Сон или явь

— Я так больше не могу. Сони обхватил подрагивающими пальцами стакан с вишнёвым соком и поднял на Гектора красные как у кролика глаза. Понять отчего глаза Сони в таком виде было сложно — слишком много причин. В последнее время омега плохо спал, много плакал, а вчера провёл все отпущенные им с Сидом часы в абсолютной темноте. Было жутко. Сони и не думал, что детские страхи могут вернуться, но спустя два пугающих часа в ледяной тёмной комнате, куда даже звуки не проникали, понял — он скоро сойдёт с ума. По прошествии ещё пары часов, Сони начал разговаривать с собой вслух, чтобы хоть немного прийти в себя. А на седьмой час, когда уже казалось, что Сид никогда его не выпустит, Сони готов был целовать альфе ноги, только бы увидеть свет и выйти из пугающей комнаты. В таких условиях скрыть панику и страх не представлялось возможным, потому Сид, полностью удовлетворённый состоянием Сони и физически получивший быстрый минет, так как время истекло, на прощание пообещал омеге интимным шёпотом: — В следующий раз я заткну тебе рот кляпом и крепко свяжу. Будет весело, маленькая шлюха, поиграем. Сони часто дышал, пытаясь хоть как-то скрыть охвативший его ужас, а Сид рассмеялся и лизнул Сони в шею, зная, как омегу дёргает от прикосновения к чувствительному месту. — У тебя есть время подумать до понедельника — оба выходных твои. На твоём месте может оказаться мистер бывший полицейский, если ты меня хорошо попросишь. Хочешь, чтобы он защитил тебя снова? Конечно же Сони никогда не согласится подставить кого-то ещё. Рику, который, как и обещал, в первый же вечер справился о самочувствии Сони, и так досталось. Сид с наслаждением рассказывал о мерах, которые предпринял, чтобы лишить перешедшего ему дорогу полицейского покоя, позже Сони позвонил Рику и просил быть осторожнее. В первый месяц предосторожности помогали, но в их последний с Риком разговор стало ясно — на него так давили в связи с подставой на работе, что увольнение стало лишь делом времени. И вчерашнее заявление Сида о том, что Рик бывший полицейский, вряд ли было блефом. Гектор накрыл руку Сони своей, чтобы унять раздражающую дрожь в пальцах омеги и оказать поддержку. Невозможность помочь Сони бесила, и даже Чейз был в курсе ситуации. — Проведёшь один из выходных с нами? Я попрошу Чейза подготовить тебя к понедельнику, и научить не бояться обездвиживания и темноты. Лучших идей в голову не приходило, и в целом, когда Сони рассказывал об издевательствах Сида, хотелось только одного — убивать. Обычно Гектор не сильно сосредотачивался на чужих проблемах — хватало своих, но рядом с Чейзом он размяк, к тому же Сони вызывал болезненное желание заботиться. Сейчас омега явно боролся с собой. Ему хотелось согласиться, но потерять время с мужем Сони почему-то всегда казалось катастрофой. — Давай, соглашайся. Хочешь не на целый день. Приходи вечером и оставайся на ночь, потом поспишь часов пять и снова к мужу. Омега вздохнул, кивая. Было видно, сам он не дошёл бы до такой мысли. На взгляд Гектора Сони в последнее время стал довольно плохо соображать и много паниковать. А в его ситуации это не дело. — Спасибо, Гек, ты как всегда меня выручаешь. Ты уверен, что твой парень не будет против? Мы едва знакомы. Гектор широко усмехнулся и сжал ладонь Сони крепче. — Поверь. У меня есть десяток способов уговорить его на что угодно.

