***
Машка Соколова — Ты куда пропала? (00:29) — Я начинаю переживать… Ты где? (00:35) — Почему не отвечаешь на звонки? (00:37) — Мне рассказали, что случилось. Я Светлова кастрирую! (00:56) — Зачем Беркутову твой номер? (01:00) — Тут Елагина такую сцену устроила! Просто жесть… (01:02) — Ника, ты хоть до дома добралась? (01:13) — Как проснешься обязательно позвони! Я переживаю… (01:34) — Не забудь позвонить! Я не только переживаю, но и горю желанием рассказать все новости! (02:05)***
(«Да уж, Машка как всегда в курсе всех сплетен, событий и новостей.») Я ещё раз посмотрела на время и, убедившись, что для звонков самое то, набрала номер Машки. — Ты почему вчера мне не позвонила?! — прокричала в трубку Соколова, как только прекратились гудки. Такое чувство, что она специально сидела и ждала моего звонка, чтобы потом оглушить меня. — И тебе доброе утро… — Ты не ответила на вопрос! — Не знаю, — замялась я, — почему-то тогда я забыла про существование телефонов. — Ещё раз ты заставишь меня волноваться, я тебе тресну! — Было слышно, Машка очень сильно злилась. Ну, её можно понять, я её заставила переживать. Мне за это очень стыдно. — Мам, ну, не ругайся, — пропела я в трубку. — Ты расскажешь мне, что за новости? — Да, чуть не забыла, — Машка сразу оживилась. («Как же легко её отвлечь.») — Вчера же Беркутов Светлому морду набил за то, что тот руки распускал? — Смутно помню, но, вроде, да… — Я поежилась от вчерашних воспоминаний. Неприятный комок отвращения застрял в груди. Мне опять захотелось уткнуться носом в подушку и завыть. — Так вот, как только ты уехала, эта ситуация быстро разлетелась среди тех, кто был на тусовке. Куда пропала Бельская, я понятия не имею. Будто ветром сдуло… — Как-то странно… Она не меньше любит сплетни… — Не меньше кого? — фыркнула Машка, а я засмеялась. — В лоб не боишься получить? — Да всё-всё, успокойся, — я продолжала смеяться. — Так вот, — Соколова продолжила рассказ, — об этом мне рассказали вообще левые люди. И вообще, у меня вопрос: зачем Бельская нас позвала, если даже не собиралась проводить с нами время? Она нас просто бросила… Это ещё не всё. Я уже собиралась идти на выход, как меня догнал Беркутов и спросил, уехала ли ты? Я сказала, что тебя не видела и, вероятно, ты уже давно спишь дома. Тогда он попросил у меня твой номер. Я почему-то без задней мысли сказала ему. Он попытался тебе позвонить, но твой телефон был вне зоны действия сети. В этот момент возле выхода появляется разъяренная Елагина. Она стала орать, что ты крыса и тебе не жить. Все в непонимании уставились на неё. Как оказалось, Кто-то ей напел сказки, а именно то, что Кондакова, то есть ты, якобы так пыталась увести у неё Пашу! Мне от этого стало так смешно, что ужас просто! Мне просто непонятно, зачем это всё кому-то нужно?! Зачем кому-то стравливать тебя и Елагину? Естественно, Беркутов стал это отрицать. Однако, итог ещё более интересный: Елагина громогласно заявила, что они больше не пара! — Машка это всё рассказала словно на одном дыхании. — Ого, — протянула я, — можно сказать, что я зря уехала. Увидела бы эту сцену. — Не хихикай, — фыркнула Соколова, — хорошо, что ты уехала, а то тебе бы ещё глаза там выцарапали! — В этом есть доля правды… — Кстати, как самочувствие? Этот урод тебя сильно напугал? — Маш, я не хочу об этом… — Воспоминания о вчерашнем опять всплыли в моей памяти и какой-то тупой болью отозвались в моей груди. — Я жива, и это главное. — Ну, смотри мне, — протянула Соколова. — Если что-то будет не так, то сразу мне говори, поняла? — Да, хорошо… Мы ещё немного поговорили о всякой ерунде, а потом Машка убежала по каким-то срочным делам. Я не хотела с ней делиться всеми подробностями, мне было противно, да и волновать её не сильно хотелось. Я жива? Жива. Больше волноваться не о чем. Я поднялась с кровати. Голова раскалывалась, а горло неприятно скребло. Из-за вертикального положения моего тела нос превратился в водопад. («Всё-таки я простудилась…») Дойдя до ванной, я вытащила аптечку, в которой нашла градусник. Мне