The cure.

Стайлз не знал, когда именно это началось. Когда к его СДВГ прибавилось еще и это. Однако, пока это не угрожало его жизни (не больше, чем дружба с оборотнями, по крайней мере), а еще пока об этом никто не узнал, он старался не задумываться об этом. Как и о том, почему это началось. Почему вдруг веселым и неугомонным получалось быть только на людях, а дома он превращался в угрюмого подростка, делающего с собой...Ах, черт, ладно, это просто...Просто помогает ему не злиться. И он чувствует, что полностью контролирует ситуацию и даже может смотреть... Стайлз стоит перед зеркалом в ванной в одних трусах, осматривая выступающие ключицы, ребра, тазобедренные косточки, невольно прокручивая в голове ссору с только что уехавшим на дежурство отцом. Это было бы не так плохо, если бы не "С" за проект по химии, над которым он работал полмесяца. Стайлз тянется за лежащим на полке лезвием (отцовским, у самого Стайлза пока никакой щетины и в помине нет), прислоняет его к ключице, слева, ближе к плечу, надавливает и медленно проводит. Коротко, но глубоко. Такой же порез рядом. Стайлз с каждым разом все спокойнее наблюдает, как кровь выступает и круглыми бусинами скапливается у пореза. Вот из более глубокого потекла струйка. Тоненькая, капля не дотекает даже до груди. Стайлз переводит взгляд на выступающую косточку плеча. У него там несколько родинок, он старается не задеть их лезвием. Получается. Наблюдает за красными бусинами, а затем, убрав лезвие, включает воду, стягивает с себя трусы и забирается под теплые струи воды. Кровью пахнет так сильно, что Стайлзу в очередной раз кажется, что Скотт мог бы почувствовать аж от своего дома и примчаться. Вода поначалу немного розовеет, но потом кровь останавливается, и Стайлз наблюдает за прозрачными струями, уставившись в пол. Закончив с душем, Стилински обрабатывает края ранок йодом (на всякий случай), а затем, нацепив пижаму, заваливается спать. Настроение у него приподнятое. ••• - Стайлз..? - Скотт трясет друга за плечо. - Ты не обижаешься? - Что? Нет! Нет-нет,конечно, - Стайлз поворачивается к МакКолу, чуть не свернув себе шею, наблюдая за проходящей мимо Лидией. - А ты о чем? Скотт закатывает глаза, повторяя, что у них с Эллисон задание по литературе, поэтому он не сможет пойти на "Железного человека". Стайлз отстраненно кивает, замечая, что наблюдает за Лидией больше по привычке, нежели от большого желания. На тренировку по лакроссу он несется быстрее всех, но, естественно, не от большой любви к игре. Он успевает переодеть верх и неспешно натягивает нижнюю часть формы, перекидываясь со Скоттом шуточками. - Криворукий, - бросает пробегающий мимо Джексон, когда у Стайлза от волнения клюшка выпадает из рук. Вместе с мячиком. Скотт, тоже пробегающий мимо, хлопает друга по плечу и бросает сочувствующий взгляд. Уходит с поля Стайлз последним, в раздевалке уже никого нет, так что он спокойно раздевается и принимает душ, не боясь вопросов касательно шрамов и новых порезов. Он зависает в душе явно дольше, чем планировал, поэтому, когда выходит из раздевалки, коридоры уже пусты. Он выходит из школы, поводит плечами и ускоряет шаг, желая поскорее добраться до джипа. В последнее время ему постоянно... Нет, не холодно, просто... Просто не тепло. Кажется, даже стоя под горячими струями воды или сидя у батареи. Это не то. Стайлз лезет за ключами, стоя у машины, как вдруг ему на плечо опускается рука. С испуганными "омойбог" он поворачивается и натыкается на хмурый взгляд Дерека Хейла. - Где Скотт? - И тебе привет, Дерек, - ворчливо отзывается Стилински. - А зачем? - Нужно, - Альфа, как всегда, многословен до безобразия. - Ну, если ты не собираешься за что-нибудь (ну или просто так, зная тебя) разорвать его в клочья, то он у Эллисон. Или нет. В любом случае, с Эллисон, делает задание по литературе. Или что-то более увлекательное, - Стайлз отворачивается, открывая дверь и усаживаясь в джип, переводит взгляд на Дерека,..точнее, на место, где пару секунд назад тот стоял, недовольно бормочет "-спасибо за информацию, Стайлз.-не за что, Дерек", заводит машину и направляется домой, потому что кино без Скотта...