***
3:05 Сидя в машине, Алла всё думала об этой девушке. И об этом ужасном поцелуе. Она всё пыталась проанализировать свои чувства, что давалось нелегко в таком состоянии. Ей не было обидно, нет. Её душило чувство ужасного отвращения. Знать, что наравне с ней в его объятиях оказываются вот такие, как эта. Их он так же целует, ласкает, прижимает к себе. Допустив эту мысль в свою голову, Алла вздрогнула. На её лице отразился целый спектр чувств, подогреваемых алкоголем. "Нет, он не может... Он не должен! Я же одна такая, он любит только меня", - билось в её голове. Она сама не знала почему, но ей была мучительна даже мысль, что он может её не любить. Филипп был прав, она привыкла к его чувствам. Сама того не понимая, Алла желала его любви, питалась ею, хотя упорно твердила, что с радостью бы приняла Киркоровское безразличие. Но так ли это на самом деле? Готова ли она была принять, если не его нелюбовь, так его преданность другой женщине? Нет... Кажется, нет. От злости к самой себе по щекам потекли слезы. В груди неприятно защемило. Боль моральная неумолимо перетекала в физическую. Стараясь успокоить лёгкий озноб, вдруг охвативший тело, женщина потянулась к уже привычным успокоительным. О том, что за сегодняшний день она уже в разы превысила дозировку, Алла не думала. – Аллочка, милая, успокойся, - Алина запереживала, видя, как трясёт подругу. – Можно к тебе? - прима старалась вести себя как можно спокойнее. - Я не хочу в Замок. – Конечно, можно, - одной рукой она взялась за её ладонь. - Как ты себя чувствуешь? – Что-то меня колотит. – Ну-ка, - Рёдель потянулась, чтобы потрогать её лоб, совершенно не смотря на дорогу. – Алина! Навстречу им, откуда ни возьмись, вылетела красная иномарка, ослепив женщин ярким светом фар. Рёдель, схватившись за руль двумя руками, резко повернула на обочину. Каким-то чудом та машина пролетела мимо них. – Ты в порядке?! - отдышавшись, спохватилась Алина. Ответить Алла не смогла. Женщина вздохнула. Положив руки на руль, Алина опустилась на них головой. – Слишком много эмоций на нас двоих да ещё и за один вечер! - прима прислонилась виском к окну, стараясь отдышаться. - Поехали уже домой...***
Филипповский переулок В квартире Филиппа было, как обычно, одиноко и холодно. Она была его холостяцким пристанищем ещё с незапамятных времён. Многое связывало его с этими стенами. Но никогда это место не ассоциировалось с чем-то хорошим и светлым, как, например, квартира на Земляном Валу, которую он так трепетно любил и так яро ненавидел одновременно, но при всем этом жить в ней было просто невыносимо: каждый уголок этого чертового дома был пропитан ею. Поэтому Киркоров приобрёл эту квартирку. Поближе к Алле, но подальше от воспоминаний. Думая об этом, болгарин неспешно снимал с себя верхнюю одежду. В попытках протрезветь, он принял холодный душ, затем переоделся в домашнюю одежду и, взяв бутылку колы из холодильника, устроился на диване. По телевизору крутили какую-то чушь. Найдя какую-то заурядную передачку, Киркоров расслабился. Где-то вдали начинало светать, но до восхода солнца было ещё далеко. Часы показывали 3:10.***
Квартира Алины Рёдель – Может, тебе какую-нибудь таблетку дать? Алина очень беспокоилась: на подруге не было лица. Но Алла всё твердила, что нормально себя чувствует. Нормально, как же. Ложь во спасение. Нервов подруги. Так плохо Пугачёвой не было уже очень и очень давно, но пугать и так находящуюся на грани нервного срыва Рёдель не входило в её планы. – Мне просто надо отдохнуть! - она приложила ладони к лицу. – Я всё-таки притащу что-нибудь от головной боли.. Алина прошла вглубь дома. Алла же проследовала на кухню и наконец осталась в спасительной тишине наедине с мрачной квартирой. Она присела на кухонный диванчик, опрокинула голову на спинку и закрыла глаза. Вены на висках неумолимо пульсировали. Прима открыла окно, в надежде, что свежий воздух поможет