Няня

      Этот урод… вызвал полицию! Серьёзно, что я ему сделала?! Подумаешь, вылезла из люка, сейчас там многие живут — знаете ли, коммунальные услуги нынче подорожали, отопление вообще только середине февраля подключают…       А ведь я всего лишь спросила у этого монстра, где я и в каком году мы сейчас живём. Ну, неужели так сложно ответить по-человечески? Ах да. Какой конфуз.       В общем, поймали меня сразу — а что ещё мне нужно было делать, кроме как слоняться около того же места, где и появилась. Я же не знала других мест в Токио, да и думать даже не могла о том, что тот монстр решит сдать меня в полицию.        — Девушка, откуда же вы взялись? — спросил полицейский, тряхнув собачьими ушами. Про собачьи я не шутила: стоящий передо мной… гражданин действительно был существом с пёсьей головой — начиная от большого мокрого носа на конце морды, заканчивая чёрными глазками-пуговками и шерстяными щеками.        — Из люка, — буркнула я, закутанная в одеяло. Одеяло это мне любезно выдали, да и понятное дело — здрасьте, я планировала до магазина прогуляться и в балетках вышла, а оказалась мало того, что на другой стороне земного шара, так ещё и на почти три сотни лет вперёд.        — А документы ваши съели аллигаторы, что там живут? — вид у пса был то ли довольный, то ли слишком смешливый — не понять совсем.       Насколько я помню, такие породы очень активны и подходят семьям, в которых есть дети. Надо же, вспомнила самую ненужную информацию в неподходящий момент. О том, чтобы завести собаку, я не думала лет с восемнадцати, что уж говорить об офицере.        — Почти… Если я скажу, что мои документы находятся за сотни тысяч километров от меня, да ещё и в прошлом, поверите? — загадочно прошептала я, в принципе, сразу понимая о том, что пёс примет меня за объебанную какой-нибудь наркотой. Так и произошло: существо сощурило тёмные глазки и покачало лобастой головой, думая о чем-то своём. Осталось дождаться, когда мужчина (это же была собака мужского пола, верно?) отойдёт, дабы вызвать подкрепление — белую машинку с мягкими стенками или просто скорую.       Слишком долго ждать не пришлось — со стороны дороги раздался детский крик, звуковые волны которого длинные уши пса мигом уловили. Его нос дёрнулся, после чего он болезненно зажмурился — да и я сама, если честно, почуяла запах горелого мяса, представляю, каково сейчас ему…       Выкроив момент, когда полицейский отвлекся на какого-то жутко кричащего парнишку, которого прямо посреди дороги обуяло синее пламя, я выскользнула из-под пледа и пустилась куда глаза глядят.

***

       — Айщ! — пискнул ребёнок, которого я во время своего импровизированного побега сбила — тот врезался лицом в мой живот и отскочил, словно пружинка из новой детской игрушки.       Тот, кажется, уже плакал перед тем, как я нежданной звездой появилась на его пути, однако после небольшого происшествия зарыдал ещё громче и сильнее — его маленькая грудная клетка вздымалась быстро-быстро, словно он задыхался, а прижатые к лицу руки периодически подрагивали. Потерялся что ли?..        — А ты в курсе, что… если будешь много плакать, то перчик не вырастет?       Ребёнок, шмыгая носом и растирая по лицу слёзы, зло выпалил:        — Прекрати… нести бред! — язык его заплетался, зато эффект неожиданности сработал — щёки и уши мигом вспыхнули, когда до мальчика дошло, что я имею ввиду.        — Фу, — я высунула язык и нахмурилась, будто мне действительно было неприятно, — мелочь, какой ты грубый.        — Я не мелочь! У м-меня есть имя, — заплакал мальчик ещё сильнее.       Его растрёпанные синевато-серые волосы ниспадали на заплаканное лицо, в общем он выглядел чересчур худым, даже тощим — кожа вокруг его глаз была морщиниста. Меня привлекла родинка справа под губой на его бледной мордашке — шутка ли, у меня была практически такая же. Кожа вокруг его белых губ была расцарапана в кровь, как и щёки.        — Хорошо-хорошо, и как тебя зовут?        — Я… Ши… Шимура Тенко.       Я несколько секунд смотрела на рыдающего взахлёб мальчишку лет пяти-шести, периодически отмечая его болезненные почёсывания отдельных участков кожи, и подавила желание закричать громкое «блядь».