Ты представился мне "Бэррон Бейкер"

Коля вздрагивает, когда понимает, что пара закончилась. Марк хлопает по плечу, все еще не смотря другу в глаза. Лукашенко видит, как подрагивает его кадык от подступающего смеха и ему хочется вмазать Уокеру. Вообще-то, это действительно проблема для него, а он тут угорает. Друг еще называется. Так, спокойно. Коля собирает все свои вещи, понимая одно—Бэррон съезжает. Рад ли Коля? Звучит жестоко, но да, очень, он наконец выспится. А вот с Бэрроном надо что-то делать. Точнее нет, не так, с Бэрроном вообще ничего делать не надо. Просто помочь перевести вещи обратно, может быть понежиться на новой кроватке, заобнимать своего котенка до сонного состояния и уйти со спокойной душой и чистой совестью. Отличный план, Коля, лучше, чем все мысли Стивенсона. Скоро должен восстановиться график тренировок, и Коле, по-хорошему, нужно прийти в форму, хотя бы доспать потраченные на секс несколько часов. Да и по учебе нужно разогнаться, а то он как-то разленился, когда был с Бэрроном. Но это не вина Бейкера, потому что он не виноват в том, что он такой милый весь из себя и его не хочется оставлять одного ни на секунду. Виноват Коля, да и то только в том, что он становится такой размазней, когда дело касается Бэррона. С этим ничего не поделать, Коля по-другому не может, он не может сказать своему котенку перестать заигрывать с ним, неосознанно, прекратить невзначай касаться, а потом невинно хлопать глазками и вздрагивать, стоит Коле нависнуть над ним. Не может, потому что Коле это все так чертовски нравится. Нравится весь Бэррон. Блин, он уже по нему скучает. Жизнь несправедлива. —У тебя опять тупое лицо, —ржет Мэтт, тыкая пальцем в дернувшегося от резкого смешка белоруса. —Тупое лицо тут только у тебя, —огрызается хоккеист, хватает Стивенсона за запястье и секундно скручивает его, —отвали от моего лица, —Лукашенко ослабляет хватку, а канадец шикает, потирая ушибленное плечо и покрасневшее запястье. —А если я играть не смогу? —жалуется младший. —Дрочкой мышцы разомнешь и сможешь, —Коля пристально смотрит на Мэтта секунды три, после чего вздыхает и чешет голову, — пойдемте уже, —Марк с Никитой переглядываются, одновременно пожимая плечами, уверяя друг друга, что не понимают почему их друзья грызутся между собой. Это было нормой только в самом начале, пока Коля не приручил канадского зверька. Кажется, Мэтт опять отбился от рук. День проходит быстро и муторно. Шутки Мэтта, смех Никиты, ворчание Марка—все смешивается. Коля пересекается с Бэрроном в столовой. Они сталкиваются в очереди, когда Бэррон покупал себе сок, а Коля ходил за еще одной корзиной с нарезным батоном. Перебрасываются всего парочкой фраз, но как же Коле нравится то, как Бэррон неловко краснеет, разговаривая с ним на людях, ему все еще не привыкнуть к этому. Коля, поддавшись атмосфере между ними, ехидничает, что ему нравится толстовка Бэррона, на что Бейкера пихает его в плечо, задирает подбородок и смущенно фыркает, что заигрывать с ним может только его парень. Если бы они были не в столовой, где буквально столпилось полунивера, Коля бы просто взял и зацеловал его, пока воздуха у обоих не останется, но он лишь коротко смеется, забирает корзинку и бросает «увидимся», возвращаясь к ребятам за стол. Парни спрашивают почему Бэррон не подошел поздороваться с ними, но Коля замечает на себе убийственный взгляд Глена, сидящего с Бэрроном за одним столом, и лишь жмет плечами, мол какая разница, он не обязан. Марк пихает Колю ногой под столом, но ничего не говорит. Видимо тоже заметил взгляд Глена и теперь у него возник вопрос. Вот только Коля и сам не знает ответа, так что, увы и ах, при всем желании он бы не смог ему ответить. Глен рычит на Бэррона, что он опять крутит шашни с этим Лукашенко, но Бэррон игнорирует его и втыкает трубочку в сок, отпивая немного. Макларена этот жест лишь возмущает, он фыркает, что, если бы парень Бэррона знал, что он перед всем честным народом заигрывает с другим, то они бы давно расстались, но Трамп жмет плечами, чем поселяет внутри шотландца зерно подозрений. Бэррону не о чем волноваться, разве что он только что флиртовал со своим же парнем перед доброй половиной универа. Бэррону понравилось, то, как непринуждённо это выглядело, словно эти случайные прикосновения действительно ничего не значили. Парень отпивает сок, направляя свой пристальный взор на стол хоккеистов. Марк дружелюбно машет ему, впрочем, после к нему присоединяются и все остальные. Бэррон в ответ лишь коротко улыбается, видя, как Коля осматривает всех собственническим взглядом. Ему льстит тот факт, что Коля считает его лишь своим, это довольно мило. Впрочем, эти мысли приходится отложить до лучших времен. Бэррон видит, как Глен нервно ковыряет собственный обед, поэтому решает немного увести друга от его