Я берег покидал туманный Альбиона: Казалось, он в волнах свинцовых утопал. За кораблем вилася Гальциона, И тихий глас её пловцов увеселял***.
Покопавшись в памяти, она всё-таки отыскала нужные строчки. — Кажется, я уловила основной смысл, — сказала Кэролин. — Действительно, звучит поэтично. И, кстати, мы пришли, — объявила она, остановившись перед дверью, которую тут же распахнул перед ними услужливый швейцар. Оказавшись внутри, Вилланель с любопытством огляделась. Место, в которое привела её Кэролин, поражало своей изысканностью. Великолепные дубовые панели, зеркала в тяжёлых золочёных оправах — всё здесь буквально кричало о роскоши. — Обалдеть! — воскликнула Вилланель, крутя головой по сторонам. — Это какой-то элитарный закрытый клуб? — Всего лишь ресторан, — усмехнулась Кэролин. — Хотя и довольно дорогой. Вилланель пихнула женщину в бок, имитируя дружеский жест. — Часто здесь бываешь, Кэролин? — Всякий раз, когда могу списать счёт на представительские расходы, — невозмутимо ответила та. — А мне разрешат списывать счета на представительские расходы, когда я буду работать на МИ-6? — невинным тоном произнесла Вилланель. Не снизойдя до ответа, Кэролин лишь выразительно взглянула на неё. Вилланель нехотя прикусила язык. Далеко не всякий мог похвастаться тем, что сумел взглядом заставить Вилланель замолчать. Но Кэролин это каким-то образом удавалось. И дело было вовсе не в вульгарном доминировании, основанном на примитивном страхе перед наказанием. Скорее, дело было во внутренней непоколебимой уверенности в своём праве властвовать, которой могли обладать лишь те, кто в качестве первого подарка от крёстных родителей получали серебряную ложечку в нежно-голубой коробочке, кому на пятый день рождения родители дарили пони, а на шестнадцатилетние — роскошный автомобиль. Эти люди принадлежали к касте избранных, получавших образование в элитных учебных заведениях и наследовавших фамильные замки и драгоценности. И пусть Кэролин порой вела себя как стереотипная героиня какой-нибудь британской комедии, у Вилланель не было и тени сомнений в том, что эта женщина принадлежала к сословию, привыкшему повелевать. И какой-то глубинный инстинкт заставлял девушку подчиняться, пусть даже против её воли. Вилланель продолжала молчать, и когда к их столику подошёл официант, предоставив Кэролин сделать заказ. Разговор между женщинами возобновился лишь после того, как на столе появилось всё то, что в фешенебельных ресторанах принято подавать к традиционному чаепитию. — Попробуй сконы с лимонным кремом, — посоветовала Кэролин, после того как Вилланель в течение считанных минут в одиночку расправилась с сэндвичами с огурцом. — Они божественны. Вилланель не преминула последовать её рекомендации. — И правда вкусно! — воскликнула она. — Если ты наелась, может быть, перейдём к серьёзному разговору? — спросила Кэролин спустя некоторое время. — На какую тему? — с интересом откликнулась Вилланель. — Некоторое время назад ты выразила заинтересованность в работе на МИ-6, — напомнила Кэролин. Вилланель изучающе посмотрела на женщину. — Ты была весьма убедительна в своём нежелании нанимать меня. Почему ты вдруг передумала? Что изменилось? — задумчиво спросила она. — Всё меняется, — уклончиво ответил Кэролин. — Ты близко подобралась к верхушке «Двенадцати» и было бы глупо не использовать это. Вилланель усмехнулась. — Думаешь, они не узнают, если я начну работать на МИ-6? — Разумеется, они узнают. В этом весь смысл. — О, так ты хочешь, чтобы я стала двойным агентом? — Справишься? — Кэролин с вызовом посмотрела на девушку. — Ха! — беспечно фыркнула та. — Но прежде чем я найму тебя… — начала было Кэролин. — Неужели ты собираешься устроить мне вступительное испытание? — рассмеявшись, перебила её Вилланель. — Если ты справишься с этим заданием, Вилланель, я найму тебя, и ты сможешь работать на МИ-6, — сказала Кэролин и передала ей тоненькую папку. — Но не впутывай в это Еву. Она ничего не должна узнать об этом деле. Вилланель открыла папку, внутри которой оказалась лишь фотография женщины, очевидно, не подозревавшей о том, что её снимают. — Да это же Ирэн Адлер! — воскликнула Вилланель, мгновенно узнав женщину. — Вы знакомы? — вопросительно выгнула бровь Кэролин. — Не лично, — отрицательно покачала головой Вилланель. — Я только слышала