Небо идеально покрытое синяками

— Гейдж, нам долго ждать? Гейдж сидел на стуле в кухне и что-то читал в телефоне. Я уже неделю пытался заставить его поговорить с Зоуи и не раздражать всю свою семью дурацким поведением. Стоило отдать должное Гейджу: если Зу нужна была помощь, он моментально оказывался рядом, но при этом ничего не говорил ей. Она пыталась вывести его на разговор пару раз, но парень просто игнорировал её. Меня выводило из себя его поведение. Когда я ехал сюда, мы договорились с ним, что я дам ему немного времени разобраться в себе, но шел уже шестой день, а он никак не соглашался сдвигать дело с метровой точки. Вот так мы всей семьей Буреков ждали, когда же их принц соизволит снизойти до обыкновенной крестьянки Зоуи и поговорить с ней. — Ноен, это бесполезно, — сказала подруга, поднося к губам чашку с кофе. — Сказал бы хотя бы, чего он ждёт от меня. Я уже миллион раз попросила прощения. Медленно водя по экрану телефона большим пальцем, друг делал вид, что нас не существует. — Думаешь, он бросит меня? — спросила Джонс, с улыбкой поглядывая в сторону своего парня. — Нет. — А я думаю, что да. Вот бы прекратил тратить своё и моё время и расставил все точки над «i». Этот разговор, как и все другие, был полностью проигнорирован. На следующий день, когда я собирался уезжать домой, друзья вместе вышли меня провожать, но при этом держались на расстоянии. Я загрузил свои сумки в багажник машины Джорджа. Отец Гейджа вызвался подвезти меня до аэропорта, чему я был безмерно благодарен. Тащиться в жару через весь город автостопом представлялось мне чем-то ужасающим. Джордж появился на пороге в шляпе с огромными полями и очками, защищающими от солнечного света. — Ну, как я выгляжу? — спросил у нас мужчина, и мы трое чуть ли не попадали со смеху. — Пап, ты похож на ковбоя. Он удовлетворенно улыбнулся, словно ожидал это услышать. — Это наследие настоящих техасских мужчин. Все время, что я провел у Буреков, Джордж рассказывал нам о том, как гордиться своей родословной. Оказывается, он родом из Техаса. Только там, по его словам, «рождаются настоящие мужчины». Его рассказы о рейнджерах, ранчо и о многом другом, что связано с Диким Западом, смешили нас. Мужчина не обижался и списывал наши шутки на то, что мы ничего не понимаем, ведь мы не из Техаса. — Да-да, только довези, пожалуйста, Ноена без своих приколов. Он уже наслушался от тебя за неделю, — сказал Гейдж, все ещё забавляясь над прикидом отца. — А вот мне кажется, что Ноена всё устраивает, — сказал мужчина, откидывая русые завивающиеся волосы с лица. — Правда, Ноен? — Разумеется. — Он просто не может ответить «нет», па. — А ты просто не можешь поговорить с Зоуи, — подшутил отец над сыном, заставляя того притихнуть. — Всё я могу, — буркнул он. — Мы с ней поговорим наедине. — Неужели? — влез в разговор я со своим скептицизмом. — Да. Спасибо, что поехал с нами. — Эх, надеюсь, это действительно помогло вам. — Не сомневайся, — сказала девушка, глядя на Гейджа. — Я вижу, у него есть, что сказать мне. После этого она полезла обнимать меня, а за ней подтянулся и друг. — Расскажем тебе об итогах нашего разговора, к сожалению, по телефону, — девушка выпустила меня из объятий и помахала на прощание. — Увидимся в университете. — Увидимся в университете, — повторил я, залезая в машину Джорджа. Через зеркало заднего вида с водительской стороны я заметил, как друзья помахали мне ещё раз, а затем Бурек что-то сказал Зу и увел её в дом. Я вздохнул с облегчением. У них все налаживается. Это хорошо. Гейдж точно простит её, ведь ещё у меня дома говорил, что расставаться с ней не собирается. — Ну, в путь, — сел рядом отец друга. — Эмма очень хотела проводить тебя, но с работы её не отпустили. — Я всё понимаю. Передайте ей, что я круто провел время у вас. К аэропорту мы доехали достаточно быстро. Дорога по воскресеньям не была загруженной, поэтому управились минут за сорок. Последний раз попрощавшись с Джорджем, я зашагал в сторону входа. А затем снова всё это: контроль, багаж, посадка. Я был очень уставшим и в самолёте вырубился сразу же. Стюардесса разбудила меня перед тем, как самолет начал садиться. Тело очень ломило из-за сна в кресле, и я пожалел, что позволил себе закрыть глаза. Не