дурацких нервных мыслей, которые явно гложут его уже не первый день. Трамп спрашивает, чем друг вообще планирует сегодня заняться, на что не ожидавший этого вопроса рыжий тупит, выдает заторможенное: «э, не знаю» —и жмет плечами: «а что, у тебя есть предложения?» —Бэррон лишь ухмыляется, заговорщицки шепча, что они могут сегодня вечером выпить вдвоем. Макларен думает секунд пять, после чего как-то неоднозначно мотает головой. —А твой парень не будет против? —Бэррон не очень понимает этого вопроса. Коля, конечно, вряд ли этому обрадуется, но запрещать веселиться с другом он точно не будет. —А почему он должен? —вопрошает Трамп, сербая сок. —Ну не знаю, —и тут же, на выдохе, —хотя…ты же тусишь с Лукашенко… —Причем тут Коля? —хмыкает Бэррон, но ответ сбивает с толку. —При том, что вы ведете себя как парочка, которая не хочет раскрывать свои отношения, —Бэррон давится воздухом: «с чего ты взял?» —чуть сипловатое, нервное, —не знаю, просто мне так кажется, —Глен откидывается на спинку белого пластмассового стула, —сколько бы раз я не предупреждал тебя, ты все равно крутишься вокруг него, —вздох, —как если бы вы встречались, а ваши друзья были против. —Мы не встречаемся, —Бэррон произносит эти слова, зная, что они причиняют ему боль. И совершенно не удивляется, когда глаза начинает предательски щипать. Глен в ответ лишь мычит. —Этот урод не достоин тебя, —Бэррон уже хочет нахмуриться и попросить друга перестать выражаться, как Макларен поднимается с места, —ты опять ничего не ешь, так что пойдем, пораньше сядем в кабинет, —Бэррон, если честно, остался бы в столовой на подольше, но не хочется давать Глену еще больше поводов для мыслей, что они с Колей встречаются. Нет, они, конечно, вместе, но вот то, что Глен явно подозревает их, это не есть хорошо. Поэтому Бэррон угукает, машет хоккеистам за столом и торопится успеть за Маклареном, который никогда его не ждет. Коля смотрит на удаляющуюся фигуру Бэррона, который так и не бросил ни единой крошки в рот, и понимает, что у него совсем пропал аппетит. Коля правда волнуется. Даже если Бэррон выглядит так, будто с ним все в порядке, с ним ничего не в порядке. У них буквально все еще стоит целый пакет разных снеков, к которым Бэррон даже не притронулся. Коля все это не ест, а у Марка итак какая-то нездоровая мания появилась к выпечке, ему и ее хватает. Коля думает, что половину—хотя бы половину— стоит отнести Бэррону обратно, вдруг произойдет чудо и у Бейкера разыграется аппетит. Коля очень на это надеется, молит бога, чтобы это произошло. То, что Бэррон худее с каждым днем—как ножом по сердцу, белорусу уже просто страшно его касаться, он безумно бледный, а четко выпирающие скулы лишь усугубляют ситуацию. Коля хочет, чтобы Бэррон вернулся в свое привычное телосложение, чтобы у него вернулись те милые щечки и маленькие, холодные пальчики. Коля так скучает по тому Бэррону. —Ты не собираешься доедать? —вопрошает Уокер, тянувшийся через весь стол лишь для того, чтобы взять несчастный кусок вкусно пахнущей булки. Лукашенко смотрит на довольно аппетитное пюре с котлетами и мотает головой, ему даже смотреть на еду не хочется, —тебе надо поесть, —вздыхает Марк, пододвигая тарелку к парню, —у нас сезон вот-вот начнется, ты нам нужен с полными силами, а не истощенный, —Коля усмехается на это высказывание. Как будто от него одно зависит их игра, насмешил, —ешь, —белорус несильно тыкает Уокера в бок, прося его перестать стоит из себя мамочку, но парень лишь отфыркивается: «кто, если не я буду заботится о вас, оболтусах, когда ваших матерей нет рядом» —все неловко смеются, один Мэтт бросает на Марка пустой взгляд, ничего не отвечая. Уокер жмет плечами, так, словно ему неуютно, и тут же старается перевести тему. Через некоторое время над столом уже проносились ничего не значащие фразы, повседневные обсуждения и шутки, над которыми кто-то да посмеивался. Дальше день пошел совершенно обыденно и спокойно. После обеда парни пошли на занятия, отсидели еще две пары, обсудили еще не совсем скорый, но предстоящий матч, на этом и закончили. Марк больше не докапывался до Коли, Лукашенко вообще подумал о том, что Уокер попросту забыл, что видел, впрочем, это даже к лучшему, не придется объясняться, да и Коля как-то этого не планировал. Занятия проходят, но дела после них никто не отменял. Студентов заранее предупреждают о подготовке к зимним экзаменам, так что Коля планировал посветить все свое свободное от учебы, хоккея и Бэррона время именно им. Как дела с этим обстоят у пацанов, белорусу, если честно, не очень интересно. Сейчас, конкретно сейчас, в эту самую минуту, Колю больше волнует Бэррон и его переезд обратно к себе в кампус. Как только занятия заканчиваются, а парни начинают обсуждать свои дальнейшие действия, Коля пишет Бэррону. Kolya: у тебя уже все?

