Ты представился мне "Бэррон Бейкер"

Слава богу вчера весь первый курс знатно так напился, а это значит, что повылезают они из своих комнат часа так через три минимум. Коля глубоко вздыхает, расслабляясь, остаться незамеченным он сможет, а значит никаких лишних вопросов ему задавать не будут, это успокаивает. Шею и спину ломит от долго лежания в одном положении, а глаза чуть болят от недосыпа. Лукашенко быстро спускается вниз, выходит из кампуса, оглядывается по сторонам и тем же быстрым шагом направляется в сторону своего кампуса. Светать уже начало, поэтому не удивительно, что возле главного входа уже курили Колины знакомые. Те коротко кивнули в знак приветствия, но парню сейчас было важнее дойти до комнаты и не встретить никого из компании. Хотя это будет сложно, учитывая то, что он живет с одним из них. Лукашенко просто надеется, что Марк свалил на сбор раньше и в комнате он его не застанет. Коля пролетает четыре этажа с какой-то невообразимой легкостью, но тут же жалеет об этом, потому что начинает задыхаться. Блядство. Широким шагом парень доходит до своей комнаты и открывает ту, сталкиваясь лицом к лицу со своим соседом. Марк широко вылупляет глаза и ошарашено произносит: —Тебя не было всю ночь. —Я знаю, —шипит в ответ Лукашенко, пихая друга в бок, проходя внутрь. Почему-то факт того, что его заметили злит неимоверно. —У нас автобус через пол часа, —напоминает Уокер и тут же отшатывается, стоит другу зыркнуть на него, да так, что, кажется, Марк и без слов все понял. —Дай мне пятнадцать минут, —рычит хоккеист, сдергивая со своего стула полотенце и направляясь в ванную, —пятнадцать, —кричит он оттуда и через секунду слышится шипение воды. Марк качает головой, но ничего не говорит, выходит из комнаты и направляется к остальным парням. Все равно времени еще более чем достаточно. Холодные водяные струи резко бьют по лицу, отрезвляя сознание. Коля выкручивает вентиль, делая воду теплее, а после стоит и тупо смотрит в пол, не зная, что ему нужно конкретно делать. Он сейчас совершенно не думает о том, раскрылся там Бэррон или нет, совершенно точно. Лукашенко одергивает себя, но мысли все равно плывут рекой, прямо как водяные дорожки по крепким мышцам парня. Кожа жаром горит, когда Коля вспоминает прикосновения Бэррона и его неожиданную выходку. Сердце вновь заходится и это бесит так сильно, что хоккеист с силой бьет по хлипким стенкам кабинки и с громким «Блять» выходит из нее. Нужно срочно занять чем-то голову, если он будет думать об этом целый день, то просто-напросто свихнется. Идиотизм какой-то. Благо Коля не дурак и собрал свой баул еще вчера. Как знал, что вечер будет долгим и перерастет в бессонную ночь. Парень хмыкает, быстро вытирается, вешая полотенце на бортик кровати, снова надевает то, в чем пришел, поскольку времени мало и тратить его на переодевания не очень хочется, забрасывает на плечо сумку, чувствуя, как ноги слегка подкашиваются, проверяет заряд телефона и выходит из комнаты, закрывая дверь на ключ. Быстро спустившись, Коля обнаруживает, что автобус уже подъехал. Парни только-только начали в него забираться, а это значит, что Коля фактически успел вовремя. Его друзья уже о чем-то треплются, но уже через секунду на них рявкают и те с горем по полам забираются в автобус. Коля садится следом, рядом с Марком, поскольку Никита, с которым парень рассчитывал сесть, уже развалился на сиденье возле окна на пару с Мэттом, который выглядел не помято, а скорее хуево, особенно для спортсмена. Лукашенко хмыкает и плюхается рядом с Уокером, который тут же спрашивает не могут ли они поменяться, потому что Марк