***
Всю дорогу ехали молча. То-есть, вообще молча. Даже Йохан с Мэттом, которые обычно всегда найдут о чем поговорить с соседями, ну или на крайний случай покрыть друг друга трехэтажным матом на чем свет стоит, молчали, отвернув головы к окнам. Когда они тронулись, Марк в щель между сиденьями парней, так, чтобы было слышно всей их четверке, предположил, что они поедут сегодня не на их корт, а на тот, который ближайший. Мэтт вздохнул, и в этом вздохе так отчетливо было слышно его пацанское «да блять», Никита пожал плечами, а Коля поддержал младшего. Тот корт ему тоже не особо симпатизирует. Там кабинки расположены как-то по дебильному, и, хоть раздевалка довольно большая, потолки там для него низковаты, ровно как и проходы узки в ширину. На их корте все было сделано для их удобства. Уж Коля не знает какие карлики тренируются на том, но знать, если честно, не очень хочется. Автобус с хоккеистами съезжает с главной улицы и своачивает на ту, по которой они обычно ездили в спортзал. Правда сегодня здание спортивного комплекса они проезжают и даже не останавливаются. По склону вниз ехать где-то минут пятнадцать и вот они уже возле арены. Несмотря на то, что Коля в принципе мог думать только о Бэрроне, слова Тони его сильно задели. Конечно он не стал бы сажать лучшего и фиксированного первого нападающего на скамейку запасных на весь сезон, но все равно было неприятно. Коля понимает, что в последнее время был сам не свой, но на все это были причины. Причина. Одна. Но сейчас все понемногу приходит в норму, и белорус надеется, что он будет приходить в норму вместе с Бэрроном. Вместе они вернутся к тем Коли и Бэррону, которыми были до всех произошедших событий, Лукашенко уверен в этом. Определиться с тем, о чем ему конкретно думать Коля не успевает. Автобус подъезжает к арене, а Тони, усталым и чуть раздраженным тоном, задержавших в дверях, просит парней не задерживаться, а то они итак опоздали из-за поломки. Ему ничего не отвечают, но это и не требуется. Как только спина тренера исчезает в огромных дверях, Скотт проходит мимо, как капитан выходящий первый, а до ушей Лукашенко доносится «да пошел он» от Батлера-старшего и тут же «скажи ему это в лицо, придурок» от Батлер-младшего. «Пойдемте» —Коля хлопает Мэтта по бедру, кивая в сторону раскрытых дверей, давая команду всей своей четверке вылезать. Иногда он думает, что тоже является своеобразным капитаном. Для своих парней и для Рассела с Полом, хотя последние явно слушаются его только на льду. Может это и к лучшему. Парни выходят из автобуса, закидывая на плечи баулы, когда замечают Скотта с Дарреном, что отошли чуть подальше от команды. Батлер-старший что-то пытается втереть Хиллу, но тот слушает, поджав губы и скрестив руки на груди. В конце концов Даррен взрывается, резко зарывает пятерню в волосы и, тут же оглянувшись и найдя глазами Колю, тыкает в белоруса пальцем. Скотт руку вице-капитана перехватывает, а Коля по губам может прочитать нервное «ты что творишь?». У парней столько же вопросов на лице, сколько и у Коли. —Нам стоит подойти? —вопрошает Ершов. —Не думаю, —отвечает Стивенсон. —Коль? —откуда-то справа, от Марка. —Не интересно, —вздыхает хоккеист, —пойдем внутрь, не хватало еще сильнее разозлить Тони, чем сейчас. Стоящий позади Алан соглашается, кричит Лукасу, чтобы тот перестал флиртовать с Карлом и получив по башке пластиковой бутылкой, парни двигаются в сторону входа. Марк усмехается, что Бредли наконец отстал от них с Мэттом, но к его сожалению упомянутый прекрасно услышал эту усмешку. —Не волнуйся, вы у меня на сладкое. Марк дергает уже хотевшего послать его нахуй Мэтта на себя, качает головой в неодобрительном жесте и кивает, пропуская младшего вперед. Никита с Колей переглядываются. Эти двое вообще никогда не меняются. Несмотря на то, что атмосфера в автобусе во время поездки была скованной и страной, как только парни заваливаются в раздевалку, по той тут же раздается галдеж. Тони закатывает глаза, говоря, что они весь персонал своими орами распугают, но его никто не слушает. Точнее не так. Его все послушали, покивали и вернулись к своим баранам. Коля осматривает всех собравшихся, натыкаясь сначала на Йохана с Нейтаном, которые о чем-то разговаривают, на удивление спокойным тоном, а потом встречается взглядом со Скоттом. Капитан вздергивает плечами, тут же отворачиваясь, а Коля хмурится не понимая в чем дело. Тут же вспоминаются все те моменты, когда Хилл хотел поговорить с ним и выглядел он тогда не самым наилучшим образом. Может Коле самому напомнить ему об этом? А то вот такие вот оглядки ему не нужны, лишний раз только из себя выводят. —Ты чего? —белорус и не замечает, как