не сильно хотелось мерить температуру, но интерес взял верх. Ну, температуру 37,1 я не считаю такой высокой, жить можно. Порывшись в аптечке, я не нашла никаких противовирусных. В этот момент пикнул телефон. Пришло оповещение о том, что моя посылка с интернет-магазина ожидает меня в пункте выдачи. Я напрягла мозги и попыталась вспомнить адрес. («Точно, он же находится возле городского рынка. Только вот рынок находится чуть ли не в трущобах.») Я вздохнула и начала собираться. Мне очень сильно не хотелось куда-то ехать, но срок хранения посылки был пять дней. Завтра я бы предпочла остаться дома, а на неделе вряд ли будет время куда-то съездить, (также мне нужно будет на неделе поискать подарок на день рождения моего папы, я про посылку и думать забуду), поэтому я приняла решение забрать её сегодня. Из-за температуры я себя чувствовала не очень хорошо, но просто закрыла глаза на это и пошла собираться. («Как раз зайду в аптеку возле пункта выдачи.»)***
Мало того, что маршрутку пришлось ждать минут двадцать, так ещё и людей было полным-полно. Такое чувство, что всем именно сегодня и именно сейчас надо ехать в мою сторону. Мало того, что я была зажата со всех сторон, так ещё и до поручня не дотягивалась. Люди всё заходили и заходили, и никто не хотел выходить. Но на остановке перед конечной эта огромная толпа вся стала «вытекать» из автобуса. Меня подхватил этот поток и вытолкал из маршрутки. Зайти обратно я не успела, потому что водитель быстро закрыл двери и уехал. («Издевательство…») Я, подтерев нос платком, двинулась в сторону рынка. На маршрутке ехать пять минут, а вот пешком идти все пятнадцать, а то и двадцать. Самая моя нелюбимая часть этого маршрута — небольшая площадь рядом с шоссе, где собираются все попрошайки. Если их не так много, то я даю им денег, а если наоборот, то они могут окружить, ещё и обворовать. Я, подняв воротник кожаной куртки до самого носа, быстро пошла через эту площадь. Я старалась не оборачиваться и не отзываться. Но внутри у меня всё сжималось от жалости к этим людям. Я даже представить не могу, что могло их привести к такой жизни. Ведь не все же они пришли к этому от алкоголя и наркотиков. Преодолев этот участок, я немного сбавила темп. Пройдя ещё несколько метров, я наконец дошла до пункта выдачи заказов. Можно считать, что мне повезло, очереди не было ни в пункте выдачи, ни в аптеке. Также я купила некоторые фрукты на рынке, потому что я решила, что нужно есть побольше витаминов. («Это так смешно: я с температурой попёрлась через весь город за посылкой, хотя могла отлежаться дома. Однако, решила купить «витамины», чтобы не разболеться сильнее. Я глупая или как? Почему я сначала делаю, а только потом думаю?») С каждым шагом я понимала, что мне становится всё хуже и хуже. Та остановка, на которой я вышла, оказалась ближе, поэтому я пошла на неё. Опять эта площадь. Я старалась идти быстро, однако оглянулась на одну пожилую женщину. Её седые волосы были растрепаны, будто её недавно таскали за них. На ней была огромная залатанная фуфайка и потрепанные штаны. Она своей худой рукой сжимала палочку-трость, босыми ногами топталась на месте, в луже. Её кожа была серой и обвисшей, пустые глаза слезились. Мне стало так её жалко. Я начала расстегивать сумку, чтобы достать купюру. («Это меньшее, что я могу для неё сделать.») Но своими действиями я привлекла других просящих. Они стали подходить ко мне, протягивая руку. Я растерялась. («Всё-таки останавливаться было очень глупой идеей.») Я почувствовала, как кто-то схватил мою сумку. Я вцепилась в неё, при этом стараясь удержать пакет с продуктами, лекарствами и посылкой. — Милая, дай копеечку… Маленькая моя, дай немного, два дня не ел… Помоги, хорошая, сделай доброе дело… — Стало слышаться со всех сторон. Я усердно пыталась отвоевать сумку, которую тянули уже несколько пар рук. Вдруг я почувствовала, как кто-то с силой дёрнул меня назад. Руки, тянувшие сумку, отпустили её. Этот кто-то закинул меня на плечо и понес в противоположную сторону. Я не знала, что делать