Ну, нет у него настроения. ••• Дома он, поев, выпив таблетки, садится за уроки. Настроение вновь опускается ниже плинтуса, и он очень старается не поссориться с отцом еще и сегодня. Как-то не вышло. Стайлз настоял на своем, поэтому сейчас готовит салат, который отец будет есть на ночном дежурстве, вместо гамбургера. - Ребенок, постарайся долго не сидеть за компьютером, лучше ляг пораньше: ты неважно выглядишь, - перекрикивая прогноз погоды, кричит отец. Папа, кажется, уже забыл все обиды, а Стайлз, все еще насупленный, произносит что-то вроде "обязательно, слушаюсь и повинуюсь", протягивает шерифу коробочку с едой и, попрощавшись, плетется в комнату. Ждет, пока захлопнется входная дверь, а потом, выждав для надежности минут десять, направляется в ванную. Стайлз присаживается на бортик, берет лезвие и смотрит на левую руку с выступающими голубоватыми венами. Если верить синоптикам, в ближайшую неделю будет прохладно, да еще и дожди. Длинные рукава не будут вызывать вопросов...Стилински, держась подальше от вен, прислоняет лезвие, надавливает и проводит. Кровь быстро выступает, но Стайлза это не волнует, и он делает еще несколько порезов. Затем, немного подумав, добавляет еще на ключицу. Стайлз тяжело вздыхает и подумывает пойти и допить остатки молока. На середине лестницы он понимает, что это слишком эгоистично, поэтому решает по-братски разделить молоко с тощим черно-белым котом, который частенько ошивается около дома. Стайлз выставляет мисочку с обратной стороны входной двери и возвращается в комнату. Около двери он понимает, что надо было хотя бы стереть кровь, пока она не запеклась, иначе потом это будет проблематично. В комнате Стайлз тянется к выключателю, включает свет и одновременно с этим оказывается прижат к двери. Стилински, чувствуя приближение панической атаки, зажмуривается и пытается дышать ровно. К губам прижимается ингалятор, и Стайлз медленно вдыхает, открывая глаза. И встречается взглядом с Дереком. Парень возмущается: - Что за херня, чувак?! Какого черта ты здесь делаешь?! Я чуть не... Дерек прерывает его, беря (на удивление бережно) за руки, выше запястий и переворачивает порезами вверх. Его руки тоже пачкаются в крови, а глаза наливаются красным и он медленно поднимает взгляд на лицо Стайлза, особенно долго задерживаясь на ключицах. Он понял. И Стайлз понял, что Дерек понял. На глаза наворачиваются бессильные слезы, щекам становится горячо, и Стайлз понимает, что так стыдно ему еще не было. Он не знает, почему именно это чувство, старается подавить его, но не выходит, и он продолжает сверлить взглядом пол, надеясь, что слезы не потекут по щекам. На всякий случай он еще прикусывает губу. До крови. Черт. Дерек ничего не предпринимает минут пять, просто стоит, тяжело дыша, держа Стайлза за руки, и из его груди периодически вырывается рычание, которое заставляет Стайлза вздрагивать. Хейл слышит, как бьется сердце человека, и он понимает, что это не от страха. Дерек переводит взгляд на тонкие окровавленные руки (один порез все еще кровоточит), а затем, поддавшись инстинкту, наклоняется и проводит по порезу языком. Стайлза прошибает дрожью, он пытается вырвать руку, но ему это не удается, а Дерек еще предупреждающе-угрожающе рычит, поэтому Стилински просто стоит, мелко дрожа, уставившись на черную макушку широко раскрытыми глазами, дыша через приоткрытый рот. А Хейл продолжает водить языком по порезам, задевая удлинившимися клыками кожу. Закончив с рукой, он принюхивается, отодвигает ворот Стайлзовой футболки и, не задумываясь, медленно ведет языком по ключице. Стайлз задерживает дыхание, вжимаясь в дверь, а Дерек, коротко лизнув губу, доходит до плеча, отодвигается и наблюдает, как затягиваются раны. - Дыши, - шепотом произносит Хейл, и Стайлз понимает, что, пожалуй, стоило бы. Делает глубокий вздох и, кажется, впервые не знает, что сказать. - Надеюсь, я этого больше не увижу. Стайлз собирается задать вопрос, возмутиться, но Дерек прерывает его: - Да, я собираюсь проверять. Еще замечу - расскажу твоему отцу. Хочешь? - Хейл вопросительно приподнимает брови, вжимая Стилински в дверь. Стайлз нервно сглатывает и тихо просит, опуская взгляд: - Нет. Не говори