Трудный подросток

      Ты должен был проверить их все.       Я стоял возле подоконника, медленно размешивая сахар в своём кофе и разглядывал медленно плывущие по небу облака.       Когда мы приехали домой, то, приняв душ, решили разойтись по комнатам, и уже после отдыха рассказать безумную историю наших злоключений. Малкольма трясло от испуга и злости, и я успел за время поездки получить от него парочку подзатыльников, однако открыто высказывать своё недовольство моим поведением он почему-то не стал.       Возможно, он стеснялся Аннабет, и я могу отчасти понять его.       Окончательно отойдя от шока, девушка сохраняла просто титаническое спокойствие на протяжении всей дороги до дома. Она коротко отвечала на вопросы, вытирала руки и лицо влажными салфетками, и периодически протягивала платки мне, чтобы я тоже мог хоть как-то отчистить себя от паучьих выделений. Мне было очень стыдно пачкать салон нашей семейной Тойоты, но Чарли успокоил меня тем, что он в любом случае поедет в химчистку.       Мы вяло переговаривались по поводу ссадин и обрабатывали небольшие царапины фломастером с йодом, но когда Чарли спросил, не ранены ли мы, я уверенно ответил, что я в полном порядке, несмотря на убийственный взгляд Аннабет.       Мой приёмный отец и так достаточно напуган, а рана в груди меня почти не тревожит. Ну жжётся немного.       Дома все ещё спали, и Чарли предложил Аннабет расположиться в нашей гостевой спальне. Я же с удивлением узнал, что у нас вообще была гостевая спальня. В смысле, я всегда думал, что за этой дверью очередная кладовка, как в перешейке к гаражу, однако, очевидно, я ошибался. Аннабет, поблагодарив моего опекуна за заботу, согласилась отдохнуть в той комнате, и, когда ей выдали одну из многочисленных милых пижамок Силены, скрылась за дверью.       Я же после душа пообещал, что попью воды на кухне и сразу же поднимусь к себе и лягу спать.       В итоге я стою здесь, помешивая кофе, и снова с трудом заставляю себя вдыхать и выдыхать воздух.       Ты должен был проверить все коконы.       Какая-то часть меня, ещё способная рационально мыслить, подкидывала мне подходящие оправдания — мол, я едва-то успел спасти Аннабет из самого свежего кокона, а остальные уже были отвердевшие и наверняка там нельзя было уже никого спасти.       Наверняка, да. Но ведь я вскрыл всего лишь один кокон, который был вроде как относительно старый. Я даже не попытался вскрыть остальные. Возможно те, что выглядели слегка более отвердело, чем кокон Аннабет, тоже содержали в себе вполне живых людей, которых можно было бы спасти. Если бы я был более расторопным, я бы смог проверить наверняка. С другой стороны, мне бы могло не хватить времени вытащить её, раз паук-сторож появился достаточно быстро. Однако после того, как я её вытащил, прошло около пары минут, может, пока мы знакомились и я пытался отдышаться, а если пропустить это всё, я мог бы спасти ещё хоть кого-нибудь.       Наверное?       Я не знаю, как быстро высыхает паучья слизь, и как быстро происходит пищеварение внутри кокона, и если кокон уже затвердел — значит, жертва уже мертва? Или нет?       Я чувствовал себя просто отвратительно. Самое страшное, что я даже не подумал дважды проверить те коконы перед тем, как пришёл паук, отрезав нам путь к кладке.       Я даже не простучал коконы с другой стороны от того, в котором была Аннабет. Да, они выглядели точно так же как и те, что я уже проверил по дороге, но вдруг какие-то из них были ещё плюс-минус мягкие, и если бы я только прошёлся по ним… К тому же Аннабет быстро пришла в чувство, и я мог бы просто разрезать кокон, очистить её лицо от этой гадости, и она бы, откашлявшись, наверняка смогла бы выползти из остатков своей паучьей клетки самостоятельно.       Ну с другой стороны — она же на меня выпала тогда. Если бы я попытался прислонить её обратно к стенке кокона, она могла бы прилипнуть, и тогда пришлось бы что-то срочно выдумывать… Я помню, как сидя в машине, сомкнул указательный и большой палец вместе, и с трудом смог их разлепить. Значит, при контакте с воздухом, эта штука может начать работать как клей, и Аннабет бы просто-напросто прилипла намертво к этой штуке.       Хорошо, но я мог бы всё равно быть по-расторопнее. Например, оттащив её в сторону, не усаживаться, как увалень, на землю, а взять себя в руки и вернуться к коконам. Забрать меч, например, и проверить хотя бы ещё парочку. Конечно, меня бы мог заметить паук-сторож, но с другой стороны, с мечом в руках я мог бы что-то придумать по этому поводу.       То, что я был напуган — так это вообще не аргумент. Какое вообще право я имел быть напуганным, если я сам себя в такую ситуацию и втянул?       Я страшно злился на себя. Где-то на краю сознания скользнула мысль, что, мол, раз уж я такой плохой человек, то даже хорошо, что мне осталось жить чуть больше года. Даже пытаясь поступать правильно я всё равно оказываюсь недостаточно… Правильным.       То, что паук меня ранил — было справедливым. Но лучше бы Аннабет вовсе меня не спасала этим кусочком волшебного тофу — я вполне себе заслуживал умереть неподалеку от коконов, в которых могли остаться люди, которых я даже не попытался спасти.       С другой стороны, раз уж её-то я вытащил, то по её собственному моральному компасу ей было бы тяжело просто оставить меня умирать и выбираться из пещеры самой. По пробуждению она была дезориентирована, но при этом, убедившись, что я не представляю опасности, почти сразу же поинтересовалась моим самочувствием, а затем сразу сообразила и нашла на земле оружие, которое я даже не заметил. А потом спряталась за валуном, когда как я встал, сложа руки на груди, и из-за этого не успел спрятаться вместе с ней, и оказался устранён.       Идиот.       Я с трудом вылез из своих размышлений и сделал первые глотки кофе.       Господи, на кой хер я вообще выжил?       Шумно выдохнув, я задумчиво уставился на полупрозрачные крема, медленно плывущие по поверхности кофе. Не знаю, как производители растворимого кофе заталкивают что-то на подобии кремов в эти маленькие гранулы, но это, пожалуй, достаточно впечатляюще. Хотя с настоящим эспрессо это имеет очень мало общего, будем честны.       Пытаясь отвлечь себя от мрачных мыслей — все-таки на кухне слишком много острых предметов, и если я не соберусь, то всё кончится очень и очень плачевно для меня и нашей уютной кухоньки, — я не заметил, как взял в руки пустую чашку. Медленно прокрутив её в руках, я задумчиво взглянул на банку с кофе. Затем, немного постояв в нерешительности, подошёл к одному из шкафчиков и выудил красивую металлическую коробку, в которой Силена хранила свой самый любимый чай — зелёный с мятой. Наполнив им одноразовый фильтр-пакет, я свернул его в кулёк и опустил на дно чашки, налил туда кипятка. Открыв холодильник, я увидел в овощном отсеке небольшой лайм, а в контейнере — нарезанную мамой клубнику. Добавив к чаю пару кусочков клубники и одну дольку лайма, я насыпал туда же немного сахара, чтобы скомпенсировать кислотность, и, дав чаю полностью завариться, выбросил пакетик с заваркой.       Пару секунд полюбовавшись своим творением, я взял чашку с чаем в одну руку, свой кофе — в другую, и вышел из кухни.       Аннабет, скорее всего, не спит.       Лично я вообще не представляю, как после того, что мы пережили, можно лечь и спокойненько дрыхнуть. Подойдя к двери, я обречённо вздохнул, и, за неимением свободных рук, постучался лбом. Тут же поморщившись от боли, я скосил глаза в сторону и увидел комод, стоявший возле двери. Я мог поставить на него чашки, постучать, и, открыв дверь, забрать напитки.       Идиот.       — Не закрыто, — послышался голос из комнаты, и я облегчённо вздохнул. Не спит.       — Эм… Ты не могла бы мне открыть? — неловко спросил я. Вариант с комодом бился в моей голове, как бешеный, но мне отчего-то уже не хотелось им пользоваться. Я бы выглядел, наверное, нелепо, суетясь с чашками, если я буду постоянно их ставить и поднимать то однозначно что-нибудь на себя пролью, а если она откроет дверь когда я буду ставить чашки на комод, то мне будет как-то неудобно, и…       — А что? — дверь открылась, наконец-то прервав мой мысленный поток, и я увидел Аннабет.       Высохнув, её волосы приняли форму весьма оригинального каре, будто её причёска вышла прямиком с полотна экспрессивного художника-авангардиста, о которых мне весь последний месяц выносила мозг Рейчел. Оказалось, что я мало того что срезал её локоны по диагонали, так ещё и не одним движением, а «ёлочкой», но благодаря тому, что у неё они слегка вьющиеся, это было не так сильно заметно.       — А… Руки заняты, — неловко пробормотал я и протянул Аннабет кружку с кофе. Затем, неловко ойкнув, протянул ей другую, с чаем. — Вот. Я… Сделал тебе чай. Надеюсь, ты пьёшь зелёный.       Аннабет как-то странно посмотрела на меня, медленно взяв кружку из моих рук и взглянула на содержимое.       — Оу… Спасибо, — негромко поблагодарила меня девушка, и, недолго помолчав, снова подняла глаза на меня. — Наверное, ты хочешь зайти?       — Я? Ой, да я просто… — я неловко потёр шею освободившейся рукой, и, недолго помолчав, понял, что я в общем-то для этого же чай, наверное, и делал. — Ну… Наверное хочу, да.       Аннабет слегка улыбнулась, и, похлопав меня по плечу, отошла в сторону, пропуская меня внутрь. Я, пробормотав что-то в благодарность, неловко зашёл и сразу обернулся к ней.       — Извини, что так… — я бросил взгляд на часы. — Рано? Поздно? Ты, наверное, собиралась спать…       — Если честно, то нет, — пожала плечами Аннабет, закрывая дверь. — Не думаю, что сегодня вообще смогу уснуть.       Я облегчённо выдохнул и кивнул. Хорошо порою знать, что тебе не одному хреново.       — Та же тема, — бросил я, присаживаясь на край кровати. — Вообще ни в одном глазу.       — А куда тебя уложили? — с интересом спросила Аннабет, присаживаясь рядом. — Раз я заняла гостевую комнату.       — Меня? — неловко переспросил я, и, недолго помолчав, отпил кофе. — Я тут живу. Так что… ну, в мою комнату.       Аннабет удивленно распахнула глаза, пару секунд глядя на меня, а потом хлопнула себя по лбу, устало посмеиваясь.       — Афина всемогущая, ну конечно. Брат, с которым ты пошел в паучий магазин — Малкольм? Так вот почему они приехали, да ещё и так быстро.       Я покивал, подтверждая её догадку.       — Приёмный брат, — тут же уточнил я, нервно проведя пальцем по ручке кружки.       — Тут все приёмные, — кивнула Аннабет, отпивая свой чай. — Я… Боги, Перси, что ты приготовил?       У меня по спине пробежал целый табун мурашек, преследуемый водопадом холодного пота. Девушка горящим взглядом впилась в мои глаза, будто бы пытаясь выудить информацию напрямую из моей головы.       — Эм… А что?.. — я неловко подметил, как трусливо дрогнул мой голос.       — Это. Просто. Нечто, — наконец на её лице расцвела улыбка, и я практически почувствовал, как с моих плеч упал тяжеленный груз. — Это так вкусно!       Я неловко посмеялся, потирая шею.       — Ну, просто чай… фрукты…       — Очень вкусно вышло, — Аннабет расслабленно выдохнула, сделав ещё пару больших глотков. — Спасибо.       — Не за… — я остановил себя, и, немного подумав, улыбнулся. — Всегда пожалуйста.       Аннабет одобрительно мне улыбнулась, устраивая кружку на своих коленях, и внимательно глядя на меня, будто бы ожидая, когда я снова заговорю. Спустя пару минут тишины, девушка, облизнув губы, заговорила первой.       — Было страшновато, да? — негромко проговорила Аннабет, опустив взгляд на мой кофе.       Устало простонав от облегчения, я поставил кружку на тумбу и упал спиной на кровать.       — Да. Да. Это была просто… жесть, — я закрыл лицо руками, позволяя себе выплеснуть только совсем капельку накопившегося напряжения. Если я позволю себе больше, то, боюсь, просто расплачусь как младенец, окончательно потеряв всякое уважение в глазах Аннабет.       С каких пор это меня волнует?       — Это точно, — Аннабет неловко посмеялась, но в этом смехе было что-то… Странное. Я убрал руки от лица, чтобы взглянуть на неё, но девушка отвернулась лицом к двери.       — Я чуть не поседел, — добавил я, не сводя глаз с девушки. — А ведь я уже посинел.       Аннабет отпустила пару смешков, всё так же глядя в сторону от меня, и я, неловко помолчав, вернулся в сидячее положение.       — Хэй… Мы же выбрались. Это главное, — я попытался как-то её приободрить, чувствуя, как изменилась атмосфера в комнате.       — Да… Да, конечно, — быстро проговорила Аннабет, мгновенно выпрямляясь, стоило мне снова сравняться с ней. Её глаза подозрительно влажно блестели, но лицо оставалось каменно-спокойным. — Просто… Я всё ещё не могу понять, как меня угораздило попасть в такую… Ситуацию.       — Ну, всякое бывает, — неловко протянул я, снова взяв в руки кружку с кофе. Чудо, что я ещё его не пролил, бесконечно таская его туда-сюда. — Наверное, ты, как и мы, услышала крики в глубине магазина и решила проверить.       — Но это же классика, — пробормотала Аннабет, снова отпивая чай. — Практически все чудовища пользуются такой тактикой для привлечения полубогов. Сейчас я понимаю, насколько… насколько очевидной была эта ловушка.       — Но вдруг там кому-то всё-таки нужна бы была помощь? — продолжил я. — Вот я повёлся и смог спасти тебя. Случайно, конечно, но всё-таки.       В комнате повисла тишина, и мне показалось, что я завёл разговор не совсем в нужное русло.       — Вот именно, — отчеканила Аннабет, крепко сжимая кружку в руке. — Ты меня спас. Если бы тебя случайно не занесло в эту обитель зла, то я бы…       — Ну а если бы не ты, то меня бы то чудище просто сожрало бы, не переваривая, — перебил её я, ободряюще улыбнувшись. — Видишь… Как мы удачно друг другу попались. И спаслись.       Аннабет медленно кивнула, размышляя о чём-то своём, а затем посмотрела мне в глаза.       — А… Остальные коконы? — неуверенно протянула девушка, следя за моей реакцией.       К горлу подступила рвота, и я поджал губы, сильно их закусывая, и хрустнул челюстью, стараясь сохранить те малые остатки самообладания, что у меня ещё были. Нужно что-то сказать. Обязательно что-то сказать. А что? Часть меня хотела соврать ей, что я всё-всё проверил, и освободить её от тяжёлого бремени раздумий о том, кого я оставил в паутинной ловушке, однако что-то мне подсказывало, что эта девчушка не приветствует ложь ни в каком виде, даже во благо.       Аннабет хочет правду. Я смотрел в её глаза, стараясь подготовить себя к горькому разочарованию, которое я очень скоро в них увижу. Из вежливости, и, возможно, благодарности за своё спасение, она не станет напрямую говорить мне, что я облажался, ну или по крайней мере не станет говорить об этом сейчас, но я увижу это в её взгляде.              Ну ладно. Даже если бы я соврал сейчас, она бы обязательно разочаровалась бы во мне позже, узнав ещё какие-нибудь подробности. Ещё немного помолчав, я опустил взгляд на остывший кофе. Ладно, была не была.       — Я… Не всё успел проверить, — я рвано выдохнул и опустил плечи, признавая своё поражение. — Возможно, там мог остаться кто-то ещё, но я… Промедлил. И это, наверное, стоило кому-то жизни.       В комнате повисла тишина. Солнце тонкими лучиками просачивалось сквозь плотные занавески, всё ближе и ближе подбираясь к кровати. Окно, кажется, было открыто — еле ощутимые потоки свежего воздуха проскальзывали по моему пылающему со стыда лицу.       — Конечно… — пробормотал я, пытаясь как-то заполнить эту неуютную паузу. — Конечно, не очень справедливо вышло, что я выжил, — я нервно закусил губу, искренне боясь, что Аннабет со мной согласится. — Но… Вот так вышло. Ну, ничего, — я натянул на лицо улыбку и встал с кровати. — Умру как-нибудь в следующий раз, рассчитаемся.       Я почувствовал сильную хватку на своём предплечье, и растерянно замер, отведя взгляд в сторону, стараясь не сильно корить себя за эту глупую речь. Я буквально прокричал «пожалей меня, пожалуйста!», и теперь чувствовал себя самым жалким пресмыкающимся на земле. Впрочем, привычное чувство.       — Перси… — негромко позвала меня Аннабет, и потянула мою руку на себя. — Присядь.       Я постоял немного в нерешительности, и затем всё-таки уселся обратно, тяжело вздохнув.       — Угу.       — Это… Твоя первая передряга с монстрами? — Аннабет не выпускала мою руку, лишь сместив ладонь ниже и чуть ослабив хватку, чтобы не оставить мне синяков.       Я неуверенно повёл плечом, но, подумав, всё-таки покивал.       — Скажи мне… Перескажи всё, что произошло после того, как ты упал в ту… яму.       Я, немного помолчав, постарался максимально подробно описать ей всё: с момента, как я очнулся, до момента, когда сама Аннабет пришла в себя. Девушка внимательно слушала мой рассказ, глядя мне в глаза, и, если честно, она этим из меня уже всю душу вытравила. Ну смотри уже, пожалуйста, куда-нибудь ещё, я и так на грани.       — Итого… Ты, придя в себя после удара головой, практически первым делом пошёл проверять, есть ли вокруг кто-нибудь, кому нужна помощь. Столкнувшись с тошнотворным зрелищем, ты, взяв себя в руки, всё-таки решился попробовать проверить ещё какой-то кокон, выбрав тот, что подавал больше всего надежд на то, что внутри ещё кто-то был жив. Освободив меня, ты оттащил моё бессознательное тело в сторону, чтобы паук, если вдруг объявился бы, не сразу напал на нас. Затем я почти сразу пришла в себя, и к коконам стянулись монстры… — она выдержала паузу, практически требовательно глядя мне в глаза. — Ты видишь где-нибудь здесь свободные пять минут?       — Ну… — я неловко потёр шею. — Может, я расправился с твоим коконом быстрее, чем за пять минут, я не засекал.       — Ты сказал, что раньше не держал в руках меч, — Аннабет вытянула ладонь и стала загибать пальцы, перечисляя условия. — Соответственно, манёвренность была низкой, меч, по твоим же словам, застревал и путался в паутине. Затем тебе пришлось одновременно придерживать меня и срезать остатки паутины за моей спиной, что вряд ли вышло с первого раза, о чём говорит рваная линия среза моих волос. Почва там была достаточно скользкая, так что ты наверняка тратил дополнительные усилия на то, чтобы не потерять равновесие, оттаскивая меня в сторону. Меньше пяти минут это бы не заняло.       — Да, надо было поторопить- — я даже не успел договорить — девушка от души вмазала мне в плечо, яростно глядя мне в глаза.       — Уши прочисти уже, — прошипела она, ухватывая меня за воротник футболки. Окей, вот теперь мне страшно. — И послушай меня.       Я испуганно уставился в её строгие серые глаза, и только неловко покивал.       — Ты сделал, всё что мог, — видя, что я собираюсь с ней снова спорить, девушка потянула меня за воротник и продолжила. — Если бы ты распылял своё внимание на несколько коконов сразу, то ты бы не спас вообще никого. Если бы у тебя было больше времени, ты бы вернулся и осмотрел оставшиеся коконы, но у нас не было этого времени, Перси. Ты слышишь меня?       Я неловко поджал губы, чувствуя, что напросился на утешение, но не стал озвучивать эту мысль, чувствуя, что получу за такое по лицу.       — Мы… — её голос дрогнул, но она тут же взяла себя в руки. — Мы не можем спасти всех, Перси. Мы никогда не сможем. И… — она выпустила мой воротник из хватки, тяжело вздыхая. — Мне жаль, что ты оказался перед таким выбором в первой же своей передряге. Но это правда, Перси. Мы никогда не сможем спасти всех невинных. И… порою мы даже не сможем спасти тех, кто нам дорог.       — Главное — спасти хоть кого-то? — пробормотал я, счёсывая от напряжения заусенец на большом пальце.       — И себя заодно, — кивнула Аннабет, уже несильно похлопав меня по плечу. — Перси… Спасибо, что спас меня.       — Ты уже говорила, — смущённо пробормотал я, отведя взгляд в сторону.       — Ты вообще мог решить не трогать эти коконы и просто начать искать выход, — отрезала Аннабет, всё ещё держа меня за руку. — Но ты догадался их проверить, и не сдался после первой неудачи, а ещё и что-то проанализировал, находясь в стрессовой ситуации, и, возможно, ещё контуженный после падения.       Я опустил взгляд на свои колени, чувствуя неопределённую смесь эмоций. Её слова успокаивали меня, мне было приятно их слышать, и мне было бесконечно стыдно за то, что мне доставляет удовольствие её речь.       — Так что нет, было бы не справедливо, если бы ты там погиб. Я рада, что ты жив, и сидишь здесь. И к тому же готовишь такой вкусный чай, — она качнула головой на отставленную в сторону кружку, и я не сдержал слабой улыбки. — Если надо будет, я объясню тебе это всё с самого начала, но я надеюсь, что ты с первого раза всё понял.       Я неловко ковырял свои домашние брюки на колене, видимо, пытаясь самостоятельно проделать в них модные нынче дырки, и чувствовал одновременно и тяжесть и лёгкость в груди. Меня так скоро порвёт от противоречий, или я просто уже вскроюсь и успокоюсь. Так, вдох-выдох.       — Почему… Ты мне это всё говоришь? — осторожно проговорил я, наконец снова посмотрев Аннабет в глаза.       Недолго помолчав, она всё же ответила.       — Потому что я хотела бы, чтобы кто-нибудь в своё время объяснил это мне.       В комнате снова повисла тишина, не такая напряжённая, как несколько минут до этого, но всё ещё достаточно тяжёлая. Я судорожно подбирал слова, пытаясь вспомнить, намекала ли мне Аннабет на какие-то личные мотивы во время своей речи, но ничего не шло в голову. Соберись, Джексон.       — Ну… — я шумно выдохнул, собирая остатки своего мужества в кулак. — Я… Я рад, что ты жива, и сидишь здесь, — негромко проговорил я, чувствуя, как к щекам приливает кровь. — Мне… тяжело адекватно воспринимать эту новую… Реальность, и без этого разговора я бы, наверное… — я выдержал паузу, не желая вслух произносить свои мрачные прогнозы. — И, к тому же, кому бы я тогда готовил этот вкусный чай? — я неловко улыбнулся, взглянув в глаза Аннабет, и та мягко улыбнулась.       — Обращайся. Я всегда готова попить вкусный чай.       Я расслабленно посмеялся, чувствуя, как с моих плеч сваливается тяжеленный груз тревог и ненависти к себе.       Ты спас хоть кого-то. По сравнению с тем, что раньше ты только и делал, что вредил людям, это уже большой прорыв. Дальше — больше.       Неожиданно я понял, что ужасно устал. Веки наливались тяжестью, в ногах появилась дикая слабость. Видимо на фоне эмоционального напряжения я не заметил, насколько же сильно утомился. Однако в голове ворошилась ещё целая куча вопросов, от которых срочно нужно было как-то отвлечься, так что я поставил кружку на тумбочку, — бедный мой кофе, — и уселся поглубже на кровать, откидываясь спиной на изголовье, и несколько раз быстро похлопал ладонью по месту рядом с собой.       — Иди сюда. Я покажу тебе свои любимые видео с котиками.       Аннабет пару секунд разглядывала меня как-то неуверенно, будто бы пыталась понять, шучу я, или говорю серьёзно, а потому я вытянул из кармана свой мобильник и помахал им. Улыбнувшись, она все-таки залезла на кровать и села рядом со мной, захватив сложенный в четыре раза плед, лежавший на одной из подушек.       — Ну… Ладно, показывай, — слегка растерянно посмеялась Аннабет, кинув на меня мимолетный взгляд, и тут же сконцентрировалась на моем мобильнике.       Она покраснела, или я себе уже всякое начал выдумывать? Подумав о том, что странно думать о том, покраснела она, или нет, я сам залился краской, и, разблокировав телефон, зашёл в видео-хостинг.       Как бы сильно меня не смешили некоторые привычки и обычаи Тесея, я точно не мог поспорить с тем, что временами этот парень бывает необычайно мудр. Даже после лицезрения полуразложенного трупа, гигантских пауков, прочувствовав все оттенки сладко-гнилых запахов, стоило нам отвлечься на сонно утыкающихся в свои лежанки маленьких котят вместе с чихающими утятами, как спустя где-то, наверное, час, нас стало клонить в сон. Где-то на краю сознания промелькнула мысль о том, что мне надо бы валить в свою комнату, но размеренное дыхание Аннабет так успокаивало, а под общим пледом было так тепло и уютно, что я просто не смел нарушить нашу небольшую идиллию. Так что я в итоге даже не заметил, в какой именно момент задремал, выронив телефон из руки, и он бесшумно шлепнулся на покрывало.       Мы выползли из комнаты где-то после обеда. Я старался не придавать значения легкому румянцу, игравшему на моих щеках, пока мы с Аннабет выпутывались из объятий пледа. Её волосы смешно примялись кое-где о подушку и торчали в разные стороны, пока она сидела, сонно насупившись и потирала глаза, пытаясь окончательно проснуться, и выглядела она при этом… уютно. Я понимал, что позволяю себе фиксировать слишком много внимания на ней, и что очень скоро горько пожалею об этом, но если я пытался думать о чём-то ещё, то в мысли без промедления залезал Форд, и над моей головой будто бы начинали тикать часы, отсчитывавшие мои последние минуты спокойной жизни.       Тик-так.       Лучше уж я буду засматриваться на симпатичную девчонку. К тому же у меня осталась к ней парочка вопросов. Правда, не у меня одного.