о ней. Несколько лет назад «Двенадцать» довольно часто подкладывали её под японских и корейских политиков средней руки, чтобы получить компрометирующий материал или секретные сведения. Она как раз в их вкусе, если ты понимаешь, что я имею в виду. — Она игриво подмигнула Кэролин. — Время от времени ей поручали убрать кого-нибудь. Но, насколько мне известно, она давно вышла в тираж. Век проститутки недолог. — Вилланель вздохнула с притворной грустью. — Так кому насолила старушка-доминатрикс? — Это неважно, — отрезала Кэролин. — Лучше скажи, её убийство привлечёт внимание «Двенадцати»? — Нет, — отрицательно покачала головой Вилланель, — она не настолько важна для них. Таких как она легко заменить. — Хорошо, — удовлетворённо кивнула Кэролин. — Где мне её найти? — Тебе не нужно её искать. Она сама придёт туда, куда ты скажешь, если ты отправишь ей предложение поужинать с этого телефона, — сказала Кэролин, протягивая Вилланель телефон. — Вся информация, кроме той, которая понадобится тебе для выполнения задания, разумеется, удалена, — добавила она. — Чей это телефон? — спросила Вилланель, с любопытством вертя в руках гаджет. — Шерлока Холмса, — коротко ответила Кэролин. — Того детектива в смешной шапке, про которого иногда пишут в таблоидах? — удивлённо воскликнула девушка. — Какое отношение он имеет к Ирэн Адлер? — Вся нужная тебе информация находится в этой папке, — непреклонным тоном заявила Кэролин. — Ладно, — кивнула Вилланель, — я воспользуюсь Гуглом. Ей вдруг стало исключительно интересно, отчего ликвидация заурядной шлюхи имеет такое значение для Кэролин, и, подумав немного, Вилланель решила, что ей следует немедленно нанести визит Беару. Этот парень со своими хакерскими навыками наверняка сумеет нарыть что-нибудь интересное. Если только не умрёт от страха, увидев её на пороге своей квартиры. Впрочем, подумала Вилланель, большая пицца с двойной порцией колбасок пепперони и несколько бутылок пива наверняка помогут ему пережить потрясение. _____________________________________________________________________________ * Faux pas (фр.) — ошибка, промах. ** Коварный Альбион (фр. Perfide Albion) — перифрастическое название Англии, используемое для характеристики английской внешней политики, в том числе в русской дореволюционной литературе, и имеющее отрицательную коннотацию. Устойчивое выражение является одним из нескольких словосочетаний-стереотипов, отрицательно характеризующих политику Великобритании по отношению к другим странам. *** Отрывок из стихотворения К.Н. Батюшкова «Тень друга». Мне стало интересно, откуда пошло выражение «Туманный Альбион», поэтому я начала искать первоисточник. В процессе поисков я нашла англоязычное обсуждение, посвящённое как раз этому выражению. Топикстартер тоже заинтересовался его происхождением. Сам топикстартер англичанин и никогда не слышал, чтобы другие британцы называли Великобританию «Туманным Альбионом», по его словам он услышал это выражение от русского приятеля. Другие участники обсуждения также, если и слышали это выражение, то только от выходцев с постсоветского пространства или из стран бывшего соцлагеря, что вполне понятно. Британцы, а также австралийцы, новозеландцы и американцы Британию «Туманным Альбионом» не называют. В итоге в обсуждение пришли русские и один из них сообщил, что первоисточником является именно это стихотворение Батюшкова. Если у кого-нибудь есть другая информация, буду рада почитать.Кэролин
31 июля 2020 г. в 01:41
Музыка: Nouvelle Vague — Russian Girl
Чем дольше Вилланель ждала Кэролин, сидя на террасе кафе, облюбованного туристами и прочей праздношатающейся публикой, тем больше она склонялась к мысли, что таким образом старая грымза испытывает её терпение.
Кондиционеры с мелкодисперсным распылителем, установленные рядом с каждым столиком, едва справлялись с июльским зноем, а люди, лишь недавно получившие возможность снова ходить в любезные их сердцам кафе и рестораны, будто стремясь наверстать упущенное, говорили слишком громко, смеялись нарочито весело и с пугающим энтузиазмом поглощали огромное количество еды.
Вилланель понимала, что таким образом утомлённые вынужденным заточением справляются со стрессом и даже подспудным страхом, порождённым эпидемией, но никакого единения с ликующими «победителями смерти» не ощущала.