ей чувствовать себя лучше. Чтобы подарить себе чувство умиротворения, женщина, найдя в сумке электронную сигарету, закурила. Это, действительно, дало ощущение обманного спокойствия. На небосводе сияла большая красивая луна, перебиваемая лёгким рассветным свечением. На секунду Пугачёвой показалось, что это светило напоминает ей луну из её сна. Такая же яркая, большая, красивая, дарящая много холодного света предутренней Москве. Выпустив колечко дыма, женщина глубоко вздохнула. В груди что-то очень неприятно кольнуло. Алла усмехнулась, иронично отметив про себя, что сердце выступает против её курения. Но постепенно ощущение нарастало, и было уже не до смеха. В какой-то момент ей стало казаться, что несчастная мышца с сосудами просто разорвётся пополам. Чёрные круги перед глазами, боль в грудине и бешенное сердцебиение. Сползая по стенке, она понимала, что не может пошевелить ни единой частью тела. Пока её мозг имел возможность соображать, прима перебрала кучу вариантов происходящего. И прийдя за несколько секунд к заключению, что всё очень плохо, мысленно попрощалась с жизнью. Оптимистичным настроем в этом деле Пугачёва не отличалась никогда. Чем темнее становилось перед глазами, тем чаще мелькали отрывки произошедших событий. Казалось, что все эти воспоминания сейчас только добивали её сердце, стреляя по нему свинцовыми пулями. В комнате оказалась Алина. – Аллусь?! - эхом раздалось в голове примы, всё вокруг расплывалось. – Сердце... - только и смогла прошептать она.***
В это же время в другой части Москвы Филипп Киркоров мирно попивал свою любимую вредную газировку, потихоньку засыпая. На душе было как-то тяжело и неспокойно, но он спихнул это ощущение на последствия алкоголя. Монотонно работающий телевизор только увеличивал желание закрыть глаза. И певец поддался. И вот: Филипп стоит где-то в бесконечной белой пустоте. Ощущение чего-то плохого буквально висит в воздухе. И тут: рыжие локоны, чёрное платье. Он видит Аллу, стоящую от него по ощущениям где-то в 30 метрах. Она выглядит потерянной. Сзади женщины одна за одной появляются тёмные, будто двухмерные пятна вселенской пустоты, постепенно увеличиваясь в размерах, соединяясь друг с другом, плотной стеной вставая за спиной примы. При одном взгляде на это, Филипп покрылся мурашками. – Алла! Его голос эхом раздался в звенящей тишине. Она повернула в его сторону свой испуганный взгляд и, кажется, обрадовалась. Такой она показалась ему беззащитной и маленькой по сравнению со страшным тёмным облаком, что болгарин тут же проникся желанием крепко обнять её. – Аллочка, иди сюда! - снова крикнул он. Она пошла ему на встречу, постепенно ускоряя шаг, а после и вовсе побежала. Всё пространство вокруг пожиралось едким чёрным цветом, оставляя после себя лишь пустоту, подобную космосу. – Помоги мне, Филипп! - приближаясь к нему, произнесла прима, чувствуя свою беспомощность. Киркоров двинулся вперёд, протянув ей навстречу руку. Но, едва коснувшись его ладони, Алла просто исчезла. Проснулся мужчина в холодном поту. Он всё также сидел на диване, а перед ним горел экран телевизора. Переведя дух, Киркоров громко и тяжело выдохнул. Но теперь ощущение чего-то неприятного усилилось в разы. Взглянул на часы: 4:35. – Что же это такое? - его руки неожиданно дрожали. Противореча всем разумным мыслям, болгарин набрал номер бывшей жены. Несколько раз подряд. А результат один – железный голос в ответ. Немного подумав, Филипп набрал номер Алины. – Филипп? - её голос звучал не так, как обычно: слишком тонко и плаксиво. – Алина, что случилось?! - его подозрения находили подтверждение. – Филь... - она всхлипнула, - мы в больнице. У Аллы инфаркт. Шестое чувство, к сожалению, не подвело его. Не теряя ни минуты времени, он ринулся по сообщенному Алиной адресу.***
