Небо идеально покрытое синяками

ЧЕЙЗ — Этот ублюдок забрал его! — надрывисто кричала в динамик Лола, её голос становился всё более взволнованным. Если бы я мог слышать звуки сейчас, то услышал бы скрип правой рукоятки байка, которую я с силой сжимал от злости и бессилия. Гневно выругавшись, не постеснявшись девочки, я прокричал, пытаясь перебить ветер: — Закройся в комнате, я скоро приеду. — Чейз, мне кажется, он убьёт меня, — пролепетала она. Раздались тяжёлые звуки на другом конце провода, будто она стала что-то перетаскивать. — Не убьет. Он не посмеет. Что ты делаешь? Невнятно покряхтев, Лола ответила: — Пытаюсь забаррикадировать вход. — Не лучшая идея. Всё перетащить ты не успеешь. Только помешаешь себе выбраться из комнаты в случае необходимости. Мне было сложно говорить из-за потока ветра, что бил в лицо, но я старался выговаривать все слова четко, чтобы Лола не списала сбившуюся речь на волнение. Если я поддамся панике, у нее не останется надежд спастись. Ей всегда нужно было рассчитывать на меня. Пусть даже я находился далеко. — Чейз, я переживаю за маму. Вдруг, когда она вернётся из магазина, я буду уже мертва? Как она переживет это? Я выкрутил ручку газа до упора, плотнее прижимаясь к байку. — Я успею. — Точно? — Клянусь. Она облегченно выдохнула и, кажется, хохотнула. — Тогда ладно. Я тебе верю. Мне казалось, что от режущего всё на своем пути ветра наушник вылетит из уха. Ненавидел езду на мотоцикле без шлема, но в нём говорить было практически невозможно. Злость, бурлившая в крови, так вообще не способствовала комфортному вождению. Я был слишком взвинчен. — Он поднимается, Чейз, ты слышишь? — залепетала она в телефон, задышав быстрее от страха. Мои внутренности сжались в узел. Паника в голосе сестры пугала как ничто другое. Я уже знал, что если приеду туда и обнаружу его, то убью. Убивать буду так, чтобы эта грёбаная мразь захлебнулась от собственной крови в горле, чтобы подавилась ею. До того, как я узнал о существовании Лолы, идея расстаться с жизнью не представлялась для меня столь угрожающей. Я был одержим убийством Коула. И не важно, что при этом мог пострадать сам. Долорес дала мне возможность понять, каково заботиться о ком-то, каково ощущать ответственность за чью-то жизнь. Как только я увидел её в окне бывшего дома Коула — маленькую истощенную девочку, едва стоящую на ногах, — мысль о смерти в борьбе с Коулом выпарилась из головы, словно что-то инородное. Она нуждалась в моей защите, во мне. А мне нужна была причина, чтобы жить дальше. Коул совершил большую ошибку, когда познакомил нас. Хотел задеть меня. Показать, что у него много таких, как я. Но всё обернулось иначе. У меня появился союзник в лице сестры. А у него — еще один человек, желавший его смерти. — Я уже близко. Передай ему, что я еду закапывать его будущий труп. Связь прервалась. В наушнике послышались равномерные гудки, оповещающие о завершении звонка. Ладони заныли от рассекающей боли из-за силы, с которой я впивался в клипоны. Мантра «хоть-бы-успеть» не покидала мозг. Через две минуты я был уже на месте. Кинув байк на крыльце дома, я забежал внутрь. На кухне не было никого. Перевернутая, местами побитая посуда, лежала повсюду. Пройти, не наткнувшись на осколки стекла разбитых бокалов, представлялось очень трудной задачей. Воздух был наполнен выворачивающей душу опасностью. Я словно мог чувствовать привкус злости, страха и смерти на языке. Если он только тронет её… Раздался крик с верхних этажей. Я содрогнулся всем телом. Не долго думая, схватил нож с подставки и помчался вверх. Лола стояла у распахнутой двери спальни на третьем этаже. Оглядев её беглым взглядом, я заметил, что она была относительно в порядке, лишь губа её слегка кровоточила. — Чейз, он не пьян! — предупредила она, шмыгнув за мою спину. Это удивило меня. Я нашел глазами Коула, который показался в дверях как ни в чем не бывало. Будто он не монстр, будто не убил собственную жену и мою мать своими блядскими руками. Улыбка на потрескавшихся губах отродья виделась мне омерзительной. В голове