Barron: смотря что ты имеешь в виду Barron: если пары, то да, закончились Barron: мое терпение, кстати, тоже

Kolya: ?

Barron: кинь фотку, я соскучился по тебе

Белорус нервно усмехается, а Мэтт цыкает, мол опять у него это придурошное выражение лица. Марк вздыхает: «это называется влюбленность, долбоеб» —но у Стивенсона даже не получается выговорить это слово. Kolya: могу сделать кое-что лучше

Barron: видео? Barron: я не против

Kolya: нет Kolya: где ты сейчас?

Barron: выхожу из аудитории

Kolya: встретимся на улице Бэррон не отвечает некоторое время.

Barron: может я просто подожду тебя?

Коля раздумывает с секунду, после бросает взгляд на парней и ни секунды не мешкая, отвечает. Kolya: ладно. Хоккеист поворачивается к друзьям, но натыкается на Марка, который, кажется, все понял и без слов. Уокер усмехается и кивает, мол иди, не заставляй его ждать, и белорус тут же срывается с места. Мэтт с Никитой возмущаются, но Марк что-то им объясняет и оба затыкаются, понятливо кивая головами. Правда дойти до выхода с этажа Коля все равно не успевает. Его останавливает Скотт, а у хоккеиста, кажется дежавю. Он надеется, что больше Мэтт ничего не натворил, иначе его неслабая психика полетит к херам собачьим. —Коль, есть минутка? —Лукашенко уже хочет вздохнуть и спросить что случилось, потому что Хилл выглядел уж каким-то слишком потерянным и потрепанным, но на телефон приходит СМС, отвлекающая белоруса от подобных размышлений.