зря ведь говорят, что лучше не спать в самолетах! Получив багаж, я направился к парковке, где оставил свою машину. Я никому не стал говорить, что возвращаюсь сегодня, поэтому меня никто не встречал. Это было бы лишним. Домой я добрался ровно в девять часов. Ощущения были такие, будто по мне проехались танком, а потом швырнули о землю пару раз. Неделя у Буреков не показалась мне отдыхом, наоборот, сущим адом. Я метался от одной к другому, и так каждый день по тысячу раз. И, стыдно признаться, я был даже рад, что не увижу своих друзей до начала следующего семестра. — О, ты уже вернулся, — кивнул отец, лишь на секунду оторвавшись от экрана ноутбука. Его обычно короткие волосы успели немного отрасти, отчего я невольно отметил то, как сильно он поседел. — Как провел время? — Ужасно. Устал от всей семьи Буреков и Зоуи. Они какие-то слишком активные. Отец посмеялся, продолжая работать над чем-то. — Тебе полезно было съездить, а то кроме дома и университета больше ничего не видишь. — Это не так! — возмутился я. — В этом году я побывал во многих местах. — Библиотека и горнолыжный курорт не считаются, — усмехнувшись, заметил отец. — Курорт считается точно! — продолжал я отвоевывать свою точку зрения. Отец приподнял руки в примирительном жесте, я и решил, что все же победил в этом споре. — А где мама? — Решила постирать постельное белье. Либо на втором, либо на третьем этаже. Я обнаружил маму в комнате для гостей на втором этаже. Это та же комната, где когда-то останавливался Чейз. Женщина складывала простыни и наволочки и бросала их в корзину для грязных вещей. Никогда не понимал, зачем она складывала вещи перед стиркой, но её излюбленная манера держать все под контролем не раз помогала мне находить вещи на своих местах, поэтому я ничего не говорил насчет этого. Заметив меня, она не бросила своё занятие, а просто чмокнула меня в лоб. — Уверена, отец уже устроил тебе допрос. — Ага. — Тогда узнаю всё у него. Ты голоден? Я сварила лапшу. — Очень голоден. Пойду съем всё, что есть у нас в холодильнике. Вдоволь наевшись, я прилег на диван лишь на секунду, чтобы отдохнуть с дороги, но сам не заметил, как задремал. Сквозь сонную дымку я слышал, как громко шумит телевизор на фоне, но сил встать и выключить его у меня не было. Тут, словно услышав мои мольбы, его кто-то отключил, давая возможность насладиться приятной тишиной в ушах. Я окончательно провалился в сон. В себя я пришел только на следующее утро. Из-за того, что удалось рано лечь спать, я смог проснуться слишком уж рано для студента на каникулах. На диване спать оказалось не очень удобно, но после такой тяжелой недели любое место покажется раем на земле. Я принял душ, сделал завтрак на всю семью и после того, как мама с папой поели, проводил их на работу. Планов на сегодня у меня не было. Точнее, был всего один, и так как дом оставался в моем распоряжении до вечера, то я принялся за его исполнение. Н: Чем занимаешься? Ответ пришел только спустя минут пятнадцать. В это время я только заварил себе чай и сел его пить. Звук сообщения взбудоражил меня, наполняя неизвестным теплом каждую клеточку тела. Я тут же потянулся к телефону, напрочь забывая про чай. Ч: Работаю. Я закатил глаза и усмехнулся. Кто бы сомневался! Н: Какой же ты зануда. Подумав, что этого недостаточно, я решил уколоть его за односложный ответ: Н: И сухарь. На этот раз ответ Чейза не заставил себя долго ждать: Ч: Уверен, что тебя всё устраивает, ангел. Н: Меня не устраивает только то, что ты до сих пор не у меня дома. Ч: Вернулся? Н: Вчера ещё. Ну так что, ты зайдёшь ко мне или мне зайти к тебе? Я очень надеялся, что он выберет второй вариант, потому что не очень хотелось заходить в тот гараж. От одной мысли об этом мне становилось дурно. Облегчение охватило меня, когда он написал: Ч: Буду через 10 мин. Все моё естество охватил странного рода трепет. Я подскочил с места, да так, что чуть не перелил чай из чашки. Меня никогда не заботило ни то как я выгляжу, ни то как выглядит мой дом, но почему-то именно сейчас, когда я ждал его, мне хотелось, чтобы все было идеально. Дергая подушки на диване в разные стороны и прикидывая в голове, где они будут смотреться лучше, я потихоньку сходил с ума. Со мной определенно что-то