Визенгамот бурлил.
Шутка ли, попытались обвинить самого Альбуса Дамблдора, Верховного Чародея! Человека, отдавшему почти тридцать лет на службу магическому сообществу, в чьей неподкупности и справедливости не приходилось сомневаться!
И самое главное, кто пытался: Гарри Поттер, до недавнего времени горячий сторонник курса Дамблдора, не боящийся перечить даже министерству! Правда, справедливости ради, Гарри Поттер в этом напыщенном молодом человеке в дорогой (даже слишком дорогой) одежде, увешанным многочисленными украшениями и с чего-то вдруг отрастившим волосы до зад… середины спины, узнавался не сразу.
Наконец в зале раздался стук судейского молотка, и шум понемногу улёгся. Дамблдор, сидевший на находящимся на возвышении судейском кресле, поднялся с места, немного помолчал, собираясь с мыслями, и вежливым, но недоумевающим голосом обратился к своему оппоненту, высокомерно взирающему на него с противоположного конца зала:
— Итак, мистер Поттер, вы…
— Лорд Певерелл.
Визенгамот полностью обратился в тишину. Дамблдор недоумённо поднял брови.
— Прошу прощения?
Подросток на том конце зала усмехнулся.
— Я требую, чтобы ко мне обращались согласно моему титулу и Роду.
Председатель нахмурился и наклонился к своим бумагам.
— Однако… В вашем личном деле не упоминается фамилия Певерелл. При рождении вы были зарегистрированы как Гарри Джеймс Поттер. Подавали заявление о постановке на учёт ребёнка Джеймс и Лили Поттер, регистрация прошла в Департаменте Учёта и изменения численности населения данного Министерства. С тех пор никаких изменений подобного рода в личном деле не было.
— Я прошёл проверку крови в Гринготтсе, — усмехнулся Поттер и вытянул руку, — вот мои кольца Рода! Гоблины подтвердят!
— Но, мистер Поттер, банк Гринготтс не мог проводить никаких проверок крови — хотя бы потому, что подобная практика запрещена на территории Британии. И Гринготтс обязан подчиняться её законам как организация, зарегистрированая и работающая в нашей стране. Но разумеется, если подобное, согласно вашим словам, практиковалось, Визенгамот от лица Министерства Магии...
Дамблдор говорил спокойным, мягким, почти отеческим тоном. Обычно это действовало успокаивающе, но, кажется, не в этот раз. Поттер всё раздувался и раздувался с каждым словом, пока, наконец, его не прорвало:
— Хватит заговаривать мне зубы, Дамблдор! Вы просто не хотите, чтобы все узнали правду о вас и о ваших мерзких делишках! Уважаемые члены Визенгамота, я, Гарольд Джеймс, наследник Поттер, наследник Блек, лорд Певерелл и лорд Слизерин, обвиняю Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора в том, что он обкрадывал мои сейфы на протяжении двенадцати лет и передавал мои деньги своим сообщникам!
Зал замер.
Большинство отмерло через пару секунд, и по помещению разнёсся говор. Люди спорили, активно жестикулировали, косились на Дамблдора и Поттера. Наконец, спустя пять минут вновь раздался стук молотка, и все замолчали. На этот раз с места встала Амелия Боунс, исполняющая роль прокурора.
— Мистер Поттер, суд не может рассмотреть ваши обвинения. Во-первых, вы как несовершеннолетний не можете непосредственно выступать в суде от своего имени…
— Тогда позвольте мне представлять интересы Лорда Певерелла, — бархатный голос Люциуса Малфоя проникнул в уши присутствующих. Он поднялся с верхнего ряда стульев, обратив на себя взгляды, и продолжил всё тем же тоном:
— Я, согласно постановлению коллегии адвокатов Магической Британии, имею право на подобное, — мановением палочки на столы всех остальных перелетели копии документа. Секретарь суда придирчиво изучил бумагу и громко произнёс:
— Бумага подлинная, — и уже шёпотом добавил, — и подписана вчерашней датой.
В глазах Поттера промелькнуло нечто похожее на облегчение.
Мадам Боунс поджала губы и переглянулась с Дамблдором:
— Чтож, мистер Малфой, суд согласен на подобное. Но, в любом случае, подобные обвинения не могут быть выдвинуты в отношении мистера Дамблдора.
— Что? — закричал непосредственный обвиняющий, вскакивая с места. На его лице был шок, — это ещё почему?