не любит сидеть у окна. Коля не против, а их не гонят, поэтому парни меняются местами и уже через минуты три автобус трогается. Путь к хоккейному корту долгий, час точно ехать придется. Коля уже подумал о том, что было бы неплохо послушать музыку, но зарядки было мало. Лукашенко вздыхает и поворачивается к окну. Колени чуть ноют от тяжести сумки, доставляя дискомфорт. Где-то минут двадцать друзья едут молча, после чего Марк, все же, решает начать разговор. —Не хочешь рассказать, где был? —как можно тише спрашивает парень, дабы никто, кроме сидящего рядом Лукашенко, не услышал претензии в голосе. —Нет, —отрезает хоккеист, не отрывая взгляд от окна. В отражении Марк только сильнее супится, но в конечном счете вздыхает. —Ты странный со вчерашнего вечера, —обеспокоенно выдает друг, но на лице Коли не дрогает ни один мускул, —Что прои…—собирается еще раз спросить Уокер, но Лукашенко поворачивает голову и цедит таким холодным голосом, что мурашки по коже бегут: —Я не странный. Повисает молчание. Друг разводит руки в стороны: «Как знаешь»—и больше не делает попыток хоть как-то вывести на контакт нервного хоккеиста. Николай вновь поворачивается к окну, мысленно немного виня себя за то, что так срывается на Марке, но сейчас ему не хочется говорить о чем-то, что касается его ночного отсутствия и того, где он был. В голове всплывает сонная морда Бэррона и если бы Коля мог, он бы сейчас хорошенько втащил сам себе, лишь бы не думать о нем. Это вообще странно, что в полностью рациональном мозгу Коли поселился какой-то странный парень. То, что поселился именно парень вопрос другой. Лукашенко глубоко вздыхает, прислоняясь лбом к холодному окну. Мысли путаются. Не удалось прийти в себя и на корте. Во время тренировки Коля запинался, витал в облаках, врезался в бортики. Тренеру приходилось пихать парня в бок, чтобы достучаться до него, поскольку никакие иные способы не могли вывести Лукашенко из транса. Ему делают два предупреждения, а друзья кидают обеспокоенные взгляды, не пытаясь даже подойти и расспросить, потому что если Коля еще и разозлится, в них полетит сначала клюшка, а затем и шайба. Если повезет на этом и закончит, но может и не повести. Парень вяло извиняется, кивая, когда его просят сосредоточиться на тренировке. Впереди важный матч, не хватало еще, чтобы их выдающийся нападающий вышел из строя в самый ответственный момент. Тренер внимательно следит за тренировкой и после небольшого наезда на парня тот вроде бы очухался, но вот проходит буквально полчаса, как белорус вновь впадает в какое-то странное состояние: ведет себя нервно и раздраженно, пихается, не давая никому шайбу и не пасуя. Сокомандники возмущаются, но Коля будто их не слышит. Как обычно отрабатывает на все двести, но на этот раз им недовольны. —Лукашенко, —грозно произносит тренер с каким-то свистом, подзывая всего раскрасневшегося парня к себе. Коля подъезжает, в последний момент чуть не падая лбом вниз, благо успевает схватиться за бортик, —что с тобой сегодня? —Коля опускает голову, рассматривая небольшие царапины от коньков на льду, бубня извинение и обещание, что на следующей тренировке он постарается. На плечо хоккеиста ложится тяжелая рука, а над ухом так и слышится уверенное, —Не волнуйся, — Лукашенко вновь кивает и отъезжает обратно к команде, со смешанными чувствами внутри. Тренировка заканчивается чуть ли не дракой, когда один из команды нечаянно толкает Лукашенко так, что тот, не удержав равновесия, падает, подвернув ногу. Несмотря на боль, Николай хватает сокомандника за грудки и впечатывает в пластиковое ограждение с такой силой, что те