Barron: ты скоро? Тут холодно и твоя толстовка не спасает ТТ

—Слушай, у меня дела, —Коля не хочет отмазываться, потому что видит, что капитана что-то тревожит, но все же на первом месте у Коли Бэррон, не хочется оставлять своего котенка одного, когда они могут быть вместе, —это не может подождать до тренировки? —вздыхает белорус, —она ведь послезавтра уже, м? —парень перед ним, кажется, закопал сам себя в раздумьях. Непривычно видеть вечно спокойного, уравновешенного Скотта таким, но у Коли правда нет времени для того, чтобы узнавать причину такового поведения. —Ладно, —в который раз уже терпит поражение капитан, —иди, прости, что задержал. —Увидимся. Коля выходит на лестничную клетку, спускаясь на первый этаж. По сообщению Бэррона было нетрудно догадаться, что он не в здании, а уже снаружи. Белорус вздыхает, качает головой и выходит, замечая Бейкера буквально сразу. Парень милейшим образом чихает, вздрагивает, а после замечает Колю и подходит к тому, останавливаясь буквально в нескольких сантиметрах. «Пойдем?» —почему-то сипит Лукашенко. Руки сами тянутся, но мозг категорически отказывается давать зленый свет на эту команду, поэтому он лишь может отвести плечи назад и заметить, как у Бэррона самого непроизвольно ладонь дернулась в сторону хоккеиста. Он просто прелесть. —А парни? —Бэррон осматривается, словно ожидал увидеть кого-то еще. —А тебе твоего не хватает? —не удерживается и подтрунивает над ним белорус, а тем временем парни уже идут в сторону кампусов. —Вау, ты что, опять флиртуешь со мной? —смеется Бэррон. Кажется, он счастлив, что они могут ходить вместе, хотя бы просто как друзья. —А почему я не могу флиртовать с тобой? —Бейкер краснеет, поправляя учебную сумку. —Потому что мы на людях, и ты никогда себе такого не позволял? —вполне логичный и очевидный вопрос. —Ммм, возможно, —хмыкает белорус, —пора уже остальным привыкать к тому, что мы с тобой общаемся, —Бэррон прыскает. —Теперь это так называется? —и как специально чуть оттягивает ворот толстовки, за которым все еще виднеются недавно оставленные следы. —Не провоцируй меня, Бейкер, —на грани слышимости шипит белорус. —Но мне слишком нравится ваша реакция, доктор, —и улыбается. До конца дороги идут молча, но между ними нет никакой неловкости. Им обоим, скорее, спокойно в такой атмосфере. Бэррон параллельно переписывается с Гленом, из-за чего замедляет шаг, но даже так все равно умудряется практически споткнуться о самого себя и полететь вниз. Коля придерживает парня за предплечья, прося быть осторожнее и смотреть под ноги, а Бейкер лишь неловко хмыкает, конечно же замечая эту лишнюю секунду, что белорус держит его руку. Парни заходят в кампус третьекурсников, а Бэррон еле сдерживает себя, чтобы не вздохнуть, так горестно, чтобы Коле стыдно стало за то, что он выгоняет его конкретно сейчас. Вздыхать не пришлось, хоккеист спрашивает будут ли они сразу переносить вещи в кампус Бейкера или он останется где-то до вечера. «Я хочу остаться» —решительно говорит Трамп, как только они заходят в комнату и Коля щелкает выключателем. Он ерошит Бэррона по волосам своей большой, теплой рукой, дергает краешком губ и хмыкает, что Бэррон может остаться, правда Коля собирался заняться домашкой. Трамп жмет плечами, вспоминая про свой начатый рисунок. У них у обоих есть чем заняться, а значит время для них зря точно не пройдет. Парни переодеваются во что-то более легкое, Бэррон правда почему-то наотрез запретил белорусу разгуливать без футболки, хотя вообще-то это его комната и он может ходить в ней хоть голым. Первокурсник дуется, понимая, что Коля специально провоцирует его. Убеждается Трамп в этом, когда хоккеист накидывает на плечи черную футболку, чмокает Бэррона в щеку и садится за свои непонятные медицинские дела. Бэррон по кошачьи фыркает, но все равно не может не признать, что Колины прикосновения сбивают всю наигранную обидчивость. Такой