***

      — Итак, вы побежали в сторону от паука, — подвел промежуточный итог Чарли, внимательно глядя то на меня, то на Аннабет.       За обеденным столом сидели мы, Силена, Малкольм и Тесей. Дафна и Лейси, соответственно, коротали время в игровой комнате, освобождённые от участия в серьёзных разговорах. Меня подмывало хоть как-нибудь возмутиться, хотя бы по поводу того бешеного количества присутствующих при допросе людей, однако выделить «лишнего» у меня не выходило — Малкольм сам был свидетелем половины произошедшего, родители имели право знать, что именно произошло, а Тесей… Ну, он просто волновался, да и был достаточно взрослый, чтобы адекватно воспринять наш рассказ. Больше всего меня злило то, что их наши слова нисколько не удивляли. Не было недоверчивых хмыканий, фразочек из серии «пауков размером со слонов не существует», в ответ на которые я бы начал обязательно доказывать обратное, скинул бы часть напряжения, выпустил немного гнева, но нет же, они лишь кивали, внимательно нас слушая, и иногда что-то уточняя или обобщая.       Они прекрасно знают что там, за дверью, есть мир ужасных чудовищ, готовых разорвать каждого неудачливого путника и съесть его на обед. А я, почему-то, всё ещё не в курсе. Если бы я знал, с чем можно столкнуться, просто заглянув в пустынную лавку шёлковых изделий, я бы не полез туда так опрометчиво. По крайней мере кинул бы вперёд себя камушек, проверяя обстановку. Я ведь максимум ожидал там, ну, может, пару-тройку обоссанных бомжей и пять центов. Ну в крайнем случае лужи засохшей крови — мол, тут произошло жестокое убийство, и магазин бросили в спешке…       Ну, тут я почти не прогадал.       — И потом Перси… — Аннабет на секунду запнулась, быстро взглянув на меня. — Оступился и немного отстал, и паук на него напал.       — Аннабет скинула его с меня, — тут же добавил я, увидев, что Силена слегка побледнела. — Вырвала из земли кристалл и ка-ак вмазала!       — Отколола, — поправила меня девушка. — Но паук уже успел серьёзно ранить Перси. Однако я дала ему кусочек амброзии, и рана слегка затянулась.       На кухне повисло отчего-то потрясённое молчание. Я растерянно разглядывал поражённые и взволнованные лица своих членов семьи, и, взглянув на Аннабет, понял, что я не единственный, кого напрягает эта непонятная тишина.       — В чем дело? — наконец спросил я, потеряв всякое терпение.       — Ты съел амброзии и… Ничего? Всё в порядке? — как-то боязливо спросил Малкольм.       — А что, у меня должен был отрасти хвост? — раздражённо развёл руками я.       — Подождите, — Аннабет положила руку на моё плечо, поражённо глядя на моих приёмных родителей. — Перси — не полубог?       — Полубог? — тут же спросил я, переключившись на Аннабет.       — Мы… Не знаем наверняка, — осторожно проговорила Силена, глядя на нас с Аннабет. — Но раз он пережил вкушение амброзии…       — Что вы имеете в виду под «полубогом»? — вклинился я, дёрнув Аннабет за рукав. — Скажи хоть ты мне.       — Это когда… — начала было объяснять мне девушка, но на секунду замолчала. — Подождите, ему четырнадцать и он не в курсе?       — Такое иногда случается, — неловко пробормотал Чарли, постукивая пальцами по столу. — Вальдес же недавно узнал о своей природе.       — Извините, можно вернёмся к предыдущей теме разговора? — я помахал ладонью, привлекая к себе внимание. — То есть, в мире взаправду существуют греческие боги и монстры?       — Откуда ты знаешь, что они греческие? — тут же включился в обсуждение Малкольм, внимательно глядя мне в глаза. — Признавайся, ты же уже что-то знаешь.       — Я… ну уж нет, я первый задал вопрос, — хмыкнул я, скрещивая руки на груди.       — Перси, это серьёзно, — спокойно проговорил Чарльз, глядя на меня. — Ты уже сталкивался когда-то с богами или монстрами?       — Они существуют? — спросил я в ответ.       — Ну пауки-людоеды же существуют, Персик, — вдруг подал голос Тесей. — Но если тебе нужен ответ — да, Перси, чудовища вполне реальны, и могут нанести вред.       — И ты, Малкольм, как старший товарищ, должен был защитить Перси, — строго отчеканила Аннабет.       — Он-то? Меня-то? — не сдержался я от колкости, чем, кажется, оскорбил Малли до глубины души.       — Хэй! В отличие от тебя я уже сталкивался с чудовищами! Просто мы же не собирались ни во что ввязываться, вот я и… Не взял… Кинжал, — последние слова Малкольм произнёс почему-то тише, и в следующий момент я понял, почему.       — Ты был безоружен?! — ахнула Аннабет, и её настроение моментально подхватил Тесей.       — Малкольм, — даже Чарли выглядел обеспокоенно-расстроенным. — Вы пошли с Перси ночью на улицу, а ты — признанный полубог. Почему ты не взял оружие?       — Так я же откуда знал-то, что он тоже? — попытался оправдаться мальчишка. — Я думал, что его запах перебьет мой, и даже не собирался брать оружие.       — А если бы на вас напали смертные? — снова заговорила Аннабет. — У тебя совсем ничего с собой не было?       Малкольм отпустил пару нервных смешков.       — Смертные? Ох, я бы им искренне посочувствовал. Видела бы ты, Аннабет, что Перси сделал со школьными хулиганами, не задавала бы таких вопросов.       — Что Перси сделал с хулиганами? — вклинилась в разговор Силена, и у меня похолодело под коленями.       — Ничего особенного, — попытался перебить Малкольма я, но тот видимо решил, что будет справедливо сдать меня с потрохами, раз уж он тут огребается.       — Да они еле вообще от него живыми ушли, у Джима так вообще все лицо в крови было.       — Они сами нарвались. А ты мог бы и сам за себя постоять, раз уж ты, оказывается, умеешь, а не мямлить и позволять себя задирать! — снова вклинился я.       — У тебя есть боевые навыки? — спросила Аннабет, и я слегка опешил от резкой смены её настроения на спокойное.       — Ну… — я неуверенно повел плечом. — Кустарные.       — Что ты сделал с хулиганами, Перси? — повторила свой вопрос Силена, глядя на меня.       — Конфликт улажен, — мои руки сами сжались в кулаки, и я был рад, что держал их под столом. — Не вижу смысла поднимать его на поверхность, Малкольм, — имя брата я произнёс с нажимом, переводя недовольный взгляд на мальчишку.       — Джим-       — Джиму лучше завалить свою пасть и сидеть молча, — процедил я, глядя в глаза Малкольму.       — Сейчас речь не о школьных конфликтах, — наконец заговорил Чарли. — Хотя о них мы чуть позже все-таки поговорим. Малкольм, в отличии от Перси, тебе известна вся правда. Тебе стоило взять с собой оружие.       — Так у Перси с собой оказался меч! — воскликнул мальчик, глядя на приёмного отца.       — И это чудо, что у него оказался с собой меч, — кивнула Силена, глянув на меня.       — Это была случайность. Я даже не знал, что это меч.       — То есть ты таскал с собой меч весь учебный год в кармане? — подал голос Тесей. — Недурно.       — Да при чем здесь это, — я подкатил глаза, изрядно утомившись за время этого бессмысленного спора.       — И вообще, — вдруг встрепенулся Малкольм. — Ты, Аннабет, гораздо больше меня времени провела в лагере, и с какой-то радости тебя спасает из смертельной ловушки абсолютно несведущий Перси.       — Не волнуйся, Малкольм, — тут же вклинился я. — Если бы не я, ты бы оказался там же.       — Ах если бы не ты?! — тут же разозлился мальчик. — Да если бы не ты, мы бы вообще в эту передрягу не попали!       — Дети… — попытался успокоить нас Чарли.       — И Аннабет бы умерла! — тут же рявкнул я. — И никто бы не знал, где лежат её останки. Лично я ни о чем не жалею.       — Вопрос не в том, кто о чем жалеет, — попыталась утихомирить нас Силена.       — Да, вопрос в другом, — подхватил её мысль я, и решил использовать её слова для смены темы. Спасибо, мам. — В полубогах. Значит, полубог — это… — я запнулся, в ужасе осознавая то, что я собираюсь сказать. — Это… Ребёнок бога и… Обычного человека?       Собравшиеся за столом согласно покивали. Родители смотрели на меня обеспокоенно, будто бы прикидывали, в состоянии ли я воспринять эту информацию и не сойти с ума.       — И… Значит, вы полубоги? Нет, давайте так, кто тут не полубог, поднимите руки.       Когда не поднялась ни одна рука, кроме моей, я почувствовал, как у меня сердце рухнуло куда-то в желудок. На кухне повисло молчание.       — Да ну нахер, — пробормотал я, осматривая всех присутствующих. — А?.. — не в силах больше облачать свои мысли в членоразлельные слова, я ткнул пальцем в дверь, пытаясь выяснить, кем тогда являлись отсутствующие в комнате девочки.       Чарли молча покивал на мой «вопрос», и я, чувствуя себя абсолютно поверженным, опустил руки вниз. Я отчего-то ощутил себя волком в овечьей шкуре — все вокруг меня были связаны с этим абсолютно сумасшедшим миром, к тому же вроде как давно, а меня сюда занесло как-то… Абсолютно по-дурацки и случайно.       — Я не полубог, — пробормотал я, растерянно глядя на присутствующих. — Я… У меня было два родителя, и мой… И мой папа умер, когда мне было три, он никакой не бог, — я чувствовал, что с каждой секундой мне становится труднее дышать, и мне потребовалось все моё мужество, чтобы оставаться в спокойном состоянии. — Это… Какой-то бред.       — Мы не думали, что ты можешь быть полубогом, когда брали тебя в семью, — наконец заговорил Чарли, внимательно глядя на тебя. — И нам все равно, полубог ты, или нет. Но… Говоришь, у тебя был меч? Бронзовый?       — Он сказал, что это меч его отца! — тут же оживился Малкольм. — Значит, его отец был полубогом!       Силена и Чарли отчего-то перекинулись мрачными взглядами, и снова посмотрели на меня со странной смесью волнения и напряжения на лицах.       — У греческих полубогов не было потомков, — вклинилась Аннабет. — Значит, римский?       — Что римский потомок делает в Нью-Йорке? — еле слышно отозвался Тесей, и, получив от мамы весьма красноречивый взгляд, решил кое-что уточнить. — И к тому же с бронзовым мечом.       — Мы не можем знать наверняка, Аннабет, — мягко поправил её Чарли, сложив руки в замок. — Многие из наших друзей и товарищей покинули лагерь, и больше не возвращались. Это всё-таки не значит, что они погибли, хоть так и принято считать. Возможно, кто-то и успел завести семью.       — Стоять. Стоять, — я поднял руки, демонстрируя, что я сдаюсь. — Какой лагерь? Какие товарищи? У меня уже голова кругом.       — Перси, я понимаю, это сложно принять так сразу, — осторожно проговорила Силена, внимательно глядя мне в глаза. — Мы всё объясним.       Я упёрся локтями в стол и накрыл голову руками. Я чувствовал сочувствие, как бы это ни звучало, исходящее от всех сидящих за столом, и меня уже от него тошнило. Я не хочу знать. Да, раньше я думал, что хочу знать абсолютно все об этом сумасшедшем мире вокруг себя, хотел знать объяснение тому, почему на меня тогда напал минотавр, почему я чуть не умер от обморожения, просто положив перстень в карман, почему я мог дышать под водой. Вот только дело было в том, что правда всегда лежала на поверхности. Я просто никогда не хотел в неё верить.       Я не хочу быть частью этого мира. Я не хочу ходить по улицам, шарахаясь от каждого тёмного переулка, и не думая о том, что там могут быть хулиганы, а с холодеющей кровью предполагать, что там может скрываться ужасающее чудовище, готовое разорвать меня на мелкие кусочки и сожрать. Я имею ввиду, мне в этом мире и так выживать было мучительно — люди вокруг были полны злости и выплескивали агрессию на меня. И только я более-менее окреп, смирился с действительностью и понял, что я могу в случае чего постоять за себя, так оказывается, что в реальности, а не в моих галлюциногенных кошмарах, существует нечто гораздо опаснее шайки оболтусов. Нечто гораздо более сильное и кровожадное, чей смысл существования сводится к беспощадному убийству людей.       Нервозность Малкольма и спокойствие Аннабет обрели смысл. Малкольм знал, что в тёмных переулках и заброшенных домах может скрываться что-то похуже кучки наркоманов, нашедших укромный уголок, где они смогут предаться забвению под действием очередной дозы. Аннабет прекрасно знала об опасностях, поджидающих на каждом шагу, и была осведомлена о том, что в любой момент может умереть.       Опасность была не метафорической.       Да и я, видимо, где-то в глубине души принял то, что в этом мире творится что-то ужасное. Ещё когда я воровал артефакты…       Артефакты.       У меня перехватило дыхание, стоило мне вспомнить о разбойных вылазках МакКейси. Если греческие боги действительно существуют, и то, что я крал, действительно являлось их артефактами, наделенными их силами и благословением… В смысле если? Перстень идиотской снежной богини чуть не отправил меня в ледниковый период, а посох бога сна усыпил меня получше таблеточек доктора Браннера.       Что я наделал?       — Нет… — только и прошептал я, невидящим взглядом уставившись в столешницу. — Я… — мой голос дрогнул, и я сильно нахмурился и прикусил губу.       «Я не хочу» звучит уж очень жалко. В смысле, ну и что, что «я не хочу» чтобы все это было реальным? Вот что моё это «хотение» в силах изменить? Просто детский лепет.       Если мой… Нет. Мой отец был полубогом. Он жил в этом мире, знал эти проблемы, встречался лицом к лицу с опасностями, наверняка в разы превосходящие те, что повстречал я. Что наталкивает меня на мысль, что у меня все самое страшное ещё впереди, но сейчас вопрос не в этом, а в том, что пойдя на поводу у МакКейси, я просто просрал наследие своего отца.       Но он же к концу жизни терпеть не мог богов. Называл их полоумными, а их предсказания — глупыми, считал, грубо говоря, что они ленивы и горделивы. Я всегда уважал своего отца, и его слова в большей степени воспринимались мной как правда, пусть и были пересказом из уст моей мамы, и, узнав о том, что эти самые греческие боги действительно существуют, я не могу не относиться к этим ребятам не предвзято. Они вмешивались в жизнь отца и его друзей. Они разлучили бы его с возлюбленной, даже если бы она выжила в… Каком-то там бою. Она бы разлучила. Кто эта она? Да и важно ли?       И ведь наверняка они портят жизнь и сейчас моим родным и близким. Этот странный мир чудовищ и богов чуть не погубил Аннабет и Малкольма, и я уверен, что что-то подобное происходило и до вчерашнего инцидента. Наверняка Силена и Чарли прошли долгий и тяжёлый путь, теряя в зубах монстров друзей и товарищей.       Полубоги. Зачем боги вообще заводят детей от людей, если они потом вынуждены жить в мире, полном смертельных опасностей?       А обычные люди, без божественной крови в венах, тоже подвергаются нападениям монстров? Тогда, возможно, часть пропавших без вести людей просто были сьедены монстрами?       А что если моя мама…       Эта мысль, даже не успев сформироваться в моей голове, лишила меня всякого самообладания. Не отдавая себе отчёт о своих действиях, я в следующую же секунду подорвался с места и вылетел с кухни, не дав и малейшей возможности меня остановить. Чуть ли не впрыгнув в кеды, я вылетел из дома, иногда прыгая на одной ноге и пытаясь завязать шнурки, и, не сбавляя скорости, вышел со двора, захлопнув за собой калитку.       