Оказался Киркоров в коридорах больницы лишь через час. Через самый мучительный час в его жизни. Его просто выворачивало изнутри от мысли, что здоровью этой женщины сейчас угрожает огромная опасность. Узнав, куда ему пройти, Филипп поспешил на нужный этаж. Рядом с одной из дверей сидела Рёдель. – Алина! - он окликнул её. – Филипп! - она пошла к нему навстречу и, когда они поравнялись, уткнулась в его грудь, обнимая. – Тише, тише, - он успокаивающе гладил её по спине. - Скажи мне, что с Аллой? Она подняла на него свои глаза, и теперь Киркоров смог рассмотреть её лицо: растекшаяся тушь, опухшие губы и красные глаза, на которые то и дело заново наворачивались слёзы. Её состояние явно не говорило ни о чём хорошем. – Она сейчас в реанимации, а врачи, какого-то хрена, мне ничего не говорят! Я так боюсь! - она шмыгнула носом, вновь зайдясь слезами. – Алиночка, милая, тише, не плачь. Прошу тебя, - он прижал женщину к себе, судорожно стараясь привести её в чувства. - Что вообще случилось? – Много чего, Киркоров. Врачи сказали, что огромный стресс повлиял. У неё ещё и передозировка успокоительным произошла. Я даже не знала, что она его принимает! - тараторила женщина. - Мы ещё и выпить поехали, а там... - Алина вовремя замолчала, понимая, что чуть не сболтнула лишнего. - В общем, много чего произошло, да ещё и всего за один день. Он кивнул, поджав губы. Алина устало опустилась на сидения, закрыв лицо ладонями. Болгарин присел рядом. – Я боюсь... - глухо прозвучал в тишине женский голос. – Я знаю... Я тоже. Больше они не смогли сказать друг другу ни слова. Просто сидели рядом и ждали. А знаете, насколько тяжело бывает ждать? Часы тянулись до ужаса медленно, казалось, что это мучительное ожидание съедает изнутри. Через какое-то время, склонив голову на плечо Филиппа, Рёдель заснула, а вслед за ней и сам Киркоров.***
Последнее, что мелькнуло перед Аллиными глазами, прежде чем она отключилась – луна за окном Алининой квартиры. Огромная, белёсая. Будто не настоящая, а нарисованая. Жгучая боль в груди, прекратилась сразу же, лишь только её сознание ослабело. Когда же она очнулась, первое, что почувствовалось – это подозрительная лёгкость во всем теле, на которую сначала женщина совсем не обратила внимания. Приходя в себя, она лежала с закрытыми глазами, потихоньку осознавая, что под ней что-то твёрдое. Открыв глаза, она приподнялась с пола и оглянулась... От увиденного перехватило дыхание и закружилась голова. Такой архитектуры певица не видела никогда в жизни. То место, в котором она находилась, напоминало какой-то цирк, но необыкновенно прекрасный. На округлой крыше сквозь огромные витражные окна, проходил солнечный свет, приобретая при этом различные невообразимые цвета. Бархат на барьерах и на канатах, отделяющих проходы, позолота и мраморные столбы с изображениями клоунских масок и каких-то вензелей. Массивные красные шторы скрывали закулисье, а вверху, под куполом поблескивали сталью гимнастические оборудования. Амфитеатр и галерея тонули в солнечных лучах, в воздухе витали крупинки пыли, больше похожие на блёстки. Её внутренний эстет был в высшей степени восторга. Такая неземная красота была сотворена явно не обычным человеком. А может, и не человеком вовсе. Сама прима сидела посреди здания, на арене. Вокруг неё было множество мест для зрителей, также выполненных в красном бархате, но все они были пусты. Она, с не присущей ей лёгкостью, встала и снова оглянулась. Вокруг стояла звенящая тишина. – Здесь кто-то есть? - её звонкий голос ударился о стены, но ответа не нашёл. Лишь только эхо перестало отскакивать от стен, свет резко погас, стало темно настолько, что невозможно было увидеть даже очертания собственного тела. Со всех сторон стали доноситься голоса, чьи-то громкие беседы наполнили зал. В воздухе ощутилась привычная атмосфера перед выступлением. На сцену упал белоснежный свет, на секунду ослепив приму. Алла рефлекторно подняла голову наверх в поисках источника свечения. На небе сияла огромная луна, та