не так. Так не должно быть. Чейз… не может мне нравиться. Не может ведь? А почему, собственно, не может? Просто, чёрт возьми, не может! Мы… Чейз Хадсон… нравится мне? Я испытываю к нему… симпатию? Да. Так оно и было. Отрицай я это и дальше, то выставил бы себя полным идиотом. Я думаю о нём. Всегда. Хочу, чтобы у него было всё хорошо, хочу, чтобы он писал мне смски, хочу, чтобы был… рядом. Всегда. Я надеру зад его отцу своими собственными руками, если он посмеет причинить ему боль. А все почему? Потому что он мне нравится. Нравится так, что я с ума схожу. До скрежета в костях, до нелепых бабочек в животе, до мурашек от прикосновений, до боли, отчаяния и глупости. Он мне нравился! Когда раздался стук в дверь, я вздрогнул от того, как моё тело отреагировало на него. Заряд побежал от затылка до кончиков пальцев ног, бросая меня в жар, а затем в холод. Я кое-как совладал с ногами и поплелся открывать. Стук сердца раздавался в ушах, пока оно само билось где-то в горле. Опыта в отношениях у меня было не так много, но я с уверенностью мог сказать, что ничего подобного я не ощущал никогда. С Барбарой ситуация обстояла совсем иначе: моё сердце не билось при виде неё с убийственной скоростью, руки не потели, я не желал нашей встречи каждый день. С ней было всегда комфортно, но никогда — безумно. Чейз сегодня выглядел иначе. Обычно он носил одежду в темных тонах, но сейчас на нём красовалась белая хлопковая рубашка, которая чуть разлеталась книзу от легкого летнего ветерка. Увидев его образ, я неосознанно ухмыльнулся, ведь по невероятному совпадению на мне тоже сегодня была белая рубашка. Единственное, что нарушало нашу идентичность, — это брюки. Тут Чейз решил придерживаться старых канонов и надел чёрные. Волосы его завивались на концах и выглядели слегка влажными, и я решил, что он совсем недавно вышел из душевой. Я не заметил, как залип. Опомнился я только когда Хадсон хмыкнул, отмечая мою реакцию на своё появление. — Ты в белом? Сегодня какой-то праздник? — я улыбнулся и указал кивком на его рубашку. Хадсон пожал плечами и, сложив руки на груди, оперся о косяк двери. Его глаза не покидали мои ни на секунду. В какой-то момент мне показалось, что солнце начало печь сильнее и агрессивнее, но позже я понял, что дело вовсе не в солнце — горело всё моё тело изнутри. — Надел первое, что под руку попалось. Слова были брошены им лишь для того, чтобы разбавить затянувшееся молчание. Смысла они сейчас не имели никакого. Что было важнее — его глаза, которые поглощали каждую клеточку моего лица, словно легкие кислород. И не было здесь места для какой-то неловкости. Я этого не ощущал. Мы знали, что имели права делать то, что делали: он мог смотреть на меня так, а я мог позволить ему это делать. — Не пригласишь меня войти? — Тебе нужно приглашение? Мы снова замолчали. Я не знал, как назвать происходящее между нами, но оно было такое глубокое и нужное, что представлялось нормальным. Наконец, я подвинулся, давая Чейзу возможность протиснуться в дом. Он плюхнулся на диван в гостиной и, похлопав ладонью рядом, попросил меня присесть. — Расскажи, как провел время с друзьями. Я планировал рассказать обо всём кратко, ведь интересных событий как таковых не было. Но странным образом вышло так, что мой рассказ затянулся на приличное время. Мне хотелось говорить. Хотелось говорить с ним. Я бесконечно рассказывал всё, что вспоминал, а он бесконечно слушал мою болтовню. И, что удивительно, с интересом! Я рассказал о потрясающей матери Гейджа, пересказал смешные истории Джорджа, поведал о поведении Зоуи и Гейджа и о том, как я себя чувствовал, что ел и чем занимался. Чейз слушал внимательно, иногда задавал вопросы. Когда я сказал, что мне было очень скучно, и что меня очень радовали его редкие сообщения, он мило улыбнулся. Я очень хотел поцеловать его, сжать в объятиях и никогда не выпускать. Но также не хотел упускать возможность просто говорить с ним. — А чем занимался ты? — спросил я по завершении собственного рассказа. Он покачал головой. — Давай не будем говорить обо мне сегодня? Не хочу ни о чем думать. Я не стал настаивать, поддерживая идею не затрагивать тяжелые разговоры хотя бы один день. На душе было так легко, так солнечно, что хотелось