Ты представился мне "Бэррон Бейкер"

Бэррон просыпается резко и неприятно, в глаза начинает слепить свет от лампы, а одеяло самым наглейшим образом стаскивают. Трамп не понимает кто вообще такой бессмертный и вообще он сегодня ничего не хочет делать, оставьте его в покое и дайте погрустить денек-другой, больше Бэррону не надо. Но первокурсник приоткрывает один глаз и тут же жалостливо стонет, когда вместо ожидаемого белоруса на него пялится Глен, причем с таким заебавшимся видом, словно он только и делает, что поднимает нерадивого друга по утрам. Бэррон ноет, чтобы Макларен отстал, и пытается утянуть одеяло обратно, но ему громко вещают, что впасть в депрессию ему не дадут, да и пошли все эти парни куда-подальше нахер, они не достойны, чтобы из-за них сводить себя в могилу. Бэррон речами не проникается, хотя бы потому, что они с Колей не расставались, им просто нужно поговорить, но. Но Бэррон к нему не пойдет. Глен колошматит друга, самостоятельно поднимает его за плечи, пока Трамп, как новорождённый котенок, жмурит глазки и хнычет, уже скорее для того, чтобы не теряться в образе, а не потому, что ему правда хочется спать. После такого хрен заснешь. В итоге, промучившись еще минут двадцать и все еще не проникшись речами Макларена о том, что у Бэррона есть такой замечательный друг как Глен, который не даст его в обиду—скорее сам обидит—Трамп смирился и стал собираться на учебу. Пока рыжий что-то там фыркал под руку, Бэррон взял телефон в руку. Тут же на глаза попадается сообщение от Марка, на которое Бэррон не хочет отвечать. Если Коля ничего ему не сказал, то он тем более не обязан. Тупая ситуация. Просто идиотская. Бэррону все еще обидно за себя и свои старания. Он, конечно, вряд ли сможет строить из себя непреступную крепость, но первым точно подходить не будет. Если Коля хоть капельку сожалеет о том, что произошло, он сам подойдет, Бэррон даже выслушает. Не факт, что простит сразу, смотря как Лукашенко объяснится. А он должен, потому что на этом отношения и строятся. Голова раскалывается. —Ты меня вообще слушаешь? —Бэррон вздыхает. —Слушай, —Трамп напяливает на себя первую попавшуюся толстовку, —не воняй под руку, я уже встал, что тебе от меня еще надо? —Глен всплескивает руками, возмущаясь таким отстраненным ответом. —Чтобы ты не вел себя, как депрессивное говно, —в ответ закатанные глаза. Бэррон мельком смотрит на расписание и с ужасом понимает, что сегодня у них физра. Совместная с третьим курсом. Ну просто блеск, ничего не скажешь. Трамп выискивает что-то более-менее похожее на форму или хотя бы отдаленно напоминающее ту, складывает в учебную сумку—все равно там практически ничего нет, места полно—и зачесывает длинные волосы назад, —если тебя бросили… —Меня не бросили, —обрывает его Бэррон, —мы не расстались, ясно, мы просто друг друга не поняли, —Глен даже опешил от этого серьезного тона. Но в конечном итоге вернул себе свое сучье выражение лица. —Называй как хочешь, —отмахивается он, —не мое дело, —Бэррон хмыкает, —на физру идешь? —вопрос чисто риторический, потому что Бэррон никогда на нее не ходил, но. Но сегодня пойдет. А вот ну просто так, почему бы и нет. Трамп угукет, тут же чувствуя, как Макларен в ужасе уставился на его спину. Ну подумаешь, что в этом такого? —Бейкер, если тебе настолько плохо, лучше пей, —Глен мотает головой, —если ты решил заделаться в ЗОЖ, то это без меня, —друг поднимает руки вверх в сдающемся жесте, а Бэррон осматривает свою комнату и рвано вздыхает. Живот неприятно крутит, а руки почему-то слабнут. Это из-за того, что Бэррон вчера все свои силы выплакал, или потому, что не поел вообще? А может и то и другое. —Пойдем, —Бэррон прерывает тираду Глена ни о чем, пихает друга к двери, и они оба выходят в тускло освещённый коридор. На этот раз Бэррон не здоровается с вахтершей по одной очень веской причине—ее попросту не было на месте. Но это даже к лучшему. Она знает Колю и, если бы та что-то спросила сейчас, Бэррон вряд ли бы смог придумать хоть что-то отдаленно напоминающее правду. Поэтому, в какой-то степени, Бэррон даже рад, что этим утром им не посчастливилось увидеться. Парни выходят на улицу и первое, что подмечает