Упоротень

Кулак Лэндона, тридцатый раз за сегодняшний день, пролетает в нескольких сантиметрах от лица Билла, и тот — уже порядком заебавшийся — не успевает вовремя среагировать, чтобы отклониться. В глазах вспыхивают звёзды, а в голове «БЛЯ» и «БОЛЬНО». Билл хватается за лицо обеими ладонями и сползает на пол. Рука у Лэндона тяжёлая. К нему бросаются со всех сторон, а Лэндон самый первый — садится на корточки, тянет на себя прижатые к лицу ладони: — Дай, посмотрю! Ну, Билл! Ну! Билл мотает головой и отпихивает от себя заботливого друга и по совместительству партнёра по съёмкам. Это бесит. Иногда Лэндону кажется, что Скарсгард вовсе не играет заносчивого упыря с перепадами настроения, как у пмсной девицы. Возможно Билл уже родился таким. За три секунды от радужной улыбки к ледяному взгляду косых глаз и надутым губам. За полсекунды — от нежного друга до злейшего врага, которому только дай повод рассердиться. А мощный удар кулаком по лицу, пусть даже случайный, явно стал — просто, блять, прекрасным! — поводом. Лэндон прекращает свои попытки достучаться до «раненого». Поднимается с пола, беспомощно отступает назад, позволяя другим возиться с Биллом, вытирать салфеткой кровь под носом и пихать бутылку воды с таблеткой анальгина. Ему очень не хочется, чтобы Билл злился на него, особенно сегодня. Особенно сегодня, когда они с самого утра репетировали сцену драки, и Лэндону казалось, что он уже весь пропитался одеколоном Билла и самим Биллом, пока ему приходилось хватать, дёргать на себя и швырять его об стены. Хуже всего было с тем моментом, где Питер толкает Роумена на огромный дубовый стол, и тот валится на него спиной, разводя длинные ноги. Лэндон стискивал зубы, стараясь не представлять, как было бы хорошо закинуть эти самые ноги к себе на плечи, рвано вбиваясь внутрь и слыша низкие глухие стоны. В последний прогон сцены он не рассчитал, толкнул слишком сильно, и Билл именно так и простонал, больно ударившись поясницей о край столешницы. У Лэндона моментально стало жарко и тесно в штанах, и лоб покрылся испариной. Он поспешно опустил сцепленные ладонями руки, прикрывая оттопырившуюся ширинку. Сегодняшняя репетиция казалась форменным издевательством. Скорее бы всё это закончилось, и можно было потащить Билла пропустить по стаканчику в соседний бар. Или даже к себе в номер. Подвыпив, Скарсгард становится совсем неуправляемым, лезет обниматься и может даже шутливо чмокнуть в щёку. Это мало, но достаточно, чтобы ночью, когда Билл уберётся восвояси, было на что дрочить, стискивая зубы и чувствуя на собственной коже чёртов запах одеколона с нотками кедра. Но теперь о вечерних планах можно забыть. Билл точно надуется на него, свалит с репетиции, объявив себя пострадавшим, и в лучшем случае появится на съёмках только завтра. А то и вовсе затребует себе выходной. Билл не страдал звёздной болезнью, и в целом был очень приветливым и отзывчивым парнем. Но иногда просто из принципа начинал выдвигать какие-то требования, если ему казалось, что его права набирающего популярность актёра где-то ущемляются. Ладно. Лэндон отбрасывает с влажного лба прилипшие волосы и ищет глазами своего травмированного приятеля. Тот сидит, прикладывая к скуле пакет со льдом, и в целом выглядят вполне неплохо. Пухлые губы то и дело трогает улыбочка, когда он слушает, что ему выговаривает Лили, наклоняясь ближе к уху. Лэндон замечает, как она быстро оглядывается на него, Билл тоже стреляет в него глазами, и они вдвоём обидно хихикают как сообщники. Это неприятно, и он удивлённо приподнимает брови, вопросительно переводя взгляд с лица Лили на другое — бледное, чуть утомлённое лицо Билла. Но тот больше не поднимает на него глаз, снова о