Я не хочу ничего знать. Я не хочу никого видеть, слышать, я не хочу, чтобы то, что стало обретать ясность обрело её до конца. Если я осознаю то, что этот идиотский мир монстров и богов реален, то я больше не смогу… Ничего не будет как прежде. Моя жизнь и без того наполнена тревог и кончится раньше времени, так зачем мне было вообще выяснять, что в реальности существует нечто подобное? Лучше бы я умер в неведении.       А мама… Одно её имя разрывало мой и без того потрепанный рассудок, не оставляя после себя ничего, кроме тревожного гнева. Она связалась с полубогом, зная, что их совместного ребёнка ждёт незавидная участь, и что Талай и сам может умереть в любой момент… А знала ли? Вдруг он ей ничего не рассказал? А если рассказал, то как она решилась на такой шаг? Зачем? А может она сама тоже была полубогиней? И тогда, когда она пропала, то…       — Нет, — пробормотал я, закрыв рот ладонями и крепко вжимая их в лицо.       Мое сердце просто не могло вынести мысли, что после всех лет мучений, что пережила моя мама, после потери любимого супруга, после тирании моего отчима, её жизнь трагически оборвалась в лапах кровожадного монстра-людоеда. Если… Если это действительно так, то… То я не знаю, как я буду жить дальше. В горле встал колкий ком, мешающий мне вдохнуть, и в голове роились скорбные мысли. Ей наверное было очень страшно.       — Перси!       Я решил проигнорировать чей-то оклик и зажмурился, упрямо идя вперёд. Мне было все равно, встретится ли на моем пути проезжая часть, или я влечу в чужой забор, это все не имеет значения.       Я облажался по стольким фронтам, что мой мозг просто не может осознать всё, что происходило со мной.       Вдруг кто-то резко схватил меня за воротник и развернул в обратную сторону. Я замер, боясь открыть глаза и встретиться с осуждающим взором Чарли. Он бы сказал что-нибудь из серии… Господи, я даже не могу сейчас вспомнить его манеру речи. Я не знаю, что он скажет. Я не могу этого знать. Я хочу перестать постоянно предполагать, кто что скажет, я хочу перестать переживать по каждому поводу, перестать себя накручивать, перестать чувствовать вину даже за те поступки, на которые я никак не влиял, я хочу наконец-то спокойно спать и не думать о смерти каждый день.       — Так перестань, — произнёс кто-то, и я удивлённо распахнул глаза, уставившись на человека перед собой.       Я что, выпалил всю эту жалкую тираду прямо в лицо Аннабет? Её выражение лица было каким-то… Неопределённым, что ли, и мне было сложно понять, что именно она по этому поводу чувствует. У меня будто бы отнялся язык, и я только открывал и закрывал рот, глядя в серые, как грозовое небо, глаза девушки.       — А? — выдавил из себя я, чувствуя, что по щеке потекла слеза. Чёртов слизняк, сейчас же возьми себя в руки.       — Перестань об этом думать. Перестань гадать о мыслях и эмоциях других людей, постоянно пытаться предугадать их действия. Эти качества помогут тебе в бою, но пока что твои инстинкты берут над тобой верх, и в итоге ты просто не можешь расслабиться, — хотя она говорила достаточно чётко и быстро, я чувствовал что-то вроде волнения в её голосе. — А значит не почувствуешь настоящей опасности, ведь ты и так в постоянной тревоге.       Я опомнился и захлопнул рот, во все глаза глядя на Аннабет и пытаясь собрать себя в кучу. Девушка же терпеливо вглядывалась мне в лицо, всё ещё крепко держа меня за футболку.       — Проще сказать, чем сделать, — наконец выдавил из себя я, громко шмыгнув носом.       — Никто и не говорит тебе справляться с этим в одиночку, — немного помолчав сказала Аннабет, и я слегка покраснел. А может это потому, что я забегался… Да, я просто забегался.       — А… — моё сердце сжалось, словно кто-то очень хочет смять его в стальной хватке, и мне подумалось, что оно сейчас взорвётся. — Моя мама… Она… Она пропала потому что её убил какой-то монстр? — я отвел взгляд в сторону и посмотрел вверх, пытаясь сдержать слезы.       — Она… Твоя мама тоже была полубогиней? — негромко спросила Аннабет, почти невесомо коснувшись моего плеча.       — Я… Я не знаю, — я снова громко шмыгнул и стал часто моргать, засунув руки в карманы и сжав ладони в кулаки. Держись. — Но она… Пропала, и…       — Пока нам доподлинно не известно, жив человек или нет, мы считаем, что он просто пропал, — медленно проговорила девушка каждое слово, желая, видимо, удостовериться, что я точно понимаю их смысл. — Не теряй надежду, Перси.       — Я устал надеяться, — я чуть не потерял самообладание. — Это…       — Я знаю, это тяжело, — Аннабет положила обе руки мне на плечи. — Но нам ничего больше не остаётся.       Я обречённо опустил голову, разглядывая криво завязанные шнурки.       — Как ты… Вообще с этим живёшь? — пробормотал я, боясь поднять глаза на Аннабет. — Зная что все… Вот так.       — Как будто у меня был выбор, — тяжело вздохнула девочка и потрепала меня по плечам. — Ты либо принимаешь происходящее, либо умираешь. Так себе, конечно, меню, но что имеем, — Аннабет развела руками и вздохнула. — Ну? Перси, не помирай тут.       Я отпустил пару смешков и наконец поднял голову, встретившись глазами с Аннабет.       — Прости.       — Тебе не за что извиняться, — отрезала девушка и ободряюще улыбнулась мне.       — Нет. Прости, что тебе пришлось бегать за мной. Мне… Стоило сдержаться.       — Мы не всегда можем себя контролировать, — немного помолчав ответила Аннабет. — Особенно после больших потрясений.       — А… Это всегда так будет? — слегка боязливо спросил я. — Ну, стремное логово, куча трупов, полчища чудовищ…       — Нет, — поспешила успокоить меня она. — Это… Даже по моим меркам было из ряда вон, и это исключая мою личную неприязнь к паукам.       Я несколько секунд молчал, внимательно разглядывая её лицо, и, кажется, этим её даже слегка смутил. Девушка чуть нахмурилась и убрала выбившуюся прядь волос за ухо.       — Ты чего?       — Это из-за Афины? — решил попытать удачу я, и видит… Видят боги, оно того стоило. Лицо Аннабет так стремительно вытянулось от удивления, что это было почти уморительно.       — Что? Откуда ты знаешь? — встрепенулась девчонка, с интересом разглядывая моё лицо.       — Ты вчера сказала… «Афина всемогущая», — я пожал плечами и мило улыбнулся. — Так что если этот бред с богами и имеет смысл, то я просто сложил два и два.       — Неплохо для дурачка, — посмеялась Аннабет, толкнув меня в плечо. — Да, мой божественный родитель — Афина, богиня мудрости и военной стратегии.       — Оно и видно.       — Это ты сейчас к чему?       — Да так, к слову пришлось, — я засунул руки в карманы и состроил самую ангельскую улыбочку, на которую был способен.       — Ехидная такая у тебя физиономия конечно, Перси. Неужто твой папа был сыном Гермеса?       Я только неопределённо пожал плечами, всё ещё не желая раскрывать всех карт, не узнав всей предыстории. Если окажется, что мой папа какой-нибудь злодей, то мне будет сложновато социализироваться в этом новом мире полуспятивших мифов Древней Греции. А так я дам себе небольшую фору. Ну, буду очень на это надеяться.

***

      Аннабет оказалась отличным проводником в мир спятивших мифов. Несколько дней мы провели почти что абсолютно наедине, и она медленно, но подробно и популярно объясняла мне всю эту муть с древними и не очень греками, и если теперь кто-нибудь спросит меня о том же самом, то я даже, наверное, смогу пересказать её лекции.       Например, я узнал, что боги рожают полубогов из-за того, что сами они не имеют права напрямую вмешиваться в события в мире смертных, и полубоги остаются их единственным способом хоть как-то влиять на происходящее. Они периодически могут выходить со своими детьми на телепатический контакт, а иногда и выносить им таким образом мозг, и я в очередной раз порадовался, что мои родители не были богами, ведь если вдруг поссоришься с родственником, то можно уйти в другую комнату и не слышать его озлобленный бубнёж, а тут этот упырь бормочет прямо в твоей башке — так не долго и с кукухой распрощаться.       Затем Аннабет объяснила мне в общих чертах концепцию Тумана — что звучало довольно туманно, и за эту шутку я получил Почётное Закатывание Глаз с Последующим Утешительным Хихиканьем — и узнал, что вонь моего ублюдского отчима, скорее всего, отвлекала от меня нежелательное внимание монстров. На моё уточнение о том, насколько сильно я в таком случае вонял этим уродом для остальных людей, Аннабет успокоила меня, что полубоги и смертные не могут чувствовать этот запах.       Один раз мы с моей наставницей чуть не поссорились в пух и прах — стоило ей объяснить мне, что в жилах богов и монстров течёт золотая кровь, так называемый ихор, я достаточно бестактно спросил у неё, мол, такая ли в таком случае большая разница между богами и монстрами. Особенно с учётом того, что по её предыдущим рассказам, часть монстров была результатом романтического союза бога и какого-нибудь мифического существа — соответственно, существа, убивающие полубогов, детей этих самых высокопоставленных чудиков, сами были типа полубогами, и, в общем, по моей логике, многие проблемы потомков этих греческих бессмертных колдунов были вызваны этими же самыми колдунами.       Аннабет сначала деланно возмутилась — я прекрасно слышал горечь, и даже желчь, в её прошлых лекциях, а значит у неё были свои, особенные счёты с богами, но так как её мать была богиней, то ей нужно было хотя бы попытаться их обелить в моих глазах. Однако после этого я до самого конца лекции называл их «златокровные» — и когда говорил о богах, и когда имел в виду монстров, и вот тут терпение Аннабет кончилось. Она весь вечер пыталась убедить меня, что боги, пусть и не всегда осторожны, и, возможно, далеко не все из них мудры, но они заслуживают уважения (видимо, безусловного), и они приносят полубогам гораздо меньше вреда, чем монстры. Я был с ней не совсем согласен.       Что боги, что монстры, для меня слились в единое условное «зло». Понятие добра и зла для меня было всегда сложной темой, а после исчезновения мамы я и вовсе перестал порою их различать, но рассказы Аннабет, наложившись на уже имеющийся у меня опыт, не давали мне даже на секунду принять божественный безусловный авторитет. Они испортили жизнь моему отцу и его друзьям, и я уверен, это ещё мне аукнется, и, раз уж они так круто наблюдают за своими детьми и другими потомками, то какого-то хрена позволили мне украсть их же божественные артефакты. Я не против того, чтобы им было плевать, но тогда мне плевать на них в ответ, вот и всё.       Аннабет же назвала меня, скажем мягко, невежей, и несколько часов даже не смотрела в мою сторону. Тогда я реально испугался, что задел её чувства — видимо, это попадает под категорию «оскорбление чувств верующих», — и уже думал извиняться, когда она неожиданно сама пришла ко мне и объяснила ситуацию заново.       Короче, по большей части полубоги сами по себе — это не стало для меня сюрпризом. В девяностые, где-то между девяносто пятым и девяносто седьмым, группа полубогов исполнила в жизнь какие-то там древние пророчества, супер-пупер важные, однако боги чем-то были отвлечены — Аннабет лишь грустно пожимала плечами, если не знала каких-то подробностей, и предполагала, что кто-то очень злой и очень умный смог воспользоваться Туманом в этих целях, — и их поистине великий и трудоёмкий подвиг остался чуть ли не незамеченным, а некоторые боги и вовсе были оскорблены тем фактом, что их задницы спасли какие-то полусмертные сосунки. Это, в свою очередь, породило недовольство среди полубогов, и те, охваченные злостью на своих родителей, нашли единственный выход во внутренней междоусобице.       Некоторые полубоги были всё ещё более лояльны к своим родителям (возможно, поскольку от их равнодушия почти не пострадали), и потому, дабы остудить пыл своих товарищей и сохранить тот шаткий мир, который с таким трудом удалось спасти, пытались оправдать богов в глазах озлобленных юнцов. Те же были в свою очередь оскорблены поведением своих собратьев, за что я лично не могу их винить, и мелкие перепалки стали собираться в один огромный снежный ком ссор и недопонимания, приведший, в свою очередь, к расколу, как в греческой, так и в римской общине, хотя та считалась более дисциплинированной и сплочённой.       Вследствие раскола та часть полубогов, что обозлилась на своих родственников, покинула места обитания полукровок, оборудованные какими-никакими атрибутами, обеспечивающими относительную защиту от монстров. И оставшиеся в «лагере», как эту общину называла Аннабет, полубоги, после десятка безуспешных попыток хотя бы найти где-нибудь следы этих ребят, закономерно решили, что боги покарали их и устранили, одного за другим. Мол, временами они так делали с несогласными, и этот вряд ли стал исключением.       — Обижаться на богов — билет в один конец, Перси, — печально произнесла тогда Аннабет, потирая плечо. — Билет в никуда. Им плевать на твою обиду — для них твоя жизнь лишь мгновение в бесконечном течении времени. Она лишь задевает их самолюбие и порождает неприязнь, а с их влиянием они вполне могут сделать твою жизнь… Невыносимой. Да, напрямую они не могут влиять, но у них множество обходных путей и методов, так что они обязательно позаботятся о том, чтобы жизнь неугодного им полубога была похожа на Ад на земле, чтобы он сам взмолился о смерти.       Её речь натолкнула меня на мысль, что боги уже были неплохо рассержены на меня, или на моего отца, но раз уж он умер, решили вымещать свою злость на меня. Никак иначе объяснить всё происходившее в моей жизни я не могу. Но по крайней мере винить их в случившемся было… легко и приятно. Наверное, полубоги часто утешаются этим, не в силах выносить несправедливость обоих миров — как смертных, так и мифов и монстров.       — Я всё равно буду звать их златокровными, — негромко сказал я тогда, и, несмотря на недовольное выражение лица Аннабет, продолжил. — Может, не всегда. Но я ведь не зову их чмошниками, правда? Это было бы гораздо хуже.       — Ладно, — всё-таки смягчилась Аннабет. — Можешь звать. Только без крепких выражений в их сторону. Это вопрос безопасности, Перси, нашей всеобщей безопасности.       Это уже было чуть более весомым аргументом, с которым я всё-таки мог согласиться. На том и помирились, как говорится.       Кстати, о римской общине. Аннабет сказала, что они тоже участвовали в той пророческой заварушке, и вроде как несмотря на многовековые разногласия с греками, смогли заключить какой-никакой условный мир. Затем действующие преторы также разошлись в мнениях о богах — один из них перешёл на сторону «озлобленных», и вместе с ещё несколькими десятками полубогов покинули свой родной дом, повторяя сценарий греческого раскола, но с одним маленьким нововведением — уходя, они подожгли несколько важных зданий и храмов, огонь быстро распространился по городу, и их собратьям пришлось переходить на новое место.       