петь. Настолько хорошо я не чувствовал себя уже очень давно. И все благодаря ему… Мне впервые захотелось самому поднять тему наших отношений и определиться, наконец, кем мы являемся друг для друга, но никак не мог найти в себе силы сделать это. Это слишком большой шаг… Готов ли я к этому? Хочет ли Чейз того же, что и я? Хадсон потянулся к моей голове и пригладил некоторые выбившиеся волосы. Это дало возможность понять, что у меня больше нет сил находиться так близко к нему и не позволять себе прикосновений. — Хочу поцеловать тебя, — заявил я, стараясь обуздать встрепенувшихся летучих мышей в животе. — Дерзай, — пожал плечами парень, сложив одну руку на спинку дивана, а другую на подлокотник. Такое положение позволяло мне максимально приблизиться к его лицу. Я пробрался ближе, располагая ноги между его коленями. Теперь я нависал над ним, принимая пристальный взгляд, которым он одаривал меня снизу. В животе приятно заныло, когда я услышал тяжёлый вдох Чейза. Рука скользнула к его груди, сминая рубашку в кулак. Густые, слегка нахмуренные брови парня, оттеняли его кристально-чистые глаза, делая их невероятно серьезными. Мне нравилось это выражение лица, мне нравилось то, как он впитывал каждое моё действие, не превращая происходящее в шутку. Он не касался меня, позволяя руководить. Лишь наблюдал. И дышал. Глубоко и медленно. Я опустился к его лицу и задержал губы на его лбу, оставляя поцелуй. Его волосы пахли самым обыкновенным средством для мытья волос, но лишь потому, что этот запах принадлежал ему, он стал моим любимым. Прикоснувшись губами к каждому дюйму его лица, я, наконец, завладел его губами. Сжав в руках волосы на затылке Чейза, я оттянул их вниз и заставил его запрокинуть голову. — Почему ты сейчас со мной? — прошептал я, стискивая его шею и снова целуя. — Потому что хочу этого. — Его хриплый голос нашёл приятный отклик во всём моем теле. — Ты думал обо мне? — Чаще, чем следовало бы. Я улыбнулся, услышав удовлетворивший меня ответ, а вот Хадсон все так же пристально глядел на меня, не позволяя и тени улыбки проскользнуть на лице. Отстранившись от парня, я вызывающе оглядел его. Моменты, когда он был сосредоточен и честен со мной, сохранялись в моей памяти самыми приятными воспоминаниями. Потому что тогда наши отношения отметали любые нотки шутливости и легкомыслия и выходили на новый уровень? Я не знал. Я понимал только то, что по уши в дерьме — мне сносило крышу. — Мне нравится, что ты думаешь обо мне. Чейз все ещё лежал в том же положении. Ворот его рубашки изрядно помялся и напоминал скомканную бумагу. Волосы растрепались из-за наглого вторжения моих пальцев. Губы заалели и бесстыдно блестели от влаги. Я всматривался в серьёзное лицо Чейза Хадсона и понимал, что до помутнения хочу этого человека. Во всех, мать его, смыслах. Мы еще некоторое время молча лежали вместе, целовались и просто наслаждались компанией друг друга. Позже я не выдержал первым и, хоть мы договорились не поднимать сегодня тяжелые темы, всё же спросил: — Ты уже записался на прием? Хадсон тут же смекнул о каком приёме речь и немного отстранился от меня, чтобы иметь возможность смотреть в глаза. — Сходил на первую встречу вчера. Просто консультация, ничего важного. Я не знал, имею ли права расспрашивать о деталях встречи, будет ли Чейзу комфортно отвечать мне, поэтому ограничился общим вопросом: — Продолжать будете? Он кивнул, и тут мне стояло ясно, что проблема у Чейза Хадсона всё же есть, но вот насколько серьёзная, — пока узнать не мог. Я не верил ни единому слову Коула и не считал Чейза сумасшедшим, однако события прошлого всё же оставили свой отпечаток на психике парня, и обретённые травмы было необходимо проработать. Возможно, выражение моего лица показалось парню слишком сосредоточенным, потому что в следующую секунду он тихо усмехнулся. — Не напрягайся так. Всё под контролем. Протянув к его прекрасному лицу руку, я осторожно прижался ладонью к его щеке. — Я знаю, Чейз. — Веришь мне? — Верю. Ты делаешь шаги в верном направлении. Мне нечего предъявить тебе. Вечером, когда родители вернулись с работы, Чейз всё ещё был со мной. Они по очереди застали нас смотрящими какое-то глупое реалити-шоу про любовные перипетии, играющее лишь фоном для наших милований. То ли мама с папой были слишком уставшими, то ли настолько привыкли видеть Чейза у нас дома, что не придали его присутствию излишнего внимания. Они поприветствовали его, задали парочку общих вопросов и, поужинав, поднялись к себе в комнату, оставляя нас наедине. — Кажется, они больше не считают тебя гостем, — хмыкнул я, загружая посуду в посудомоечную машину. Чейз стоял рядом и, облокотившись о столешницу, мирно попивал кофе. Услышав мои слова, парень вздёрнул уголок губ. — Твои родители — прекрасные люди. — И эти прекрасные люди знают, что за отношения у нас. Нужно быть осторожными.

