***
Декабрь 2009 В этом году Гермионе не светит рождественский шоппинг в Косом переулке или Хогсмиде, и ей лучше было бы смириться с этим фактом. Несмотря на то, что она была рада за Рона и Падму, и свадьба в Индии, возможно, стала ее любимой — только не говорите Джинни — последующий цирк в СМИ на некоторое время сделал совершенно невозможным ее появление на публике в волшебном мире. Если волнения и внимание прессы, какими бы позитивными они ни были на данный момент, в ближайшее время не утихнут, то либо все ее близкие получат ужасные изделия, связанные ее неопытными руками, либо Гермионе придется выдержать шум и суету маггловского торгового мира перед каникулами. Был еще вариант заказа через каталоги, которые доставляла совиная почта, особенно если это позволит ей выбрать подарки, не слыша: «Мисс Грейнджер, когда вы и мистер Малфой планируете сделать ваши отношения официальными?», или избегая моментов, когда незнакомые люди суют ей под нос фотографии с Драко с недавней экстравагантной свадьбы Рона и Падмы, требуя автограф. Она чувствовала легкую горечь от того, что Рон и Падма отправились на длительный медовый месяц в Японию сразу после свадьбы и поэтому не страдали от внимания прессы, как остальные члены их семьи и друзья. Тем не менее, Гермиона очень радовалась за них и задавалась вопросом, будет ли Падма ждать нового Уизли к Рождеству, когда они вернутся. Осень пролетела в суматохе и предвкушении свадьбы ее лучшего друга, и теперь, после возвращения из Индии, Гермиона и Драко наконец-то оказались свободными от обязательств на выходные. И когда ей нечем было занять себя, ее мысли постоянно возвращались к одной и той же теме. Оглядываясь назад, Гермионе, вероятно, не следовало испытывать терпение Драко сразу после сеанса удаления татуировки, но ее мучило любопытство. Его рука покоилась в чаше, наполненной эссенцией растопырника — идея Гермионы — которая несколько ускорила процесс заживления. У Драко было отсутствующее выражение лица, и поскольку он, казалось, не мог сосредоточиться на книге перед собой, его взгляд каждые несколько минут возвращался к руке. Поэтому, когда Гермиона предположила, что сейчас самое подходящее время для надлежащего знакомства с его домашними эльфами, чтобы спланировать рождественские подарки, она не должна была удивляться, когда ответом стало угрюмое: — Какого хера, Грейнджер? — Придержи язык, Малфой, я просто хочу как следует познакомиться с ними. Что за реакция? Драко вздохнул и раздраженно покачал головой. — Но ты уже встречалась с Криком. Много, много раз. Он не слишком общительный. Гермиона закатила глаза, ничуть не смутившись. — Ну, конечно, он существует только для того, чтобы обслуживать домашнее хозяйство, а мы не хотим давать эльфам идеи, не подходящие им по положению, — с горечью бросила она. Драко смерил ее спокойным взглядом, не попавшись на приманку. Она решила пойти другим путем. — Ну, пожалуйста… Он демонстративно вытер руку и закатал рукав, а затем драматично вздохнул. — Чего я только не делаю ради тебя, Грейнджер, — пробормотал Драко себе под нос. — Крик! Эльф появился мгновенно. — Чем могу быть полезен, сэр? Драко снова вздохнул и ущипнул себя за переносицу. — Гермиона хочет поговорить с тобой, так что… Она бросила на него взгляд, заставив поспешно изменить формулировку, чтобы это не выглядело как приказ. — Если ты не против порадовать ее, Гермиона хотела бы поговорить с тобой. — И с Уотсоном тоже, — вмешалась она. При этом заявлении Крик тревожно посмотрел на Драко. Он, казалось, искал разрешения, которое Драко не решался дать. Наконец, увидев положительную реакцию, Крик коротко кивнул. — Если Уотсон не возражает, Гермиона, по-видимому, хотела бы должным образом познакомиться с вами обоими. Конечно, если он готов к этому. Крик смерил Гермиону непроницаемым взглядом. — Я спрошу его. После того, как он ушел, Гермиона повернулась к Драко, озадаченно