Очарование хрупкости

Музыка: Marina & The Diamonds — To Be Human       Вилланель почти удивилась тому, насколько легко оказалось проникнуть в госпиталь Святого Варфоломея: достаточно было всего лишь надеть медицинский халат и прикрепить к его карману бейджик. Оказавшись внутри, она взяла со стойки регистратуры несколько историй болезни, чтобы сойти за интерна на случай, если кто-нибудь проявит любопытство.       Впрочем, ради того, чтобы собственными глазами посмотреть на женщину, ради которой Шерлок Холмс — этот самопровозглашённый борец с преступностью, решился обратиться за услугами киллера, Вилланель готова была воспользоваться и гораздо более тщательной маскировкой, если бы потребовалось. Разумеется, благодаря информации, найденной Беаром, девушка знала, что формальным заказчиком был старший брат Шерлока Холмса — Майкрофт Холмс, в числе прочего курировавший работу Кэролин, но Вилланель нисколько не сомневалась в том, что он сделал это в первую очередь ради своего младшего брата, любимую женщину которого похитила Ирэн Адлер. Похищение, о котором писали почти во всех газетах, случилось месяц назад. В течение последующих двух недель Молли Хупер искала полиция, лучшие агенты МИ-5 и сам Шерлок Холмс, но безуспешно. Женщина спасла себя сама — она сумела освободиться и сбежать от своих похитителей, а затем активно сотрудничала с полицией, чтобы преступники как можно скорее были взяты под стражу.       Не то, чтобы Вилланель не понимала желания Холмса отомстить: случись подобное с Евой, она и сама непременно захотела бы наказать виновных. И наказала бы. Но она, в отличие от Шерлока Холмса, не объявляла священную войну преступному миру. Кроме того, если всё то, что писал о нём в своём блоге его напарник — некий доктор Джон Уотсон, было правдой, то Холмс вовсе не производил впечатления человека, способного испытывать столь сильные чувства. Скорее наоборот — в трактовке доктора Уотсона он выглядел абсолютно бездушной машиной.       Впрочем, в одном из таблоидов Вилланель наткнулась на статью, в которой человек из близкого окружения Шерлока Холмса и Молли Хупер на условиях анонимности поведал трогательную историю о том, как любовь к Молли изменила к лучшему «величайшего сыщика всех времён». Статья была полна восторженных реверансов в сторону детектива и его возлюбленной, и скорее походила на отрывок из любовного романа. Но если любовь, способная изменить человека к лучшему, действительно была возможна в этой реальности, то Вилланель хотела взглянуть на неё своими глазами.       Добравшись до прозекторской, Вилланель заглянула внутрь через маленькое окошко в двери. Доктор Хупер как раз проводила вскрытие, и Вилланель невольно восхитилась ловкостью её движений. Было что-то завораживающее в том, как ловко её тонкие руки управлялись со скальпелем и аутопсийной пилой. Молли Хупер была настолько крошечной и изящной до хрупкости, что, казалось, её место было скорее в музее — в витрине из пуленепробиваемого стекла и под надёжной охраной, рядом с одной из тех прекрасных фарфоровых куколок, которых Вилланель видела в Рейксмюсеуме*. И, тем не менее, эта женщина выбрала профессию патологоанатома, и не побоялась связать свою жизнь с человеком, обладавшим удивительным даром раздражать окружающих одним своим видом, и имевшим во врагах едва ли не весь преступный мир Лондона.       К удаче Вилланель, Шерлок Холмс тоже был в прозекторской: он наблюдал за вскрытием и время от времени отпускал короткие реплики. Это был мужчина чуть выше среднего роста, казавшийся гораздо более высоким на фоне крошечной женщины. Вилланель не находила ни намёка на привлекательность ни в его слишком бледном лице, ни в его маленьких блеклых глазах, ни в его нелепом курносом носе, ни в его совершенно безвольном подбородке, переходящим в слишком длинную шею. А его неестественно длинные пальцы, напоминающие паучьи лапки, заставили девушку содрогнуться от отвращения. Казалось, будто вместо трёх фаланг, как у любого нормального человека, у него их было четыре. Разве что его кудри были хороши, но Вилланель подозревала, что угольно-чёрными они были лишь оттого, что единственный в мире консультирующий детектив красил их из тщеславного желания казаться моложе своего возраста.       