Сейчас же греки и римляне поддерживают нейтрально-дружеские отношения, в основном за счёт лояльных к грекам преторов, однако начавшийся в первые годы после «войны» обмен полубогами стал заметно более скромным ещё в начале нулевых. Теперь в гречекую общину на несколько недель приезжало максимум пять-шесть римлян, а в римский лагерь греки практически не совались. По словам Аннабет, у них с Лагерем Юпитера осталось какое-то «незаконченное дело», которое всё ещё держит их всех вместе, и, видят Боги, я догадываюсь, что это за дело.       Я не стал рассказывать о своём разбойном опыте Аннабет. Нет, не потому, что я боюсь потерять её расположение, хотя в этом есть определённая логика, конечно, но честно не поэтому. Просто это не имеет никакого практического смысла для неё сейчас — я был лишь исполнителем, и я понятия не имею, как артефакты попадали туда, откуда я их похищал, куда и кому Форд их отдавал, и кто этим всем заправлял. Если я расскажу Аннабет о том, что имел с ними дело, то у неё возникнут справедливые вопросы по этому поводу, на которые у меня будет один ответ — я не знаю. Может, однажды я что-нибудь ей расскажу, если это будет иметь какой-то смысл.       Чтобы не сойти с ума от всех этих греческих приколов, мы временами переключались на более простые, «смертные», темы — я рассказывал ей о книгах, которые прочитал, а она с упоением рассказывала мне об архитектурных приёмах, великих строениях и новых течениях в строительстве. Как оказалось, Аннабет горячо мечтала выучиться на архитектора, и между боями с древними чудовищами, могла часами пропадать за серьёзной литературой по физике, математике, и, конечно, архитектуре. Для меня её рассказы были китайской грамотой, но мне просто нравилось её слушать, и я временами даже мог что-то понять.       Всё было хорошо.       Было.       Помню, я встал в пять утра, намереваясь вернуть свою физкульт-рутину, выпил стакан воды, слегка размялся и стал собираться на пробежку. На улице уже сонно светило солнце, пока что достаточно щадяще, и я мог пробежаться без риска отхватить солнечный удар или помереть от жары. И, когда я завязывал шнурки, из комнаты выглянула сонная Аннабет, с интересом осматривающая меня с ног до головы. Заметив её, я помахал ей и неловко оглядел себя в зеркале, пытаясь понять, что её так смутило.       — Ты куда? — тихо спросила девушка.       — На пробежку.       — Пробежку? Давно ты бегаешь?       — Вообще да, — я пожал плечами и невольно потёр грудь в том месте, где была сквозная рана, от которой уже остался чуть красноватый шрам. — Но пришлось на время поставить тренировки на паузу. Вот… Возобновляю.       Девушка немного помолчала, пока я нервно подёргивал веревочку на своих тренировочных штанах, и, осмотревшись по сторонам, чуть улыбнулась мне.       — Сильно торопишься?       — Ну… — я не очень понял её вопрос и осмотрел коридор. — В смысле?       — Я могу пойти с тобой? Только, ты сможешь подождать минуток пять? Я быстро соберусь, — неожиданно оживлённо спросила Аннабет, расчесывая пальцами волосы.       — А? — хорошо, что в коридоре всё ещё был полумрак, иначе бы она увидела, как я покраснел. — Ну… Конечно можно. Давай, топай, — я сообразил какую-никакую улыбку и присел на табуретку в коридоре, демонстрируя свою готовность ждать. Аннабет, оживлённо покивав, скрылась в комнате, а через пару минут метнулась в ванную.       Ну… Ладно. Я, конечно, привык отводить ранние часы на единение с самим с собой, восстановление душевного равновесия, вот эта вся медитативная муть, благодаря которой я не впадаю в ярость от упавшей на пол ложки и плюс-минус держусь молодцом, но сегодня можно слегка уступить и позволить Аннабет пробежаться вместе со мной.       Разблокировав свой телефон, я зашёл в приложение для планирования и стёр все запланированные сеансы у психотерапевта. Вчера должен был состояться очередной приём, однако я честно сказал Силене, что хочу сделать в терапии паузу — и та страшно обрадовала меня тем, что Браннеру пришлось куда-то там уехать, и он оставил для меня некоторые рекомендации и рецепт на препараты. Я постарался сильно не показывать свой восторг по поводу его неожиданного отъезда, и только не вприпрыжку не убежал обратно в комнату к Аннабет, где мы хотели вместе с Малкольмом и Дафной сыграть в «Уно».       Малкольм. Я тяжело вздохнул, нажимая на кнопку блокировки и пряча телефон обратно в карман брюк, и откинулся спиной на слегка обшарпанную стену коридора, вытягивая ноги вперёд. Этот мальчишка уже всю душу мне вытравил, если честно. С «паучьего инцидента» прошло уже полторы недели, и за всё это время мы перекинулись лишь парой слов. Он иногда окидывал меня каким-то очень странным, чуть ли не обиженным, взглядом, и шёл по своим делам. К тому же он постоянно куда-то уходил, типа в библиотеку, чтобы якобы работать над каким-то своим проектом в школу. В смысле, чувак, лето в самом разгаре — какая школа? Тесей же постоянно пропадал на тренировках, и когда он наконец-то пересекался со мной в доме, то неизменно хлопал по плечу и спрашивал, как я себя чувствую.       Но в остальном, если я не болтал с Аннабет, то чувствовал себя безумно одиноко.       Во время вчерашней партии в «Уно», мне показалось, что Малкольм слегка ко мне смягчился, но стоило мне выиграть у него буквально в последний момент, как он чуть не прибил меня. Конечно, это выглядело как игра, вроде как он просто шлепнул меня по плечу, но синяк на моей руке так что-то не считает. Будто бы в этом ударе он попытался выместить всю скопившуюся на меня обиду, и я не мог понять, чем именно так его оскорбляю.       Подняв взгляд, я увидел, что Аннабет уже стоит возле меня, возможно уже пару минут, и внимательно смотрит на меня, ожидая, когда я сам отвлекусь от своих размышлений.       — Извини… — неловко буркнул я, поднимаясь на ноги и потягиваясь. — Готова пробежать пару-тройку миль?       — Ты так много бегаешь? — недоверчиво спросила Аннабет и ухмыльнулась.       — Ой, да я и не так бегаю, — буркнул я, снимая с крючка свои ключи и пропуская девушку вперёд себя. Затем, недолго думая, вытянул из кармана куртки волшебную шариковую ручку и сунул её в карман брюк. Мало ли что случится, да?       — Ты по району бегаешь, или тут где-то есть парк? — Аннабет уже слегка подпрыгивала на месте, разогревая мышцы и ожидая меня.       — Да тут… — я неоднозначно махнул рукой на соседские дома, пока закрывал за собой дверь. — Можем добежать, конечно, до парка. Там даже озеро есть.       — Давай, — согласно покивала Аннабет, и мы, как только я закрыл калитку, припустили лёгким бегом вниз по улице.       Первое время мне было очень неловко. Как-то казалось дурным тоном засунуть в уши наушники и слушать музыку, но и говорить о чём-то не хотелось — запыхаюсь быстро, начну кашлять, как проклятый грешник, и потом придётся останавливаться, пока я не смогу отдышаться… В общем, одни минусы. Но и бежать вот так вот молча было странновато. Однако когда мы слегка набрали скорость, я смог отвлечь себя рассматриванием подсвеченных рассветным солнцем крон деревьев и легких перистых облаков, практически неподвижно застывших на небе, и напряжение как-то само спало, и дыхание выровнялось.       Хорошо-то как. Ветерок проскальзывал по моему лицу, помогая дышать глубже, от земли ещё не веяло жаром, птички звонко щебетали на ветвях, редкие бабочки порхали над небольшими клумбами с цветами. Пахло летом.       Набегавшись вдоволь, мы с Аннабет наконец-то добрались до парка, и дальше мы перешли на шаг. Отдышавшись, я стал рассказывать девушке, как я водил сюда Лейси, и мы гуляли с ней по этим же самым тенистым дорожкам, разглядывая беззаботно скачущих по полянке собачек на выгуле. Подруге нравились мои рассказы, и она, мягко улыбаясь, что-то временами уточняла и расслабленно осматривалась по сторонам.       Мы уселись прямо на берег озера, покрытый коротко стриженой травкой, любуясь водной гладью, и просто наслаждались тихим утром. Я видел краем глаза, что Аннабет иногда поворачивалась ко мне, будто собираясь что-то сказать, но потом чуть качала головой и снова устремляла взгляд на озеро. Мне не хотелось её подталкивать начать разговор, поскольку у меня было стойкое ощущение, что предмет этого разговора мне не понравится.       Я не прогадал.       — Перси… — Аннабет наконец заговорила, осторожно заправив прядь волос за ухо. Я почувствовал, как напряглась моя челюсть, но никак больше волнения не выдал.       — Мм? — я попытался прозвучать как-нибудь непринуждённо, но это вышло у меня достаточно фальшиво, будем честны.       — Я… Говорила недавно с Силеной… Ну, пока она меня стригла, — я отвёл взгляд от озера и снова осмотрел её новую причёску, которая, конечно, шла ей гораздо больше моего шедевра, хоть ей и пришлось потерять ради неё ещё пару сантиметров волос, но меня волновало сейчас не совсем это. Силена подстригла Аннабет три дня назад, а значит девушка вынашивает этот разговор уже достаточно долгое время — а это очень плохой знак.       — Ага-а… — я притянул колени к груди и обхватил их руками.       — Ты чего? — нервно хихикнув спросила Аннабет, и я только помотал головой.       — Продолжай. Ноги затекли, — придумал оправдание я, устраиваясь щекой на своих коленях.       — Так вот… — Аннабет провела ладонью по траве, задумчиво прикрыв глаза. — Я… поделилась с ней, что… Мой отец сейчас проживает в Сан-Франциско, и… Это слишком далеко от Лагеря, а я бы хотела оставаться где-то неподалёку, но при этом продолжать обучение в школе, а если я просто останусь в Лагере, то ни о какой школе и речи нет. И… Силена предложила мне пожить у вас, пока… Пока будет учебный год.       Я недоумённо нахмурился, глядя на озеро, и потом посмотрел Аннабет в глаза.       — Как-то… Ты не очень радостно об этом вещаешь, — неловко пробормотал я, потерев шею.       — Я… Не в том смысле, — Аннабет виновато улыбнулась и пожала плечами. — Я буду рада у вас остаться, честно.       — Но?.. — я чувствовал, что она что-то недоговаривает, и от этого у меня холодело сердце.       — Но… — Аннабет глубоко вздохнула и постаралась мне улыбнуться. — Золотое руно, которое раньше охраняло границы нашего лагеря, было украдено несколько месяцев назад… Но наши разведчики нашли его примерное местонахождение.       Я знаю уже со слов Аннабет о концепции «героических поисков», и то, куда она ведёт свою речь — это… Это пиздец.       — Нет, — я покачал головой, отворачиваясь в сторону и стараясь себя как-нибудь успокоить. — Да ну. Ты же не хочешь сказать…       — Я возглавляю поиск, — негромко сказала Аннабет, коснувшись моей руки. — Со мной будут… Надёжные полубоги, и…       — Да что за… — пробормотал я, уперев ладонь в лоб, убирая слегка влажную челку со лба. — Неужели никого больше нет? — я с надеждой взглянул на Аннабет, но та грустно вздохнула и покачала головой.       — Перси… — она погладила меня по плечу. — Я буду в порядке. Я вернусь… К осени точно. Ну, попытаемся вернуться к осени, но обычно справляемся за пару недель или около того.       — Либо не вернёшься вообще, — тихо отозвался я, сцепив пальцы в замок и глубоко вздохнув.       — Всё будет в порядке. Конечно… Мы не можем быть уверены, но мы хорошо экипированы, за нашими плечами годы опыта, и…       — А что мне делать, если ты умрёшь? — прямо спросил я, боясь взглянуть на Аннабет и увидеть в её глазах хоть каплю неуверенности.       — Я постараюсь не умирать, — слабо посмеялась девушка и похлопала меня по плечу. — И ты постарайся держаться тут без меня, ладно? — она на секунду даже стала почти что строгой. — Раз ты недавно всё-таки узнал о мире монстров, то чудовища могут попытаться на тебя напасть. Ты сейчас вышел без оружия, но…       — А у тебя разве…       Когда девушка достала из своей сумки-бананки бронзовый кинжал в ножнах, мои вопросы отпали сами собой.       — А у меня с собой тоже, — неловко пробормотал я и достал из кармана ручку.       — Это?.. — Аннабет недоверчиво посмотрела на меня, но когда я снял с ручки колпачок, и она вытянулась в меч, ошарашенно ахнула и прикрыла рот рукой. — Это… Это же тот, который… как?       — Не знаю… Он типа вернулся ко мне в карман сам по себе, — я пожал плечами и задумчиво осмотрел меч. — Правда, я не знаю, как его собрать обратно, если честно.       Аннабет, недолго помолчав, предложила коснуться колпачком кончика меча, и стоило мне это проделать, как оружие мгновенно трансформировалось обратно в ручку.       — Хэй… Откуда ты узнала? — я улыбнулся девушке, снова переводя взгляд на пластиковый корпус ручки.       — Это… — девушка немного помолчала, разглядывая замаскированное оружие. Когда я снова посмотрел на неё, то мне показалось, что в её голове крутятся маленькие шестерёнки, обслуживающие ужасно сложную машину в лице моей подруги.       — Это? — заинтересованно спросил я.       — Тебе нужно быть осторожным, — покачав головой ответила Аннабет и улыбнулась, взглянув на меня. В этот раз мы как-то совсем уж неловко долго смотрели друг на друга, и, возможно, она вдруг раскрыла секрет того, как узнавать интересующую информацию о человеке, просто глядя ему в глаза.       — Я вроде… Осторожен, — неловко пробормотал я, пытаясь как-то развеять тишину.       — Я верю, — кивнула девушка и тяжело вздохнула. — Мы не знаем, что… Чьё внимание ты можешь привлечь. Чарли с Силеной, конечно, волнуются за тебя.       — Хочешь сказать… — я немного завис, переваривая информацию. — Что… я могу навлечь на наш дом… беду? — несмело решил уточнить я, с трудом сглотнув слюну.       — Не больше, чем любой живущий в доме ребёнок, — пожала плечами Аннабет. — Я бы хотела сказать, что меньше, ведь твой родитель полубог, а не бог, но мы… не знаем, кто твой божественный дедушка, ну или бабушка. Так что не буду делать сильно оптимистичных прогнозов.       — Понятно, — буркнул я, ковыряя свои штаны пальцем.       — Кстати, со мной в поиск пойдёт Кларисса, если тебя это успокоит.       — Успокоит ли меня, что помимо подруги я могу никогда больше не увидеть свою приёмную сестру? Конечно, я теперь спокоен, как слон, — недовольно пробормотал я, стараясь скрыть возросшую тревогу.       — Перси, — тихо посмеявшись, Аннабет потрепала меня по волосам. — Полубоги… И потомки часто сталкиваются с опасностями, это нормально для нас. Однажды… Станет не так страшно отпускать друзей в поиск.       — Тебе стало менее страшно? — спросил я, исподлобья взглянув на девушку. Та, тяжело вздохнув, пожала плечами.       — Пока что нет. Но многое ещё впереди, — она потрясла меня за плечи и поднялась с земли. — Пойдём, боец. Кстати, я попрошу Тесея, чтобы он с тобой потренировался в фехтовании, как только отгремит его этот турнир.       — Спасибо, — тяжело вздохнул я и поднялся на ноги. — И когда же ты отправляешься в поиск?       — Завтра.       О боги. Это будут тяжёлые недели ожидания.