нахмурившись. — Я не понимаю, — сказала она. — Есть причина, по которой ты не можешь позвать его? Ты всегда отправляешь Крика с инструкциями. Драко выглядел смущенным. — Я не могу позвать Уотсона. О возвращении Крика возвестил громкий хлопок, на этот раз он появился вместе со вторым эльфом. Если бы Гермионе пришлось угадывать, она бы сказала, что Уотсон моложе Крика, хотя они казались настолько похожими, что, вероятнее всего, были родственниками. Уотсон поклонился Драко, а затем Гермионе. — Мой брат Уотсон, — сказал Крик, сопровождая слова шквалом энергичных жестов. Затем он повернулся к брату. — Это мисс Грейнджер, — сказал он, и его руки снова совершили серию странных движений. Уотсон кивнул головой и посмотрел на Гермиону с широкой улыбкой. — Конечно, я знаю мисс Грейнджер, приятно познакомиться. Но Уотсон не говорил. Крик интерпретировал его движения и выражение лица, и Гермиону осенило. Уотсон общался с помощью языка жестов. — Мне всегда нравится, как ты готовишь, — тепло сказала Гермиона, а Крик продолжал выступать в роли переводчика. — Спасибо, — передал он, озадачив Гермиону. Она была знакома с несколькими знаками из британского языка жестов, и это «спасибо» выглядело совсем по-другому. — Простите, что спрашиваю, но мне любопытно, — начала Гермиона и услышала, как позади нее фыркнул Драко. — Ваш язык жестов отличается от того, который используют люди? — Да, — показал Уотсон. — Он был изобретен моей матерью и братом. — Простите? Вы не используете язык, созданный людьми. Вы хотите сказать, что не существует универсального языка глухонемых? — Нет, мисс, — жестикулировал Уотсон. — Глухие эльфы редки. Большинству волшебников не нужен эльф, которого они не могут позвать. Моя мама и Крик придумали систему языка, чтобы давать мне инструкции касательно приготовления пищи. — Но это гениально! — восхитилась Гермиона, и Уотсон робко улыбнулся ей. — Не могли бы вы научить меня? Как только Крик закончил передавать ее нетерпеливую просьбу, оба эльфа сразу же посмотрели на Драко. — Все в порядке, — ответил он. — Вы можете… — Драко пытался сформулировать мысль, пока Гермиона сдерживала улыбку. — Можете… работать с Грейнджер или… неважно. Вам не нужно разрешение, если это то, что вы оба хотели бы сделать или… Это ваш выбор… Я просто… буду в своей комнате… — он неловко замолчал и вышел из библиотеки, бормоча себе под нос: — Безрассудная, она чертовски безрассудная… Гермиона повернулась к эльфам, и Уотсон взволнованно улыбнулся ей. Она призвала перо и пергамент. — Может быть, мы начнем с вашего алфавита?***
Позже Гермиона присоединилась к Драко в постели, ее голова кружилась от впечатлений. Результат, которого добились Крик, Уотсон и их покойная мать без какого-либо формального руководства, ресурсов или справочников, поразил ее. В простоте придуманных ими знаков была своя сложность; они были созданы для того, чтобы Уотсон мог выполнять домашние обязанности, но, очевидно, также с намерением, чтобы мать и брат могли общаться с любимым человеком. Хотя оба эльфа были чрезвычайно откровенны в беседе о собственном языке жестов, они очень уклончиво рассказывали о своей семейной истории, и Гермиона в конце концов перестала задавать личные вопросы. Тем не менее, она многое поняла из того, о чем они умолчали. К сожалению, исследований об эльфах и эльфийской магии было мало. Гермиона догадалась, что волшебники намеренно скрывали это. — Ну, как прошел твой маленький сеанс репетиторства? Ты уже владеешь языком? — спросил Драко, отрывая взгляд от книги, лежащей у него на коленях. — С трудом, — язвительно ответила Гермиона. — Я записала алфавит, но потребуется гораздо больше времени, прежде чем я смогу составлять правильные фразы и вести беседу. — Хм, — сказал он уклончиво и бросил книгу на тумбочку. Гермиона придвинулась к нему ближе, намереваясь продолжить разговор. — Почему ты никогда не говорил мне? Драко