Там, где мы есть

Дверь закрылась за ними со щелчком, показавшимся Броку неожиданно громким, словно отсекающим внешний мир и все, что было с ними до этого. Его накрыло понимание: не верил. Полгода он жил этим, планировал, продумывал мельчайшие детали, ни на минуту не расслаблялся. Да что там, пер как танк к своей цели не хуже Кэпа. Последние три дня как будто и вовсе не выдохнул ни разу, как по нотам отыгрывая свою партию и смотря, как свои роли исполняют остальные участники их дерзкого плана. И, как оказалось, по-настоящему не верил, что все получится. Впрочем, расслабиться себе Брок не позволил, тут же взяв себя в руки и оглянувшись. Чувство было такое, словно под ногами лежал не блеклый придверный коврик в прихожей у Кэпа, а завоеванная земля. Позиция, которую он взял штурмом, наглостью и нахрапистостью. Вот и вести себя надо было соответственно. — Солдат, осмотреть дом на предмет камер и жучков. Если что найдешь – уничтожить. По завершении доложить. Тот, к кому Брок обращался, без лишних слов и не меняя выражения лица, коротко кивнул, развернулся и поднялся по лестнице. За спиной послышался недовольный вздох, но Роджерс смолчал. Что ж, уговор он будет выполнять, в этом Брок не сомневался. Звякнул щит, с мягким щелчком присоединяясь к специальным магнитным креплениям на стене у двери. Роджерс стянул куртку и повесил на крючок, нагнулся и начал расшнуровывать ботинки. Приглашения чувствовать себя как дома Брок не ждал, но примеру хозяина последовал, оставив у двери куртку и удобные кроссовки, на которые сменил тяжелые берцы, справедливо рассудив, что в ближайшие месяцы ему нужна обувь и одежда отнюдь не для военной жизни. Оружие он и вовсе непонятно когда теперь в руки сможет взять. — Наверх, - произнес Роджерс и, не оглядываясь, стал подниматься по лестнице. Брок подхватил большую спортивную сумку с вещами, предусмотрительно собранными и заранее упакованными еще на базе, и последовал за ним, на ходу осматривая интерьер. Никаких сюрпризов жилище Роджерса не принесло. Обычный двухэтажный таунхауз в приличном, но не сильно респектабельном районе Нью-Йорка. Дом на две семьи, для каждой свой вход, гараж и небольшой садик на заднем дворе, огороженный высоким забором, обвитым каким-то ползучим растением. На первом этаже большая кухня-гостиная, и, по всей видимости, кладовка или хоз.блок, а также дверь в гараж. На втором этаже – три спальни. Интерьер простенький, довольно безликий, но с претензией на уют. Бежевая обивка мебели, занавески в мелкий цветочек, идеальный порядок, даже легкая необжитость – все как он и ожидал. Брок подумал, что Роджерс купил этот дом просто потому, что мог. Кэпу, который считай жил на службе и за ее пределами себе так места толком и не нашел, такая большая жилплощадь была ни к чему. Но в сороковых что для него, что для Барнса такой дом был пределом мечтаний. А сейчас он вдруг стал ему вполне доступен, и даже не был чем-то вызывающим. Такая маленькая безобидная вольность вечно рационального Кэпа. Возможно, Роджерс втайне надеялся, что когда-нибудь будет тут жить не один. Но точно не ожидал, что однажды приведет сюда двух мужиков, одного из которых давно похоронил и оплакал, а второго даже просто хорошим приятелем никогда не считал, а теперь и вовсе тихо ненавидел. Брок знал, где живет Кэп, и даже забирал его как-то раз от дома, но внутри никогда не был. Первый их разговор по делу состоялся у Брока дома, а далее все встречи разными составами происходили в подобранных Романовой берлогах. Роджерс поднялся на второй этаж, повернул направо и прошел по коридору к одной из двух расположенных друг напротив друга дверей. Не успел он дойти до нее, как дверь открылась, из нее вышел Солдат и решительно направился в комнату напротив. Теперь уже бывший «железный кулак» Гидры вел себя как обычно, когда выполнял какое-либо рядовое задание – работал четко и сосредоточенно, игнорируя все, что к этому заданию не относится. Роджерса в том числе. Кэп кивнул в сторону освобожденной Солдатом комнаты и сказал Броку: — Твоя комната. Постельное белье и полотенца в шкафу. Ванная в конце коридора. Моя комната в противоположной стороне. Брок прошел мимо него в комнату и кинул сумку на кресло. Обычная гостевая спальня, в которой