начинаю трястись. Их вовремя разнимают, но повисшее в воздухе напряжение явно чувствуется и это не есть хорошо. Тренировка заканчивается, вся команда оказывается в раздевалке; Коля старается даже не смотреть в сторону друзей, хотя нутром чувствует, что те в нем дыру прожигают. Лукашенко снимает с себя обмундировку, выдыхая полной грудью от ощущения некой легкости. Половина парней уже утопала в душ под бурные обсуждения сегодняшней тренировки и предстоящего матча, ну а Коля плюхается на деревянную скамейку, опираясь локтями о колени, и подпирает голову, чуть прикрывая глаза. Он слышит шаги и почему-то ему кажется, что это кто-то из его компании. —Ты не пойдешь в душ? —вопрос звучит совсем близко, отчего парень дергается и чуть ли не падает на пол. В колене начинает ныть, но Лукашенко старается не обращать внимание на такие мелочи. Марк хмурит брови, наклоняя голову чуть вбок. Он уже раздет по пояс, на шее висит полотенце, —Коль? —Не пойду, —бухтит парень, отворачиваясь. Марк усмехается, наклоняясь так, чтобы он смог увидеть хмурое лицо друга, —в кампусе помоюсь. —Серьезно? —прыскает Уокер, —будешь вонять на весь автобус? —Марка одаривают убийственным взглядом, но вместо того, чтобы испугаться, парень смеется во все горло, шлепает Колю по плечу и уходит, махнув рукой, —Как знаешь, чел. Коля продолжает сидеть на скамейке в застывшей позе, слушая всплески воды и то, как она стучит о кафель в душевых и как некоторые парни брызгаются ей же. Лукашенко думает о том, что тренировок им мало, раз у кого-то хватает сил на дурачества после них, но мыслительные процессы в эту сторону прекращаются, когда до его уха доносятся голоса его друзей—Марка и Никиты. Видимо, те стоят практически рядом, потому что голоса хоть и звучат гулко из-за напора воды, но если прислушаться, то можно услышать то, о чем они разговаривают. —Слушай, ты можешь поговорить с Колей? —упомянутый закатывает глаза, в который раз жалея о том, что его сосед по комнате— прекрасно разбирающийся в людях Марк Уокер. —Ты тоже заметил, что он странный? —в голосе Никиты, напротив, никакого беспокойства. Парень усмехается, делая напор чуть сильнее. — «Странный»— мягко сказано, —Марк тяжело вздыхает, замолкая на секунду, —его не было всю ночь, а с утра он пришел какой-то охуевший и раздраженный, —в этот момент из душевых выходят два парня, вытирая волосы полотенцем, и ответ Никиты Коля не смог расслышать. Лукашенко цыкает, бросая на приятелей недобрые взгляды. —Ладно, —просто отвечает Ершов, выключая воду, —попрошу его сесть со мной, —и тут же громко ойкает, а до ушей Коли доносится звук шлепка, —За что?! —Ты еще громче ори, придурок, —фыркает Уокер и шлепает парня еще раз. Никита выходит из душевой, потирая ушибленное место. Проходит мимо Коли к своей сумке с вещами, придерживая некрепко закрепленное полотенце на бедрах рукой. Лукашенко всего на секунду поднимает голову, как полотенце падает, а Никита, выругавшись, пытается как-то прикрыть свой зад, правда не понятно от кого. У Коли кажется, сердце останавливается в этот момент. Парень подскакивает со скамьи, вдобавок ко всему впечатываясь головой в железное крепление, подхватывает сумку и уже собирается уходить, как в него врезается еще мокрый Марк, с волос которого стекают маленькие капельки воды. Взгляд хоккеиста невольно падает на тело парня, но он тут же себя одергивает. —Ты куда? —интересуется Уокер, пытаясь заглянуть другу через плечо, дабы понять причину его быстрого ухода. —Отъебись, —цедит Николай, отпихивая парня от себя. Железная дверь громко хлопает, оставляя двоих друзей в смятении, а Коля выходит на