слегка поджал губы. Гермиона часто наблюдала это выражение, когда ему становилось неловко. — Как ты могла видеть, Крик его очень оберегает, — пробормотал он. — Эльфы, как правило, не обсуждаются в волшебном мире открыто. Разговоры о помощи считаются довольно бестактными. Она задумчиво посмотрела на него, не в силах сдержать любопытство. — И ты не возражаешь? Что его нельзя вызвать или связаться с ним напрямую? Драко отвел глаза, явно не одобряя тему разговора. — Грейнджер, у меня есть эльфы, которые готовят ужин и следят за домом, а не вступают в разговор. Какое мне дело, если он хорошо готовит? Его уклончивый ответ дал Гермионе надежду, что Драко прикрывал равнодушием заботу о Крике и Уотсоне. — Ты знаешь, как Уотсон потерял слух? — продолжила расспрашивать Гермиона, и Драко покачал головой. — Я спросила… Он подхватил ушную инфекцию в детстве. Его мать не хотела сообщать мистеру Франклину, предыдущему владельцу твоего дома, с тем, что ее ребенок болен, потому что в те времена больной эльф означал мертвого эльфа. Им не разрешали посещать больницу Святого Мунго — до сих пор не разрешают — и большинство хозяев не стали бы утруждать себя лечением. У нее не было возможности исцелить его, даже с помощью собственной магии. К счастью, он выздоровел, но навсегда потерял слух. Когда мистер Франклин узнал, то даже попытался помочь, но было слишком поздно для каких-либо зелий или человеческих лекарств. Твой предшественник был довольно эксцентричным волшебником. Она опустила личные наблюдения о том, что Крик и Уотсон все еще питали большую привязанность к покойному хозяину. Это не было рабской преданностью Винки семье Крауч или одержимостью Кричера Вальбургой Блэк, скорее, глубочайшим уважением. Хотя ей очень хотелось узнать больше о Франклине, Гермиона опасалась показаться слишком навязчивой. Эльфы явно высоко ценили его, поэтому она подавила свое любопытство. — Уотсон не только потерял слух, — продолжила Гермиона. — Но, по-видимому, инфекция также повредила тот нейронный путь в организме эльфа, который отвечает за связь между ним и человеком. Вот почему его нельзя позвать. Потеря слуха — отдельный побочный эффект, но разрыв связи мог оказаться катастрофическим, если бы не владелец. — Понимаю. Он лег на спину, но Гермиона не могла остановить поток своих мыслей. — Я имею в виду, это настолько варварски, что, если бы не ум его матери, доброжелательность мистера Франклина и твоя порядочность, он остался бы… Кто знает, что бы с ним стало… Она почувствовала, как Драко пошевелился рядом с ней. — Едва ли это делает меня порядочным человеком… Я уже говорил тебе, что он трудолюбив и знает, как применить свои навыки… Не делай из меня спасителя, — пробормотал он. Не обращая внимания на чувствующего дискомфорт Драко, Гермиона откинула голову на подушку, прокручивая в голове разные идеи, и почувствовала глубоко внутри знакомое желание действовать в целях защиты тех, кто в этом нуждался.***
— Я собираюсь опубликовать книгу. Гермиона объявила об этом неделю спустя, сидя в одном из плюшевых кресел в библиотеке. Драко оторвал взгляд от годового отчета для «Ос». — Основываясь на ваших исследованиях с Пескаро? Я думал, ты все еще ждешь ответа от журнала «Руны» насчёт публикации… — Нет, не об исследованиях русалок. Я собираюсь опубликовать книгу об эльфийском языке жестов. Драко удивлённо взглянул на нее. — Тебе не кажется, что сейчас у тебя и так достаточно забот? — Ты меня неправильно понял. Я не автор. Это Крик и Уотсон. Затем я собираюсь продать ее и использовать влияние своего имени, чтобы опубликовать эту книгу. Они могут указать меня как редактора или помощника, но авторами будут эльфы. Ты понимаешь, насколько это увлекательно с точки зрения коммуникационных наук и лингвистики? У нее было всего два урока с эльфами, и Гермиона пыталась помнить об их личном времени, но, внезапно стала просто записывать информацию об их