не было даже минимального намека на обжитое помещение. Кровать большая, и на том спасибо. Роджерс открыл дверь в комнату напротив, которую методично осматривал Солдат, и замер на пороге. На лице у него застыла странная смесь замешательства, решительности и надежды - именно с таким выражением все последние три дня Роджерс смотрел на свое вновь обретенное сокровище. Сокровище же его по большей части игнорировало, не выказывая признаков узнавания или хотя бы заинтересованности. Брок другого и не ждал, а вот Роджерс явно надеялся на что-то, не смотря на весьма доходчивые объяснения. — Баки, это теперь твоя комната. Располагайся. Если что-то нужно, говори. — Принято, - не прерывая своего занятия, ответил Солдат. Он уже усвоил, что «Баки» - это он, впрочем, ему было все равно, на какое имя откликаться, лишь бы куратор подтвердил новый позывной. Брок, ухмыляясь и глядя Роджерсу прямо в глаза, великодушно дал добро Солдату снова зваться Баки. Роджерс еще немного постоял, явно собираясь что-то сказать, но передумал. Вместо этого сообщил, что через полчаса будет ждать их внизу, и исчез в своей комнате. Брок через две открытые двери смотрел на занятого делом Солдата и думал о том, что впервые оказался не на своей территории. Его территорией была война. Миссии, тренировки, построение команды, планирование, даже подковерные игры Щ.И.Т.А и Гидры оказались его стихией, и он уверенно балансировал между ними, попутно достигая своих собственных целей. Теперь все это осталось там, за входной дверью в чистенький дом Стива Роджерса. А он сам непонятно на сколько заперт в этом доме с двумя людьми, один из которых вывернул на изнанку его душу, а второй – совесть. А ведь Брок думал, что ни того, ни другого затянувшаяся война ему уже не оставила. Да и в целях своих он уже не был так уверен. Солдат меж тем закончил осматривать теперь уже свою комнату и решительно направился в следующее помещение – спальню Роджерса. Брок его всякому учил, но вот простые нормы вежливости в программу воспитания суперсолдатов по методу Гидры не входили. Поэтому спрашивать разрешения хозяина или хотя бы постучать Солдату в голову не пришло, он просто открыл дверь и тут же продолжил осмотр. На Роджерса, которого он застал в процессе переодевания из капитанской формы в домашнюю одежду, он снова не обратил никакого внимания. Услышав роджерсовское «Баки…», Брок усмехнулся и прикинул, как скоро Кэп адаптируется к новым правилам игры в собственном доме. По всему выходило, что быстро. Обучаемость и выдержка у того были легендарные. Но скучно Броку точно с ними не будет. Правда, его собственной выдержке до кэповской было далеко. Он надеялся, что на год его все же хватит. Обратной дороги все равно уже нет… *** Брок всегда был реалистом и прагматиком. Умел оценивать ситуацию, продумывать варианты и выбирать для себя самый выгодный. Это помогало как в бою, так и в жизни. По-крупному он просчитался лишь однажды, когда вместе со своей командой оказался в Гидре на коротком поводке. Клетка была вполне комфортной, кормили сытно, платили щедро, невозможного пока не требовали – и все же факт того, что они не могли больше встать и уйти по своей воле, вызывал в Броке глухую злость. Но было поздно, и Брок пытался убедить себя, что пока нет повода ерепениться и понапрасну рисковать своей шкурой или своими ребятами. Так что свои недовольства запрятывал поглубже, делал, что требовалось, а в остальном старался жить и получать от этого удовольствие. Все изменилось, когда его поставили куратором к полумифическому оружию Гидры – Зимнему Солдату, а его группа стала его личной подтанцовкой на миссиях, требовавших большой ударной силы. Персонал, что работал с Зимним, по слухам, особо долго не жил. Поэтому Брок поначалу напрягся и пытался вспомнить, где они так слажали, что их решили использовать как расходный материал. Но со временем понял, что, наоборот, Пирс пытался подобрать правильные инструменты к своей весьма нестандартной любимой винтовке. И с Броком он угадал. На тот свет Рамлоу раньше времени не торопился, поэтому к назначению отнесся серьезно и начал с внимательного изучения инструкций. Которые, как оказалось, нихрена не работали. Потому что были написаны на опережение, для той самой идеальной