отцу... Пожалуйста. Дерек отпускает Стайлза и направляется к окну, но неугомонный Стилински привычным тоном спрашивает: - Эй, а как ты вообще здесь оказался? Следил за мной, что ли? Дерек поворачивается и смотрит на Стайлза, как на слабоумного. - Нет, возвращался от Скотта и почувствовал запах крови, - и выходит в окно. Стайлз пожимает плечами и направляется в душ, стараясь выкинуть из памяти только что произошедшее. ••• Он действительно ничего с собой не делает. В следующие три дня. В субботу утром (расправившись со стояком, вызванным, к сожалению, совершенно не тем, кем должен бы быть вызван) он вдруг понимает, что его обманули. И он делает это снова, но на этот раз (просто на всякий случай) там, где Дерек не заметит. Если, конечно, не заберется к нему в комнату в ближайший час-полтора. Левая тазобедренная косточка изрезана вдоль и поперек и заклеена пластырем, который сверху прижат резинкой трусов (что, кстати, причиняет дискомфорт), а еще он прижег ногу чайником. Внутреннюю сторону бедра. Стайлз осматривает себя в зеркало, стоя в одних трусах, убеждается, что ничего не заметно (особенно, если не смотреть на ногу), одевается и звонит Скотту. Они наконец-то выбрали время, чтобы сходить в кино. Стайлз, довольный до безобразия (несмотря на горящую левую нижнюю часть тела), хватает кошелек и выбегает из дома, уворовав по пути папин тост с джемом. После кино Стайлз, как и полагается другу, ходит со Скоттом выбирать подарок Эллисон. Стилински по началу носится по всему торговому центру, предлагая порой немного безумные варианты ("Прыжок с парашютом!Поплавать с акулами!Нет, лучше набей у себя на груди ее портрет!"), но несколько часов спустя немного затихает. В конце концов они находят идеальный вариант - браслет с гравировкой. Довольные, они ужинают в каком-то ресторане быстрого питания, и Стайлз вдруг вспоминает, что его волновало: - Шкотт, кхати, а хто от тебя хохел Деркхейл? - Ооо, Стайлз, прошу, прожуй сначала. Стилински послушно дожевывает бутерброд и спрашивает еще раз: - Что от тебя хотел Дерек Хейл? Скотт непонимающе смотрит на него. Стайлз поясняет: - Он несколько дней назад подловил меня на стоянке и выпытывал, где ты. Скотт корчит рожу и отвечает: - Я видел его, даже поздоровался, и ему ничего от меня не было нужно. Какое-то тревожное чувство зарождается в груди, и Стайлз уточняет: - А вечером, в тот же день, он к тебе не приходил? МакКол отрицательно качает головой и допивает остатки колы. Стайлз решительно ничего не понимает. ••• - Па-а-ап, я дома! - орет Стайлз с порога. В ответ он слышит храп, который заставляет его пройти в гостиную и выключить телевизор. Затем, по традиции сделав несколько глотков молока, он идет в комнату, что-то напевая. Раздевается, проходит в ванную и начинает отдирать пластырь от многострадального тела. Времени на это уходит не много - минуты две, так что вскоре Стайлз уже подставляет покрытую родинками спину теплым струям. У него болит ожог, а один из порезов снова начал кровоточить, поэтому с душем Стилински заканчивает быстро. Он аккуратно промакивает покалеченные места полотенцем, когда слышит, как дверь за спиной открывается. - Ой, ну, па-а-ап, - недовольно тянет Стайлз, не оборачиваясь по вполне понятным причинам. - Хуже, - мрачно произносит голос, который Стайлз совершенно не ожидает услышать. - Но, пожалуй, шерифа тоже нужно оповестить. - Нет! - Стилински резко поворачивается, прикрываясь руками, напряженно замирает под оценивающим и немного злым взглядом Хейла. Он хочет сморозить какую-нибудь глупость, съязвить, но не может вымолвить ни слова. Дерек начинает медленно приближаться, Стайлз пятится назад, пока не упирается попой в раковину. Он бы выставил руки вперед в защитном жесте, но они заняты немного другим, поэтому он лишь выжидающе смотрит, медленно дыша через открытый рот. - И, кстати, я бы рекомендовал менять белье после утренних... эксцессов. Щеки Стайлза предательски краснеют, а чертов Дерек самодовольно ухмыляется и продолжает: - Запах, кстати, почти перекрыл запах крови. Но здесь, - он обводит помещение рукой. - Концентрация примерно... одинакова. Туше. Стайлз уверен, что его сердце