***

На следующий день, когда я только принялся наводить порядок в комнате, мне неожиданно позвонила Барбара. Я впал в ступор, не зная, отвечать на звонок или нет. Я настолько погрузился в размышления о причине её звонка, что проморгал первый. Но девушка позвонила ещё раз. Барби не стала бы звонить мне по пустякам, тем более после того, как я поступил с ней. Должно быть, у неё что-то важное. Я нажал на кнопку «принять вызов», всё ещё пребывая в растерянных чувствах. — Слушаю. — Ноен, что за чертовщина? Во что ты вляпался? — в панике взвыла девушка. Дыхание её было сбившимся, язык заплетался. Она была на грани истерики. Я напрягся, пытаясь сглотнуть образовавшийся в горле ком плохого предчувствия. — О чём ты? Объясни, что случилось. — Что случилось? — возмущённо прокричала она. Я слышал звуки проезжавших мимо машин на том конце линии. Девушка быстро шла куда-то, нет, бежала! Звуки её учащенного дыхания резали слух. — Какой-то мужчина только что схватил меня, когда я выходила из издательства, и заставил сесть в свою машину! Вот что случилось! — Я ничего не понимаю… — Не понимаешь? — снова злостно повторила за мной она. — Он задавал вопросы о тебе! О нас! Скажи мне, откуда этот человек меня знает? Он впихнул меня в свою тачку и отвез неизвестно куда. Ты знаешь, что я в тот момент испытывала? Я думала, этот урод убьет меня! Он кинул меня у какой-то автострады. Понятия не имею, где нахожусь сейчас! Барби разрыдалась и дальнейшие её слова я разобрать уже не мог. Я схватил ключи от машины со стола и выбежал из комнаты. — Барбара, прошу, успокойся. Я приеду за тобой. У дороги есть какие-нибудь указатели? — Нет! — Посмотри внимательнее. — Говорю же — нет! — Двигайся в том направлении, откуда вы приехали. Указатели должны быть рядом. — я вышел во двор, направляясь к гаражу. — Как долго ты там? — Около получаса хожу здесь. — Почему сразу не позвонила? — А разве это не очевидно? Я не хочу вообще говорить с тобой! — Но ты ведь все-таки решила позвонить. — Конечно. Я сейчас очень зла и напугана. На ком мне сорваться, если не на тебе?! — На Тэдди? Она умолкла. Даже всхлипывать перестала. Через несколько мгновений, спросила: — Тэдди? О ком ты, черт тебя дери? — Твой новый ухажер. Снова несколько секунд молчания, а после вопрос, наполненный презрением и ненавистью: — Ты совсем идиот? — Ладно, мне плевать. Я просто спросил, чтобы ты немного отвлеклась. — Его зовут Мэтт, кретин. Я сел в машину и завёл двигатель. — Я, конечно, виноват перед тобой, но ещё одно слово, Кэрролл, и ты будешь выбираться оттуда сама на попутке. Раз уж ты позвонила мне, то я смею сделать вывод, что больше вариантов у тебя не было. Она, наконец, замолкла, отложив бранные речи на потом. Я все ещё слышал её тяжелое дыхание и приглушённый топот шагов по гравию. Так продолжалось минут десять: иногда я интересовался, не наткнулась ли она на указатели, но ответ всегда был отрицательным. Долго от гневных речей я Барбару удержать не смог, и скоро она продолжила свою тираду: — Ноен, я убью тебя! Почему ты продолжаешь доставлять мне проблемы даже тогда, когда я забыла о тебе? — Я понятия не имею, что хотел от тебя тот человек, — сказал я частичную правду. — Когда я приеду за тобой, то ты все расскажешь мне и… Девушка перебила меня, закричав в динамик: — Я вижу! Указатель! — Отлично. Что там? — Я на Бэй-Крик. Я выехал из гаража и помчался в сторону автомагистрали на Бэй-Крик. Долго искать злющую Барбару мне не пришлось: она проходила совсем близко ко въезду в город. Когда девушка залезла в машину, я заметил, что она была в ужасном состоянии. Лицо её опухло от слез, глаза покраснели, а