улицу, испытывая настолько сильный стресс, что аж на секунду ему захотелось выпить. Тупой Бэррон и его, мать его, член, который Коля, к своему сожалению, рассмотрел просто отлично, тупой Бэррон, который ни с того ни с сего начал приставать к нему, тупой Бэррон, который с какого-то хуя засел в голове, хотя они виделись всего ничего, тупой Никита, который не может нормально завязывать полотенце и тупой Марк с его ебаной проницательностью и вечным беспокойством. Тупое все вокруг, а в особенности Коля, который злится на ровном месте от того, что не понимает ни себя, ни своих чувств. Тупой Коля с его тупым сердцем, которое зачем-то начинает биться каждый раз сильнее, как только в голове Лукашенко всплывают эти невероятные обычные голубые глаза. Из транса Колю выводит несильный пинок по травмированной ноге, боль от которого отрезвляет. Лукашенко поворачивается, замечая перед собой Никиту. —Сядем вместе. —не звучит как вопрос, поэтому Коля просто пожимает плечами и осматривается, понимая, что автобус уже стоит на месте и ждет их. Погода потихоньку разгуливалась, температура поднималась. В кофте становилось некомфортно, жарко, но снимать ее равносильно убийству. Или самоубийству, Коля пока точно не решил. Автобус заполнен даже меньше, чем на половину, поэтому парни выбирают себе места практически в самой середине и садятся на них. Коля рвано вздыхает, надеясь, что боль временная и уже на следующий день она пройдет. На вопросы Никиты не отвечает, откидывается на сиденье и, глубоко выдохнув, прерывает о чем-то говорившего Ершова науитупейшим вопросом о том, во сколько сегодня у них начинаются пары. Никита на секунду аж дар речи теряет. —Ты серьезно? —искренне удивляется парень, —не увиливай от вопросов, —Коля вздыхает, отворачиваясь к окну. Он видит, как на улицу выходят Марк с Мэттом, разговаривая о чем-то. Мэтт держится за голову и почему-то Коля уверен, что он жалуется на то, как у него болит башка от похмелья. Марк смеется, а вслед за ними выползает и остальная команда, —Коля, —зовет Ершов, но Лукашенко игнорирует его, делая вид, что вид в окне гораздо интереснее. До самого отъезда друзья молчат. Корт остался давно позади, а парни до сих пор молчат. Первый не выдерживает Никита, пихает друга в бок, обращая на себя внимание, и спрашивает: —Поговорим? —О чем? —тут же со вздохом отвечает ему Коля, но голову не поворачивает, все так же смотрит в окно. —Марк сказал тебя всю ночь не было, —Коля усмехается и, видимо, Никита принимает это за что-то свое, а не за отчаяние, —и целый день ты как на хуе сидишь, —Лукашенко морщится, про себя думая, что это самое отстойное сравнение, которое Ершов только мог выдать. Никита громко усмехается, ближе пододвигаясь к хоккеисту и своей гаденькой ухмылочкой выдает, —что, не дали? —Коля отпихивает друга, отвешивая подзатыльник. Ершов все так же хмыкает и смотрит, ждет ответа. —Ага, —нехотя отвечает Лукашенко, —не дали, —и вновь отворачивается, подпирая ладонью подбородок. Пусть будет так, решает он, это гораздо лучше, чем то, что парни узнают, что у него в голове один голый парень и его светлые глаза. Никита смеется громко, но на него тут же шикают и он, через силу, затихает, все же мелко подрагивая от смеха, хлопает друга по плечу и выдает какие-то слова поддержки, но Коля даже не слушает его. Хочется поскорее в кампус, в душ, а там можно и на часок-другой свалиться на поспать. Перед этим, правда, желательно поесть, а то в животе киты не поют, а уже рэп-баттл между собой устраивать начали. Коля устало вздыхает, прислоняется лбом к прохладному окну и решает вздремнуть, все равно время позволяет.