Бэррон—на улице довольно тепло. А это значит, что вероятность того, что физру будут проводить на улице, возрастает. Еще лучше. Мало того, что она вообще сегодня есть и сегодня Трампу придется бегать, так ему еще и придется заниматься этим позором прямо на улице. Бэррон тяжело вздыхает, благо Глен этого не замечает. Они доходят до главного учебного здания всего за какие-то секунды, а пока идут, Макларен жалуется на то, что Бэррон долго спит и если они опоздают, то это будет его вина. Трамп угукает, потому что ему все равно, пусть хоть на него повесят убийство Кеннеди, сейчас он хочет одного—лечь на парту и уснуть, чтобы перестать чувствовать головокружение. Слава богу, а может и нет, Бэррон не встречает на этаже ни Колю, ни его друзей. Кажется, занятия у них начинаются чуть позже, а если и нет, то это значит, что первокурснику просто-напросто повезло, чему он тоже несказанно рад. Ну или порадуется чутка попозже. Парни заходят в аудиторию, садятся на свои места, а как только приходит преподаватель, закрывая дверь, Бэррон, с тихим стоном, кладет голову на свои руки и тут же вырубается, надеясь, что подступающая к горлу тошнота отойдет на второй план, а Глен потом даст списать ему конспект, потому что телефон разряжен почти в ноль и эти малые проценты еще могут Трампу пригодиться. Спит, хотя правильнее будет сказать «пытается спать», Бэррон неспокойно. Ему все кажется, что он сползает со стола, голова кружится даже с закрытыми глазами, а в животе кишки прилипают к позвоночнику и жалуются на Трампа, что он губит свой организм. Бэррон игнорирует все это—на самом деле все еще пытается—лежит до конца пары, не раскрывая век, а когда все-таки пробует это сделать, чувствует, как тошнота, что уселась в засаде, вновь пошла в атаку. Правда потерпела поражение, потому что у Бэррона хватило сил сдержаться. Глен спрашивает, прикладывая свою ладонь ко лбу друга, все ли с ним в порядке, потому что выглядит Бэррон так, словно вот-вот в обморок грохнется. Первокурсник отмахивается, спрашивая, что у них следующим. И тут же сердце пропускает удар, когда он слышит «физра». Ну отлично, вообще блеск. Глен смотрит на вымученное лицо напротив и решает, что ладно, так уж и быть, он пойдет вместе с ним, не бросать же его одного, тем более, когда Бейкер в таком состоянии, что ноги подкашиваются, только смотря на него. Бэррон слабо смеется «спасибо, друг», спрашивая где вообще находится спортзал или раздевалка, да и вообще куда им идти. «В душе не ебу» —жмет плечами Макларен, — «просто пойдем за своими». И, честно, это была самая гениальная мысль Глена. Лучше уже не будет, можно выдавать премию за сообразительность.

***

Они сталкиваются на первом этаже и, честно, Бэррон никогда не думал, что Коля может теряться на фоне своих друзей. Учитывая его габариты, рост и то, что он вообще номер один и не заметить его может только слепой. Лукашенко явно не выспался, но это Бэррон замечает уже после того, как сталкивается взглядами с Марком. У Уокера явно есть к нему пару вопросов, но задавать их он не спешит. Глен дергает Бэррона за рукав толстовки, шипит что-то вроде «пойдем уже» и утаскивает Трампа подальше от хоккеистов. Глену они не нравятся и, может, только сегодня, Бэррон скажет ему за это «спасибо», потому что, хоть Трамп и был уверен, что сможет продержаться стеной, он почувствовал себя песочным замком, когда увидел Колю. Захотелось подойти и нырнуть под руку, сказать, чтобы не парился насчет вчерашнего и что Бэррон все понимает, хотя он вообще ничего не понимает. Все, что угодно, лишь бы больше не видеть хоккеиста настолько убитым. Бэррон даже не запоминает дорогу к раздевалке, потому что он уверен, что это будет первый и последний день когда он идет на физру. Глен машет у друга перед глазами, возвращая его с небес на землю, а Трамп все никак не может отойти от того, что увидел. Макларен, вздохнув, пихает Бейкера в бок, буркая, что если он не отвиснет и не вернется в их мир, то он передумает и уйдет прямо сейчас. Бэррон тут же цепляется за рыжего, моля не оставлять его одного. «Радуйся, что в ноги не заставил падать» —хмыкает Макларен, после предлагая начать переодеваться. На Бэрроне какие-то