Расположившаяся за соседним столиком шумная компания также не располагала к любви к ближнему. Заводила компании — громкоголосая рыжеволосая девица — с пафосом вещала что-то о том, что, якобы, вирус был создан специально для того, чтобы сократить численность населения.
Вилланель абсолютно не выносила, когда люди, интеллектом едва превосходившие турнепс, с апломбом экспертов принимались рассуждать о вещах, о которых имели весьма туманное представление, а потому рыжеволосая девица неимоверно раздражала её. Кроме того, на ногах мерзкой твари красовались явно контрафактные Louboutins на десятисантиметровых каблуках, смотревшиеся исключительно вульгарно в сочетании с джинсами с низкой посадкой и плиссированной тёмно-синей блузкой свободного кроя. Впрочем, и подлинные туфли от Christian Louboutin вне какого-нибудь претенциозного офиса, красной ковровой дорожки или одного их тех мероприятий, которым люди придают сакраментальное значение, смотрелись крайне неуместно. Это было абсолютно непростительное модное faux pas*. И одного этого, по мнению Вилланель, было достаточно для того, чтобы вычеркнуть девицу из списка живых. Впрочем, рассудив, что посетители кафе едва ли будут благодарны ей за кровавый перформанс, Вилланель заставила себя абстрагироваться от внешних раздражителей и сосредоточиться на собственных мыслях.
Эпидемия, парализовавшая весь мир, сказалась и на её работе тоже. Впрочем, время относительного затишья она использовала для того, чтобы собрать как можно больше информации о «Двенадцати» и даже достигла в этом определённых успехов. По крайней мере, теперь ей было что предложить Кэролин Мартенс и МИ-6 помимо своих навыков профессионального киллера. А это означало, что у неё появился шанс оказаться по одну сторону баррикад с Евой Поластри. И на этот раз Вилланель была уверена в том, что это будет правильная сторона.
С Евой с момента их прощания на мосту Вилланель почти не пересекалась, если не считать нескольких, тщательно спланированных ею, случайных встреч и сообщений, отправленных Евой в зыбкие предрассветные часы. Но в мыслях девушки Ева присутствовала постоянно. Она размышляла о том, хватит ли у Евы отчаяния, смелости, а главное — желания пойти по той звериной тропе, по которой шла Вилланель. И что случится, если однажды монстр, которого она пробудила в Еве, вырастет в полный рост и подменит собой самую суть Евы? Вилланель, никогда прежде не имевшую дела с моральными дилеммами, тревожила и даже страшила эта мысль. Она даже не была уверена в том, что действительно хочет увлечь Еву по своему пути. Ева нравилась ей такой, какой она была: немного нелепая и чуточку неуклюжая, но, по сути, добрая и хорошая женщина. Как это ни удивительно, но Вилланель действительно нравились по-настоящему добрые и хорошие люди. Именно такой была Анна, в которую она когда-то влюбилась до умопомрачения. Анна была единственной, кто подарил ей хоть немного любви, пусть даже эта любовь была отравлена страхом и сомнениями. И теперь, когда Вилланель твёрдо определилась с тем, что не хочет превращать Еву в подобие себя самой, нужно было только найти способ перейти на путь света, по которому они смогут пойти вместе. Пусть даже Вилланель придётся идти по самой тенистой стороне. И если для того, чтобы получить желаемое, ей нужно было сделать всё возможно и невозможное для того, чтобы убедить Кэролин Мартенс — главу Русского отдела МИ-6 и обладательницу весьма непростого характера, — нанять её, Вилланель готова была сделать это.
Кэролин Мартенс чем-то неуловимо походила на лошадь, впрочем, Вилланель не считала это каким-то особенным недостатком. Почти все англичане в большей или меньшей степени казались ей похожими на лошадей. К тому же, лошади ей скорее нравились, чем нет, по крайней мере, они однозначно не вызывали у неё острой идиосинкразии, в отличие от большинства людей. Гораздо большим недостатком Кэролин в глазах Вилланель было то, что старая грымза могла быть настоящей занозой в заднице, если у неё возникало желание усложнить кому-нибудь жизнь. А такое желание, следовало признать, возникало у Кэролин довольно часто. К счастью для Вилланель, у Кэролин было много врагов, и значительное количество этих врагов были также врагами самой Вилланель, а в её мире это обстоятельство было вполне подходящей основной если не для закадычной дружбы, то, по крайней мере, для взаимовыгодного сотрудничества. А ещё Кэролин умела как следует повеселиться, и Вилланель это нравилось.