уходит куда-то в прострацию, все еще смотря на капитана. Алан машет у него перед лицом, приводя в чувства, вздрагивая, когда нападающий неожиданно отшатывается назад. —А, —выдает Лукашенко, оглядываясь по сторонам и неловко потирая шею, —ничего, задумался, —Коля поворачивается к своим парням, а Марк прогоняет Бредли шипящим «кыш», словно кошку, хлопает друга по плечу и кивает на еще даже не раскрытый баул. Да, думает белорус, пора снова вливаться в этот бешеный ритм. Ритм и правда оказывается бешеным. Коля только и успевает, что расслышать щелчок решетки на шлеме, да на лед выехать. Мэтт даже еще рот не раскрыл, а Тони уже появляется, весь взвинченный, раздраженный, явно дающий понять, что у него нет ни лишнего времени, ни тем более желания сейчас разбираться с поведением команды и сюсюкаться с ними он не собирается. Тренер отдает кое-какие команды исключительно Хиллу, в основном это предупреждение о нагрузках, и чтобы не было драк на льду, особенно это касалось двоих младших. Скотт слушает все это вполуха, опираясь на клюшку, а Коля прокручивает ту в руках и не может понять: это она стала тяжелее, или у него пальцы отвыкли держать что-то другое, что не рука Бейкера? Так же Тони затронул—а как же без этого—грядущий матч. Тот был назначен на конец месяца, но это не означало, что все их прогулы будут игнорироваться. Это, наоборот, значило, что теперь тренировки будут более изнурительными, чем до этого. Скотт про себя бубнит, что, кажется, им стоит улучшить защиту. На удивление Тони предлагает больше заняться нападением. Коля с ним не соглашается, так как с ним у команды как раз-таки все в порядке. —К тому же у нас есть Лукашенко. —И Хилл. Тони на эти возгласы из толпы лишь устало вздыхает: —А кого-то кроме Лукашенко и Хилла вы знаете вообще в своей команде? Никто не удивился, когда на этот риторический вопрос ответ нашелся как раз у Алана: —У Ершова с Робинсоном нет тандема, как у Стивенсона с Уокером, —после секундного молчания упомянутые кивают, а Тони заинтересованно скрещивает руки на груди, —это их минус, но они, как нападающие, все же лучше. У Карла и Логана, без обид, парни, —Бредли оглядывается на обоих, те отмахиваются, мол вещай дальше, пофиг, —тандем есть, но из-за того, что они нечасто выезжают на поле, хромает техника. —А ты? —встревает в монолог Лукас, по голосу которого можно было разглядеть, что его слегка задели слова сокомандника. —А что я? —не понимает Бредли. —У тебя прям все отлично? —дружески язвит Бейль, но ответить Алан не успевает. Он уже было открывает рот, как его фырк пропадает в хрипловатом: —Выпустим запасных. Картер с Нейтаном, и даже Йохан, втроем уставливаются на Лукашенко как птенцы на свою маму, что принесла им червяков. Во взглядах и непонимание и восхищение одновременно. —В смы…—Тони хлопает планшетом по бортику, но спросить не успевает. —Можно перемешаться. Второе звено с третьим, в третье можно поставить запасных, —Коля смотрит на Скотта в ожидании подтверждения и одобрения собственных слов, но тот молчит. Также смотрит на белоруса нечитаемым взглядом и лишь хмыкает, стоит Коле нахмуриться, —если мы хотим быть командой, такое нужно практиковать, —Скотт молчит, как и Тони, а вот по команде прошлось одобрительное шушуканье. —Лукашенко, —Тони вдруг меняется в лице. Губы дрогают в немного нервной ухмылке, но дальше он не продолжает, обращается к Хиллу, —возможно ты прав. —Я всегда прав, —отвечает ему Скотт, а вся команда уставилась на этих двоих и молчит, —ладно, —Хилл вдруг резко стучит клюшкой по бортику, —чего встали, вперед на разметку, Бейкер прекрати глазами хлопать, ты на лед первый выйдешь. После команды капитана всей гурьбой парни двинулись в центр поля, а Коля еще на секунду задержал взгляд на Тони. О чем они вообще?***
Впрочем, несмотря на то, что мысли эти были довольно въедливыми, они быстро испарились, стоило Тони поднести свисток ко рту. В ушах тут же отозвался уже знакомый свист, предупреждающий о начале тренировки. Капитан, объехав Даррена, хмыкнул о начале раскатки. Пару кругов, после ускорение. Хилл зыркает на Йохана говоря «это не соревнование» и переводит взгляд на Мэтта «мы все еще команда». Оба этот красноречивый взгляд игнорируют. О предстоящем матче было сказано ровно ноль слов. Разве что старший Батлер настоятельно рекомендовал начать таскаться в зал уже с сегодняшнего дня в свободное время и на тренировках не летать в облаках. Ершову надоедает это слушать, поэтому он пихает Колю в бок, обгоняя, и бросает: «мы начнем или нет?». Скотт кивает Никите в спину и в следующую секунду по арене проносится звук лезвий коньков по тщательно отполированному льду. По гладкой поверхности