в такой ситуации, поэтому начала вяло бить этого человека по спине. («По широким плечам и сильным рукам могу определить, что это мужчина.») Сил не хватало, чтобы оказать должное сопротивление. Голова начала кружиться. Кажется, поднялась температура. Я услышала, как открывается дверь машины. В следующее мгновение я уже оказалась в салоне. Дверь хлопнула, и я даже не успела разглядеть этого человека. Я попыталась открыть дверь, но она не поддавалась. («Класс, ещё и похитили.») — У тебя привычка попадать в неприятности? — Я обернулась и увидела Беркутова. («Что за…?») — Сто двадцать шестая статья Уголовного Кодекса Российской Федерации! Выпусти меня! — я продолжала попытки открыть дверь. — Если бы я хотел тебя похитить, то делал бы это более грамотно, — фыркнул Павел, поворачиваясь ко мне. В его голубых глазах читалось явное раздражение. Я хотела открыть рот, но он меня перебил, — Если ты хотела помочь той женщине, то помогала бы едой, а не деньгами, потому что она далеко не божий одуванчик… — Почему я должна тебе верить? — Чтобы избежать зрительного контакта с ним, я начала проверять всё ли в моей сумочке на месте. — Она работает на хозяина того небольшого магазинчика со специями, — вздохнул брюнет, облокачиваясь на спинку водительского кресла. — Она попрошайничает, приносит ему деньги. Он их забирает и отдает ей небольшую часть, которые она благополучно пропивает. А носит она ему деньги потому, что ей разрешают ночевать в какой-то каморке в этом магазине. — Откуда ты это знаешь? — я с недоверием посмотрела на него. — Когда-то давно довелось пообщаться с хозяином этого магазина. — От этих слов он как-то поморщился. — А теперь скажи мне, пожалуйста: тебе нравится попадать в неприятности или что? — А чего ты меня отчитываешь? — фыркнула я, моментально выпрямившись. — Потому что уже не первый раз спасаю твой зад… — А я тебя просила? — Павел открыто проигнорировал мой вопрос. Наступило неловкое минутное молчание. Как бы сильно я не злилась, голова становилась всё тяжелей и тяжелей. Мне кажется, идти за посылкой было очень плохой идеей. — Куда? — Беркутов завёл машину. — Что? — Где ты живёшь? — Зачем тебе это? — Хочу отвезти тебя до дома, — юноша закатил глаза. Было видно, он испытывает явное раздражение. Я пораскинув мозгами, поняла, что мне будет проще и быстрее, если меня отвезёт Беркутов, потому что мне становилось только хуже. Я назвала адрес. — Кстати, выглядишь не очень, — сказал Павел, выезжая на проезжую часть. — А ты чересчур бестактный, но что поделать? У каждого свои недостатки, — фыркнула я, удобнее устраиваясь в кресле. Он старательно проигнорировал мои слова, хотя, чувствовалось в воздухе, он хотел съязвить. — Почему на звонки не отвечала? — Он пытался вывести разговор в мирное русло. — Принципиально не отвечаю незнакомцам. — («Так, мне кажется, мне стоит лучше подбирать выражения, а то ещё выкинут из машины. Вот будет весело добираться до дома в дождь.») — Мелкая, ты чего такая грубая сегодня? — усмехнулся брюнет. — Сам ты мелкая! — вспылила я. — Я бы посмотрела на тебя, каким бы ты был после того, как тебя чуть не изнасиловали. Потом бы ты попёрся с температурой на другой конец города, чтобы забрать посылку, а потом… — Я хотела продолжить, но замолкла и повернулась к окну. Большие холодные капли падали на землю. Из-за этого дождя хотелось побыстрее оказаться дома, закутаться в плед и спать, просто спать. («Надеюсь, меня не выкинут из машины.») — У тебя температура? — Павел повернул ко мне голову; мы остановились на светофоре. Несколько темных прядей упало на его лицо. («Почему я хочу до них дотронуться? Так, глупые мысли!») — Она маленькая. Всего лишь 37,1… — 37 и выше — это не маленькая. Тебе дома надо было сидеть. — («В его голосе я услышала волнение или мне показалось? Так, глупые мысли!») — Что такого важного было в той посылке, что ты поперлась за ней через весь город? — Я, смущаясь, полезла в пакет. Быстро открыв упаковку, я вытащила маленькую вещицу. — Ты издеваешься? — Что? — Я уставилась на него с явным непониманием. Юноша отвернулся от меня и стал внимательно следить за дорогой. — По шкале от одного до десяти, как сильно ты не могла бы жить без этой вещи? — Сто! Это же планер на месяц. Без него я забуду все, что мне надо сделать, — фыркнула я, пряча книжечку в пакет. Беркутов лишь фыркнул. Остаток дороги мы ехали в тишине. Разговор как-то не клеился. Нет, он, конечно, пытался о чем-нибудь со мной поговорить, но мне поддерживать его не очень-то и хотелось.***