бездушной машины, которую делали из Солдата, но все никак не могли доделать. Ученые и техники Гидры, опасаясь гнева высокого начальства, изо всех сил делали вид, что Зимний Солдат уже доведен до правильной кондиции и остались лишь последние штрихи. Снаряженные их инструкциями кураторы пытались обращаться с Зимним соответственно и платились жизнью. Брок чуял, что где-то во всем этом была системная ошибка, поэтому никому на слово не верил и пытался разобраться сам. И быстро понял, что человеческие чувства в Солдате еще остались, именно они были причиной всех проблем в его поведении, и именно тонкая игра на них позволяла добиваться от него нужного результата. Там, под бесстрастной оболочкой идеального тела было все: и жажда жизни, и страх, и надежда, и желания. Через некоторое время, заглядывая своему подопечному в глаза, Брок явно видел, как эта какофония недозволенных чувств буквально орала внутри Солдата. Но наружу, словно через качественную звукоизоляцию, пробивались лишь едва различимые звуки, которые никто, кроме Брока не слышал или не хотел слышать. И Солдату хватало совсем чуть-чуть. Небольшая похвала, ласковое поглаживание по затылку, контрабандный квадратик горького шоколада, теплая вода вместо холодной в помывочной, даже простая улыбка. Эти жесты внимания Солдат ловил жадно, ведь они были обращены к человеку. Никто не хвалил и не гладил машину. С кнутами все оказалось также просто, как с пряниками. Сухой выговор и сурово сдвинутые брови были эффективнее шокера. Судя по записям, раны не успевали заживать на нем, а нужного поведения от него все равно добивались с трудом. Солдату было плевать на боль, но он страшно расстраивался, когда вызывал неудовольствие своего командира. Но видел это один Брок. Гидровские мозгоправы пытались оспорить методы Рамлоу, утверждая, что они приводят к регрессу и не позволяют завершить процесс окончательной дегуманизации объекта, после чего ему даже обнуления не будут требоваться. Но Пирс был доволен поведением Солдата под контролем нового куратора, все операции проходили как по маслу, физические и когнитивные показатели достигли небывалых высот, так что Брок получил зеленый свет на дальнейшее применение своей авторской воспитательной методики. Оборотной стороной стало то, что Брок и сам начал видеть в Солдате человека. Это очень некстати разбудило в нем что-то, отдаленно напоминавшее совесть и сострадание. Он всегда был весьма далек от моральных терзаний и верил в право сильного, при этом садистом никогда не был и удовольствия от чужих страданий не получал. Но все чаще задумывался о том, какой отъявленной мразью оказалась жизнь по отношению к его подопечному. Впрочем, Солдата доставали из его ледяного гроба не так часто, а Броку, работавшему на две ставки сразу в Гидре и в Щ.И.Т.Е, и без того хватало забот. Так продолжалось до тех пор, пока Брок со всего размаха не убился об свежеразмороженного Капитана Америку. Кэп был идеален. Гребаное совершенство, и внешне и внутренне. Быстро освоился в новом времени, в кратчайшие сроки изучил новое оружие и технику, собрал вокруг себя лучших из лучших и стал их лидером. Снова стал живой легендой. Рядом с ним хотелось быть лучше, тянуться к его уровню, какими бы утопичными не выглядели эти попытки. Людям нравилось то, какими они становились рядом с Кэпом, и ради этой возможности перестать быть противными самим себе, к нему тянулись. Тянулся и Брок, хотя видел и понимал куда больше остальных. Щедро раздаривавший себя окружающим Роджерс на самом деле близко мало кого подпускал. Вокруг него был словно нарисован невидимый круг, даже два. За первую черту он пустил считанные единицы, самых близких и самых верных, вроде Романовой и Уилсона. А в самый ближний круг и вовсе никого. Брок подозревал, что там место только для призраков, которых Роджерс оставил в прошлой жизни и пока не нашел им замены, поэтому и оставался по большому счету один в толпе людей. Зацепил он Брока знатно. Справедливо считавший, что лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть, он пытался пробиться к Кэпу так близко, как сможет. Пирс этому только способствовал, желая держать своих людей как можно ближе к воскресшему символу нации, в результате чего команда Брока была