системе общения, вместо того, чтобы изучать ее для себя. Гермиона уже поделилась этой идеей с Криком и Уотсоном, и хотя Крика пришлось уговаривать, Уотсон, казалось, был в восторге от перспективы публикации этой книги. Чем больше она говорила с Криком, тем больше подозревала, что он получил какое-то образование в области научной теории и развития языка. Было ли это связано с учебниками, журналами или опекой мистера Франклина, Гермиона могла только догадываться, поскольку эльф не собирался делиться с ней этой информацией. — Ты думаешь, я сумасшедшая? — внезапно спросила она Драко. — Ну, не совсем так, — уклончиво ответил Драко. — Но ты же понимаешь, что в волшебном мире никогда раньше не было ни одной книги, написанной эльфом? Это может стать еще одним серьезным испытанием для тебя, Грейнджер. Особенно, если Уотсон настолько уникален, как ты думаешь. И я не уверен, есть ли рынок сбыта для книг подобного типа. Она знала, что Драко не пытался отговорить ее и поднял сейчас очень важные вопросы, но Гермиона чувствовала, что это может стать значительным шагом в налаживании отношений между волшебниками и эльфами. — Тем больше причин для меня закончить это дело. Поскольку я не смогла обеспечить им свободу… Я могу сделать хотя бы это… — она замялась, слегка опечалившись. — Тебе действительно нужно перестать занижать свои достижения, любимая, — строго возразил Драко. — Эти законы о благосостоянии выходят далеко за рамки того, что было раньше. — Они не заходят достаточно далеко, — глухо произнесла она, затем встала и прошлась перед камином. Драко учтиво отложил пергамент, полностью уделяя ей внимание. — Мы с Джастином Финч-Флетчли вместе работали над точной формулировкой предложенных законов. Он прекрасный специалист, получил, как ты знаешь, степень юриста и в магическом, и в маггловском университете. Это был мой первый большой проект для департамента, и, боги, мы так много работали над этим проектом… Мы не ставили запятую без обоюдного согласия. Мы были так осторожны. Она задавалась вопросом, знает ли Драко, что рассказывать ему об этом было гораздо более интимно, чем дарить свое тело, гораздо более уязвимо, чем быть обнаженной в его присутствии. Гермионе всегда нелегко давалось признание своих недостатков. Как же так, самая яркая ведьма своего поколения все-таки человек? Постоянное давление, связанное с необходимостью поддерживать видимость абсолютной непогрешимости, могло утомить кого угодно. Она, наконец, прекратила метаться по комнате, встречая его терпеливый взгляд. Драко, возможно, никогда полностью не поймет ее позицию в отношении прав эльфов, но он никогда не будет насмехаться над ней или ее интеллектом. Гермиона глубоко вздохнула и продолжила рассказ, раскрыв свой самый позорный провал. — Знаешь, как нам с Джастином пришлось сформулировать эти законы? Мы практически воспользовались формулировками из маггловских законов о защите животных! — она не хотела повышать голос, но внезапно обнаружила, что ее давно похороненное разочарование выплеснулось наружу после долгих лет подавления. — Я помню, как мы с ним готовили эти аргументы… меня от них тошнило. Я хотела осуществить полное освобождение эльфов, но самое большое, что мы смогли сделать, это добиться, чтобы с ними перестали обращаться как с домашними животными. С животными, — горько сказала она. — К тому времени, когда мы представили все доводы Визенгамоту, у нас с Джастином были свои аргументы. Конечно, наша просьба о свидетельских показаниях некоторых освобожденных эльфов Хогвартса, получавших зарплату, была отклонена, но этого следовало ожидать. Мы продолжили излагать остальные аргументы, и я помню, что один из чистокровных членов Визенгамота согласился с нами. Я была… шокирована. Я подумала, боже, наконец-то я добилась каких-то успехов в отношениях с этими упрямыми представителями чистокровных семей. Но знаешь, почему он согласился со