую выше картину, с изображением нашего университета. Отвратительная, скучная картина фасада здания. У художника, писавшего её, должно быть, случился инфаркт от передозировки серого цвета. — Я рад, что у вас с Зоуи всё складывается как нельзя лучше. Мешать вам не стану, повеселитесь, — ответил я без тени эмоций. Бурек сел на диван около меня, решив вывести меня из себя своим пронзительным взглядом. — Я не узнаю тебя, Ноен. Ты совсем не тот, что прежде. — Тот же, просто уставший, — откинув голову на спинку дивана, я прикрыл глаза. К сожалению, тишиной мне удалось насладиться всего лишь несколько секунд: — Барбара говорила со мной. У вас не клеится, да? — осторожно поинтересовался парень. Распахнув веки, я уставился в потолок. Конечно, Барби не могла промолчать. Медальку ей за разговорчивость. — Всё нормально у нас. Не хочу говорить об этом. Друг кивнул. Он вёл себя так, будто боялся наступить на открытую рану. Как же донести до него, что его расспросы не заставляют меня чувствовать себя лучше, а наоборот, злят? В моих планах нет пункта «поделиться переживаниями с Гейджем»; все его попытки - тщетны. — Может тогда выпьем пиво? Давай устроим дружеский вечер? Такой же, как мы устраивали в прошлом году. Обижать парня мне не хотелось, поэтому я кивнул. — Только не сегодня. — Без проблем, — поднял он руки над головой, — я пойду. Меня ждёт Зоуи. — Только друг подошёл к двери, как резко остановился и обернулся: — И, да, Ноен, спасибо тебе за Зоуи. Я улыбнулся. — Ты благодаришь меня в четвёртый раз. — И этого всё равно будет мало, — Гейдж тоже улыбнулся напоследок и выскочил из гостиной. Снова один на один с собой. Отлично, Ноен, отталкивай всех людей, желающих помочь тебе. Сиди тут и думай о том, как херова и несправедлива жизнь. Лучшего занятия на вечер и не придумаешь! Я бросил взгляд на приоткрытую дверь, скрывающую за собой ярко освещённый коридор. Снующие туда-сюда студенты торопились подняться в свои комнаты. Толпа потихоньку рассасывалась, а это означало, что время близилось к одиннадцати. Вдруг в коридоре мигнул свет, застилая на несколько секунд мраком всё общежитие. Послышались взволнованные вздохи и выкрики учащихся. Ещё не хватало, чтобы свет отключили. Я скинул с себя плед, схватил со стола телефон и поспешил в свою комнату. Хоть бы Чейз уже спал, пожалуйста. На нашем этаже царила мертвая тишина, гоняя по полу воображаемое перекати-поле. Я неосознанно остановился, замечая как свет в потолочных светильниках начал непрерывно мигать, а затем вовсе отключился. Лишь окно в конце коридора не давало потонуть этажу во тьме, раскидывая лунные блики по полу и стенам. Осознав, что стою один в темном коридоре, я рванул к двери своей комнаты. Благо ручка сразу поддалась, и дверь распахнулась. Я галопом вбежал в комнату, сталкиваясь со спиной стоящего впереди Чейза Хадсона. Он резко обернулся и, заметив перед собой меня, вскинул брови. — Играешь в салочки? — спросил он, исследуя мое лицо, которое сейчас явно выражало ужас. Темнота обволакивала собой практически все его черты лица, однако я заметил улыбку, блуждающую на губах парня. С волос скатывались капли воды, приземляясь на голый торс и продолжая своё путешествие вниз по его телу. Они светились, словно маленькие бриллианты, прячась за резинку спортивок. Чейз стоял так близко, только руку протяни... Мой язык словно окаменел, не желая отвечать ему. Единственное, что было в моей голове - это мысли о его губах, находящихся с нескольких сантиметров от моих. В полной темноте мы исследовали лица друг друга. Атмосфера данной ситуация наводила на очень нехорошие мысли. Так не может продолжаться. Больше не вытерплю. Волна злости окатила мои фантазии кипятком. Желание стереть эту паршивую улыбку с его лица возникло из ниоткуда. Я размахнулся прежде, чем успел подумать. Мой кулак встретился с его челюстью, расквасив губу этому идиоту. Это ему за то, как он обращается со мной, за то, что портит меня и за то, что заставляет испытывать. — Юбэнкс, какого