назначена личной группой огневой поддержки Капитана Америки. Совместные миссии и тренировки позволяли видеть объект своих самых сладких снов и самых влажных фантазий практически ежедневно. И Брок всеми силами пытался обратить на себя внимание и заинтересовать ледяное совершенство. Пирса он не боялся, в случае успеха всегда мог сказать, что работает на благо родной организации и занимает стратегические позиции как можно ближе к объекту наблюдения. Что делать с этим дальше, он бы потом разобрался. Но Роджерс оставался предельно корректен и дружелюбен, и все так же недоступен. И внешне, и внутренне он был словно застегнут на все пуговицы и стоял по стойке смирно. Брок изводился и не знал уже что придумать. Роджерс вежливо отклонял приглашения сходить в бар, на ужин или на бейсбол. Очень редко он присоединялся к большим командным посиделкам где-нибудь в баре, но и там снова принадлежал всем сразу, так что сколько-нибудь интимного общения не выходило. На подарки вроде раритетных пластинок или книг реагировал со сдержанной благодарностью, но не более того. Вежливо принимал из его рук любимый карамельный латте – приторная гадость на вкус Брока, но Кэпу нравилось. Никогда не отказывал в просьбе помочь со штангой в зале, и Брок в такие моменты напоминал себе стриптизершу, так выверено он снимал с себя мокрую майку и играл мускулами в самом выгодном свете. Роджерс стойко игнорировал все скрытые и не очень намеки, был равнодушен к знакам внимания, а на прямые предложения отвечал спокойным, но твердым отказом. Брок в какой-то момент и правда решил, что Кэп настолько тугой, что просто не замечает направленного на него внимания, и пошел ва-банк – практически прямым текстом обозначил свой интерес и свои намерения. Это было на базе, где они оба остались ночевать перед утренним вылетом на задание. Сомнений не было, Роджерс все замечал, все видел и правильно понял. Но даже попробовать с Броком не захотел. Палку Брок никогда не перегибал, так что возможность и дальше работать с Кэпом он сохранил. Тот делал вид, что ничего не произошло, и продолжал общаться с командиром своей боевой группы так же, как и со всеми остальными, почти полностью только по делу. А Броку оставалось дрочить на идеальную задницу, изводиться от нереализованных желаний и тихо проклинать тот день, когда изо льдов достали этого совершенного мудака. Даже убраться от него подальше у него возможности не было – Пирс бы не понял. Глухая тоска ела его изнутри до тех пор, пока он не зашел на недавно открывшуюся выставку, посвященную его личному наваждению. Там он к своему дичайшему изумлению узнал на многочисленных фото и видео Зимнего Солдата. Подписи и аннотации любезно подсказали, что это и есть погибший герой войны и ближайший друг Капитана Америки – сержант Джеймс Бьюкэнен «Баки» Барнс. Брок лихорадочно вглядывался в черно-белые кадры, ловил взгляды этих двоих, адресованные друг другу, и вскоре уже не сомневался, что Барнс и есть один из тех призраков в самом ближнем круге Роджерса, куда живым пока доступа не было. Он думал об этом несколько недель без остановки, читал, искал информацию, крутил в голове факты и идеи. И в какой-то момент пазл сложился в идеальный план, исполнение которого должно было решить разом все основные проблемы Брока: дать ему и его людям свободу от Гидры, вытащить из плена Барнса и тем самым успокоить свою не вовремя проснувшуюся совесть, и, наконец, избавить его от навязчивой тяги к капитанской заднице. Он был почти уверен, что стоит ему получить желаемое, как это безумие само собой сойдет на нет. Все тщательно взвесив и продумав, он пришел к Роджерсу с деловым предложением. Таким, от которого тот не смог отказаться. Для Брока это была точка невозврата. Брок к этой встрече хорошо подготовился, говорил четко, спокойно и по делу. По мере того, как он рассказывал о Гидре, всеми щупальцами опутавшей Щ.И.