мной? «Избитый скот дает порченый продукт. Гораздо эффективнее убедиться, что они здоровы и способны выполнять свои обязанности». Гермиона обхватила себя руками за талию. — Эти законы должны были стать ступенькой, основой для построения иного законодательства. Но все последующие меры были быстро отменены, поскольку Визенгамот посчитал, что они зашли слишком далеко. Я намеревалась освободить эльфов, и все, что я получила, — это гарантию, что владельцы не смогут их пытать. Я просто предоставила им пожизненное рабство. Она резким движением вытерла глаза, разозленная тем фактом, что поддалась эмоциям. Драко вскочил со стула и молча заключил ее в объятия. Эту манеру утешения Гермиона ценила гораздо больше любых слов. — Они заслуживают выбора. Это все, чего я хотела. Я не пытаюсь перевернуть общественные устои или растоптать священные традиции. Эльфам просто необходимо дать выбор. Я бы хотела, чтобы все люди могли это оценить, — пробормотала она ему в грудь. — Но думаю, что сейчас таких очень мало. Драко приподнял ее подбородок, встречаясь с ней взглядом. Она могла видеть мыслительный процесс, отражающийся в его серьезных глазах, пока он напряженно размышлял над какой-то идеей, взвешивал и сопоставлял ответы, просеивал идеи, уравновешивал разные эмоции, боролся с субъективными убеждениями, и когда его губы сжались в суровую линию, Гермиона поняла, что он пришел к какому-то окончательному выводу. Поделится ли он с ней?.. Это был совсем другой вопрос. Драко моргнул, и выражение его лица прояснилось. — Ты слишком хороша для этого мира, Грейнджер, — сказал он и поцеловал ее в висок.***
За два дня до Рождества Драко задал Гермионе вопрос, который она совсем не ожидала от него услышать. — Что для тебя справедливая зарплата? — Что, прости? — рассеянно спросила она, отрывая взгляд от своего наброска для оглавления книги о языке жестов. Предстояли месяцы моделирования и эскизной работы, чтобы запечатлеть движения рук и выражения лиц, но с чего-то нужно было начинать. — Какую сумму ты сочла бы справедливой оплатой за работу, выполняемую домашними эльфами? — Что ж, — медленно начала она, отложив на время свое занятие, — конечно, это будет зависеть от многого. Им нужна справедливая заработная плата, равная объему работы, которую они выполняют для семьи. Будь то приготовление пищи, уборка, садоводство, уход за детьми, общее ведение домашнего хозяйства… необходимо учитывать объем, а также количество затраченных часов. У большинства эльфов нет установленного рабочего графика, поэтому им не платят сверхурочные, хотя они почти всегда работают круглосуточно. Им также должны предоставляться отпуска по болезни и выходные дни. Она вздохнула и повертела в пальцах ручку. — Да, я знаю, это звучит сложно, но так было бы правильно. И, к сожалению, слишком многие в нашем мире не считают это необходимым. Их нисколько не волнует, что с эльфами обращаются совсем не так, как они того заслуживают. Гермиона нежно улыбнулась ему, довольная тем, что Драко проявил интерес к ее профессиональной деятельности, а затем снова склонила голову над заметками. — Можешь помочь мне составить контракт? Я знаю, что ты сильно загружена, но понятия не имею, с чего начать. Она снова вскинула голову, услышав странный вопрос. — Контракт? Для чего? — Трудовой договор. В подарок Крику и Уотсону. Она почти перестала дышать. Ручка выпала из ее ослабевших пальцев. Он произнес это заявление так решительно, так четко, его безупречная артикуляция не давала возможности ошибиться, но мозг Гермионы отказывался осмыслить заявление Драко. После нескольких долгих минут молчания, в течение которых Гермиона неоднократно напоминала себе, что она не попала в царство фантазий, лицо Драко покраснело. — Э-э… Знаешь, я лучше спрошу своих адвокатов. Уверен, у них есть необходимый опыт, чтобы… — Это не смешно, Малфой, — резко сказала она. — Что не смешно? — он выглядел по-настоящему