хрена? — крикнул он, пятясь к своей кровати. — Какого хрена? — я рассмеялся. — Я не могу терпеть тебя больше, грёбаный Чейз Хадсон. Ты... ты просто последний урод. Его глаза растеряно бегали по моему лицу, пытаясь выявить причину неожиданной агрессии. — Ты головой ударился? Я вымученно улыбнулся. — Почему я стараюсь не видеть тебя, скажи мне? Убегаю, чтобы не сталкиваться с тобой лишний раз. Это так по-детски... Ты везде, Чейз. Оставь, наконец, меня в покое. Парень расслабился в лице, словно бы привык к моим спонтанным выходкам, словно бы понял смысл моей бессвязной речи. Закатив глаза, он сделал шаг назад и подошёл к шкафу. Что же ты молчишь? Почему не бьешь в ответ? — Что, Хадсон, нечего сказать? — вскинул брови я. — Если ты закончил изливать мне душу, то я, пожалуй, лягу спать, — безразлично бросил он, надевая футболку. Я сжал руки в кулаки, давясь от жгучей злости. — Ненавижу то, что судьба столкнула нас и проклинаю тот день, когда увидел тебя здесь впервые, — быстро проговорил на эмоциях. — Как интересно. Знаешь, а это взаимно, Юбэнкс, — хмыкнул парень. Ему плевать на мои слова, на меня и на мой удар. Чейз будто не почувствовал его. Он сел на кровать, схватив в руки лежавшую рядом с ним книгу. — Взаимно? Я ничего не сделал тебе, никогда не обижал! Поговори со мной наконец! Хватит избегать этого разговора, переходя на оскорбления. — Я не буду ни о чём говорить с тобой. Отойди, не стой над душой. Я презрительно покачал головой. — Мне так хочется разбить тебе рожу. Тишина. Чейз вдруг поднял глаза и улыбнулся, облизав разбитую губу. Его глаза казались сумасшедшими, неадекватными, и смотрели они прямо на меня. — Тогда ударь меня ещё раз, — он встал с места и подошёл вплотную, схватив мою руку. — Давай, ну же. Покажи мне насколько ты ненавидишь меня. Он стоял совсем рядом. Капли воды с его волос капали на горячую кожу моих рук. Лёгкие забыли о своей функции и наотрез отказались поглощать кислород. Злость сменила своё направление, перерастая в совершенно иное. Что-то треснуло во мне, что-то очень важное. Оно вонзило в меня свои острые концы, накачивая каким-то дурманящим наркотиком. Все мысли, переживания, злость исчезли. Теперь ничего не имело значения. Свобода, вот она. Я схватил парня за заднюю сторону шеи и потянулся на себя, встречая его губы. Да! Боже... Грубые и горячие. Желание заткнуло здравомыслящие крики рассудка, окутывая пеленой блаженства. Я раздвинул языком замерившие губы и ворвался в рот. Металлический привкус крови отравил моё сознание, запретив останавливаться. Сколько же я представлял этот момент, сколько грезил о нём. Одной рукой я обхватил его волосы, второй перебрался к щеке Чейза. Руки затерялись глубоко во влажных волосах. Мало. Этого мало. Прошу, Чейз, дай мне большего. Узел в животе сводил меня с ума, руководил мной. Потянув его за волосы, наклонил голову в удобное для себя положение. От удовольствия мои глаза закрылись. Чувство возбуждения не заставило себя долго ждать - член упёрся в брюки, не позволяя мне подойти к Хадсону ближе. Нечто внутри не давало мне прерваться, словно я был одержим его губами. Снова обхватив шею парня руками, я укусил его за внутреннюю сторону губы до крови, а затем остановился и отдернул руки от него. Мои глаза сразу нашли его, - ничего не выражающие, смотрящие в стену позади меня. Поцелуя словно и не было. Только наши вздымающиеся в быстром темпе грудные клетки, доказывали подлинность произошедшего пару секунд назад. Кровь от моего удара размазалась по щекам, подбородку, губам парня. А я смотрел и понимал, что хочу ещё. Хочу до безумия. — Думал, я сделаю то, что хочешь ты? — я ухмыльнулся. — А как тебе такое, хм? Чейз встретился со мной глазами. Впервые видел его униженным, таким же растоптанным, каким чувствовал себя я. Удовольствие разнеслось по венам, питая собой кровь. Теперь думай об этом, Чейз, старайся стереть этот момент из головы так же, как стер воспоминания о детстве. Так же, как я стараюсь забыть каждую нашу