(«Вот что меня заставило споткнуться, выходя из машины? Теперь я вынуждена снова болтаться на плече капитана баскетбольной команды, так как он посчитал, что несёт за меня ответственность. Как он пришёл к этому умозаключению, может, мне кто-нибудь скажет? Когда мы заходили в подъезд, выходящие из него соседи очень странно на нас посмотрели… Ну, вот, теперь эти взгляды будут меня преследовать, пока я от сюда не съеду. Нет, ну плечи у Беркутова, конечно, очень широкие и… Так, глупые мысли!») — Где ключи? — голос парня отвлек меня от мыслей. — Левый карман, — протянула я. Но только через секунду я поняла свою ошибку. Его пальцы коснулись заднего кармана моих штанов. — Стоп! — крикнула я, и мой голос эхом отразился от стен пустого подъезда. («Хоть бы соседи не вышли…») — Я открою дверь… Павел поставил меня на ноги, слегка придерживая под локоть. Я повернулась к нему спиной и стала доставать ключи из кармана. Вдруг его рука, до этого придерживающая меня, легла на мою. Он слегка сжал моё запястье. Я спиной ощущала всю мощь его тела. Я чувствовала себя защищенной, но одновременно такой беспомощной. Он был так близко, что в животе я почувствовала каких-то бабочек. Мурашки пробежались по коже. Я резко развернулась, стараясь не смотреть ему в глаза. Он всё ещё держал моё запястье. Другой рукой юноша взял локон моих волос и поднёс к губам. Я чувствовала, как — то ли от температуры, то ли ещё от чего-то — у меня алым горят щёки, поэтому я опустила голову ещё ниже. — Точно справишься сама? — В его голосе слышалась лёгкая хрипотца. От этого меня накрыла новая волна мурашек. («Что со мной происходит?!») Локон соскользнул с его пальцев и небрежно растрепался по куртке. — Да, — пробормотала я, скидывая его руку со своего запястья. Густо краснея, я быстро открыла дверь. Как только мы зашли в коридор, Беркутов тут же спросил, где балкон. Я кивнула в сторону кухни, вешая кожаную куртку на вешалку в прихожей, после тоже туда пошла, чтобы положить продукты. Разбирая пакет, я решила, что стоит поставить чайник, а то как-то некрасиво получается: он мне помог, а я ему даже спасибо не сказала. Разложив всё купленное по полкам и щёлкнув кнопку на электрическом чайнике, я посмотрела в сторону балкона. Беркутов стоял в куртке перед открытым окном и курил. («Не знала, что он курит…») Я открыла балконную дверь, но ноги подкосились, и я еле-еле удержалась, чтобы не упасть. («Мне очень хотелось лечь, так как чувствовала я себя ужасно, но «гостя» я же выгонять не буду.») Небольшой шум я все-таки создала, но юноша не обратил никакого внимания. Я быстро выпрямилась и встала рядом с ним. Его лицо было мрачным и задумчивым. Брови хмурились. Губы превратились в одну тонкую полоску. Взгляд был тяжелым. Он смотрел вдаль, держа в руках тлеющую сигарету. Он выглядел таким отстраненным. — Чай или кофе? — я прервала его мысли. Он несколько раз моргнул, перевел взгляд на сигарету, потом на меня. Легкая улыбка дрогнула на его губах. — Кофе, — кивнул он, поднося сигарету ко рту, — без сахара. — Он же будет ужасно горьким, — поморщилась я. — Как такое можно пить? — Павел проигнорировал мой вопрос, опять уставившись куда-то вдаль. Тучи становились всё тяжелее и тяжелее, из-за чего всё вокруг стало серым. Деревья вяло качали на ветру полуголыми ветками. Центр города, который виднелся из моих окон, казался таким мрачным и унылым. Даже в выходной день люди куда-то торопились. перескакивая через лужи, врезаясь друг в друга, все бежали по своим делам. Холодный ветер пробирал до костей. Я поёжилась, подперев голову рукой. Она