моментально всплыли картинки того, как я вырезаю эту улыбку с его лица и пришиваю обратно, только в перевернутом виде. — Милая, конечно, я не пьян. Сегодня у нас особый вечер, можно сказать, праздник! Выпьем все вместе. Устоим семейный ужин, что скажите? — смеялся над нами Коул, вытирая, во всей видимости, кровь Долорес с костяшек пальцев о свой белый шерстяной кардиган. — Пошел ты, ублюдок, — выругался я, крепче сжимая рукоять ножа. Не отрывая глаз от Коула, я спросил у Долорес: — Лола, порядок? — Да. — Малышка потеряла свою игрушку? — монстр полез за пояс своих штанов и выудил оттуда пистолет. — Его искала? Кажется, в наших лицах он увидел что-то такое, что его полностью удовлетворило. Он растекся в ещё более отвратительной улыбке и заговорил: — Мои дети совсем отбились от рук! Ладно этот пидор, что с него взять? Сплошное разочарование, — покачал он головой, проходясь по мне взглядом, в котором не скрывалось пренебрежение. — Но ты, милая Долорес, как могла так поступить со своим отцом? — Я хочу, чтобы ты сдох, — с ненавистью выплюнула Лола. — Ну и что мне с вами делать? — наигранно расстроившись, Коул покачал головой. — Может, расчленить вас, перемолоть через мясорубку и смыть в унитаз? — Жаль, что твой отец не смыл тебя в унитаз, а вместо этого кончил в твою мамашу, — агрессивно парировала Лола. Я спрятал её за свою спину, когда заметил, что улыбка сползла с лица Коула. Глаза его вспыхнули. Теперь он был сосредоточен и зол. Очень зол. — Где ты набралась таких слов? Анна! — крикнул ублюдок. — Так ты воспитываешь нашу дочь?! Я вытащу из тебя кишки и задушу эту мелкую дрянь ими же. — Только посмей прикоснуться к ним… — И что ты сделаешь? Убьешь меня что ли? — расхохотался он, покачивая головой. — Не смеши. Ты боишься меня, Чейз, не отрицай. Я чувствую этот запах страха, что ты выделяешь с каждым выдохом. О, да… Определенно боишься меня, засранец, и правильно делаешь. Долорес, учись у него. Если бы ты видела то, что видел он… — То въебала бы тебе ножом в харю прежде, чем ты открыл бы свой поганый рот, — закончил я за него. Коул усмехнулся и в припадке смелости и глупости кинул пистолет в лестничный пролет. — Никто из вас не убьет меня, и вы это знаете. Я сделал все, чтобы в случае моей смерти, вас подозревали в первую очередь. Спокойной жизни вам не видать. — Ты думаешь, что это остановит меня от того, чтобы прямо сейчас вывернуть тебя наизнанку? Он снова улыбнулся. — Я так и думал. И поэтому приготовил ещё кое-что. Подарок, так сказать, ха-ха! Тебе ведь рассказал Ноен, куда он едет со своими друзьями? Я ощутил, как ком образовывается в горле и спускается к желудку, вызывая в нём тяжесть и тошноту. — Вижу по лицу, что рассказал, — рассмеялось чудовище. — И я наслышан об их планах. Тем же рейсом я послал за ними парочку человек, так… на всякий случай. Они за ними приглядят. Кровь прилила к ногам, делая их такими тяжелым. Я не знал, что мне делать. Я был так зол, так уверен, что смогу прикончить его прямо сейчас, но так чертовски бессилен. Рука сами по себе разжалась, и нож с леденящим звоном ударился о пол. Хотелось выть, рвать себе горло, расчесать ладони до крови, но сделать хотя бы что-нибудь, что могло бы закончить этот ад. Но я не мог. Снова. Не мог. Ничего. Сделать. Гул, раздающийся в ушах и поглощающий все остальные звуки, с каждым ударом сердца делался все громче. — Зачем тебе трогать невинных людей? — крикнула Долорес. — Не хватает того, что ты отравляешь жизнь нам? Коул искренне расхохотался и схватился рукой за перилла, чтобы не упасть от безумного хохота. — Думаю, этот блондинистый пацанчик так сильно запал в душу твоему старшему братцу, что тот начал трахать его. Даже Ник был удивлен, когда я объяснил ему, почему его друг встречается с Ноеном чаще, чем с ним. Я усмехнулся. — Ёбаный Ник… Долорес стояла в растерянности и смотрела на меня недоумевающими глазами. — Он правду говорит? — спросила она наконец и, когда я не ответил, моментально сделала вывод. — Как ты мог? Ты же знаешь, что нам нельзя никого втягивать в это! Коула по всей видимости