губы не переставая била дрожь. Она молчала, видимо, стараясь прийти в себя. Мне не хотелось давить на нее и нападать с расспросами. Я ждал, когда она сама захочет рассказать мне. Конечно, я догадывался, кем мог быть тот мужчина, и чего он хотел. Кроме Коула Хадсона никто не посмел бы сотворить такое, да и врагов у меня не было. Непонятным оставалось только одно — что его сподвигло на действия? Он ведь не мог узнать, что я в курсе истории детства Чейза? Кто-то рассказал ему? Нет, этот разговор состоялся между мной и Чейзом, без третьих лиц… Тогда что же произошло? Неужели он начал действовать наобум и на всякий случай решил избавиться от меня, исключая таким образом потенциальную угрозу? — Ноен, кто тот человек? — привлекла моё внимания дрожащая девушка на переднем сидении. — Что ты сделал ему? — Я не знаю… — Не смей мне лгать! Сегодня я действительно думала, что умру. Мне кажется, я заслуживаю знать хотя бы это. Я развернулся к ней всем телом, таким образом создавая более доверительный характер общения. — Я вовлечен в эту историю таким же образом, которым вовлечена ты, — открыл я частичную правду. — Ни ты, ни я не имеем отношение к этому человеку, но он думает, что мы знаем его тайны, потому что у нас есть общий знакомый, который мог нам эту тайну рассказать. Она потрясла головой и нахмурила брови, а затем сжала переносицу пальцами и вздохнула. — Ничего не понимаю. Что за тайна? Какой знакомый? — Поверь мне, я тоже ничего не знаю. Но этот человек считает иначе. От меня не отстает, так еще и к тебе прилип, — недовольно буркнул я. — Что он тебе сказал? — Он больше спрашивал. — Барби смотрела в окно, всё еще находясь в каком-то подвешенном состоянии. — Он спрашивал так, как будто уже знал все. Будто делал это специально, чтобы продемонстрировать мне свою осведомленность. Я хмыкнул. Почерк Коула Хадсона узнается всюду. Ему нужно придумать новый способ запугивания, потому что этот изрядно поднадоел. — Он попросил передать тебе привет. Прозвучало это очень угрожающе. Я отмахнулся. — Он только болтать умеет, не обращай внимания. — Эта ложь сорвалась с языка очень легко, однако я понимал, что реальность не имеет ничего общего с моими словами. — Лучше расскажи, что ещё он спрашивал у тебя? Одна рука Барбары крепко сжимала другую. Она нервничала и нервно ерзала в сидении. — Спросил, почему мы с тобой расстались, общаемся ли сейчас. Смеялся почти над каждым моим ответом, как умалишенный, — девушка прикрыла глаза. — Это было жутко. Странно то, что вначале он показался мне очень серьёзным и авторитетным человеком. Барби абсолютно точно подметила: Коул при первой встрече мне тоже показался нормальным. Но после того разговора на университетском дворе, я окончательно убедился, что он опасный человек. Его угрозы, странные намеки и ухмылки… всё это вселяло ужас. Я вздохнул и, чтобы как-то подбодрить девушку, сжал её руку, лежащую на подлокотнике. Но она этого действия не оценила и тут же вырвала руку из моих пальцев. — Мне не нужна твоя поддержка. Я поднял руки над головой в примирительном жесте, никак не обижаясь на нее. Говоря начистоту, мне было всё равно, я лишь хотел проявить толику участия. Я отвез Барбару домой, ни разу не заговорив с ней более. Она выпрыгнула из машины и, не попрощавшись, направилась к дому. Кэрролл вела себя настолько отвратительно, что мне не хотелось окликать её, однако помня о своем проступке и о ситуации с Коулом, я все же обратился к ней: — Барбара, если подобное повторится, то дай мне знать, ладно? Она обернулась и одарила меня ухмылкой, а затем с издевкой спросила: — И что ты сделаешь? — Что-нибудь придумаю. Но, надеюсь, такого не повторится. Девушка фыркнула и, закатив глаза, развернулась. Я наблюдал за тем, как она вошла в дом и закрыла дверь с другой стороны. В моей голове был полный бардак. Коул совершенно точно не мог знать, что Чейз рассказал мне правду, так почему же пошел на такой серьезный шаг? Разве он не подумал, что своими действиями подтолкнет ничего не знающего человека узнать правду? Нет, тут что-то другое… Я потёр лицо от безысходности. Барбара задала верный вопрос — что я сделаю? Что я смогу сделать? Чейз запретил мне вмешиваться в дела его семьи. Нужно рассказать ему обо всём, вот