ссору, каждый едкий комментарий. Каково оказаться по ту сторону баррикады? Нравится? Думаю, ты не в восторге. Хадсон сжал кулаки, но тут же разжал их. Хочет ударить? Пусть. В какой-то степени я заслужил это, ведь просто воспользовался им, подавляя физическое влечение. Подойдя в шкафу, я открыл его и выудил оттуда футболку и комфортные для сна штаны. Внешне я выглядел спокойно, однако внутри всё горело, переворачивалось. Не глядя на Чейза - всё ещё стоящего на прежнем месте - я зашёл в ванную комнату, прихватив с собой настенный фонарь. Только сейчас понял, что сломалось во мне. Контроль. Я включил фонарь и направил его на себя, глядя в зеркало. Отражение парня, смотревшего на меня по ту сторону, выглядело, как отражение душевнобольного. Волосы взлохмачены, тело дергается, а на лице, около рта, следы крови. Крови Чейза. Я коснулся своих губ, пытаясь оттереть засохшую кровь. Ничего не вышло. Эти следы, как печать грязи, застыли на моём лице. Я включил душ и, раздевшись, встал под воду. Просто отключи голову, Ноен. Перестань всё анализировать. Многое не поддаётся никакому объяснению, в том числе и этот поцелуй. Интересно, что испытал Чейз? Ему было противно? Скорее всего, ему было противно, ведь он не ответил на поцелуй. Пусть считает это моей местью. Бить его - бессмысленно, он только получает удовольствие от этого. Сумасшедший. Какой нормальный человек будет ловить кайф от побоев? Простояв под горячими струями воды минут пятнадцать, я почувствовал, что адреналин, всё время подпитывавший меня энергией, начинает угасать. Мозг заработал отчётливее, давая взглянуть на ситуацию с разных сторон. Твою мать... Я поцеловал Чейза Хадсона. Насильно. Прикрываться местью незачем, дело вовсе не в ней. Мне хотелось целовать, чувствовать его. Это желание выходило за рамки нормального. Как я мог решиться на это, как не удержал себя? Стыд, словно «я же говорил», пронёсся внутри, задевая каждый орган. Нельзя было позволить этому случиться. Я отключил душ и переоделся, но никак не мог решиться выйти. Смогу ли я поднять глаза и взглянуть на него? Бред, конечно, смогу. Чейз думает, что я сделал это назло ему. Пусть продолжает так думать. Он никогда не узнаёт о моих грязных фантазиях с его участием в главной роли. Кое-как найдя компромисс с самим собой, я медленно открыл дверь ванной и вышел в комнату. Чейза в ней не оказалось. ЧЕЙЗ. Я вылетел из комнаты, направляясь к выходу общежития. Блядский Юбэнкс посмел притронуться ко мне. Он посмел поцеловать меня. Резко остановившись, я со всей силы впечатал кулак в стену коридора. Не может этого быть. Ноен, который при любой пошлой шутке прятал глаза, не мог сделать этого. Неужели я ошибался на его счёт? Кулак снова встретился со стеной. Его укус горел, как чёртовый ожог, и я прикусил губу с внутренней стороны, чтобы приглушить боль. Во мне кипели все негативные эмоции, разбавляя вечный коктейль ненависти к этому паршивцу. Стиснув зубы, я схватился за волосы и сполз вниз по стене. Ненавижу. Ненавижу ощущение его вкуса у себя во рту, ненавижу то, что позволил себе узнать каков он. Я сжал веки. Мне нужно было предпринять что-то, чтобы остановить его. Почему я не смог ничего сделать? Почему завис? Проклятое воспоминание всплыло в голове, заставляя губы покалывать. Язык этого ублюдка был у меня во рту, по-собственнически исследовал его. Мне нужно было оттолкнуть его, но я не мог, не ожидал этого от него. Все случилось так же быстро, как и закончилось. Сейчас я ощущал себя последней шлюхой, которой воспользовались. Все чувства притупились, обещая нахлынуть позже с новой силой. Я обещал себе, что мною никогда больше не воспользуются, никогда не посмеют управлять, но проебался даже в этом. Единственное, в чём я был уверен, так это в том, что Ноен пожалеет о содеянном. Он не будет у руля; я переиграю ситуацию и выйду победителем из этой грязной игры. Обещаю. Пока я был в более-менее уравновешенном состоянии, полез в карман спортивок, вынимая телефон. — Алекс, мне нужно