чём-то болтая с Лили, отводит в сторону руку с пакетом льда, демонстрируя место удара. Там уже появился небольшой кровоподтёк, который ещё больше подчёркивает всю безупречность идеальных черт и белой кожи. Хочется прикоснуться губами к острой скуле, услышать, как Билл шипит от боли и чуть дёргается, а потом провести ниже, до линии челюсти и замереть, уткнувшись в шею. Задохнуться уже от этого ёбаного кедра нахрен, только бы не стоять тут как дурак, пока Лили и Билл обще смеются — точно над ним! Лэндон круто разворачивается, нашаривая в кармане зажигалку, затылком чувствует взгляд ведьмачьих билловых глаз, но, не оглядываясь, шагает в сторону курилки. Хватит с него на сегодня этого упыря, и в сериале хватит и в жизни. Проблема только в том, что съёмки сериала рано или поздно закончатся, а из реальной жизни Билл никуда не денется, потому что давно и прочно закрепился в статусе лучшего друга. В гробу он такую дружбу видел, вот что! Лэндон хлопает себя по карманам и едва не рычит — сигаретная пачка осталась в гримёрке, сам же достал её перед «дракой», побоявшись раздавить. От невозможности затянуться терпким дымом прямо сейчас, курить начинает хотеться просто до смерти. Лэндон зло подпинывает носком ботинка обрывки картонной коробки и замирает, услышав за спиной вкрадчивое: — Арчи не в себе? Скотина Билл постоянно звал его собачьими именами, игнорируя, тот факт, что оборотни вообще-то волки, а Лэндон вообще-то не Питер. Скарсгарда до жути веселило примерять на него все эти Вулфи и Лаки, на краткое «упырь», которое Лэндон обычно бросал в ответ, он только расплывался своей лисьей улыбочкой и самодовольно щурился. Прямо мастер комедии. Шутник херов. Сейчас же херов шутник, уверенно сунул себе в рот сразу две сигареты, прикурил их обе, и одну протянул притихшему Лэндону. Жест вышел интимным и доверительным. Лэндон глубоко затянулся, пряча смущение, граничащее с болезненным возбуждением от осознания того, что фильтра, который он сейчас стискивал во рту, мгновение назад касались губы Скарсгарда. Курили молча. Но было понятно, что Билл не злится. Он смотрел по сторонам, медленно выдыхая дым, и время от времени задевал подушечками длинных пальцев темнеющий кровоподтёк на скуле. Лэндон глянул один раз и уже не смог отлепить глаза от этого зрелища. В голове что-то щёлкнуло. Будто сдерживающий механизм отключился. Он потянулся, как заворожённый, повторил своими пальцами движение Билла, потом ещё раз. Билл смотрел непонятно, один глаз как обычно слегка уехал в сторону, а в другом застыло нечитаемое выражение, но не отстранялся, даже чуть склонил голову, будто ждал чего-то. Лэндон отбросил сигарету, накрыл прохладную щёку Скарсгарда уже всей ладонью, прижал сильнее, чувствуя под пальцами острую скуловую косточку. Что делать дальше, он не знал, просто смотрел, не мигая, в глаза напротив. Подумалось , что никогда не видел такого прозрачного зелёного цвета. Дурацкая мимолётная мысль, которая тут же где-то потерялась, потому что Билл сделал совершенно невероятное. Чуть наклонил голову в сторону прижавшейся к нему ладони, а затем потёрся об неё щекой, как большой довольный кот. Только что не замурлыкал. Лэндон судорожно сглотнул. Билл, этот высоченный горделивый засранец, внезапно показался ему таким нежным и ласковым, что даже в груди заломило. Теперь точно следовало что-то сделать, он даже знал что! Но глупо продолжал стоять с поднятой рукой, пока Билл сам не отстранился, сладко улыбнувшись ему. Очнулся Лэндон, только когда звуки шагов Билла растворились в гуле голосов, доносившихся с площадки. Прижал ладонь уже к своему лицу. Задохнулся от яркого кедра и призрачного тепла чужой кожи. Мысленно послал Билла к чёрту.