самая, которую она видела сегодня ночью. И та самая, которая снилась ей ещё в конце февраля. Её свет проходил через витражную крышу здания, создавая мрачноватую, таинственную обстановку. Опустив взгляд на амфитеатр, Пугачёва обомлела. Всё ряды были под завязку заполнены людьми, не понятно откуда здесь взявшимися буквально в одно мгновение. Она старалась разглядеть их как можно точнее. Все они, как один, казались какими-то странными. Увидев певицу, толпа восторженно захлопала. Эхом раздались до боли родные аккорды, и прима вздрогнула. «Арлекин» ударил роковой мелодией, пробрав Аллино тело дрожью до самых косточек. "Боже мой, да я умерла!" - эта внезапная страшная мысль словно окатила её холодной водой. Она ощутила волнение, схожее с тем, которое испытывала в далёком 1975 году на конкурсе "Золотой Орфей". Вот только теперь гран-при для неё стала бы жизнь, которая так незаметно и быстро ускользала из её рук. Не обращая внимания на беснующуюся толпу, Алла ринулась со сцены за кулисы. Но покинуть приделы галереи не смогла, как ни старалась. Её словно не пропускала какая-то неведомая сила. – Нет, пожалуйста! - крикнула Алла, но её голос растворился в звуках знаменитой мелодии.***
Одному богу известно, какими усилиями в ту ночь врачи вытащили Аллу Пугачёву с того света, откуда её почему-то так упорно не хотели отпускать, пока та не исполнит все свои знаменитые песни. Но полно. Ещё не все песни спеты ею здесь, в мире под луной. А в медицинской карточке у Аллы Борисовны отныне появилась новая пугающая запись: "Инфаркт миокарда".***
От громких звуков в операционной Киркоров проснулся. Сон немного расслабил его, но стоило ему прийти в сознание, как на душе опять стало невыносимо тяжело. Он взглянул на Алину, лежавшую на его плече. Тяжёлое чувство неизвестности покинуло женщину во сне, но морщинки на её лице имели чуть более яркий вид, чем обычно, а кожа вокруг глаз была покрасневшей от слёз. Мужчина неосознанно погладил Алину по голове, проникшись её состоянием. Неожиданно в коридоре появился врач и, заметив Филиппа, направился к нему. Болгарин хотел уже встать, но вспомнил про спящую Рёдель и остался на месте. – Сидите-сидите, - шопотом сказал мужчина. – Что с Аллой Борисовной? - также тихо спросил он. Этот вопрос сейчас был единственным, который волновал его. И он очень надеялся услышать приятный ответ. – Мы прооперировали её, теперь занимаемся переводом в палату. Филипп облегчённо вздохнул. Он боялся даже допустить в голову мысль, что Аллы может не стать. Что бы было тогда с её детьми, друзьями, поклонниками? Что бы было с ним? Что бы вообще было с этим миром? Да ничего! Он бы, наверняка, просто рухнул. – Она жива. И, сказать честно, это просто какое-то чудо, - мужчина поправил очки. - Алла Борисовна на фоне тяжёлых хронических заболеваний сердца могла и не справиться. Он так спокойно говорит, что аж раздражает. Но его спокойствие оправдано: человек видит тысячи смертей в год. Для него всего лишь рутина то, что для нас является шоком. – Сильные стрессы, плюс воздействие антидепрессантов, которые ей вообще должны быть противопоказаны, к тому же в столь большой дозе. Ещё и вперемешку с алкоголем! – Никаких серьёзных последствий не будет?.. – Понимаете, любой приступ для Аллы Борисовны имеет последствия. Накопительные. Даже несущественный. А уж инфакркт так тем более. Но конкретно сейчас была оказана своевременная помощь и всё должно быть в порядке. – Я могу к ней пройти? – Лучше бы Вам ехать домой. Пока что она будет в бессознательном состоянии. Я думаю, не меньше, чем до вечера. – Хорошо, - вздохнул Киркоров, понимая, что ему, и правда, нужно бы съездить домой, да и Алине, мирно сопящей на его плече, тоже.***