уж Бэррон—слабый, к любящим прикосновениям—какой есть. Трамп вытаскивает свой альбом, пролистывая тот. В голову тут же ударяют множество воспоминаний—от первого вырванного листка с самым первым рисунком, до неразборчивых, топорных линий, когда Коля уезжал и от него не было никаких вестей, тут же небольшие рандомные зарисовки, наброски хоккейной арены, вместе с хоккеистами, и то, чем Бэррон городится больше всего—Коля в хоккейной форме, в шлеме, через который отчетливо виден тот драйв, что парень испытывает, находясь на льду, красные—если бы Бэррон умел мастерски орудовать красками, они бы были красными—щеки и ухмылка, а еще выступивший на лбу пот и вылезающие из-под шлема короткий волосы на затылке, форма словно живая, будто до нее можно дотронуться и ощутить под подушечками пальцев из чего сделана столь утепленная ткань, футболка чуть натянуто сидит на плечах, и это, пожалуй, была лучшая доработка в жизни Бэррона, потому что Коля и комплекция его тела не перестает удивлять. Трамп не замечает, как от рассматривания плавных линий переходит к любованию белоруса, сидящего за столом. Коля, на самом деле, решает Бэррон, невероятно сильный, чего стоят те разы, когда он поднимал первокурсника, который весит примерно столько же, если не больше, у Коли правда классные мышцы, но как же круто осознавать то, что этим всем может наслаждаться лишь один Бэррон. Никто больше даже не смеет предпринять попытку, могут лишь мечтать, а Бэррон может подойти, провести ладонью, рвано выдохнув, может сжать и даже поцеловать, если захочется. И ему ничего за это не будет, Коля лишь усмехнется, кинет на Трампа тот самый взгляд, который может понять лишь он один, и ничего. Не попросит остановиться, потому что знает, что, если Бэррон так делает, значит ему хочется. Коля не против, Коле даже иногда хочется этого побольше. —Ты во мне сейчас дыру прожжешь, —Бэррон вздрагивает, поскольку не ожидал, что так глубоко уйдет в свои раздумья. Парень понимает, что Коля не злится, ему, скорее, весело, когда Бэррон вот так залипает на нем. Трамп нервно прикусывает нижнюю губу, закрывает альбом, так ни разу и не притронувшись к белоснежным, нетронутым чувствами, листам. Бэррон вздыхает, откидывается на спинку дивана и, не удержав равновесие, склоняется, падая на тот, тут же вытягиваясь, словно кошка, что греется на солнышке, подбирает руки под голову и поворачивается к Коле, который, в свою очередь, очень сосредоточенно думает над чем-то. Ну или пытается, потому что игнорировать такой пронизывающий насквозь взгляд не сможет никто, любой передернется, да спросит что не так, —ты меня отвлекаешь, —жалуется белорусу, подпирая щеку ладонью и всего на секунду останавливая взгляд на Бэрроне и его так вовремя открывшихся ключицах. —Правда? —совершенно не невинно, скорее издевательски. Он знает, что приковывает к себе внимание, конечно знает, Бэррон был бы не Бэрроном, если бы каждый раз не спутывал все мысли хоккеиста, —так отвернись, —и смеется, так тихо, почти сонно. Коля вздыхает, чувствуя острую необходимость сейчас в неловких, но безумно крепких прикосновениях. —Иди сюда, —и хлопает по собственному колену, зная, что Бэррон только этого и ждал. Трамп тут же с места поднимается, уже через секунду ныряя белорусу под руку, усаживаясь на коленках. Коля притягивает Бэррона чуть ближе, чтобы он не соскользнул и не упал, утыкается носом парню в шею, перебирая пальцами свободной руки по деревянному столу, —ты опять холодный, —Бэррон ничего на это не отвечает, как-то неопределенно мычит, перебирая меж пальцами русые мягкие пряди. «Мне слезть?» —вполне логичный, как кажется Бэррону, вопрос, вот только Коля лишь усиливает хватку, —нет, —и продолжает водить носом по красивой тонкой шее, покрывающейся мурашками от таких незамысловатых движений. Бэррон крепко обнимает плечи хоккеиста, сжимая хлопковую ткань чуть подрагивающими пальцами, и