***

В тот день больше драку не репетировали, решив отснять менее травмоопасные сцены. Гримёры быстренько привели в порядок лицо Билла, и он снова превратился в нагловатого Роумена Годфри, которому хотелось хорошенько заехать по лисьей морде. У Лэндона иногда просто руки чесались. «Стоп! Снято!» звучит для него как спасенье. Скорее домой, вернее, в номер, в имитированный уют с телевизором и бескрайней постелью. И мини-баром. Вот это, пожалуй, сейчас самое главное. Напиться и забыться. Хотя бы до завтра. Площадка опустела за пару минут, Лэндон уже собирался переодеться в своё и свалить, стараясь не с кем не пересечься — не хотелось лишних разговоров — но в спину ему раздалось насмешливое: — Какой ты сегодня быстрый! Конечно же, Билл, кто же ещё. До сих пор не стряхнул с себя карамельный образ Годфри, сидит на краю того самого — сжечь бы его в адской печи — стола, болтает длинющими ногами и улыбается так, будто ему прямо сейчас будет отсасывать мисс Вселенная. Лэндона захлестнула волна злости и бессильной ярости. херов золотой мальчик, думает, что ему тут всё можно: разыгрывать из себя смертельно раненного; самым сексуальным способом, из всех возможных, делиться сигаретами и тереться, прости господи, своим блядским лицом о его руку! Это очень тяжело, мало кто способен вынести такое, чтобы не сорваться, вот он — Лэндон — явно не из этих. Он подходит ближе, снова попадая в невесомое облако тёплого кедра, смотрит пристально — глаза сидящего на столе Билла почти на одном уровне с его собственными, и это даёт уверенности. Саркастичные замечания теряют всю свою силу, когда приходится кидать их снизу вверх. — Ты этой фразе у своих подружек научился? Лэндон не улыбается, когда произносит это, ему совершенно, абсолютно, нисколечко не смешно. Ему скорее ужасно, так плохо, что он готов начать молиться, возможно, даже в голос. Потому что Билл снова его провоцирует. Он разводит в стороны колени, откидывается назад, опираясь на расставленные за спиной руки. Лэндон не хочет смотреть, но его взгляд как магнитом подтаскивает к тому месту, где под молнией чёрных джинсов всё очень крупно и туго выпирает, не оставляя сомнений в том, что у Скарсгарда стоит. В ушах шумит и сердце колотится очень громко. Жаль, что он так слабо ударил Билла, надо было больнее, он заслужил. Потому что нельзя вот так вот над людьми издеваться, потому что всему, вашу мать, должен быть предел. И Лэндон свой уже явно пересёк. Иначе, чем объяснить, что всё вокруг будто заволокло молочным туманом, и движения, словно нарочно, замедлились, и ноги как будто не его. Билл вдруг оказывается слишком близко, и Лэндон думает, что наверное умер, когда чуть влажные розовые губы распахиваются ему на встречу. Он целует жадно, будто правда превратился в волка и намерен Скарсгарда сожрать. Сожрать и проглотить всю его ненормальную охуевшую красоту, чтобы не было этого мучения от невозможности обладания, чтобы можно было нормально жить. Но Билл ничуть не уступает. Плотно стискивает его коленями, лезет руками в волосы, давит на затылок, тянет на себя так, что Лэндон упирается пахом прямо в чужой стояк, натягивающий ткань тонких джинсов. Не выдерживает, несколько раз быстро потирается, заставляя Билла простонать в поцелуй и чуть куснуть его за нижнюю губу. Тупые вампирские привычки! Но, когда Билл отрывается от поцелуя, начиная вылизывать его шею, Лэндон вдруг думает, что был бы совсем не против почувствовать, как на коже смыкаются острые клыки. Прекрасно, за время съёмок уже успел заработать себе дебильный фетиш! Зачем он вообще думает про это, как он способен думать, когда Билл прижимает его к себе, спускаясь торопливыми поцелуями к ключице и шаря ладонями у него под рубашкой. Он, наверное, совсем больной, раз не может просто закрыть глаза и сдохнуть от самого лучшего в мире удовольствия. Почему-то Лэндон заранее знает, что именно таким будет секс с Биллом. Восхитительным. Невероятным. Потрясающим. И ещё миллиард избитых эпитетов, которые не передадут даже сотой части того, что он сейчас чувствует. Билл тоже что-то чувствует, только другое. Понимает, что Лэндон притормозил, что-то его останавливает. В чуткости Скарсгарду не откажешь. Он прекращает попытки вытряхнуть Лэндона из одежды и просто обнимает, дыша где-то возле уха. — Всё в порядке? Конечно же, блять! Конечно же у него всё в порядке! А как ещё может быть у человека, который уже полгода как запал на коллегу, мало того, на лучшего друга, и который даже в самых смелых своих фантазиях не мог себе позволить думать о том, что сейчас происходит. И о том, что это будет настолько хорошо. Поэтому, да. Определённо, да. У него абсолютно всё в порядке. В полном. Само собой, вслух он этого не произносит. Ему страшно от того, что может случиться, но ещё страшнее разрушить момент. Как будто от сна очнуться. Он, кстати, до сих пор не уверен, что всё происходящее не