казалась невероятно тяжелой. Я перевела взгляд на капитана баскетбольной команды. («Такой хмурый. Вероятно, из-за того, что его бросила Вика… Эх, если бы я не вляпалась вчера, они бы не расстались. Я такая эгоистка… Вдруг у них были чувства друг к другу, а из-за того, что я угодила в неприятности, я им всё испортила? Мне так стыдно сейчас…») — Прости меня, пожалуйста, — промямлила я. Беркутов тут же отвлекся от своих мыслей и перевел взгляд на меня. — За что? — усмехнулся он, продолжая крутить сигарету в руках. — Если бы не я, вы бы с Викой не расстались, — я опустила голову. — Что? — Ну, Вика же… — А, ты про это? — фыркнул юноша. — Не бери в голову. На моем месте другой нормальный парень поступил бы точно так же, а нормальная девушка этого парня не устраивала скандал, не разобравшись в ситуации. Нормальная девушка не верила всему, что говорят её… подруги, — последнее слово он будто выплюнул. («Интересно, про кого это он?») — Но ты по ней скучаешь… — С чего ты взяла? — По тебе видно, — я перевела взгляд на небо. — И у тебя, похоже, есть к ней чувства… — Нет у меня к ней ничего, — фыркнул Беркутов. — Если бы не было, ты не переживал это так тяжело. — Мелкая, ты не знаешь всей сути, поэтому не можешь судить, — усмехнулся Павел, туша сигарету о наружную сторону балкона. Он выбросил её вниз и, увидев моё негодование, поднес палец к свои губам. — Мы об этом никому не скажем… — О том, что ты некультурный человек? — Именно это, — кивнул парень и развернулся в сторону балконной двери. — Но всё равно прости, — протянула я, закрывая окно. — Не стоит придавать этому такого большого значения. — Павел вышел на кухню, я следом за ним.***
— Как ты это можешь есть, мелкая? — капитан баскетбольной команды брезгливо смотрел на меня, крутя в руках чашку с кофе. («Хочу отметить, что он так и не притронулся ни к пирожным, ни к печенью.») — Это всего лишь яблоки… — Сладкие яблоки в сахаре… — Ты вообще горький кофе пьешь без всего, — фыркнула я. — Псих. — А ты ненормальная, — усмехнулся юноша. — Кстати, а где ты учишься? — В плане? — Ну, на каком факультете. Интересно знать, кем будем капитан баскетбольной, когда закончит университет. — Землеустройство и кадастры. У отца бизнес в этом направлении. — И ему нужен продолжатель дела? — На мой вопрос Павел лишь нахмурился. («Похоже, эта тема ему не очень приятна.») — Если хочешь, можешь не отвечать. Да и вообще можем не продолжать эту тему. Да и просто можем не продолжать… Ох, мне надо заткнуться, прости… — Ты волнуешься сейчас? — Что? — его вопрос был неожиданным, поэтому я уронила кусочек яблока в сахарницу. — Я заметил, когда ты нервничаешь, ты начинаешь говорить как-то бессвязно… — Ах, это… — перебила я юношу, — это дурная привычка, с которой я ничего не могу пока сделать. — Беркутов ничего не ответил. Наступило неловкое молчание. Никто не решался его прервать. Тем для разговора не было. Нет, конечно, можно было попросить его что-нибудь рассказать о себе, но у него и так мыслей в голове сейчас много, поэтому не стоит его напрягать. Спорить не буду, мне хотелось что-то узнать о нем. Почему это так, сама не знаю. («Вероятно, это из-за температуры. Глупые мысли!») Павел выглядел каким-то отстранённым. («Ему явно не до расспросов было. Да и он сам не проявлял никакого интереса к продолжению разговора. Примерно через пять минут капитан баскетбольной команды встал из-за стола, поблагодарил за кофе и вышел в прихожую. Я пошла следом за ним. («Неужели со мной так скучно, что он решил побыстрее ретироваться? Так! Глупые мысли!») Я молча наблюдала за тем, как он собирается. Когда юноша закончил, он выпрямился, поправил воротник кожанки и посмотрел на меня. — Ещё раз спасибо за теплый приём, — улыбнулся он, поворачиваясь к двери. Я лишь кивнула. («Честно, я растерялась, поэтому мне было сложно связать и пару слов.») — Не забудь выпить лекарства. — Последнее, что он сказал, перед тем, как закрыть за собой дверь. Он ушёл, оставив в прихожей озадаченную меня и легкий шлейф своего парфюма, который приятно щекотал нос.