забавляла вся эта ситуация. Он с удовольствием взирал на эту сцену и чуть ли не облизывался от возможности наблюдать нашу ссору. — Лола, поговорим потом, ладно? — Ну что вы! Продолжайте. Мне тоже интересно много чего, например, сколько ты успел поведать своей блондинистой подружке? — Он ничего не знает, — солгал я, держась при этом уверенно, будто верил в собственную ложь. — Врешь, — качнул головой Коул Хадсон. — Я не дурак, чтобы рассказывать ему о твоих делах и подвергать его опасности. Он комически изобразил глубокое раздумье, а затем пожал плечами. — Согласен. Это было бы очень идиотским поступком, а ты мальчик умный… иногда. Половица позади меня скрипнула, и мы с Долорес одновременно обернулись. Анна замерла с пакетами в руках и испуганно взирала то на меня, то на Коула. Она бросила все, что держала в руках, когда поняла, какую сцену застала, и резко притянула Долорес в свои объятия. Совсем не странно то, что на лице женщины не было ни одного пореза или шрама. Почерк Коула узнавался всегда. Он не трогал лицо своих жертв, чтобы люди не могли понять, что в их семье что-то не так. А перед выходом в люди всегда заставлял надевать ветровки с длинными рукавами. Он делал так и с моей матерью. Я бросил взгляд на чуть приоткрытые щиколотки и обнаружил, что они полностью синие. Не знаю, до куда простирались синяки, но лишь по этому оголённому участку тела можно было понять, что на ней нет живого места. Взгляд поднялся вверх. Руки Анны украшали новые глубокие и неровные порезы, будто кто-то пытался вырезать на ней какое-то слово. Присмотревшись, я смог разобрать написанное. Меня прошибло от отвращения и ярости. Порезы с запекшей кровью образовывали слово «шлюха». Во мне что-то замкнуло. Что-то вырубилось. И всё стало невероятно легко и просто. Схватив с пола нож, я направился в сторону Коула Хадсона. От понимания того, что я хочу сделать, мурашки удовольствия поползли вверх по коже, вызывая широкую улыбку. Поглощающее чувство вседозволенности затмило разум. Ведь ничего не будет, если я позволю себе ненадолго переступить грань дозволенного? — Убить я тебя не могу? Жаль. Но ведь никто не говорил, что не смогу покалечить. Давай уединимся и вспомним старые добрые деньки, папаша? Я затолкал его в комнату и захлопнул за нами дверь. — Обожаю моменты, когда вижу в тебе себя, — хмыкнул Коул. — Ты похож на свою бесполезную, дерьмовую мамашу, но иногда… иногда ты похож на меня. Нет! Ты даже превосходишь меня. Филейный нож вертелся в моих руках, позволяя мне наслаждаться его чистым и непорочным сиянием. Ведь скоро оно угаснет. Не скрывая веселого настроя, я хмыкнул: — Не спеши радоваться, говнюк. Сейчас моя очередь.

***

Я вышел из комнаты под тяжелые хрипы Коула Хадсона. Захлопнув дверь, пытался выровнять дыхание. Все кружилось перед глазами, и пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть. Я пренебрежительно откинул запачканный в крови нож в сторону и заметил ожидавших меня на последней ступеньке лестницы Анну и Лолу. Наваждение пропало само собой, когда я позволил себе немного поиграть с убийцей моей матери, однако сейчас меня мутило от омерзения к себе, от наслаждения, с которым я дробил ему мизинец на правой руке. Я попытался выровняться и принять беспристрастное выражение лица. Волосы торчали в разные стороны; я пригладил их грязными руками — руки била мелкая дрожь — и сунул их в карманы джинсов. — Чейз, — Анна прихрамывая подошла ко мне и протерла рукой мою левую щеку. — Тебе нужно срочно принять душ и переодеться. Долорес, принеси ему запасную одежду. Девочка подскочила и метнулась вниз по лестнице. — Он… жив? — осторожно спросила женщина. По её взгляду я не мог понять, какой именно ответ она предпочитает услышать. Анна выглядела отстраненной и привыкшей к таким ситуациям, — это заставило меня хмыкнуть. — Жив. Она тяжело сглотнула и кивнула, и я сделал вывод, что она была бы больше рада, если бы я все же убил его. — Почему ты… оставил его в живых? — решилась произнести она вертевшееся на языке. — Потому что он бы убил того, кого я поклялся