переночевать у тебя, — сказал я, как только парень ответил на вызов. — Без проблем, только я не один, — пропел он соблазнительным тоном, после чего раздался писклявый девичий смех. Я провёл языком по губе, из которой всё ещё сочилась кровь после укуса. Встав с места, я двинулся прямо по темному коридору, попутно вспоминая в какой комнате живет Алекс. — Так даже лучше, — прохрипел я и сбросил вызов. НОЕН. Я пришёл на пару с красными, опухшими глазами, кричащими о бессонной ночи. Голова гудела, тело болело. Воспоминания о вчерашней ночи казались страшным сном. Когда адреналин вперемешку с жгучим желанием отпускают, решения уже не кажутся такими верными. Я понял это вчера. Сожаление - было единственным правильным чувством из каши прочих мыслей. Никогда не прощу себя за то, что сделал. Никогда. Что же теперь будет? Как учиться дальше, живя с Чейзом в одной комнате? Вдруг это вновь отключит фильтр желаний и заставит действовать меня необдуманно? Слёзы навернулись на глаза от безысходности. Я устал сдерживать их. Стерев тыльной стороной ладони первые скатившиеся слезинки, я глубоко вздохнул. — Юбэнкс, вы превратились в раннюю пташку, — ухмыльнулась, только что вошедшая в аудиторию, профессор Митчел. Никак не отреагировав на её комментарий, я достал телефон из сумки и начал прокручивать ленту «Твиттера». — Надеюсь, вы готовы к семинару. Нет, я не был готов, однако это меня не волновало. Ничего хуже из того, что уже случилось, быть не может. — Готов, — скрипя зубами, ответил я. Её глаза блеснули, будто бы эта ведьма знала правду. — Отлично. Я вставил в уши наушники, а затем засунул ледяные пальцы в рукава свитера. Тело тряслось - здесь было невероятно холодно. Расположив голову на парте, закрыл глаза. Ты ведь не придёшь, да? Пожалуйста, не приходи, — мысленно молили я, сжав веки. Глаза неистово шипели, грозя выпустить на волю сдерживаемый поток слёз. Музыка играла не так громко, поэтому до моего слуха доносились голоса, наполняющих аудиторию, студентов. Я узнаю его голос, шаги. Почувствую. — Итак, давайте мы с вами поговорим об амплитуде колебания и о вибрациях, — начала профессор Митчел семинар. — Что вы запомнили из прошлых лекций? Тишина в аудитории никого не удивила. Так проходит каждая пара ведьмы Митчел. — Может Вы нам расскажите, мистер Юбэнкс? Я резко поднял голову, ища глазами женщину. Она стояла на четыре ряда впереди и смотрела мне в глаза. Одногруппники усмехались, зная, что профессор от меня не отстанет. Заправив за ухо торчащие волосы, я промямлил: — Эм-м, амплитудное колебание? — Впервые слышите? — кровожадно улыбнулась Митчел. Её короткие каштановые волосы стояли как-то неестественно, от чего казалось, будто на ней парик. Тонкие бледно-розовые губы криво изогнулись. Я смотрел на женщину и понимал, что меня тошнит от неё. — Я не буду отвечать. Она вскинула бровь. — Почему же? Вместо ответа я встал, взял свою сумку и направился к двери. — Вы ведь знаете своё положение, Юбэнкс, не рекомендую вам пропускать занятия. Сядьте на место, — кричала она мне в спину, но я игнорировал. Пусть катится к чертям. Только я подошёл к двери, как она распахнулась, чуть не ударив меня по лицу. Сердце забилось, как обезумевшее, каждый волос на теле встал дыбом. Чейз расслаблено стоял прямо передо мной, глядя в экран телефона. Его поза выражала полное умиротворение. Я глядел на него так, слово вчерашнее могло оставить на нем видимые следы, боялся того, что кто-то догадается произошедшем между нами. Только не сейчас, я не готов видеться с ним! — Юбэнкс, можете не приходить на экзамен. Я не допускаю вас. Только моё имя прозвучало в аудитории, как Чейз тут же вскинул голову, и столкнулся со мной взглядом. Он выглядел слишком спокойным для того, кто не мог поднять униженных глаз вчера. Слишком спокойным для того, кого поцеловал ненавистник. Небольшой синяк над губой красовался на идеальном лице, кисть левой руки была перебинтована. Привычный холодный взгляд задержался на мне лишь секунду, а затем