— Простите, вы не могли бы присмотреть за моими мальчиками, пока я ненадолго отлучусь в туалет? — Приятный женский голос отвлёк Вилланель от размышлений.
Подняв голову, девушка увидела стоявшую рядом с её столиком миловидную брюнетку, улыбавшуюся ей самой лучезарной улыбкой, какую только мог изобразить человек, просящий об одолжении. Вилланель перевела взгляд на детей: одному из них на вид было около двух лет, другой же выглядел на четыре года.
— Да, конечно, — просияла ответной улыбкой Вилланель, решив, что наблюдение за детьми может оказаться вполне сносным развлечением.
Чутьё её не подвело: как только мать исчезла из виду, старший мальчик принялся колотить брата игрушечным молотом Тора. Он делал это с такой мрачной сосредоточенностью, что Вилланель невольно залюбовалась. Младший же, как будто не замечая побоев, самозабвенно ковырял в носу.
— Ну, всё, маленький гадёныш, веселье закончилось, — проворковала Вилланель, заметив, что мать мальчиков возвращается, и забрала у старшего ребёнка игрушку.
Тем временем женщина приблизилась к столику.
— Всё в порядке? Надеюсь, они не доставили вам хлопот? — с улыбкой спросила она
В её улыбке Вилланель увидела странную хрупкость — как будто внутренне эта женщина давно знала, что далеко не всё в порядке, но отчаянно боялась услышать подтверждение своих опасений.
Помедлив мгновение, Вилланель решила проявить снисходительность к несчастной клуше. Мироздание и без того жестоко посмеялось над бедной женщиной: один из её сыновей был психопатом, другой — идиотом.
— Ну что вы, — растянув губы в вежливой улыбке, сказала она, — они были сущими ангелами.
Любезно попрощавшись с женщиной, Вилланель проводила обречённое семейство насмешливым взглядом и вернулась к прерванной трапезе. Она взяла со своей тарелки аппетитно выглядевший сэндвич с бифштексом и яйцом и с наслаждением впилась в него крепкими белоснежными зубами. От удовольствия, которое доставляла ей еда, девушка даже прикрыла глаза. Впрочем, гастрономическое блаженство продлилось недолго.
— Вставай, Вилланель, мы немного прогуляемся. — Требовательный голос Кэролин заставил Вилланель вздрогнуть и открыть глаза: женщина стояла прямо перед ней, нетерпеливо постукивая ногой по полу.
Вилланель с трудом сдержала смешок: Кэролин выглядела в точности так, как в её представлении должна была выглядеть чопорная гувернантка викторианской эпохи.
— Но я ещё не доела свой сэндвич, — из чистого упрямства запротестовала девушка.
— Возьми с собой, доешь по пути, — невозмутимо ответила Кэролин.
— Я хотела заказать десерт, — обиженно надув губы, заявила Вилланель.
— Ты получишь свой десерт, но в другом месте, — пообещала Кэролин и Вилланель, наконец, нехотя поднялась с места. — Ты же не откажешься оплатить мой счёт? — самым невинным тоном спросила она у Кэролин и, не дав женщине возможности возразить, стремительно покинула кафе.
— Почему мы идём пешком вместо того, чтобы ехать на такси? — недовольно пробурчала Вилланель, после того как она и Кэролин прошли несколько сотен метров. — Я, конечно, понимаю, что в твоём возрасте полезны пешие прогулки на свежем воздухе, но сегодня слишком жарко для променада.
К её чести, Кэролин не повелась на очевидную провокацию.
— Мы будем на месте раньше, чем ты доешь свой сэндвич, — спокойно сказала она.
Из чистого упрямства Вилланель затолкала в рот остатки сэндвича и с вызов посмотрела на Кэролин. Та в ответ лишь выразительно закатила глаза, всем своим видом демонстрируя, что находит в высшей степени нелепой детскую выходку Вилланель.
Следующие несколько метров женщины шли молча.
— В России Англию называют Туманным Альбионом, — сообщила Вилланель, решив, что молчание ей надоело. — И сегодня я точно предпочла бы туман этому адскому пеклу.
Кэролин с интересом взглянула на неё.
— Я слышала про Коварный Альбион**, но про Туманный — никогда, — призналась она. — Должно быть, это специфически русское определение. И что же оно означает? Как обычно, что-нибудь оскорбительное?
— Вообще-то, это скорее поэтическое описание. — Вилланель нахмурила лоб, пытаясь вспомнить стихи, которые читала когда-то, учась на филологическом факультете. — Как же там было?.. — пробормотала она, перейдя на русский. — Ах да,