— Персона мистера Дамблдора как Верховного чародея Визенгамота является неприкосновенной.
В зале воцарилась мёртвая тишина, прерываемая странными звуками, издаваемыми Поттером. Гарри не то шипел, не то икал, не то просто пытался вдохнуть как можно больше воздуха.
Большинство глядел на него с насмешкой: будем честны, выпендрёжников никто не любит. Даже героев-выпендрёжников.
Однако тут произошло то, чего не ожидал никто: Малфой нашёлся, чем возразить.
***
— Мадам Боунс, но ведь в законе прописано, что против Верховного чародея могут быть выдвинуты обвинения, — лениво начал Люциус, как будто напоминая нерадивому прокурору таблицу умножения.
— Это так, мистер Малфой, — подтвердила та, — но выдвинуть их может только сам Визенгамот при согласии более половины своих членов.
— Ну так давайте спросим уважаемых судий об их мнении, — настаивал Малфой.
По лицу Боунс было видно, что ей это не нравится, но, дождавшись кивка Дамблдора, тоже напрягшегося, она громко спросила, поддерживают ли обвинения в адрес Председателя.
Зажглось несколько палочек: Амбридж — представитель от Министерства, Корбан Яксли-старший, миссис Руквуд… В сумме набралось около десятка — ничто по сравнению с количеством воздержавшихся.
Боунс, явно выдохнувшая, вновь обратилась к стороне обвинения:
— Как вы видете, ваши требования не могут быть выполнены.
Малфой и Поттер одновременно выпрямились, а на их лицах застыл скорбное выражение.
— Лорд Певерелл, — в голосе старшего было слышно сожаление и одновременно с этим какое-то презрение, — боюсь, у нас остался единственный выход. Я понимаю, что…
— Не надо сочувствия, лорд Малфой, — голос младшего, наоборот, сочился насмешкой, и вообще, казалось, всем присутствующим делали огромное одолжение, — чего не сделаешь ради счастья родной страны.
В следующий момент начался полный сюрреализм: Поттер с видом Христа на распятии вышел вперёд и воздел руки к небу.
— Ради сохранения силы и величия нашей державы, я, Гарольд Джеймс, наследник Поттер, наследник Блек, лорд Певерелл и лорд Слизерин, объявляю себя королём и единственным сюзереном Магической Великобритании! Да будет Магия мне свидетелем!
И тут свернула молния, случилась неизвестная вспышка сверхъестественного происхождения, прогремела фраза «Достоин!»… должны были, наверно. Потому что в реальности ничего не произошло, и все как таращились с недоумением на странные телодвижения, так и продолжали таращиться.
Единственное, что случилось необычного — по мановению чьей-то волшебной палочки двери распахнулись, и в зал заседаний влетели дорогие с виду корона и скипетр. Правда, если присмотреться, то можно было понять, что оба предмета сделаны в лучшем случае из пластика, а сзади короны был приклеен стикер «Сувениры из Лондонского Тауэра».
Голос Боунс выдернул всех из застывшего состояния:
— Альбус, это положение тридцать девять, надо срочно…
— Уже, Амелия, уже, — мягко перебил её усталый старческий голос.
— Что значит «уже»? — вытаращился Поттер, окончательно руша всю торжественность момента.
Вопрос остался без ответа. В ту же секунду погас свет. А ещё через две раздался грохот, зал заволокло дымом, а начавшуюся суматоху порезал голос:
— Всем оставаться на местах, работает Особая воздушная служба!
***
Эвакуированные с заседания заполонили холл Министерства и обсуждали произошедшее.
К Дамблдору и Боунс, стоявшим возле одной из колонн, подошёл высокий мужчина в маггловской военной форме. Не здороваясь, он тут же перешёл к делу:
— Это минимум посягательство на государственный суверенитет, нарушение Статута о секретности и мелкая кража в довесок. Сами понимаете, легко он не отделается.
Дамблдор вздохнул:
— Я буду настаивать на детальном расследовании. Боюсь, мальчик — лишь исполнитель в руках более крупных сил.
— Ваше право, — согласился военный.
— Как можно было вообще до такого додуматься? — Мадам Боунс была в редкой для неё растерянности. У неё не укладывадось в голове, что подобное могло случиться.
— Чужая душа — потёмки, Амелия, — вздохнул старик.
Хотите перезагрузить мир?
Загрузка… 