смущенным. — Не надо… просто… ты не можешь… ты не… — Гермиона вскочила со стула и остановилась перед Драко. Она пристально всматривалась в его лицо, чтобы оценить его искренность, словно пытаясь обнаружить следы насмешки или обмана, но ничего не находила. — Ты серьезно? — хрипло прошептала она. — Ты бы… Ты бы им заплатил? Правда? Драко придвинул к себе лист пергамента. — Сначала мы должны договориться об условиях. И, на самом деле, это заставило меня задуматься и о твоей книге. На днях я спросил, какую фамилию они бы предпочли, потому что очень сомневаюсь, что они возьмут мою, хотя по традиции это так и делается. Потом я подумал, что, возможно, они предпочли бы «Франклин», но это тоже не совсем то, что нужно, правда? Им понадобятся настоящие, полные имена, чтобы можно было указать их в качестве авторов, особенно после того, как ты сказала, что их имена известны в маггловском мире. И Крик прислал мне записку… Гермиона попыталась взять пергамент со словами «Крик Эльфийский» и «Уотсон Эльфийский», написанными аккуратным почерком, но ее руки слишком сильно дрожали. Драко, шаривший по столу в поисках ручки, не заметил этого. — Уверен, что как только ты перейдешь к стадии запроса на публикацию — да, я знаю, что даже черновик ещё недописан — ты захочешь указать их имена. Но я отвлекся… Я хотел составить образец контракта, но подумал, что могут быть юридические тонкости, учитывая их статус как частично человеческий и… — Остановись. П-пожалуйста, остановись. Драко бросил взгляд на Гермиону, обеспокоенный ее прерывистым дыханием. — Почему ты плачешь? — тревожно спросил он. Гермиона не могла отдышаться, потому что в ее груди отчаянно колотилось сердце, и теперь она знала почему. Она чувствовала себя такой глупой, такой безнадежно наивной и злой на себя в прошлом за то, что имела наглость издеваться над людьми, утверждающими, будто они нашли свою «вторую половинку» или «недостающую часть» или какую-то другую банальную чушь, потому что Драко, вполне возможно, был ее родственной душой, и она с радостью вызвала бы на дуэль любого, кто посмел ей противоречить. На самом деле, если подумать, это было не «возможно», а абсолютно точно. Это был подлинный, бесспорный факт, и она знала это наравне с тем фактом, что ее волосы пушились от влажности, и с тем, что магия текла по ее венам, и с тем, что небо было голубым, и что ее душа молила только о том, чтобы быть с ним связанной навсегда. Он успокаивающе провел пальцами вверх и вниз по ее рукам, и сквозь гул в ушах она уловила фразы, слетающие с его красивых губ: «дыши, любимая», «пожалуйста, скажи, что с тобой» и «я принесу тебе воды». Она сосредоточилась на звуке его завораживающего голоса и вернулась к реальности. Щеки Гермионы были влажными, а Драко выглядел взволнованным, но ей было трудно вспомнить момент, когда она чувствовала такую сильную сосредоточенность на себе и одновременно близость к другому человеку — Нет, — наконец произнесла она, и он, казалось, почувствовал облегчение от того, что снова слышит ее. — Нет… Мне не нужна вода… Мне ничего не нужно. Гермиона бросилась в его объятия, и он легко поднял ее на руки. — Драко, — серьезно сказала она. — Это… Честно говоря, я все еще свыкаюсь с этой потрясающей идей и с тем фактом, что ты сделал такую важную вещь для меня. Он мягко улыбнулся в ответ на ее похвалу, но покачал головой. — Не только для тебя. Что ты сказала мне прошлой ночью? О выборе и о том, что его не дают? — он сглотнул и отвел взгляд. — Я слишком хорошо знаю это чувство. И я не хочу… Я не могу быть человеком, который… который делает это с кем-то другим. Гермиона дотронулась до его подбородка, чтобы заставить снова посмотреть на нее. — Я люблю тебя. Она вкладывала в эти слова самые сильные чувства, но боялась, что их все равно будет мало, чтобы передать глубину привязанности, которую она испытывала к этому человеку. Я люблю тебя всей душой.