только как? Я не смогу удержать его от желания врезать своему мерзкому папаше. Ледяные пальцы кое-как схватились за руль. Я двинулся к своему дому, пытаясь мысленно успокоиться. Как только я подъехал к дому, заметил незнакомый автомобиль, припаркованный у нашего газона. Я удивился, ведь когда к нам обычно приезжали гости, то всегда предупреждали о своем визите. Подойдя к машине, я стал осматривать её. В марках авто я не очень хорошо разбирался, но понял, что машина была не из дешевых. Заметив, что на сидении водителя пусто, я напрягся. Что-то здесь не так. Мой разум по-прежнему находился в паническом блоке после произошедшего с Барбарой, и, чтобы прийти к простейшему выводу, — к которому я обычно прихожу за секунду, — мне понадобилось чуть больше времени. Я стал тщательно размышлять: кто-то оставил машину у нашего двора, место водителя пусто, родители обычно на работе в это время. Резкая догадка пронзила моё тело словно иглами для йоги. Я бросил взгляд на закрытую дверь, а через секунду распахнул её и бросился внутрь. Когда я заметил человека, мирно сидящего в нашей гостиной и с улыбкой оглядывающего меня, я в ужасе застыл на месте. Поздно. Было поздно отступать назад. Поздно думать о своей глупости, когда я уже бездумно ввалился в дом и предстал перед Коулом Хадсоном, уверен, с лицом, выражающим ужас. — О, здравствуй, Ноен. Я тебя заждался. Ты прости меня, что я вот так без приглашения, — казалось бы доброжелательно затараторил мужчина, при этом не пряча омерзительных налитых кровью глаз. — Мне срочно нужно было поговорить с тобой. Надеюсь, Барбара добралась до дома в целости и сохранности? Я от шока не мог не то, чтобы рта раскрыть, я не мог контролировать свои эмоции! Словно одеревенелый, я пытался пошевелить похолодевшими от ужаса губами. Кто его впустил? — Уверен, такой джентельмен, как ты, точно решил это маленькое недоразумение без последствий, — упиваясь моей растерянностью, он сел ровнее. — Как… — единственное, что смог вымолвить я. Хадсон притворно-удивлённо вскинул брови: — Что «как»? Ты хочешь узнать, как я вошел сюда? Ха-ха, хотел бы я сказать, что взломал ваш замок, но, увы, дверь была открыта. Сегодня без экшена, ладно? Я кое-как выпрямился, стараясь держать голову ровно. Холодный пот стекал по спине, тая при соприкосновении с резинкой джинсов. — То есть вы считаете нормальным вламываться в чужой дом, если дверь не заперта? Он снова хохотнул. — Ох, прошу прощения. Это у нас семейное. Не обращай внимания. Я прочистил горло и опустил глаза, совершенно не имея желания гадать, о чем он говорит. Не мог вынести его сумасшедшего взгляда. Он буквально кричал от желания вцепиться в моё горло зубами и разорвать его. — Пожалуйста, покиньте мой дом. — В чем проблема? Мы немного поговорим, а после я уйду. — Я сказал вам достаточно. — Это уже не тебе решать, — ответил он резко и как никогда серьезно. Его тон заставил меня вскинуть голову — на лице Коула не осталось ни следа улыбки. Признаться, я испугался. Было очевидно, что человек не в себе. — Говорите и уходите. Он вновь улыбнулся, однако улыбка не тронула его звериных глаз. — Недавно ко мне заглядывал мой сынишка. Он тебе рассказывал? — он усмехнулся, когда я качнул головой. — Не играй со мной, Юбэнкс. Я выпотрошу сначала твою семью, а затем тебя. Ты ведь знаешь, что я могу, да? У меня потемнело в глазах. Схватившись за спинку стула, я смог удержаться на ногах. Он знает обо всём. Он всегда все знает. От бессилия я был готов рухнуть на колени, однако в последнюю секунду собрался, говоря себе, что не могу позволить ему управлять мною угрозами и манипулировать страхом. — Вы ненормальный… — А у тебя фетиш на таких? Я смотрю, ты вокруг себя всех идиотов собираешь. А знаешь, почему? Потому что сам идиот, — с нажимом выплюнул он последнее слово. — Был бы ты нормальным, то послал бы на хуй моего выблядка, но нет… решил присесть на него сам! — Чейз не такой, как вы! — сказал я, не узнавая свой осипший голос. Хадсон разразился хохотом. — Я тебе сейчас покажу кое-что. Ты будешь просто в восторге! — сказал он, начиная стаскивать с руки перчатку, — которую я ранее не заметил, — а после разматывать кровавые бинты. То, что я увидел далее вызвало у меня рвотный рефлекс. Сначала все, что