***

      Меня предупредили, что никаких новостей от Аннабет не будет, впрочем, как и от Клариссы. Я видел, что мама переживала за неё, но это были какие-то скорее секундные проявления слабости и тревоги — в остальном она просто излучала уверенность в том, что наша боевая девчонка обязательно вернётся домой живой и здоровой.       Мне её уверенность не передавалась.       Я не стану вдаваться в бесконечно печальные подробности моих бессонных ночей. В моих руках незаметно проскальзывали сигареты, и иногда я позволял себе раскурить свой дурацкий электронный парогенератор прямо в комнате — всё равно в ней никого не было, кроме меня и звенящей тишины. Музыку слушать не было никакого желания, читать книги — тоже. Все мои мысли занимали обрывки греческих мифов, которые в моём воображении обретали более современное оформление, и затем вместо какого-нибудь Одиссея или Поллукса в моей голове с чудищем сражалась Аннабет или Кларисса.       И умирали.       Эти фантазии не всегда были реалистичными, но моя психика особо не понимала, что то, что происходит в моей голове, почти не имеет связи с реальностью, а потому сердце разрывалось у меня весьма натурально.       Даже после отъезда Аннабет Малкольм не стал проводить со мной больше времени, постоянно сваливая в библиотеку, а порой уходя даже до того, как я проснусь, но у меня не было никаких сил выяснять у него, в чём дело.       Потом мне подумалось, что было бы неплохо пойти в парк и подышать свежим воздухом. Лениво бормоча что-то очень недовольное, скорее по привычке, нежели по какому-то поводу, я оделся в плюс-минус приличную одежу, взял с собой меч, немного денег и сотовый телефон, и спустился вниз. Аннабет уехала в свой поиск уже как неделю назад, и я не был уверен, что за это время вообще высовывался из дома.       — Я погулять, — коротко бросил я, притормозив у кухни.       Силена мгновенно отвлеклась от готовки и радостно осмотрела меня, хотя я не думаю, что выглядел как-то сногсшибательно.       — Милый, ты так вовремя! — воскликнула моя приёмная мама, тут же открывая холодильник. — Чарли сегодня забыл свой обед. Не мог бы ты догулять до его мастерской и принести папе покушать?       — А далеко мастерская? — немного недовольно нахмурившись пробормотал я. Я сегодня впервые за неделю спокойно уснул, и то на пару часов, так что был слегка усталым.       — Минуточек двадцать ходьбы… Или можешь доехать на велосипеде, — Силена положила контейнер с едой в пакет и завязала его бантиком. — Пожалуйста. Мне нужно отвести Лейси на гимнастику, а Дафну на рисование.       — Наоборот, — поправил её я, взяв в руки пакет. — И у Лейси рисование уже через полчаса. Так что наверное тебе пора завязывать с готовкой.       — Что? — Силена бросила взгляд на часы и ахнула. — Ах, точно! Уже бежим, — женщина поцеловала меня в лоб и убежала из кухни.       Ну здорово. Курьер АмазонФрэш уже летит доставить вам вкуснейший и свежайший обед прямо на рабочий стол. Я засунул в уши наушники, пытаясь заглушить остатки мыслей о воображаемой хтонической твари, втаптывающей останки Аннабет в пропитанную кровью землю, и не спеша пошёл по записанному когда-то со слов Чарли адресу.       Таинственная мастерская моего приёмного отца оказалась просто-напросто автомастерской, в принципе средних размеров. Впрочем, не знаю, чего я ожидал — волшебных чудовищ из металла, снующих туда-сюда в поисках вкусной жести, или, может, человекоподобных автоматонов, переносящих ящики с инструментами из одного отдела в другой. Это было обычное вытянутое двухэтажное здание, равномерно окрашенное в приятный тёплый красный цвет, в который могло одновременно въехать, может, три-четыре машины, которым нужен был какой-то сложный или специализированный ремонт, пока часть рабочих могли выполнять менее сложные задачи прямо на улице. Когда я подошёл к мастерской, правда, я увидел только парочку полуразобранных машин, одиноко ожидающих ремонтников на небольшой стоянке возле мастерской. Вдоволь насмотревшись внешним убранством, я проверил пакет с контейнером, чтобы убедиться, что во время пути он не перевернулся, и зашёл внутрь.       — Криворукий! — послышалось откуда-то слева, и прямо перед моим носом пролетел гаечный ключ. С громким звоном инструмент отскочил от пола и проскользил к ногам одного из работников.       — Ой, — запоздало выдохнул я, хмуро осмотревшись по сторонам.       — Ой, простите! — воскликнула девчонка, кинувшая гаечный ключ, и в следующий момент материализовавшаяся прямо передо мной. — Тут рабочий процесс, сами понимаете. Чем можем помочь вам? — она криво усмехнулась — кажется, улыбка не была её самым частым выражением лица. — Менеджер сейчас отсутствует, так что я могу… объяснить что-нибудь по диагностике.       — Здрасте, — для начала поздоровался я, оглядев девчонку. Её тёмные волосы были убраны с помощью красной банданы, сползшей во время работы ей на лоб, а майка-безрукавка обнажала её поджарые руки. — Мне бы… Того… — мини-инцидент с гаечным ключом меня слегка сбил с мыслей, а потому выглядел слегка тупым.       — Машинка не пашет? — смеясь спросил какой-то парнишка, вытирая измазанные в машинном масле руки о такое же грязное полотенце. — Давай посмотрим что у тебя там, гонщик.       — Мне нужен Бекендорф, — наконец выдавил из себя я, чувствуя себя слегка непривычно. В последние дни со мной больше одного человека в час не разговаривало, а тут все незнакомые, и… Когда я успел стать социофобом? Вот Аннабет вернётся и даст мне по шее за моё затворничество. Если вернётся.       Так, сруливаем с этой дорожки, нам тут ничего не светит.       Работники коротко переглянулись, видимо, делая какие-то известные только им выводы, и, коротко кивнув, снова посмотрели на меня.       — Это тебе в ту дверь, — девчонка поправила бандану и ткнула пальцем в дальнюю стену мастерской. — А там дальше спросишь, куда Бекендорф пошёл. Вроде, должен был работать над прототипом…       — Нисса, — шикнул на неё второй работник и натянуто улыбнулся мне. — Давай, путничек, нам пора за работу, — он отошёл вместе с девушкой в сторону, и я услышал приглушенное «за криворукого ты у меня ещё попляшешь».       Отличный дружный коллектив.       Осмотревшись по сторонам, чтобы в этот раз не попасть под перекрёстный обстрел ремонтным инструментарием, я осторожно двинулся в сторону неприметной металлической двери. В работе сегодня была только пара машин, да и я никак не мог догадаться, что за марки это были, не говоря уже о моделях — кажется, их специально кто-то тюнинговал под стимпанк, так что родного производителя угадать уже было практически невозможно. В остальном же ребята, работавшие сейчас в мастерской, занимались починкой и, кажется, даже конструированием, самых разных вещей, от компьютеров до странных игрушек, пустыми глазами провожавшими меня до дверей в другой зал.       Какая-то странная автомастерская. Возможно, я погорячился всё-таки с приставкой «авто».       Я убедился в этом, когда открыл дверь и вошёл во второй зал.       Первое, что я сразу понял — такие высокие потолки просто физически не могли вместиться в то здание, в которое я заходил. Этот зал был в два раза больше предыдущего, — что тоже спорило со внешними габаритами мастерской — то тут, то там стояли какие-то непонятные машины, пол был покрыт разводами от почерневшего от эксплуатации машинного масла, которое кто-то не очень старательно пытался вытереть. В конце зала была большая печь и несколько наковален, кто-то громко переговаривался, пытаясь перекричать стук молотов о раскалённое железо. Я слегка пожалел, что согласился пойти по поручению Силены в такое странное и мягко говоря опасное местечко. Помахав на себя ладонью, уже чувствуя, как жар приливает к лицу, я стал осторожно пробираться вглубь цеха, переступая через разбросанные трубы и балки. Ребята бегали к верстакам друг друга, что-то горячо обсуждая, и тут же уходили к своим рабочим местам, подхватывая по пути какие-то дополнительные детали.       Я не хотел мешать столь вдохновлённым изобретателям работать, так что старался держаться ближе к стеночке.       Оказалось, в этой мастерской есть ещё типа потайные двери. В смысле, те, которые я не сразу замечаю. А потому, неосторожно прислонившись к стене, пытаясь обойти какое-то очередное фантастическое сооружение, случайно открыл спиной одну такую дверь, и провалился в другую комнату.       Единственное, о чём я подумал — что мне не стоит сильно махать пакетом с едой для отца, а потому мне пришлось делать тяжёлый выбор — свой затылок или обед, и, сделав его, со всего размаху приложился головой о холодный бетонный пол. Полежав пару секунд на полу, я испустил болезненный стон, протягивая ладонь и накрывая ею ушибленное место.       — Тебе не украсть мои секретные разработки! — послышался юный мальчишеский голос откуда-то сверху, и я, поморщившись снова, приоткрыл глаза.       Надо мной стоял какой-то совсем юный мальчишка, с какой-то чёрной грязью, размазанной по его курносому носу. Его смуглая кожа контрастировала со светлой рабочей рубахой, которую он кое-как затолкал в штаны, надёжно закрепив их подтяжками. Ну, по поводу надёжности — вопрос спорный, одна из них уже сползла с плеча и особо не помогала. Его глаза горели каким-то игривым огнём, и, несмотря на то, что он пытался звучать строго, он лыбился мне во все тридцать два зуба.       Странный мальчонка.       — Кого? — растерянно спросил я, сведя брови к переносице.       — Мои. Секретные. Разработки, — он смешно наклонил голову, будто бы пытаясь меня разглядеть получше. — А что ты здесь шпионишь-то вообще, злодей?       — Сам такой, — пробормотал я, всё ещё не полностью отойдя от испуга и удара, и медленно сел, придерживая голову рукой.       — Ты по-английски точно говоришь? — недоверчиво спросил мальчик, оббегая меня и присаживаясь на корточки. — Парле зи эспаньол?       — Это… и французский, и немецкий, и… испанский? Ты все их знаешь? — пробормотал я, потирая ушибленное место.       — Ты всегда такой занудный? — надул губы мальчик и выпрямился. — Ладно. Че тебе надо, доктор Занудкин?       — Только когда ударюсь, — неловко оправдался я, осторожно встав на ноги, и встревоженно заглянул в пакет. Всё цело и не перевернулось, вроде как. — Я ищу Бекендорфа.       — Чудом ты попал в нужное место, — хмыкнул мальчишка, скрестив руки на груди. — А зачем он тебе? Я не выдам своего босса кому попало.       — Мне нужно ему передать, — я показал ему пакет и, наконец придя в себя, смог слабо улыбнуться мальчишке и осмотреться по сторонам.       Видимо, ему смогли выделить личное помещение под его собственные проекты — все стены были обклеены какими-то исписанными чертежами, на верстаке лежала какая-то груда металла, инструменты валялись на полу и на столе, часть покоилась в ящике. Какие-то металлические детали валялись по углам, какие-то в гневе было выброшены в помойку. По центру комнаты стояло какое-то громадное механическое нечто, что при ближайшем осмотре оказалось… Типа… телом какого-то животного? Сложно сказать.       — А че это? — я осторожно провёл ладонью по металлическому брюху.       — Не трожь Фестуса! — парнишка ударил меня какой-то деталью по плечу, строго зыркнув при этом на меня. — Это мой восхитительный проект, который ты ни в коем случае не должен испортить, иначе следующим проектом будешь ты.       — Убедительно, — я смиренно покивал, убрав руки от этого проекта. — Фестус?       — Его так зовут. Это дракон, — довольно сказал мальчик, похлопав бронзовое брюхо гораздо менее галантно, чем я минуту назад. — Он раньше охранял границы Лагеря Полукровок, но сломался, и теперь я, — мальчик резко вдохнул и зажал рот ладонями, испуганно уставившись на меня.       — Расслабься, Гайка, я в курсе о мифологической дичи, — я ухмыльнулся мальчику, похлопав его по плечу. Картинно выдохнув от облегчения, мальчишка снова улыбнулся во все зубы и кивнул.       — Ладно, Чип, можешь валить к Чарльзу. Он в главной мастерской, — парнишка ткнул в ещё одну дверь, и я устало простонал.       — Сколько тут дверей? — обречённо спросил я.       — Тут целая система взаимосвязанных мастерских — рай для механика! — радостно воскликнул мальчуган, окинув свою комнату влюблённым взглядом. — Из главной мастерской ты сможешь сразу выйти в смертную мастерскую, а там уже и свобода.       — Спасибо за подсказку… — я вопросительно глянул на парня и протянул ему руку.       — Лео. Лео Вальдес, — сообразил и представился мальчик, с довольной улыбочкой пожав мою ладонь. — Ты?       — Перси. Перси Джексон, — ответил я, крепко сжав его ладонь и подмигнул ему. — Если потеряюсь, приду.       — Я тебе похож на Карту из «Доры путешественницы?»       — Я думал, что ты Рюкзак, — фыркнул я, выпустив его руку и похлопал его по массивному рабочему поясу, похоже, полному разных инструментов. — И наполнен всем тем, что нужно нам.       — Иди, путник, — отмахнулся от меня Лео, но на его лице всё ещё была улыбка. — Передавай боссу горячий привет от горячего парня.       — Всенепременно, — довольно хмыкнул я и, помахав новому знакомому, вышел в «общую мастерскую».       Устав разглядывать различные непонятные механизмы, я просто искал глазами своего приёмного отца, стараясь не мешать другим мастерам работать, но у меня не совсем вышло провернуть задуманное. Мне показалось, что я увидел Чарли, из-за чего потерял концентрацию, и столкнулся случайно с каким-то парнем. Тот с грохотом выронил на пол детали, которые нёс в руках, и тут же схватил меня за шкирку.       — Что в рабочем цеху делает посторонний?! — громко гаркнул парень, злобно осматривая присутствующих. — Кто его впустил?! Вы хотите, чтобы его тут прибило ненароком?! — он наконец-то посмотрел на меня. — Кто ты? Нахрена ты тут?       — М-мне нужен Чарли, — пробормотал я, испуганно глядя на парня.       — Харли? Его в этом цехе нет.       — Чарли, Чарльз Бекендорф, — уже более четко произнёс я.       — Перси? — послышался знакомый голос позади нас, и парень тут же выпустил мою футболку из рук. Я же, выпрямившись, обернулся и облегчённо улыбнулся приёмному отцу.       — Чарли, — я протянул ему пакет с его многострадальным обедом. — Силена передала обед. Сказала, ты забыл утром.       — О-о-о! — протянул парень, крепко обняв меня за плечи. — Да ладно, вы ещё одного взяли?!       — Да, — Чарли мягко улыбнулся и потрепал меня по волосам. — Это наш Перси.       — Чё, снова не наш? — расстроенно спросил парень, сжав моё плечо. — Не увидим мальчишку в мастерской?       — Перси у нас больше филолог, да? — мужчина посмотрел на меня и ободряюще улыбнулся мне. — Как дома, всё хорошо?       — Пойдёт, — я пожал плечами и неловко засунул руки в карманы. — Я… Честно говоря, не в курсе.       Отец понимающе кивну и убрал руку с моих волос. Потом, опустив взгляд на свою ладонь, испуганно вскинул брови.       — Боги, Перси, где ты ударился? — он показал мне ладонь с разводами крови на ней, и я снова потрогал свой затылок, оказавшийся влажным.       — Эм… упал, — неловко пробормотал я, попытавшись улыбнуться.       — Болит голова? Ох, ну конечно болит. Давай обработаем, — Чарльз обеспокоенно бормотал, осматривая меня, и осторожно скинул руку своего подчинённого с моих плеч.       — Я в порядке, — я помахал рукой и улизнул из его рук. — Дома помою голову и нормально всё будет.       — Перси…       — Увидимся дома! — крикнул я из-за какой-то установки и пошёл в первую попавшуюся дверь. Мне повезло, и она вела в «смертную» мастерскую, где я уже смог попрощаться с Ниссой и всё ещё незнакомым мне пареньком, и выйти из этого проклятого места.       Ноги моей здесь не будет.       Хотя Лео был забавный.