все же спрашивает то, что сейчас его действительно волнует: —Ты снова отцепишь меня, когда Марк придет? —Коля перестает свои кроткие, нежные движения, мычит что-то неразборчивое, пока Бэррон ощущает безумное тепло, исходящее от парня. Его опять клонит в сон. Бэррон ждет, пока Коля ответит ему, но парень все не отвечает, пододвигает Бэррона поближе к себе, так, что Трамп животом чувствует, как нервно и топорно хоккеист дышит, —тебе тяжело? —спрашивает первое, что приходит на ум, первокурсник, укладывая свою голову Лукашенко на плечо. Все тело слабнет, когда Бэррон с Колей, он словно отпускает все свои страхи. —Нет, —просто отрицает белорус, дергая рукой только для того, чтобы обвести какое-то слишком длинное слово—Бэррон увидел краем глаза—я просто думаю. —О чем? —тут же спрашивает Трамп, но ответить ему не успевают. Дверь в комнату чуть приоткрывается, на пороге появляется половина Марка. Уокер о чем-то переговаривается с Мэттом, они смеются, расходясь лишь потому, что у обоих дела, да к тому же домашка сама себя не сделает. Марк закрывает дверь, называет Стивенсона ребенком, а после замечает Колю с Бэрроном, сбрасывает с себя увесистую сумку и коротко кивает им обоим. Бэррон отвечает таким же незначительным кивком, стараясь не показывать то, как его удивила Колина реакция. Которой не было. Вообще. От слова совсем. Трамп ожидал, что его сейчас хлопнут по спине, мол давай, слезай, но нет, Коля все так же занимается своими делами, проговаривая некоторые слова лишь одними губами, скорее для себя, и вроде как даже не собирается напоминать Бэррону о том, что он не любит нежиться на людях. Тем временем Марк выходит из ванной—он умывал лицо—вздрагивая, переодевается в удобные ему штаны с кофтой, и падает на свою нижнюю койку, забираясь под одеяло. «Ты не собираешься делать домашку?» —спрашивает Бэррон, почему-то ощущая у себя внутри поднятый градус неловкости. Уокер отмахивается, мол сделает позже и вообще только его парень такой трудяжка, что делает задания сразу после того, как приходит в комнату. Бэррон усмехается, но не может не согласиться с этим. Коля у него просто ответственный. —С ним все нормально? —Бэррон усмехается, чувствуя, как вздрагивает Колина рука у него на талии после этого вопроса. «А что с ним не так?» —практически шепотом интересуется Трамп, чуть прикрыв глаза, —да не знаю, он странный какой-то, —пожимает плечами Марк. —Он не странный, —тихонько смеется Бэррон, —он просто не может мне отказать, когда я хочу внимания, —и тут же, —а мне оно нужно постоянно, —Марк давит из себя неловкую улыбку. Его слегка напрягает то, с каким непринуждением говорит об этом Бэррон, а то, что Коля даже не пытается его заткнуть, напрягает еще сильнее. Его дети не могли вырасти без его ведома, они же еще так юны и беспомощны. —Напомни мне, сколько вы вместе? —Бэррон задумывается, чем смешит Марка, —не говори, что не помнишь, —но ответ буквально убивает его. —Да не знаю, —вздыхает парень, —такое чувство, что как только мы встретились, то сразу и начали встречаться, —Бэррон смущенно краснеет, —я знаю, что это не так, просто мне нравится думать об этом, —Марк кривит лицо: «вы такие сладкие», на что Бэррон ему подмигивает, а Коля тяжело вздыхает. —Вы закончили свои разговоры? —Бэррон угукает, —тогда помолчите, я не могу сосредоточиться. —На чем конкретно: на здании или на мне, —Марка чуть удар не хватает. Они что, собираются флиртовать прямо перед ним? Это неслыханная дерзость. —Бэррон, —серьезным тоном начинает Лукашенко, но Трамп почти стыдливо усмехается, пробегаясь кончиками пальцев по еле заметно выступающим позвонкам на шеи. —Прости, прости, —вздох, —больше не буду, —У Марка самовольно начинает дергаться левый глаз, так что он решает посидеть в интернете. Там безопаснее, а то в реальной жизни ему вот-вот, да выстрелят в самую грудь всеми оттенками любви. Раздражает немного, если честно.