останавливается. Он низко опускает голову и думает, сможет ли он сбежать. Или хотя бы попытаться. Конечно, нет. А Хейл подходит ближе, и Стилински чувствует его прожигающий взгляд. Он ждет, пока его охватит паника, но вместо этого его осеняет и он вскидывает голову: - Ты соврал! Ты не был у Скотта! - в его голосе плохо скрытое торжество, как будто что-то еще может измениться. - А я не отрицаю, - с усмешкой произносит Дерек и внезапно оседает на пол, а в следующую секунду - оообоже! - прижимается языком к порезам на тазобедренной косточке. Стайлз резко судорожно вдыхает и убирает левую руку, чтобы Дереку было удобнее. Хейл вылизывает долго, даже когда порезы уже затянулись, а теплые волны начали расходиться по телу...Он сдвигается чуть ниже, выборочно касаясь языком и (о боже!серьезно?) губами. - О мой бог! - восклицает Стайлз, когда Дерек хватает его левую ногу и закидывает себе на плечо. Ему приходится ухватиться за раковину, чтобы не свалиться, потому что стоять на трясущейся правой... проблематично. Дерек поднимает голову и ухмыляется, а потом бережно касается языком ожога. Стайлз закусывает губу и тяжело и шумно дышит, а Дерек все продолжает, касаясь губами, клыками, трется носом, а потом движется к другому весьма заинтересованному органу, но не касается его. Ухмыляется Стайлзу в живот, услышав недовольное ругательство. Движется выше, уже явно целуя кожу, периодически касаясь клыками, заставляя Стилински вздрагивать. Дерек доходит до сосков, обводит один языком, обхватывает губами, вызывая у Стайлза немного удивленное "О!". Принимается за второй, когда Стайлз уже издает непонятные звуки, что-то среднее между мычанием и стоном, а его член упирается Хейлу в живот. Дерек не понимает, какого черта, что этот парень сделал с ним, раз он выслеживал, вынюхивал и, в итоге, методично доводит подростка до оргазма. И ведь доведет же. Удержаться бы и не трахнуть. А Стайлз тянет "Де-е-ерек", толкается вперед бедрами, член скользит по животу Хейла и тот, оторвавшись от Стилински и прикусив губу, понимает, что, видимо, не удержится. Он опускается на колени, руками прижимая Стайлза к раковине, не позволяя ему толкаться бедрами вперед. А в следующую секунду Стайлз широко распахивает глаза, протяжно стонет и до крови прикусывает губу, потому что Дерек берет его в рот. Щеки Стилински заливает краска от одних только звуков, а когда он неуверенно смотрит вниз, то натыкается взглядом на взгляд внимательных серо-зеленых глаз. Взгляд, который он не может выдержать, поэтому Стайлз снова зажмуривается, пытаясь податься бедрами вперед, опять прикусывает губу и чувствует привкус крови. Дерек прекращает движение, с пошлым звуком выпускает член изо рта, на что подросток недовольно мычит. Хейл поднимается с колен, кладет руки на бедра Стайлза, мягко поглаживая, и языком медленно ведет по подбородку Стилински, слизывая кровь, потом так же чертовски медленно по нижней губе, особое внимание уделяя ранке. Стайлз глубоко дышит, как будто собирается потерять сознание, а потом сам прижимается губами к губам Дерека. Последний ухмыляется в поцелуй, переводя руку с бедра Стайлза на его член. Он то ускоряет движение, то замедляет, обводит пальцем головку, и Стилински бы обязательно проклял его, если бы был в состоянии говорить. Вместо этого он стонет, скулит, особенно, когда Дерек принимается за его шею. Он целует, проводит языком, определенно оставляет засосы, и в сочетании с рукой на члене это доводит Стайлза. Он кончает с громким стоном и роняет голову Хейлу на плечо. - О...мой...бог... - шепчет он заплетающимся языком. Дерек хмыкнул, подхватил Стайлза на руки и понес в комнату. Стилински не мог не почувствовать, как в него упирается что-то твердое. ••• Стайлз не понимает, что за ерунда происходит. Дерек немногословен. Для него проще выражать все прикосновениями, взглядами. А однажды он даже притащил горсть лесной земляники. Стайлз смутился. Они не говорили о происходящем, но Стилински и не нужно было. Он все прекрасно понимал, а Дерек знал, что Стайлз понимает и радовался, что ему не придется говорить. В общем, все шло своим чередом. А язык Дерека теперь использовался не в медицинских целях.