***

Сони понимал, что выглядит неважно, и постепенно приходящий в себя Тарен начинает замечать его потасканный вид. Потому перед каждым визитом к мужу Сони обязательно капал в глаза, делал маски и даже пользовался косметикой, чего раньше всегда избегал в повседневной жизни. Но пусть лучше Тарен думает, что Сони стал легкомысленным, чем волнуется. Ему пока нельзя. — Ну что, как мой самый красивый и свеже выбритый альфа поживает? Сони как всегда появился в палате с широкой улыбкой и несколькими пакетами. С тех пор как врачи разрешили Тарену принимать некоторые виды твёрдой пищи, Сони таскал ему что-нибудь вкусное постоянно. Вряд ли маленькие слабости могли навредить фигуре — за время, проведённое без сознания, Тарен сильно похудел. — Твоими стараниями, малыш. Это ты красавец, а я пока чудовище. Сони поставил пакеты и полез к мужу с поцелуями. Для него каждая встреча с Тареном, каждая их маленькая или большая победа — а главной было то, что спустя несколько недель терапии Тарен заговорил — была величайшей драгоценностью. — Ты самый лучший. Помнишь? Я побью любого, кто посмеет оскорбить моего альфу. Тарен вымучено улыбнулся и легонько сжал колено Сони. На большее сил пока не хватало. — Сегодня физиотерапевт сказал, что мы можем попробовать пойти в зал вместе. Не хочу наваливаться на тебя всем весом, но ты же хотел побыть со мной? Сони кивнул, часто захлопав ресницами, чтобы не расплакаться при Тарене. Вроде бы и слёзы от счастья наворачивались, а напугать мужа не хотелось. — Я всегда хочу побыть с тобой, любовь моя. Когда мы сможем начать заниматься? — Не торопись, Сони, в выходные почти никто не работает и для нас без резерва зал не откроют. В понедельник? — А по палате тоже нельзя? Тарен поморщился, и Сони тут же замолчал. Ну вот кто его тянул за язык. — Если я ещё раз сворочу столик и наставлю синяков, нас по голове не погладят. Ты знаешь, как мне хочется выйти отсюда на своих ногах, но врачи просят не торопиться. — Ты и так восстанавливаешься быстрее, чем врачи говорили. Я год тебя ждал, и лишние несколько дней не сыграют роли. Главное, я знаю, что у тебя всё получится. Тарен протянул руку и осторожно взял Сони за запястье. — Я хочу продолжить лечение дома, малыш. Потому так тороплюсь. Понимаю, сколько стоит больница, и что ты работаешь до упада в своём баре, чтобы всё оплатить. Не хочу видеть тебя грустным и уставшим, но пока ничего не могу сделать. Сони прикусил губу. Мысли о продаже квартиры возвращались к нему снова и снова, и теперь он знал — Тарен согласится, если Сони попросит. И юридических препон у них больше не было — Тарен мог разговаривать, прошёл бы освидетельствование и подписал бумаги. Но идти на такой риск, при условии, что Тарен вряд ли восстановится для работы в ближайшее время, было нельзя. Даже если до истерики хотелось разорвать контакт с Сидом и швырнуть деньги за оставшийся месяц ублюдку в лицо. — Ты можешь улучшить моё настроение своей верой в лучшее и усилиями к выздоровлению. Помни — только ты моё счастье и каждая твоя победа делает мою жизнь лучше. Сони снова полез к мужу целоваться и не заметил, как умостившись у него под боком, задремал. Полная переживаний практически бессонная ночь дала о себе знать. Тарен сдвинулся насколько мог и зарылся пальцами в волосы Сони, мягко перебирая их и не смея будить любимого. Он видел, как тяжело приходится Сони, представлял себе, как много ему пришлось работать и почему тот валится с ног. А узнав, как поступили его родители, когда он оказался в беде, Тарен чётко осознал — у него во всём мире есть только Сони, ради него он обязан скорее встать на ноги и сделать жизнь мужа счастливой и беззаботной. Наверное, именно это желание гнало Тарена вперёд, заставляло не падать духом, работать до упада и делать, как говорил врач, колоссальные успехи. Ходить пока не получалось, зато Тарен целыми днями выполнял рекомендации нейрологопеда, заодно разрабатывая мелкую и крупную моторику. Поначалу ничего не получалось, и Тарен злился, нервничал и срывался: на ком угодно, но не на Сони. Ему он старался показывать исключительно свои удачи, потому что знал — за жизнь Тарен может благодарить только мужа. Теперь, когда Тарен вернулся практически с другой стороны, жить хотелось как никогда. Ради себя, ради Сони и ради их будущих детей, которых не спешивший до аварии расширять семью Тарен хотел сейчас. От самого прекрасного омеги на свете, уютно свернувшегося у него под боком и сопящего до того трогательно, что у сдержанного альфы на лице расплывалась улыбка.