Т., об истиной сути проекта Озарение, а также о невероятной судьбе его лучшего друга, Роджерса начало колотить от шока и ярости. Но выдержка Кэпа не подвела. Несколько метких уточняющих вопросов и, наконец: — Что ты хочешь взамен? К тому моменту, когда Брок изложил суть своих требований, Роджерс словно окаменел. От его обычной вежливой отстраненности не осталось и следа. А в глазах плескалась ненависть. Брок думал, что готов к этому, но все равно внутренне сжался и на долю секунды малодушно пожалел, что все это затеял. Но назад пути не было. Роджерс взял тайм аут на несколько часов, а когда снова вышел на связь, то согласился. На все. Для реализации задуманного им требовалась команда. Со стороны Брока это был Страйк, со стороны Роджерса – несколько человек, которым он после недолгих, но напряженных раздумий решил довериться. И не прогадал. Планировали долго и тщательно. Брок поначалу боялся, что Кэпа переклинит, и он очертя голову кинется спасать своего драгоценного Баки и мочить ненавистную Гидру чем попало. Но, видимо, Роджерс очень хорошо понимал, что поставлено на кон. Права на ошибку у них не было, поэтому они не спешили и продумывали мельчайшие детали. Зато сама операция по предотвращению запуска проекта Озарения, аресту командования Гидры и вызволению Зимнего Солдата из лап врага прошла как по маслу и за считанные часы. В политику и бюрократию, которые должны были последовать за самой операцией, Брок особо не вникал, положившись на Кэпа. Он ждал, что их будут мариновать не одну неделю, прежде чем отпустят под честное слово Капитана Америки. Но Роджерс превзошел сам себя, заранее продумав все так, что их отпустили к вечеру третьего дня. И то, СТРАЙК полным составом покинул страну уже на следующий день. Зимнего в лабораториях, вопреки опасениям Брока, тоже не заперли. Доступ к легендарному другу Кэпа получили только какой-то именитый психиатр, Беннер и Старк. Причем Роджерс каким-то образом сократил время их вмешательства до одних суток, за которые они должны были провести полное обследование и дать свое заключение. Беннер явно искренне хотел помочь другу, а у Старка научный интерес разве что из задницы не полыхал, так что они сутки не спали ради этого. Психиатр оказался относительно молод и уже с профессорской степенью, хотя Брок ожидал увидеть седого старца. Сделав необходимые анализы и получив результаты обследований, профессор согласился продолжить работу в дистанционном режиме, запланировав с необычным пациентом несколько сеансов видеосвязи в неделю. На настойчивые предложения переехать в Башню на все готовое Роджерс ответил твердым отказом, получил бумаги, передающие под его полную ответственность подследственного предателя Родины и жертву нацистских экспериментов, забрал обоих и самоустранился из бардака, в который к тому моменту превратился Щ.И.Т. Брок пораженно восхищался тем, как Роджерсу удалось все это провернуть всего за пару дней. Вот уж действительно, если у Капитана Америки есть цель… И вот все трое оказались в доме у Роджерса гораздо раньше, чем рассчитывал Брок. Реальность навалилась на него оглушающим осознанием: все получилось ровно так, как он рассчитывал. Ну что же, бойтесь своих желаний… Условий у Брока было немного. В обмен за выступление против Гидры и вызволение Барнса он попросил юридическое отпущение грехов для себя и своих людей, с условием, что они покинут страну и никогда не вернутся и не будут заниматься никакой противозаконной деятельностью, которая противоречила бы интересам Щ.И.Т.А в любой точке мира. Это был минимальный пакет в обмен на его участие в деле восстановления справедливости и закона. Собственно, его команда уже благополучно свалила из страны, по большей части разлетевшись по райским островам в разных частях света. Им даже удалось отстоять свои финансы: платила Гидра своим агентам хорошо, но миллионером все равно никто из них не стал. Так что Щ.И.Т. нехотя закрыл глаза на происхождение этих денег. Остался только Брок, потому что Роджерс согласился и на вторую часть предложения. Зимнему Солдату нужен был куратор, хорошо знающий его самого и как с ним обращаться. Имеющий представление, как помочь Барнсу вернуться по своим следам. Без куратора процесс реабилитации бы безнадежно затянулся и не факт, что вообще был бы успешен. С куратором по прикидкам Брока Барнс должен был прийти в себя до более-менее адекватного состояния примерно за год. И Брок был готов приложить все силы, чтобы снова сделать из машины человека, которым Барнс почти перестал быть. С одним условием – этот год Брок проведет в постели Роджерса. Роджерс согласился.