Казалось невероятным, что такая красавица как доктор Хупер с её тонкими, но красивого рисунка, бледно-розовыми губами, фарфоровой кожей, аккуратным, чуть вздёрнутым носиком и огромными карими глазми, опушёнными густыми тёмными ресницами, отдала своё сердце кому-то столь удручающе непривлекательному, как Шерлок Холмс.       Доктор Хупер не вызывала у Вилланель тех чувств, которые девушка испытывала к Еве. Вилланель не хотела Молли Хупер, но она испытывала невероятное эстетическое наслаждение, любуясь её утончённым профилем. Она смотрела на Молли Хупер, как иные смотрят на произведение искусства. Вилланель восхищала её точёная фигурка. Она почти завидовала густоте и соболиному блеску её длинных светло-каштановых волос. Неожиданно для себя Вилланель вдруг поймала себя на мысли о том, что доктор Хупер напоминает ей одну из прекрасных аристократок с картин Винтерхальтера.       Увлекшись наблюдением, девушка упустила момент, когда в коридоре помимо неё появился ещё один человек. Она поспешно сделала вид, будто с интересом изучает содержимое папок, позаимствованных со стойки регистрации, одновременно скосив глаза, чтобы взглянуть на новоприбывшего. В высоком седовласом мужчине Вилланель без труда узнала старшего инспектора Лестрейда. Заодно она мысленно отметила, что в жизни инспектор был куда симпатичнее, чем на фотографиях. И если Шерлок Холмс был похож на летучую мышь, то Грегори Лестрейд походил скорее на серебристого лиса.       — Шерлок, у меня для тебя дело, — объявил инспектор, войдя в прозекторскую. — Произошло двойное убийство. И тебе лучше поторопиться, потому что криминалисты уже выехали на место преступления.       — Что ж, не будем терять времени, — сказал Холмс, хлопнув в ладони, и решительно направился к выходу из прозекторской. Он почти уже дошёл до двери, как вдруг повернулся и столь же решительно зашагал обратно. Подойдя к доктору Хупер, он обхватил её лицо своими огромными ладонями и коснулся её губ в нежнейшем поцелуе. А когда он отстранился, Вилланель увидела в его глазах откровенное обожание и почти религиозное благоговение. Девушка невольно отвела глаза, вдруг почувствовав себя едва ли не вуайеристкой. То, свидетельницей чему она стала, было интимнее, чем секс. Это была настоящая любовь.       Вилланель перевела взгляд на инспектора Лестрейда. Тот смотрел на целующуюся пару с умилением взрослого, наблюдающего за юными влюблёнными.       Наконец, прошептав что-то на ушко доктору Хупер, Шерлок Холмс покинул прозекторскую весьма энергичной походкой. Он промчался мимо Вилланель, не обратив на неё ни малейшего внимания, зато инспектор Лестрейд, последовавший за ним в гораздо более умеренном темпе, немного задержался, чтобы пробежаться по её фигуре оценивающим взглядом. Вилланель точно уловила момент, когда престарелый ловелас вспомнил о том, что такой взгляд вполне может быть расценен как домогательство и поспешно отвёл глаза, а затем и вовсе едва ли не побежал следом за Шерлоком Холмсом.       Девушка усмехнулась, если бы Грегори Лестрейд был хотя бы на десять лет моложе, она, пожалуй, была бы не прочь немного развлечься с ним в постели. Но с мужчинами старше пятидесяти она предпочитала не связываться. У таких старичков в самый неподходящий момент могло отказать сердце, или член, или и то и другое вместе.       Вилланель вошла в прозекторскую, как только в коридоре смолкли шаги.       — Здравствуйте, вы что-то хотели? — обратилась к ней доктор Хупер.       Вилланель вдруг подумала, что в нежном звучании голоса этой женщины она могла бы греться, как в лучах солнца.       — Сегодня мой первый день в Бартсе, — изобразив на лице смущённую улыбку, сказала она. — Кажется, я немного заблудилась. Я искала отделение радиологии.       — Оно находится в другом конце здания, — улыбнувшись в ответ, сообщила доктор Хупер.        Вилланель приблизилась к секционному столу, на котором лежал труп молодого мужчины, вскрытие которого, насколько она могла судить, было почти закончено.       — Для чего вы делаете такие аккуратные разрезы? — спросила она, кивнув на идеальный Y-образный разрез. — Он ведь уже мёртв. Ему всё равно.       — Зато не всё равно его родным и близким, — ответила доктор Хупер. — Да и он сам, пусть и мёртв, но всё ещё остаётся человеком, а потому заслуживает уважительного отношения. К тому же, я всегда считала, что у каждого профессионала должен быть кодекс. Мой кодекс предписывает мне делать работу тщательно и аккуратно.       — О, это я понимаю, — кивнула Вилланель, с уважением взглянув на женщину. — Сколько ему было лет? — Она перевела взгляд на труп. — Он выглядит таким молодым.       — Ему было тридцать два года, — сообщила доктор Хупер. — И если вы пытаетесь изобразить печаль, то вам следует слегка опустить верхние веки. Так будет выглядеть более естественно.       — Спасибо! — искренне поблагодарила Вилланель. — Я это запомню. Вам часто приходится иметь дело с психопатами, доктор Хупер?       — Нет, но в своё время я прослушала курс по судебной психиатрии, — усмехнулась та и изучающе посмотрела на девушку. — Итак, вас послали убить или похитить меня? Впрочем, если бы вы хотели убить меня, то, полагаю, я уже была бы мертва. Если только вы не из числа любителей произносить пафосные речи перед тем, как спустить курок.       — О, нет, — хихикнув, запротестовала Вилланель. — Я сама терпеть не могу таких пижонов. Сначала сделай дело, а потом толкай речи, если уж неймётся. Я так считаю.       В следующий момент доктор Хупер неожиданно быстрым движением схватила со стола скальпель и сделала выпад в сторону Вилланель. Впрочем, Вилланель без особого труда выбила скальпель из руки женщины.       Смелая попытка Молли Хупер защитить себя восхитила девушку. Большинство людей в сходных обстоятельствах сдавались раньше, чем Вилланель успевала причинить им сколь либо серьёзный вред, но эта женщина явно не собиралась сдаваться без боя.       — Мне известно, что вы берёте уроки самообороны, — сказала Вилланель. — Но, поверьте, против профессионала с моим уровнем подготовки ваши навыки практически бесполезны.       — Я знаю, — кивнула доктор Хупер. — К тому же, я всё рано не смогла бы заставить себя использовать скальпель против живого человека, а вот выстрелить в вас я, пожалуй, смогу, если придётся. — Она вывела из-за спины правую руку, в которой сжимала маленький пистолет, больше похожий на изящный дамский аксессуар. — Двадцать второй калибр. Выглядит, как игрушка и без труда помещается в кармане, но это настоящее оружие. Чтобы получить разрешение на его ношение пришлось собрать целую кипу справок, но Шерлок настаивал на том, что мне пригодится оружие. И, как оказалось, был совершенно прав, — сказала она. — Стреляю я метко: научилась за девять лет регулярных занятий в тире. И, кстати, когда вы приблизились ко мне, чтобы выбить из моих рук скальпель, вы оказались в той точке, с которой скрытая камера без помех смогла запечатлеть не только инцидент с нападением, но и ваше лицо.       Вилланель улыбнулась: её восхищение этой женщиной возрастало с каждой минутой, проведённой в её компании. Пистолет в руках доктора Хупер ничуть не беспокоил девушку, она была уверена в том, что эта женщина не станет стрелять, если её не спровоцировать, причём, самым вызывающим образом, а провоцировать её Вилланель вовсе не собиралась.       — Если вы рассчитываете на то, что сейчас сюда примчатся охранники, то, боюсь, я вас разочарую: мой друг немного поколдовал с системой видеонаблюдения больницы и теперь охранники смотрят закольцованную запись, — спокойно сказала она. — А поскольку особым умом они не отличаются, им понадобится минут двадцать, чтобы понять это. И, если уж говорить откровенно, я сомневаюсь в том, что вы сможете убить человека.       — А зачем мне вас убивать? — рассмеялась доктор Хупер. — Мне нужно всего лишь ранить вас так, чтобы временно лишить способности передвигаться. Я даже окажу вам первую помощь, после того как вызову полицию.       — Вы странная, — спустя долгую паузу заметила Вилланель.       Женщина улыбнулась краешком губ.       — Мне часто приходилось слышать эти слова в свой адрес. И далеко не всегда в значении комплимента. В каком смысле следует понимать вас?       — Я нахожу вас интересной. Большинство людей утомительно предсказуемы и демонстрируют именно те реакции, которых от них ждут, но вы — приятное исключение. Вы похожи на медовую булочку с корицей, но при этом у вас хватает духу угрожать мне пистолетом.       Доктор Хупер склонила голову на бок и с любопытством взглянула на Вилланель.       — Что ж, ну, а вы похожи на леденцовую смесь «Dolly mixture», но при этом владеете навыками специального агента, коим, как мне кажется, и являетесь, — сказала она.       — Вы боитесь меня, доктор Хупер? — спросила Вилланель, изучающе взглянув на женщину.       — А мне следует? — ровным голосом, не выказывая и тени страха, в свою очередь спросила она.       — Не-а, — протянула Вилланель. — Сегодня я играю за хороших ребят.       Женщина отложила пистолет, впрочем, не слишком далеко.       — Вас нанял Майкрофт, — сказала она. И это был не вопрос. Это было утверждение. — Учитывая недавние события, полагаю, вы должны обеспечивать мою безопасность. Но, очевидно, этим ваша роль не ограничивается. Будь вы моим телохранителем, Майкрофт сам бы представил вас мне, либо, напротив, приказал бы вам держаться в тени. Но вы здесь и задаёте вопросы. Значит, действуете по собственной инициативе. Думаю, вам нужна информация, которая позволит вам выторговать для себя более выгодные условия.       Вилланель едва удержала себя от желания захлопать в ладоши: эта женщина была невероятно умна.       — Что ж, за информацией вы обратились не по адресу, — продолжила тем временем доктор Хупер. — Я ничего вам не скажу. В вашей защите я также не нуждаюсь. Кажется, я уже убедительно доказала, что вполне способна позаботиться о себе сама.       — Возможно, я всё же смогу быть вам полезна? — улыбнулась Вилланель. — В конце концов, кто сумеет защитить вас от психопатки лучше, чем другая психопатка?       — Благодарю вас, но за свою безопасность я привыкла отвечать сама, — непреклонно заявила доктор Хупер. В её голосе отчётливо прозвучали металлические нотки.       Вилланель посмотрела на неё с искренним уважением.       — Как скажете, доктор Хупер, — кивнула она. — Однако, как вы верно заметили, мне нужна информация. Но не беспокойтесь, я не стану просить или требовать, чтобы вы поведали мне секреты Шерлока или Майкрофта Холмсов. Меня интересуют не столько факты, сколько причины. Я просто силюсь понять, и не понимаю.       — Чего же?       — Я знаю, что это вы помогли Шерлоку Холмсу сфальсифицировать его смерть. Но почему вы это сделали? Вы могли потерять всё: работу, карьеру, свою репутацию в научном мире, свою жизнь, наконец, и всё же пошли на этот риск ради человека, в котором, если верить блогу доктора Уотсона, чувств и эмоций примерно столько же, сколько их в кочане капусты. Так почему?       Доктор Хупер невесело усмехнулась.       — Вам едва ли близка концепция высшего блага, поэтому не буду утомлять вас высокопарными благоглупостями, — сказала она.       — И это правильное решение, — с одобрением заметила Вилланель.       Прежде чем продолжить, доктор Хупер на мгновение задумалась.       — Просто подумайте о человеке, который дорог вам, — медленно начала она, тщательно подбирая слова, — без которого вы не можете, да и не хотите представлять свою жизнь, вопреки здравому смыслу и всем доводам рассудка. На что вы готовы будете пойти, чтобы защитить этого человека?       Вилланель на миг представила лицо Евы — даже самый добрый человек едва ли смог бы назвать его красивым, не покривив при этом душой, но для Вилланель внешняя привлекательность её личной немезиды почему-то не имела никакого значения. И всё чаще в самом дальнем уголке её сознания возникала мысль, что она почти готова отказаться ради Евы от всего того, что делало её Вилланель и снова стать Оксаной Астанковой. Вот только… она отчаянно боялась, что Оксана Астанкова покажется Еве заурядной и скучной.       — На многое, да, думаю, я могла бы пойти почти на что угодно, чтобы сделать это, — наконец тихо произнесла девушка. — И всё же, вы могли бы найти кого-нибудь посимпатичнее Шерлока Холмса, — помолчав некоторое время, упрямо заявила она. — Вы же твёрдая девятка, а если немного поработать с косметикой — то и десятка, а он с трудом дотягивает даже до пятёрки. Да и то, если вы на одной берегу Темзы, он — на другом, а между вами — густой туман.       Доктор Хупер тихо рассмеялась.       — А если я скажу, что меня привлекает его незаурядный ум?       — Незаурядный ум? — недоверчиво фыркнула Вилланель. — Судя по тому, что он пишет у себя на сайте, он далеко не так умён, как ему кажется. К тому же, скучен и занудлив, а свои выводы явно делает по принципу: «если факты не укладываются в мою теорию, то тем хуже фактам». Что также вовсе не свидетельствует о выдающемся интеллекте. Иногда он, конечно, оказывается прав, но и сломанные часы дважды в сутки показывают точное время. Доктор Уотсон превозносит его умственные способности в своём блоге, но это, скорее всего, потому что сам доктор Уотсон абсолютный идиот. Как можно было прожить столько времени бок о бок с наёмной убийцей и ни о чём не догадаться?       — Вам чем-то сильно насолил Шерлок? Или вы в принципе не любите мужчин? — осторожно спросила доктор Хупер.       — Я не люблю людей, — ухмыльнулась Вилланель. — Хотя, женщины действительно кажутся мне чуть более симпатичными, чем мужчины. А ваш мужчина вообще похож на летучую мышь.       Доктор Хупер весело улыбнулась.       — Мне нравятся летучие мыши, — призналась она. — Любой учёный скажет вам, что летучие мыши — исключительно интересные создания. И, к слову сказать, у Шерлока есть чучело летучей мыши.       Вилланель усмехнулась.       — И вас не беспокоит, что ваш мужчина хранит у себя чучело своего тотемного животного?       — Нисколько, — покачала головой доктор Хупер. — Я увлекаюсь таксидермией, — с застенчивой улыбкой добавила она.       — Вы действительно невероятная женщина, доктор Хупер, — с искренним восхищением произнесла Вилланель. — Но, боюсь, я больше не могу задерживаться здесь. Охранники больницы уже должны были понять, что кто-то вмешался в работу системы видеонаблюдения и, вероятно, скоро будут здесь. Поэтому я должна уйти.       — Вы так и не представились, — напомнила женщина.       — Вилланель, — быстро сказала девушка, протягивая руку для рукопожатия. — Вы можете называть меня Вилланель.       Доктор Хупер пожала протянутую руку:       — Рада с вами познакомиться, Вилланель.       — Если хотите, чтобы эти синяки сошли скорее, надо потереть сырую картошку, завернуть получившуюся массу в марлю и привязать к ушибленному месту, — осторожно проведя кончиками пальцев по жуткого вида кровоподтёкам на запястье женщины, сказала Вилланель. — Звучит странно, знаю, но это действительно работает.       — На самом деле, не так уж и странно, — заметила доктор Хупер. — В картофеле много витамина C, который повышает регенерацию тканей, а растительный крахмал давно применяется как лифтинг-средство.       — Знаете, — чуть помедлив, начала Вилланель, — я хотела бы познакомиться с вами в другое время и при других обстоятельствах. Мы могли бы побеседовать с вами за шарлоткой и чашечкой чая с чабрецом. Знаю, шарлотка — не слишком-то изысканное блюдо, но зато оно действительно хорошо у меня получается.       Доктор Хупер тепло улыбнулась.       — Я люблю шарлотку, — призналась она. — Моя бабушка пекла вкусную королевскую шарлотку в графстве Антрим. Это, конечно, предвзятое мнение моего дедушки, но, думаю, оно недалеко от истины.       — Можно задать ещё один вопрос, прежде чем я уйду, — спросила Вилланель.       — Да, конечно, — кивнула доктор Хупер.       — Где вы купили эти туфли? — Вилланель выразительно взглянула на обувь женщины.       — В небольшом бутике в Сохо. Это молодой независимый бренд, но обувь у них качественная и удобная. К тому же, относительно недорогая.       — Спасибо, доктор Хупер. И прощайте!       Вилланель покинула госпиталь Святого Варфоломея, испытывая смешанные чувства, но доминирующим была светлая грусть. Грусть оттого, что ей всего на несколько мгновений было позволено заглянуть в другой — лучший — мир, в который ей не попасть никогда. Она была в достаточно степени реалисткой, чтобы понимать, что в её случае было бы в высшей степени глупо надеяться на долгую и счастливую жизнь. И вовсе не потому, что она верила в божественное воздаяние. Вилланель не чувствовала никаких угрызений совести за совершённые убийства, да и небесная кара беспокоила её менее всего. Убитые ею люди, безусловно, заслуживали смерти и, будь у неё желание, она вполне могла бы вообразить себя ангелом возмездия.       И всё же, если бы пресловутое «долго и счастливо» для неё и для Евы стало бы вдруг возможно, то она хотела бы, что оно случилось в мире, который олицетворяла Молли Хупер. В мире, где существует безусловная любовь, абсолютное принятие и прощение, не требующее покаяния и искупления. И если для того, чтобы такой мир продолжал существовать, хотя бы как призрачная Фата-моргана, нужно было покончить с мразью вроде Ирэн Адлер, Вилланель готова была сделать это не задумываясь.       Всё равно, что грязь из-под ногтей сковырнуть. _____________________________________________________________________________ * Рейксмюсеум (нидерл. Rijksmuseum) — художественный музей в Амстердаме (Нидерланды). Именно в этом музее Вилланель увидела картину Яна де Бана «Изувеченные трупы Йохана и Корнелиуса де Виттов».