защитить. Женщина больше ничего не стала спрашивать и зашла в комнату, в которой я оставил Коула. Услышав сорвавшийся стон из горла этого куска дерьма, я поморщился. Мне ужасно не хотелось смотреть в ту сторону, но я собрал все силы, которые только имел, и развернулся к нему. Он лежал в собственной крови и блевотине. Его вырвало, когда я пытался разрубить его палец. Филейному ножу кость, к сожалению, не поддалась, но стоило пару раз прижать его прикроватной полочкой, как все получилось. Коул почти не сопротивлялся. В голове этого отморозка напрочь отсутствовала программа самосохранения. — Надеюсь, тебе дорога собственная ничтожная жизнь, и ты не посмеешь поднять руку на то, что принадлежит мне. Если Долорес хотя бы раз позвонит мне в слезах, то в следующий раз ты не отделаешься одним пальцем, ублюдок. Я буду отрезать от тебя часть тела каждый раз, когда ты заставишь меня смотреть на твою рожу без необходимости. И лучше бы тебе не встречаться со мной. Кинув последний взгляд на Анну я заметил, что лицо её приняло зеленый оттенок. — Ты отрезал ему палец? — хрипло прошептала она, глянув на меня из-под опущенных ресниц. Я ничего ей не ответил и быстро спустился вниз. С Лолой я столкнулся на лестнице первого этажа. Она держала в руках какую-то белую чистую футболку и шорты. — Тебе реально нужно помыться, — сказала девочка, передавая одежду. — Всё так плохо? Она кивнула. — У тебя всё лицо в крови, а ещё рубашка больше не серая. Я опустил глаза и заметил пару пятен на шелковой рубашке. Отмывать придется долго… Вымыв руки и умывшись у раковины в кухне, я прошел к двери, где снова наткнулся на Долорес. — Насчет слов Коула… ты действительно спишь с тем парнем? — без малейшего стеснения спросила девочка. — А не рано ли тебе интересоваться кто с кем спит? — задал я встречный вопрос, ухмыляясь. — Ты серьезно? — улыбнулась она. — Говори уже! — Да. Улыбка сошла с лица девочки, а её место заняла хмурая гримаса. — Не надо было тебе сближаться с ним. — Ты чертовски права, Лола. — Он знает о нашей ситуации? — Он знает больше, чем вы с Анной, — рассказал я правду, от которой челюсть Долорес чуть ли пола не коснулась. — Ты рассказал ему о себе? Но… почему? Я ведь столько просила тебя рассказать мне! Я покачал головой и снял с себя рубашку и чёрную футболку, взамен надевая чистую белую. — Шорты мне не нужны. Доеду до дома так, а там уже переоденусь. — Не меняй тему! — Лола, ты ничего от меня не услышишь. Тебе хватает и того, что происходит с тобой и Анной. — А ему, значит, заняться вообще нечем, да? Раз ты решил открыть тайну этому… — Его зовут Ноен, — грубо перебил её я. — Он спрашивает о тебе каждый блядский день, Долорес. Будь добра, относись к нему повежливее. Она насупилась и закатила глаза. — Только потому, что этого хочешь ты. Мне не понравилось то, как она это сказала, но я не стал давить. Слишком много эмоций она пережила за один день, и добавлять ещё парочку негативных мне не хотелось. Я двинулся к выходу, но она схватила меня за руку. — Спасибо, что помог мне. Я вздохнул. — Ты благодаришь меня после каждого подобного раза. Необязательно повторяться. — Но ведь раньше ты никогда так его не калечил, — хихикнула она. Мне это смешным не показалось, поэтому я просто кивнул ей. — Если он выкинет что-то еще, позвони мне. Не думаю, что он запомнил этот урок. — Может, мне убить его? Я внутренне содрогнулся от её слов, но вида не подал. — Нет. Его пока трогать нельзя. Ты ведь слышала слова Коула? Он послал людей к Ноену. — Вот черт, — выругалась она. — Нужно было давно с ним покончить. — Подозрения пали бы на меня, и меня бы упекли, а вы с Анной остались бы одни. Вполне возможно, что у него есть план на подобный исход. Думаю, он давно кого-то приставил к вам, чтобы в случае его смерти кто-то убил и вас. — Всяко лучше, чем такая жизнь, — скривила она губы и выпустила мою руку из захвата. — Надеюсь, мы не увидимся в скором времени при таких же обстоятельствах. Я хмыкнул и кивнул. — Будь осторожна. — Ты тоже. Я двинулся к брошенному на крыльце байку и, подняв его, встал