Разумно рассудив, что отпускать Алину в таком состоянии одну – безответственно, Киркоров уговорил женщину поехать с ним. Не имея ни капли сил и желания противиться, Рёдель почти сразу согласилась. И вот они уже ехали по Садовому кольцу. На улице было достаточно светло, но день обещал быть пасмурным, что можно было понять по серому, ватному небу. Алина устало смотрела в окно на эту не особо радостную картину и думала о своём. А если говорить точнее – об Алле. Разговаривать с Киркоровым в её планы не входило. Хотя очень хотелось, как минимум, спросить о произошедшем в клубе. Также женщину очень интересовал их последний разговор в ресторане Dozari. Пугачёва так и не решилась поведать подруге о произошедшем на террасе, кинув лишь отреченное: "Не хочу больше видеть Киркорова!". Но сил сказать хотя бы слово Алина не нашла. Филипп же старался ни о чём не думать. Каждая последующая мысль пугала его больше предыдущей. В звенящей тишине ему показалось, что он слышит, как думает Рёдель. Он буквально ощущал её мысли на себе. – Алин, - тихо позвал он. – М? - не отрывая глаз от окна, откликнулась женщина. – Ты хочешь что-то сказать? Алина удивлённо уставилась на него. Филипп краем глаза проследил за её реакцией. – Ну, мне почему-то показалось... – Да, - перебила его женщина, - да, хочу. – Я не кусаюсь, - он тепло улыбнулся. От него всегда веяло такой надёжностью, дружелюбием, заботой. Алина в который раз это отметила. – Филь, что ты делал сегодня в клубе?.. – Что? - Киркоров резко развернулся в её сторону. – Ты слышал. В голове Филиппа все встало на места. Они видели его в клубе. Вот о чём она говорила в больнице. – Я... Я не знаю, что тебе ответить. – Та девушка... – Она никто мне. Исключительно на одну ночь, - ему было неловко говорить об этом с Рёдель. Женщина понимающие поджала губы. Девушка – однодневка. Ну, ему же нужен секс. Логично? Логично. – Алла из-за этого... – Скажем так, она разозлилась, - опередив его вопрос, ответила Алина. - За психотропные тебя вообще прибить надо, ну, или, как минимум, дать по башке чем-то тяжёленьким! – Прости.. - он смутился, - вы не должны были этого видеть. – А ты – делать. Они оба замолчали. – Ресторан, - вымолвила Рёдель. – Какой ресторан? – Тогда, в ресторане. Что ты сделал? Алла ревела ещё пол вечера. Вся эта ситуация больше походила не на диалог, а на допрос со стороны Алины. – Ревела? Она? – Представь себе, Пугачёва не железная! – Знаю, - он потёр переносицу. - Я ничего такого не сделал. – Хм. – Мы говорили. – Хорошо поговорили, видимо, - женщина недовольно нахмурилась. – Я её поцеловал, Алин... – Зачем? - она посмотрела на него, состроив самое удивлённое выражение лица и откинулась на спинку кресла. - Ох... Следующие 20 минут они уже ехали молча. Её вздох так и повис в тишине машины. Остановившись у дома Рёдель, болгарин повернул ключ зажигания. Стих даже гул мотора, и стало совсем тихо. Атмосфера стала слишком давящей. Алина потянулась к ручке двери. – Вот почему я делаю всё только хуже? Этот вопрос крутился у него в голове уже несколько минут. – Не стоило вам... Тогда, 14 февраля, - тихо ответила она. – Да знаю я! Я правда только и делаю, что ломаю её жизнь, - он устало опустил голову на руль. Женщина положила руку ему на плечо. – Поговори с ней в больнице. Только аккуратно! Не хватало мне ещё одного приступа. – Не умеем мы с ней разговаривать. – Филипп! - Рёдель открыла дверь машины, грозно посмотрев на Киркорова, - Ты восстанавливал отношения с ней хренову тучу лет! Строил из них что-то наподобие дружеских. Старался, терпел Галкина, её выходки, вашу ругань, - она вышла из машины, и стала возле неё, смотря на болгарина. - Пожалей себя! Не ломай всё сразу. Хлопнув дверью, Алина поплелась к дому, даже не дав мужчине ответить. Но зато дав ему огромную почву для размышлений. Да, то, что они сделали из их поломанных в 2000х отношений – большой труд. Нельзя было просто так все это разрушить. Несмотря на все трудности, Филипп всегда желал ей счастья. Даже если он не будет его частью. Но вот незадача, своего счастья без неё Киркоров даже представить не мог.