странные штаны и футболка, что на размер ему точно велика, на голове какой-то шабаш, а все еще заживающие засосы вызывают не то, что удивление, а скорее немой шок у одногруппников. Глен кидает в Бэррона какую-то кофту, шипя, чтобы тот прикрыл свой срам и пока он не заживет, даже не думал появляться на людях с открытой шеей. Бэррон неловко трет шею, понимая, что, кажется, это уже бесполезно, все равно все видели. Как Бэррон и предполагал, физра сегодня на улице. Глен все еще держит друга за предплечье, отфыркиваясь, когда их выгоняют на стадион. Перед студентами открывается огромное поле с расчерченными дорожками вокруг, какая-то игровая зона для игры в баскетбол и огромные трибуны, возвышающиеся над всей этой конструкцией. Бэррон ежится от несильного порыва ветра, а Глен ржет над ним, что ему будет интересно посмотреть на то, как Бэррон бегает. «Заткнись» —шипит Трамп, а после взгляд падает другу за спину и остается там. Коля разминает затекшую шею, а у Бэррона сердце заходится от того вида, что открывается ему. Неловко почему-то. Словно они незнакомы. Словно и не спят вместе. Марк хлопает Лукашенко по спине, но тут же извиняется, правда в ответ получает лишь ухмылку. Царапины практически зажили, так что все в порядке. Мэтт с Никитой выпрашивают свободное время поиграть в баскетбол, но их игнорируют, объясняя это тем, что урок у них совместный. Тогда Стивенсон напирает, спрашивая, мол, если все согласятся, то им разрешат? После долгих—секундных—раздумий, он получает согласие, но это скорее для того, чтобы канадец уже отстал и не приставал со своими тупыми вопросами. Марк бубнит, что погода сегодня хорошая, а Коля соглашается с ним, но говорит он явно не о погоде. Бэррон выглядит усталым и таким же разбитым, как и Коля. Уокер решает не вмешиваться, но про себя молит, чтобы эти идиоты уже поговорили наконец, а то наблюдать за тем, как Коля в открытую пялится на первокурсника, а тот старательно пытается делать вид, что разговаривает со своим другом, хотя вообще даже не слушает его, Марку надоело, ему физически больно все это видеть. Впрочем, людей настолько много, что всех пришлось разделить на две группы. Позже, как сказал сам тренер, у них уроки будут проводиться раздельно, но и это в том случае, если до каникул найдется еще один учитель, для первого курса. Все кивают, правда вот девчонки явно надеются на то, что их оставят двумя курсами. Бэррон хмыкает. Ну конечно, а кому бы не хотелось сидеть и пялиться на бегающего Лукашенко. Такие простые, аж противно. В итоге они сидят, пока третий курс разминается, лениво бегая небольшими кругами. У Бэррона все еще кружится голова, но он все равно наблюдает за тем, с какой легкостью хоккеисты преодолевают уже восьмой круг. Да даже Мэтт, угорающий над какой-то шуткой, не выглядит уставшим вообще от слова совсем. Бэррону даже немного завидно. Он вообще не знает, как будет бегать или совершать любые физические действия. Бэррон занимался футболом, да, но это было давно и недолго, так что все свои спортивные навыки он мастерски прое…растерял. Трамп вздыхает, чувствуя, как его вновь начинает мутить. Глен рядом предлагает Бэррону отпроситься и сходить проваляться в медпункте, пока ему не станет лучше, но Бейкер лишь мотает головой. Не хватало еще, чтобы за него беспокоились из-за какой-то мелочи. Это просто из-за того, что он не поел. Нужно будет просто на обеде взять побольше еды и все будет нормально, а пока пережить эти полтора часа и все. Так Бэррон думал. Третий курс заканчивает свою пробежку, им остается один круг, когда остальным кивают, мол ваша очередь следующая. Глен бодро поднимается с места и дергает Бэррона за собой. Это было ошибкой. Трамп болезненно стонет, придерживая Макларена за плечо. По телу проходится неприятная дрожь, а перед глазами сначала плывет все поле, а после те закатываются и все начинает погружаться в темноту. —Бэррон? Бэррон не понимает, но, кажется, его зовет Глен. Не понимает, не видит абсолютно ничего. Его отшатывает от друга и прежде, чем он успевает хотя бы попытаться прийти в себя, его отключает, а в голове криком застывает собственное имя. Бэррон летит куда-то вниз, но поймать его не успевают.