перевёлся на профессора. Женщина что-то кричала, но я не слушал. Вдруг, парень подлетел ко мне и, схватив за локоть, потащил назад. — Отпусти, что ты делаешь? — прошипел я, сквозь зубы. Всё внимание группы было приковано к нам, и от этого я чувствовал себя жалко. Хадсон приблизился к моему уху, чуть дотрагиваясь подбородком до мочки. Дрожь охватила все тело, умоляя меня повторить запретное. — Либо ты сейчас сядешь за парту, либо вместо темы я расскажу всем как классно ты сосешься. Будем выбирать? Нет? Отлично. Он подвёл меня к первому ряду, толкнул к месту у стены и сам приземлился рядом. Просто убейте меня, не хочу больше испытывать этот душераздирающий стыд. Хоть бы вернуться в ту ночь, и всё исправить. Ни за что не поцеловал бы его, ни притронулся к нему. Или... проклятье. — Хадсон, я не желаю видеть вашего друга на моих занятиях. Выйдите вон, Юбэнкс. Я хотел было встать, но Чейз схватил меня за бедро и силой сжал его, вынуждая снова сесть. — Профессор Митчел, Ноен - мой партнёр, и я не могу допустить, чтобы он был отстранён. Я беру на себя ответственность за его успеваемость и гарантирую вам, что он подтянется. Я попытался скинуть его руку с моей ноги, однако парень сжал её сильнее. Прикусив губу, чтобы не застонать от боли, я ухватился за край стола. — Вы уверены, что готовы заниматься с ним, мистер Хадсон? — удивлённо переспросила ведьма. — Уверен. Щипнув его за руку, я ожидал хоть какой-то реакция. Ни-че-го. Следы моих ногтей остались на его коже, а он даже бровью не повёл. — Хорошо, я согласна. Надеюсь, мистер Юбэнкс, вы оцените заботу вашего друга и будете заниматься. Я кивнул, ведь от боли не мог ответить. — Убери руку, мне больно, — прошептал я Чейзу, но он не слышал (или не хотел слышать). — Чейз! Отпусти... Он продолжал держать меня мертвой хваткой. И только на третий раз, когда я толкнул его в плечо, тот расслабил ладонь, но не отпустил мою ногу. — Ты очень плохой мальчик, ты знаешь это? — зашептал он, чуть повернувшись ко мне. Мои глаза спустились к его губам. Рана около губ напоминала о вчерашнем поцелуе. О вкусе его губ, мокрых волосах... Я нахмурился и отодвинулся впритык к стене. — Что за бред ты несёшь? Он улыбнулся почти так же, как улыбалась миссис Митчел пару минут назад. — Я о нашем грязном, маленьком секрете. Я нервно закатил глаза и отвернулся к интерактивной доске, на которой изображался маятник. — Ты о том поцелуе? — спросил я, будто только понял о чём он. — Не выдумывай себе ничего, я сделал это специально, чтобы позлить тебя. Чейз приглушённо рассмеялся, снова придвигаясь ближе. — И даже стонал мне назло? Я замер, слыша как бьется сердце. Стонал? Не может быть такого! Или может? Как бы там ни было, нельзя позволить ему думать, будто я сделал это ради удовольствия. Вскинув подбородок, сказал: — Твои слова звучат глупо. Ещё скажи, что ты возбуждаешь меня... — Разве нет? — Нет, идиот. — Я могу проверить. Мои глаза расширились, руки затряслись. — Только попробуй притронуться ко мне, клянусь... — То есть, тебе можно делать, что вздумается, а мне нельзя? Не-ет, так не пойдёт. Ты у меня в должниках, Юбэнкс, и можешь быть уверен, я всегда возвращаюсь за долгом. Нервно сглотнув, я продолжал смотреть во всепоглощающие глаза. Опасные, обещающие сделать мою жизнь хуже прежней. Чейз тоже не отводил взгляда, выискивая намек на страх в моём лице. — Что ты хочешь? — наконец, разжались мои губы, выдавливая слова. Уголок губ парня приподнялся в кривой усмешке. Он пригнулся ко мне и прошептал на ухо: — Приходи сюда, в эту аудитории, в час ночи. Я ясно дам тебе понять чего хочу. — Заметив сомнение, которое выражали мои расширенные глаза и учащённое дыхание, он хмыкнул: — Боишься? Ноен, я найду тебя где бы ты ни был, так что не смей играть со мной. И, словно бы этого разговора не было, Хадсон отвернулся в сторону преподавателя, принимаясь активно отвечать на каждый заданный вопрос. А я же в это время сидел и осмысливал его слова. Кажется, я влип так, как не влипал никогда.