я мог разглядеть, — была синяя, покрытая гематомами рука. Хадсон любезно дал мне время присмотреться. И тут я все понял. На обезображенной, размозженной правой руке не хватало мизинца, но это было не все… другим пальцам тоже досталось, вернее, тем, что раньше назывались пальцами. Выглядели они так, словно было бы даже лучше без них. Рука Коула Хадсона была похожа на кроваво-синее месиво, с торчащими в разные стороны обрубками, напоминающими пальцы. — Не нравится? А по-моему, неплохо получилось! — снова рассмеялся мужчина. — Что это? — спросил я, пытаясь подавить желание проблеваться. — Это рука. Похожа? Чейз постарался. Я бешено закачал головой, не желая верить его словам. Чейз не мог… не сделал бы такого. Хадсон снова выдумывает свои никчемные байки? — Вы лжете. Он с наигранным сочувствием вздохнул. — Если я скажу, что мне жаль тебя, то вот здесь я солгу. Мой сынок и не на такое способен. — Нет! — продолжал отнекиваться я. — Он бы никогда… — Раньше никогда, — поправил он, нагло перебив меня. — А сейчас, стоит мне упомянуть твоё имя, как он выходит из себя. Эх, лучше бы тебе этого не видеть, мой друг. Я не знал, что ответить. Мой язык атрофировался во рту, не желая выполнять свою речевую функцию. Да и что я мог сказать? Чего он хотел от меня услышать? Мне хотелось перенестись подальше отсюда, чтобы не видеть эту мерзкую, распухшую рожу. Чтобы просто быть с Чейзом, без утяжеляющих обстоятельств моментов. — Я пришел сюда, чтобы предупредить о выходках моего сынишки. И… чтобы ты держал рот на замке, конечно. Меня поведение Чейза никак напугать не может, — снова перешел он на серьезный тон, что выбило меня из равновесия окончательно. Я приземлился на стул. — Передай ему, что мне чхать на его угрозы, и если я узнаю, что кто-то из вас проболтался кому-нибудь… я убью вас всех, ведь тогда эта игра принесет мне не привычное удовольствие, а проблемы. А проблемы я не люблю. — Вы поэтому не трогаете нас? Вас забавляет всё это? Он с улыбкой направился к двери. — Бинго! А ты думал, что я бы не смог разобраться с кучкой злющих, жрущих собственное дерьмо детей? Вы — мелкие ублюдки — думаете, что в ваших силах провернуть что-то у меня за спиной. Если бы я только пожелал, то Чейз ещё несколько лет назад отправился бы вслед за своей мерзотной мамашей. То, что вы все еще способны передвигаться самостоятельно, — часть моей забавы. Я закачал головой, как умалишенный, пытаясь переварить услышанное. — Запомни: пока мне весело — вы все живы, но как только мне надоест… даже ваших костей не найдут. Понял, блондинчик? Он медленно направился к двери, напевая что-то себе под нос. Я не мог пошевелиться. Никогда прежде я не ощущал себя в обстановке более опасной, чем эта. Меня тошнило, а ком в горле от сдерживаемых все это время слез, делал мою тошноту нестерпимой. Я на ватных ногах побежал в ванную и, упав подле унитаза, позволил желудку опустошиться. Меня мутило ещё последующие пять минут без остановки, а после того, как горло занемело от судорог и разболелось, позывы закончились. Я сел на пол к стене, прижав ноги к груди. Мне было очень страшно. В глаза Коула не было ни намека на здравомыслие, и я знал, что он способен выполнить все свои угрозы. Никому не скрыться. Мы все в этой игре. Даже мои родители. Всхлип вырвался из горла, причиняя невыносимую боль. Я вытянул телефон из кармана и дрожащими пальцами нашел контакт Чейза. Но набрать так и не решился. Он пойдет к нему. И в таком случае либо Чейз станет убийцей, либо Коул. А, может, правильнее будет все скрыть? Определенно, нет. Неизвестно, что этот урод может сделать с собственной семьей. Я нажал на вызов и приложил телефон к уху. Пока гудки вели отсчет, я вытер лицо от слез полотенцем и откинул его в сторону. Когда Чейз Хадсон ответил, то я, не давая вставить ему ни слова, сказал: — Я хочу, чтобы ты приехал ко мне. Мой хриплый голос действительно резал слух, поэтому я вовсе не удивился, когда Чейз встревоженно спросил: — Ангел, ты в порядке? — Ты придешь или нет? — я откинул голову назад и прикрыл воспаленные и горящие от слёз глаза. Разговаривать было очень тяжело из-за боли в горле, да и желания у меня на пустую болтовню не имелось. — Скоро буду, — без лишних слов ответил он и отключился.