***

      Через две недели Аннабет не вернулась домой. Впрочем, как и Кларисса. Я чувствовал себя виноватым из-за того, что за Клариссу я переживал немного меньше, но успокаивал себя тем, что с Аннабет я проводил практически всё своё время целые полторы недели, когда как с сестрой я пробыл суммарно часов десять.       Слабое оправдание, да?       Я подтянул колени ближе к груди, утыкаясь носом в подушку. Малкольм сидел за рабочим столом и что-то печатал на ноутбуке, негромко бормоча что-то себе под нос. Я практически не подавал признаков жизни с самого утра, и я, честно говоря, понятия не имел, сколько времени прошло.       — Перси… Завязывай, — пробормотал Малкольм, не отрываясь от ноутбука. — Аннабет бы в любом случае уехала бы. А поиск — обычное дело для любого полубога.       — Отъебись, — буркнул я, утыкаясь лицом в подушку.       — Поговори ещё так с братом, — недовольно фыркнул Дэвис, перебирая какие-то бумаги на столе. — Поверь, я кое-что все-таки об этом знаю, и поди побольше тебя.       — Вообще не разговаривай со мной, — ответил я, накрывая голову одеялом, надеясь, что этот разговор прервётся.       Мои надежды почти никогда не сбываются.       — Ты меня заколебал уже, — рыкнул Малкольм, и следом я почувствовал, как под его весом прогнулся край матраса. В следующую секунду он сорвал с меня одеяло и откинул его в сторону. — Завязывай нахер. Сначала ты выделываешься, тянешь меня в какое-то мрачное место, а потом только со спасённой тобой девочкой и общаешься, которая по совместительству ещё и моя сестра. Дохрена герой-собственник нашёлся, что ли?       — Да? Выделываюсь? — он очень невовремя снова решил меня дёргать. Хотя не знаю, есть ли такое понятие, как «вовремя вывести из себя». — Я прожил в этом доме полгода, и только сейчас узнал, что вы все тут какие-то недоизбранные!       — О да, поверь, ты живёшь здесь полгода, и вот я например всё ещё практически нихера о тебе не знаю! — парень рассержено стукнул меня по плечу, и на секунду мне показалось, что я сломаю ему за это руку, но мне удалось сдержаться.       — Оставь меня нахуй в покое. Ты вообще не умеешь ни слушать, ни поддерживать, Малкольм, — прошипел я, хмуро глядя ему в глаза.       — Ты ничем не делишься!       — Так когда я делюсь, ты начинаешь мне какую-то хрень советовать!       — Я пытаюсь помочь!       — В задницу свою помощь себе затолкай, понял?! — рявкнул я, крепко стиснув кулаки. — Мне не нужна такая помощь, Дэвис, я сам охуенно разберусь со своей жизнью.       — Да мы знаем, как ты охуенно разобрался сам, — парень махнул рукой в сторону двери, будто бы за ней скрывались все мои проблемы. — Всем миром решаем, что теперь с этим делать.       У меня на секунду перехватило дыхание. Недолго помолчав, я резко сел на кровати, глядя Малкольму в глаза.       — Ты думаешь, я хотел этого?       — Никто не говорит, хотел ты этого, или нет, просто…       — Ты правда думаешь, что… — я ненадолго замолчал, пытаясь сформулировать мысли. — Отлично.       — Перси, — устало простонал Малкольм, закрыв лицо ладонью, пока я вставал с кровати.       — Мог просто попросить уйти, — буркнул я, натягивая на себя толстовку. Разговаривать с ним не было никаких абсолютно сил.       — Перси, давай не будем начинать, — парень встал с кровати и развёл руками. — Ладно, признаю. Я выразился грубо, прости. Никто не винит тебя в произошедшем.       — Иди нахуй, — буркнул я, вытягивая зубами сигарету из пачки. — Пиздабол.       — Перестань меня обругивать, и послушай, — он попытался взять меня за руку, но я со всей силы ударил по ней.       — Пошёл нахуй, козлина, — процедил я, перехватив сигарету пальцами. — Ты мне всю кровь выпил своим игнором, а теперь вот такое выдаёшь? Не разговаривал — не разговаривай дальше, — застегнув джинсы, я похлопал по карманам.       — В прошлый раз это не очень хорошо кончилось, — пробормотал Малкольм, скрестив руки на груди.       — Не беспокойся, — я распахнул дверь нашей комнаты. — Хорошей работы, Малкольм, — я сухо улыбнулся ему и захлопнул дверь нашей комнаты прямо перед его носом, и тут же пошёл к лестнице.       — Перси! Ну и куда ты пойдёшь?! — Малкольм спустя пару секунд вылетел из комнаты, и я сильно надеялся, что девочки чем-то очень сильно заняты.       — Подальше от тебя! — рявкнул я, спускаясь по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек.       — Хватит воевать против тех, кто хочет тебе помочь! — Малкольм подбежал к лестнице и схватился за перила.       — Ты мне не помогаешь, Малкольм! — крикнул я уже у подножия лестницы. — Ты завистливый кусок дерьма, — пробормотал я уже себе под нос, устремляясь к выходу.       Сколько можно? Сколько я могу оправдываться перед ним, что я не сидел в кафе и не заказывал себе травмы, что большая часть событий, происходивших в моей жизни от меня не зависели. Ему просто плевать. Аннабет не вернётся, не вернётся и Кларисса, я никогда их больше не увижу. Дом стал для меня какой-то сраной башней одиночества, до краев забитой людьми, но какого-то чёрта я всё ещё чувствую себя неприкаянным.       Не знаю, чем занят Кловис, Рейчел до самого конца августа в отпуске вместе с родителями, где-то в другой стране. У Тесея уже сегодня-завтра первый тур соревнований, и его дома вовсе не видно. Мама взяла себе немного больше работы, пока её коллега заболела — и от одной мысли об этом мне стало ужасно плохо. Сразу в голову лезли воспоминания о моей вечно перерабатывающей маме, параллельно получавшей дома ничего, кроме плохих оценок от меня, и побоев от отчима… Я почувствовал сильное головокружение и притормозил у фонарного столба, ухватившись за него, чтобы не свалиться на землю.       Только не мама, я клянусь, я всё вынесу, только не мысли о матери.       Я пил сегодня лекарства? Уже не помню. Я не завтракал, так что, наверное, и таблетки не принял. Не важно.       Как только я немножко успокоился, то смог уговорить себя хотя бы зайти в кафе и перехватить чего-нибудь лёгенького. С голодных глаз я набрал, конечно, многовато всякой еды, а потом, недолго думая, заказал целых два домашних лимонада. И затем, пока мне готовили напитки, придумал, куда я могу прийти и немного посидеть в относительной тишине.       Через минут десять я уже пробирался мимо фантастических механизмов, и, обойдя часть огромного изобретения, скользнул в уже знакомую мне «потайную дверь».       Лео стоял возле чертёжного стола, что-то бормоча себе под нос и аккуратно поправляя линейку на большом листе миллиметровки.       — Дорфи, я же сказал, у меня нет рубанка, он, наверное, у Джейка.       Дорфи? В смысле Бекендорф? Это он так нежненько моего приёмного отца кличет? Нужно будет взять на заметку и как-нибудь подколоть его. Когда я буду в настроении на что-то подобное.       — Привет, — негромко поздоровался я, чувствуя как руку с подставкой с напитками уже слегка сводит от долгого напряжения.       Лео моментально отвлёкся от своей работы, и даже замер, словно статуя. Затем он медленно повернулся ко мне, с лицом, выражающим крайнюю степень удивления.       — Да ну нафиг, — посмеялся парнишка, осматривая меня с ног до головы. — Ты всё-таки потерялся и пришёл только сейчас?       Я невольно засмеялся, глядя на его деланно-шокированное лицо.       — И где ты тут нашёл кафешку? Или для таких потеряшек, как ты, её уже и в нашей мастерской открыли? — Лео смочил чем-то руки, и, размазав пятна от карандаша по рукам, а затем стёр грязь полотенцем.       — Да, Чарльз расширяет бизнес, — фыркнул я и поставил пакет с выпечкой на столик, и освободившейся рукой вытащил один лимонад из подставки. — Держи. У тебя же нет аллергии на лайм?       — Подожди, — Вальдес недоверчиво отпрянул от меня, глядя на стакан, как на бомбу. — Это… Ты взял реально для меня?       — Вроде того. Могу и оба выпить, если не хочешь.       — Нет! Отличный выбор, лайм, свежо как поцелуй прекрасной дамы на морском берегу, — протараторил Лео, выхватив у меня из рук стакан. Я только улыбнулся, и, вытащив из картонной подставки свой лимонад, сделал пару первых глотков. Конечно, лёд уже подтаял, но не критично, так что лимонад был всё ещё очень вкусный.       — Умеешь же ты быть классным, когда хочешь, — посмеялся Лео, потихоньку подбираясь к пакету с едой. — А там что? Тоже что-нибудь для меня?       — Отчасти, — я улыбнулся мальчишке, догадываясь, что он навряд ли много ел во время увлечённой работы. — Можешь взять всё, что понравится.       — А если всё понравится?       — Тогда возьми всё.       — Ну нет, я же не козёл какой-нибудь, — пробормотал Лео и заглянул в пакет. — Амиго, ты что, хотел кита купить и съесть, но не нашёл его в меню?       — Я не завтракал, — неловко посмеялся я.       — Тебя реально лучше голодом не морить, а то так и руку откусишь, — Вальдес вытянул из пакета булочку с ванильным кремом и с наслаждением впился в неё зубами. — Ну и… Что же нужно моему милому дружочку-спонсору? Любовный совет, шутка дня, починка любимой приставки, или ты снова ищешь Бекендорфа?       — Ты имеешь в виду Дорфи? — я поиграл бровями, и Лео залился смехом.       — Ну ладно тебе! Я не каждый раз его так называю!       — Я так и понял, — я выразительно посмотрел в сторону, как бы говоря, как сильно я «верю» Лео, и улыбнулся. Вальдес, хитро ухмыляясь, хлопнул меня по ноге.       — Ну так что тебя привело в эту обитель бронзы и моторного масла? — Лео обвёл рукой помещение, с неподдельным восторгом оглядев своё творение. Справедливости ради, процесс реконструкции шёл полным ходом — если в прошлый раз у дракона были собраны воедино только брюхо и задние лапы, то сейчас к ним присоединился хвост и левая передняя когтистая лапища.       — Я… — я тяжело вздохнул, опустив взгляд на плавающие в лимонаде листочки мяты. — Я не помешаю, если где-нибудь тут сяду у тебя?       — Сядешь? — недоумённо переспросил Лео, оглядываясь вокруг. — Ну… На том столе я храню чертежи, в принципе я его не использую особо… Подожди, просто… у меня тут проект, сам понимаешь…       — Да, конечно, — я помахал рукой и улыбнулся Лео. — Занимайся своими делами, не обращай внимания, что я где-то тут. Ну, если тебе это не сильно помешает. Извини, что так… Припёрся, — я неловко пожал плечами, собираясь всё-таки уходить. Парнишка занят важным делом, ему нужно полностью сконцентрироваться на проекте, а тут буду я сидеть и отсвечивать лишний раз да нервировать. К сожалению, я думаю о таких вещах только после того, как ставлю людей в неловкое положение. Ладно, сейчас уладим.       — Ты… — Вальдес осмотрел меня с ног до головы, будто бы пытаясь выяснить какие-то тайные мотивы.       — Неловко вышло как-то, — я виновато улыбнулся мальчику и хлопнул его по плечу. Можно пойти в парк и посидеть у озера немножко, хотя на улице сегодня жарковато для толстовки.       — Нет-нет, я просто… Слегка растерялся, — на лице Лео снова расцвела улыбка, и он, подскочив к столу с чертежами, смёл их в коробку. — Присаживайся, ты не помешаешь.       — Точно?       — Точно-точно, hermanito, чувствуй себя как дома и ни в чём себе не отказывай, — Вальдес снова подошёл ко мне, и, взяв пакет с выпечкой, перенёс его на освободившийся стол. — Вот, тут можешь развлекаться как только хочешь. А я пока вернусь к чертежам.       — Спасибо, — немного помолчав сказал я, подошёл к столу и поставил на него свой стакан. — Эрма… А что такое «эрманито»?       — Братишка, — фыркнул Лео, подмигнув мне, и подошёл к своему рабочему месту. — Друг моего желудка — мой друг.       Я отпустил пару смешков, усаживаясь на побитый жизнью и уже изрядно покачивающийся стул, и сразу же скложил на стол локти, и укладывая на руки свою голову. Позвонки в шее неприятно заныли, так что мне пришлось немного поерзать, пытаясь принять удобное положение.       