рядом и облокотился на него. Уже смеркалось. Я вытащил из кофра почти полную пачку сигарет и зажигалку. Ненавидел курить, но руки всегда тянулись к этой гадости, когда на меня находило чувство, которое Коул именовал «иногда похожим на него». С первой затяжкой ничего не произошло, и я выдохнул едкий дым наружу. Легкие заныли от старого ощущения удушливой тяжести. Блядство. Я вытащил телефон и быстро отыскал в сохраненных контактах номер того, чей голос мне хотелось услышать больше всего на свете. Он ответил почти сразу. — Ты меня удивил, — раздался голос по другую сторону линии. Я буквально ощущал, видел с какой улыбкой он произносил эти слова. Не заметил за собой, как тоже начал улыбаться. Заметил — снова затянулся. Что же ты творишь со мной… — И чем же? — Тем, что позвонил. Я этого не ожидал. Я хмыкнул и сделал последнюю затяжку, после выкинул бычок, затушив его ботинком. — Просто хотел узнать, чем ты занимаешься. — Только что пытался помирить своих друзей, но у меня ничего не вышло. Надеюсь, что они придут к этому позже. А прямо сейчас я лежу в свой комнате и смотрю в потолок. Здесь тихо и скучно. Можно устроить вечеринку на пляже, но уже довольно поздновато для этого, да и Зоуи с Гейджем не захотят проводить время вместе. Представляешь, они меня используют как почтового голубя! Уже жалею, что согласился на эту поездку. Мать Гейджа вообще встала на сторону Зоуи и терроризирует собственного сына. Это смешно, но не тогда, когда находишься между двух огней. Вот для отца их семейства вся эта ситуация кажется нелепой и смешной, — он вздохнул. — Я согласен с ним. Мои друзья ведут себя по-детски. — Тебе не стоило влезать в это. Я ведь говорил тебе раньше: в отношениях нет места третьему лицу. Это касается даже друзей. — Я согласен. Но ничего не могу поделать с собой. Гейдж меня попросил. — Тогда придется терпеть их, — усмехнулся я, перекидывая правую ногу через байк. — Ну спасибо, кэп, — буркнул парень. —Лучше расскажи, как у тебя дела. — Порядок. Ничего необычного не произошло. Мне не хотелось врать, но сообщать ему о том, что сегодня случилось в доме моей сестры, я не собирался. На это есть множество причин, но основной являлось расстояние между нами. Я не хотел, чтобы он думал об этом дерьме, пока я не мог быть рядом, чтобы успокоить. Пусть отдохнет и от меня, и от моих приколов. Так будет лучше для него. — Точно? Голос у тебя какой-то… уставший. — Плохо спал ночью. — А… Я рассмеялся, попутно заводя двигатель. — Знаешь, думаю приступить к работе над ещё одним твоим условием. — Ого, и что же ты планируешь сделать? — оживился парень. — Второй пункт. Я обращусь к специалистам. По затянувшемуся молчанию я понял, что Ноен занервничал. — Чейз, всё точно в порядке? — Точно. — Тогда почему ты так неожиданно говоришь об этом? — Мне захотелось разобраться с этим как можно быстрее. На самом деле, сегодня я окончательно убедился, что могу переусердствовать в своей агрессии и жестокости. Мне это не нравилось. Я не хотел быть таким же, как Коул Хадсон, и если существовала возможность заставить мои мозги встать на место, то я ей воспользуюсь. — Я рад, что ты согласился на это. Это огромный шаг и… эй, кто дал тебе пособие о том, как влюбить меня в себя за пару слов? Я прыснул со смеху. — Ангел, ты такой дурачок. Он тихо посмеялся, а после уже серьёзнее сказал: — Я уверен, что всё у тебя получится. Я улыбнулся, но отвечать ничего не стал. Около минуты мы просто молчали, слушая дыхание друг друга. Никто из нас не хотел завершать этот звонок, но и говорить больше не было смысла. — Ну, до скорого? — замялся парень, спрашивая явно нехотя. — Ага, увидимся. Я отключился первым, потому что знал, что Ноен будет тянуть с этим. Улыбку с лица было сложно свести. Меня приятно удивило то, что разговор с ним помог мне расслабиться. Он подействовал намного лучше, чем ядовитые пары табака. Как ни странно, Юбэнкс стал для меня заменой многих незаменимых вещей, людей, всего. Надев шлем, я двинулся по направлению к дому, ощущая небывалую ранее легкость в теле после приступа агрессии.