сон. Хотя, во сне он точно был бы куда смелее и не обрывал весь процесс, терзаясь нелепыми страхами. Лэндон едва не стонет от переполняющих эмоции, но Билл уже спешит на помощь. Как диснеевские мультяшные бурундуки, только методы спасения у него совсем другие. Он обхватывает лицо Лэндона, секунду смотрит в глаза — вызывая в памяти мягкий взгляд Роумена, когда перед ним Шелли — и снова целует. На этот раз нежно, медлительно, позволяя полностью всё прочувствовать. И он чувствует. Ощущает шершавость над верхней губой Билла, скользкую гладкость зубов, едва заметный вкус табака на языке, упругую мягкость губ. И то, как Билл его хочет — сильно, до темноты в глазах, точно так же, как он сам хочет Билла. Лэндон уже увереннее включается в поцелуй, перехватывая инициативу, наваливаясь на Скарсгарда, от чего тот вжимается лопатками в столешницу и довольно стонет, откидывая голову назад. Подставляя быстрым поцелуям беззащитное горло. Но этого опять мало, Лэндон тянет вверх свитер, чуть не кончая от того, как мягкий кашемир на секунду цепляется за торчащие соски. Билл выворачивается из узких джинсов, остаётся в белых боксерах — через промокшую от смазки ткань розово просвечивает крупная головка вставшего члена. Лэндон сжимает его пальцами прежде, чем успевает испытать очередной приступ смущения. Сам он всё ещё в одежде, а Билл, видимо, больше не намерен ждать, потому что даже не пытается стянуть с него рубашку. Сразу лезет к молнии на ширинке, быстро расстегивает, и Лэндон помогает ему, рывком спуская до колен собственные джинсы. Следом, Билл беззастенчиво цепляется за резинку его белья, дёргает вниз и восхищённо выдыхает, увидев стоящий член Лэндона, который является явным доказательством того, что рост и размер между собой никак не связаны. Лэндон тяжело дышит, глядя на то, как живот Билла поджимается, как всё сильнее натягивается мокрая ткань боксеров, но так и не решается раздеть его до конца. Снова торопливо целует, будто пытаясь избавиться от накатывающей стыдливости. Билл оказывается таким податливым, просто удивительно. Сейчас в нём не осталось ничего от грубоватой манеры Годфри, он нежно прогибается в руках Лэндона, позволяя вести и шире разводя в стороны ноги, и тот не может отказать себе в том, чтобы потереться снова, чувствуя своим стояком чужую пульсирующую твёрдость. Наверное, он бы продержался дольше, совершенно точно, так бы оно и было, если бы не Скарсгард, который сильно вцепился пальцами в его плечи и низко выдохнул: — Да! И почти сразу же: — Господи! это уже было выше его сил Лэндон кончил моментально, заливая спермой живот Билла и без того влажные боксеры. Оргазм был такой, что его чуть повело в сторону, и пришлось самому схватиться за край стола, чтобы не упасть. Краем сознания он уловил, как Билл проводит ладонью, от своей груди вниз, размазывая капли спермы, спускается к паху, и несколько раз сильно сжимает себя сквозь бельё. Это могло бы сильно отдавать дешёвым порно, если бы на месте Скарсгарда был кто-то другой. Но у Билла даже этот шлюший жест выглядел совершенно естественно, он не соблазнял Лэндона, он просто тоже хотел получить немного ласки, чтобы кончить. У Скарсгарда растрёпанные волосы и умоляющее просительное выражение, кажется, Лэндон видит его впервые. Вкупе с расцелованными губами и румянцем, выступившим на лице, это производит взрывной эффект. Он не думает о том, как он это сделает. О том, что не умеет. О том, что вообще-то довольно брезглив. Он совсем ни о чём не думает, когда стягивает с Билла пропитавшееся смазкой и спермой бельё, и быстро обхватывает губами его влажный крепко стоящий член. Лэндону видится это единственным верным решением. Билл запрокидывает голову и громко стонет. Лэндону чудится, что между «Блять» и «Боже» он слышит собственное имя, и это заставляет его глубже заглатывать, до слёз из глаз и до того, что Билла начинает потряхивать. Член во рту крупно дёргается. Скарсгард в последнюю секунду успевает ухватить его за кудри на затылке и оттащить от себя, хотя Лэндон — в этом он, наверное, никогда не признается — был бы не против, чтобы Билл спустил ему прямо в горло. Отдышавшись, и кое-как вернув на место одежду, молча тащатся покурить. Билл идёт первым. Лэндон смотрит на широкую чуть сутулую спину, невольно загадывая: «Если он опять сделает ту штуку с двумя сигаретами, значит он точно да. Ну…». Слово «любит» страшно произнести даже мысленно. Они встают в дверном проёме друг напротив друга, и Билл щёлкает зажигалкой, прикуривая две сразу. Одну протягивает Лэндону. — Кто мы теперь? — не своим голосом, явно подражая героине мелодрамы, говорит Билл, — друзья или любовники? — Упырь и оборотень, — хмыкает Лэндон, чуть не трясясь от счастья. — Упоротень, — резюмирует невозможный Скарсгард, длинно выдыхая дым, и вдруг прижимает к себе Лэндона, — не скажу, что я мечтал об этом всю свою жизнь, но мне определённо нравится.