Лео что-то самозабвенно бормотал, и тёплые интонации в его голосе меня слегка успокаивали. Судя по всему, он и правда очень сильно любит этого своего дракошку, раз с таким воодушевлением чертит там что-то. Наверное, здорово, когда у тебя есть какое-то дело, или проект, который ты настолько горячо любишь, что окунаешься в него с головой, и получаешь искреннее удовольствия от самого процесса работы над ним. Вот бы и у меня было бы какое-нибудь такое дело, но я вроде как и не умею ни черта. Да, я занимаюсь кое-как спортом, читаю книги, но это… Другое. Я хотел бы… Вот так вот работать, создавать что-нибудь, во что я мог бы вложить всю свою душу… Ну, или что-то, что от неё осталось. Бесшумно вздохнув, я натянул на голову капюшон и взглянул на стакан с лимонадом, стоявший практически у моего лица.       Скучающим взором я следил за стекающими по пластику капелькам конденсата. Затем, желая хоть как-то себя развлечь, попытался сконцентрироваться, и заставить их течь в другом направлении. Сначала ничего не происходило, однако спустя, может, минуту, несколько капель стали неожиданно менять траекторию, сталкиваться со своими собратьями, а одна закружилась вокруг себя. Возможно они бесились в таком беспорядке потому что я не думал о каком-то конкретном направлении движения, так что, заинтересованный своей мелкой проказой, я постарался представить конкретный маршрут, по которому должны течь капли. Мне представлялась Миссисипи, с множеством вытекающих из неё мелких речек и ручьёв, и через некоторое время капли стали потихоньку объединяться в небольшие потоки, плавно проскальзывающие по стакану, обтекая его вокруг и абсолютно игнорируя гравитацию. Я невольно улыбнулся, наблюдая за плавным течением воды.       Умиротворяюще.       — Перси! — вдруг окликнул меня Лео, и я, перепугавшись, потерял концентрацию, и мои водяные потоки устремились вниз, образуя под стаканом целое озеро. Охнув от неожиданности, я приподнял стакан и вытер воду под ним рукавом.       — Ась? — наконец откликнулся я и взглянул на парня.       Лео стоял, подкидывая в воздух гаечный ключ, с лёгким прищуром разглядывая меня.       — Знаешь… почему учительница геометрии после смерти попадёт в Ад?       Я растерянно посмотрел по сторонам и снова уставился на Лео.       — Эм… Почему?       — Потому что она чертила, — довольно проговорил Лео, махнув линейкой. Я пару секунд пытался осознать, в чем заключалась логика, и, наконец, поняв, не сдержался и стал медленно посмеиваться. Однако самодовольная физиономия Лео меня рассмешила ещё больше, и я засмеялся уже в голос.       — Ты… Дурачок? — я почти икал, чувствуя, как через смех немного уходит напряжение.       — Я называю это комедиант, но твой вариант я тоже рассмотрю, — деланно-вежливым тоном ответил мне Вальдес, улыбаясь мне в ответ. Я на секунду прикусил губу, заразившись от Лео некоторым юмористическим азартом, и, спустя пару секунд сел поудобнее на стуле и серьёзно посмотрел на парнишку.       — Что видит оптимист, придя на кладбище? — спросил я, закинув ногу на ногу.       — На кладбище? — фыркнул Лео, глядя на меня. — Хм… Не знаю       — Одни плюсы, — твёрдо ответил я, хитро ухмыльнувшись. Несчастный Лео очень опрометчиво решил отпить лимонад, когда я выдал конец шутки, так что в то же мгновение вдруг обратился в кита, выплюнув целый фонтан сладко-кислой газировки, и засмеялся, откашливаясь.       — Плюсы… — пробормотал Вальдес, все ещё посмеиваясь. — Ну ты, мужик, молодчик, один-один, — чуть успокоившись сказал парень, шумно выдыхая, и я не мог не улыбаться, глядя на этого мальчишку. Такой забавный, и смеётся так заразительно.       Лео подошёл ко мне и ободряюще похлопал меня по плечу, все ещё широко улыбаясь.       — А то я смотрю, совсем раскис. Что, девушка бросила?       — Я всегда такой, — фыркнул я, отпив лимонад. — Просто голова болит с самого утра.       — О-о, соболезную, братан. Головная боль — это жесть, — Лео сочувствующе покачал головой, и я почти постыдился, что соврал. — Выглядишь, ты, чувак, отстойно, если честно.       — В жопу иди.       — Я имею в виду вот синяки под глазами, и вообще ты бледный какой-то, — он потянул меня за щеку, чуть хмурясь. — Давай ешь, сам же принёс еду.       — А ты будешь моей ласковой мамочкой на сегодня? — ухмыльнулся я, залезая рукой в пакет, хотя аппетита не было совершенно.       — Всенепременно, пупсик, — хмыкнул Лео, вытянув из пакета круассан, и, довольно кивнув, откусил от него смачный кусок. — Ладно, посмеялись и пора за работу. Тебе, может, книжку какую дать? — парень растерянно осмотрелся по сторонам, пытаясь найти хоть одну книгу под завалами чертежей. — Ну… Вот, хотя бы, — Вальдес вытянул из-под плана какого-то прибора увесистый томик в темно-синем переплёте.       — Сопротивление материалов? Чтобы у меня голова совсем отвалилась? — хмыкнул я, и Лео, удивлённо охнув, положил книгу на место.       — Свят-свят-свят, — пробормотал парень. — Не знаю, откуда у меня это.       — Тебя бесит, что я бездельничаю? — виновато улыбнулся я, глянув на Лео.       — Что? Нет, что ты, — Вальдес отмахнулся и поправил подтяжку. — Просто мне показалось, что ты заскучал и взгрустнул, вот и думал, может, чем тебя занять.       — Может, тебе что-нибудь нужно разобрать или протереть? Я мог бы помочь, — неловко предложил я, снова прикладываясь к лимонаду.       — Протереть? — Лео удивлённо похлопал глазами и осмотрелся по сторонам. Затем, недоверчиво оглядев меня, пошёл к какой-то груде металлолома и выудил оттуда нечто довольно большое вытянутое.       — Что это? — я с интересом смотрел на деталь в его руках, отодвинув пакет с выпечкой подальше, чтобы Лео было куда ставить эту махину.       — Это голова Фестуса, — поделился со мной Лео, водрузив эту штуковину на стол. — Я с большим трудом нашёл её, пришлось по локоть залезть в грязь, смешанную с моторным маслом. Что-то я стер, но, как видишь… — он дёрнул какую-то затворку, и из черепа дракона брызнуло чёрное масло. — Сможешь повозиться с ней? Только очень нежно, там такие механизмы, такие технологии, что нам с тобой и не снились.       — А он вообще… Работает? — несмело спросил я, ткнув пальцем в драконий нос.       — Заработает. Дорфи обещал, что поможет.       — А что с этим бедолагой вообще стряслось? — вдруг сообразил спросить я, закатывая рукава толстовки.       — Его разломали чудовища, напавшие на Лагерь после похищения Золотого руна. И Фестус защищал наших ребят до самого конца, — Лео грустно вздохнул, поглаживая измазанную в грязи голову дракона. — Мой мальчик.       — Только не целуйся с ним, — несмело попросил я. — Вот отмою, тогда хоть в засос. У тебя есть тазик, вода… Ну и чем чистить? Спрей, тряпки?       — Всё в кладовке — Лео махнул на дверь, и, тряхнув головой, видимо, отгоняя дурные мысли, снова улыбнулся. — Енот-полоскун.       Я показал ему язык и встал со своего места, ушёл в кладовку, в поисках всего необходимого. В принципе я совсем не против занять чем-нибудь руки. Так, может, в голове будет поменьше мусора.       Работы было действительно непочатый край. Думаю, Лео бы мыл эту несчастную головёшку пару недель точно, особенно с учётом его концентрации — пока я смывал грязь со внешней стороны головы, парень умудрился отвлечься от чертежей, подойти к дракону, осмотреть его, что-то поковырять в куче мусора, насвистеть, наверное, мелодий пять, которые я в любом случае не угадал, вернуться к чертежам, допить лимонад, почитать что-то в записной книжке, съесть мятную конфетку, пожонглировать гайками, и все это, получается, минут за десять. В общем, у парня, кажется, СДВГ, и в серьёзной форме, но он, похоже, научился от этого кайфовать.       Пока я вычищал ноздри дракона от комков земли, я глянул на Лео, который что-то прикручивал отвёрткой, и решил все-таки расспросить его чуть-чуть о произошедшем.       — А это… Ну, вот это Золотое руно… Походу было очень важной штукой в лагере, да?       — А ты не знаешь? — удивлённо спросил Лео, но потом махнул рукой. — Тьфу, конечно не знаешь, ты же и Фестуса не знаешь. Ну в общем-то вся наша защита строилась на куполе, ограждающим нас от монстров, и создаваемом этой шкуркой. Так что кто-то очень противный не только похитил наш коврик счастья, но и привёл к лагерю целую кучу чудовищ, чтобы, как предположил Хирон, отвлечь нас от похитителя.       — Целый детектив, — пробормотал я, пропихивая осторожно с помощью палочки тряпку глубже в нос дракона. — И кто сейчас охраняет лагерь?       — Только наши отряды, — пожал плечами Вальдес, шумно вздыхая. — Хотя в той заварушке никто и не умер, но лазарет был полон народу. А потом спустя вот четыре месяца кто-то бросил весть, что похититель руна где-то в Нью-Йорке, но наши бравые ребята его не нашли, но зато потеряли одну девчонку.       — Какую девчонку? — боязливо спросил я.       — Глава домика Афины, мисс Аннабет Чейз. Строгая девчулька, но справедливая. Хотя я все равно её побаивался.       — И куда она пропала? — я старался звучать беспристрастно, и вроде как пока что у меня это выходило.       — Ребята сказали, что ей нужно было проверить что-то, и она ушла одна, и потом не вернулась, так что они поехали в лагерь без неё, — Лео грустно вздохнул. — Жалко барышню. Она так-то прикольная, пока тебя не испепеляет взглядом.       — Можешь вытереть сопли, — хмыкнул я, вытаскивая палочку из носа дракона и тут же наклоняя его над мусоркой, и оттуда полилась размоченная спреем грязь. — Она уже ускакала в новый поиск, этого вашего руна.       — Чего? — ахнул Лео, удивлённо уставившись на меня. — Да ладно, Аннабет жива?       — Ну пока… — я неуверенно пожал плечами, чувствуя, как у меня сжимается сердце. Ладно, сам напросился на такой разговор. — Она тут же возглавила следующий поиск Золотого Руна и уже как… — я немного помолчал, складывая дни и недели. — Три… Недели от неё ни слуху, ни духу.       — Да че ты так переживаешь, — Лео посмеялся, раскладывая чертежи. — Ух, девчонка! Всегда в бой! Живучая, как стая мантикор!       Что-то меня это не успокоило.       — Никогда нельзя знать, вернётся полубог живым, или нет, — мрачно пробормотал я, раскрывая пасть Фестуса.       — Ой, да если постоянно так думать, можно и с ума сойти от переживаний, — отмахнулся Вальдес, раздвигая когтистые пальцы на правой передней лапе дракона, которую сейчас чинил.       — И как же не переживать? — задумчиво спросил я, отковыривая палочкой подсохшую в болтах грязь.       — Ну… Только отвлекаться, — вздохнул Лео, подняв на меня взгляд. — Чем мы и занимаемся, правда?       Я немного помолчал и все-таки кивнул, соглашаясь с точкой зрения парня. Да, остаётся только отвлекать себя. Волнение за друзей никогда не пройдёт до конца — можно только отвлекаться на какие-то дела и надеяться на лучшее.       Судорожно вздохнув, я уткнулся лбом в очищенную от грязи макушку Фестуса и крепко зажмурился. Лео перестал отчего-то стучать своими инструментами и притих.       — Ну… Не вешай нос, — вдруг донеслось прямо рядом со мной, и я почувствовал робкие поглаживания по спине. — Она вернётся, просто надо в неё верить.       — А если не вернётся, то значит, я плохо в неё верил? — тихо пробормотал я.       — Не, это значит… Что Судьбы в этот раз сволочи. Вот, — Лео потрепал меня за плечи, пытаясь растормошить. — Давай-давай, нос по ветру и поплыли, в мастерской Вальдеса киснуть запрещено законами нашего штата, слышишь?       — Да… Да, пожалуй, — я взял себя в руки и выпрямился, повернулся лицом к Лео и похлопал его по плечу. — Спасибо.       — Всегда пожалуйста, — он щёлкнул меня по носу и тут же ускакал к верстаку. — А теперь снова за работу! А то я так проголодаюсь раньше времени.       Я чуть улыбнулся, глядя на напускную занятость Лео, который просто перебирал бумажки, что-то воодушевленно бормоча себе под нос. Немного дав рукам отдохнуть, я снова взялся за работу.       — Ну ничего, герой, скоро побегаешь по полянке, — тихо пробормотал я, кажется, уже проникаясь тёплыми чувствами к бронзовому испалину.       Занимать чем-нибудь руки, и надеяться, надеяться и ещё раз надеяться. Как говорила Аннабет — как-будто бы у меня есть выбор.