рассыпается легкий снежный слой, когда Коля обгоняет Никиту, оборачивается и, показав другу средний палец, ускоряется еще сильнее. Ершов ржет «Коля, не выебывайся», все же принимая участие в этих бессмысленных догонялках по кругу. Мэтт почему-то молчит. Марк снижает темп, заглядывая другу в лицо, но канадец игнорирует его целиком и полностью. «Отвали» —звучит сухо и вообще не злобно, что заставляет начать беспокоиться. Пока Никита с Колей идиотничали где-то впереди, пытаясь подставлять друг другу подножки и пихаясь клюшками, Уокер решает надавить на болевую точку и убедиться, что он прав. —Я правильно понимаю? —Стивенсон поднимает глаза на друга, хмурясь. Из-за решетки это плохо видно, но его явно смутило такое понимание в голосе, —она опять? —Мэтт резко тормозит, из-за чего Марк поскальзывается от неожиданности и почти что-то валится назад, но вовремя успевает удержать равновесие, а вот в спину канадцу прилетает Нейтан, ойкнув. Бейкер непонимающе хлопает глазами, но катится назад, стоит Йохану позвать его, крикнув что-то вроде «не заразись тупостью». —Что ты только что сказал? —рычит канадец, а Марк видит, как сжимаются пальцы, что держат клюшку. Так сильно, что прочное дерево продавливается с краю. Марк не отвечает. Отъезжает на полметра дальше, разворачивается и за секунду долетает до опешившей славянской двоицы. Он точно угадал. Попал в самую точку. Стыдно ли Уокеру за то, что он без предупреждения разодрал старую рану? Возможно самую малость. Кэмерон бьет клюшкой Мэтта под жопу «че встал?» и уже хочет было рвануть дальше, как Скотт резко стучит крюком по льду, привлекая внимание к себе. Парни, тяжело дыша и покрасневшие в щеках абсолютно все, разделяются на две смешанные команды. Как Хилл и сказал, сегодняшняя тренировка больше будет посвящена защите. Капитан поясняет, что каждый раз, когда ему будет переставать нравиться та или иная используемая тактика, они будут перестраиваться. Кто не будет учиться на своих же ошибках посредством замен, будет сидеть на скамейке запасных до следующего матча. Рассел, прокашлявшись, бурчит что-то про то, что у Хилла не хватает фантазии для придумывания наказаний, но тут же затыкается, когда ему на плечи укладываются две огромные ручища и с двух сторон, с маниакальной недружелюбно улыбочкой произносится: «проблемы, Робинсон?». Упомянутый нервно смеется, сбрасывает с себя лапища братьев-Батлеров и затыкается, зло зыркая на Ершова, когда тот шепчет ему, называя лохом. Коля задерживает свой взгляд на Мэтте, который буквально въедается взглядом в Марка, но ему быстро это наскучивает. Скотт перемешивает пятерки, на ворота ставит двух пришедших вратарей—Пола и Дарвина—с одной стороны поля оказываются Коля, Марк и Логан с Джеймсом, на другой Алан, Томас и Карл с Картером. Никита с Мэттом падают на скамью рядом с калиткой на случай того, если их вызовут на лед следующими. Лукас что-то на пальцах пытается объяснить Логану, но его прерывает Ершов. Он прокручивает свою клюшку, задевая решетку Бейля всего на мгновение и шипит, беззлобно, но предупреждающе: «дай ему самому обосраться». Третий центральный ничего не отвечает, но Никита видит, как тот отсел на пару метров и резко сузился в плечах. Как его бесит такое отношение к сокомандникам. Как курица-наседка, ей бог, даже Марк у них не такой. Кстати о птичках. На льду, как только Лукас сдувается, начинается движняк. Возможно было ошибкой ставить лучших нападающих против кого либо, но у Хилла какая-то своя система. Почему нападающих два никто даже спрашивать не стал, ибо Даррен сразу сказал, что за любые вопросы можно получить прямой билет на относку коньков на заточку, естественно всей команды, исключительно для поддержки боевого духа. Причем тут боевой дух никто не понял, но спорить, опять-таки, не стали, себе дороже. Лукашенко делает круг вокруг себя, подъезжает к середине поля, в саму разметку, стукаясь крюками с Аланом. «Да ты дрожишь» —усмехается белорус, видя напряжение в глазах напротив. «Заткнись, придурок» —рычит Бредли, на инстинктах пятясь назад, стоит Хиллу бросить шайбу и свистнуть в свисток. Игра не успевает начаться, а Дарвин уже выковыривает шайбу из угла рамки. Хилл бросает пустой взгляд на белоруса, но тот лишь пожимает плечами. —Лукас, —произносит капитан, вздыхая, —меняешься с Аланом, —и тут же, стукая упомянутого по шлему, —тебе стоит понимать, что ты не всегда будешь правым нападающим, вперед на скамейку, —Бредли уже хочет что-то возразить, но резко вылетевший на лед Бейль хлопает его по плечу и одним движением просит катиться в сторону калитки, —Лукашенко, играй нормально, —в ответ хмык. —Я всегда так играю, —Марк где-то за спиной прыскает, потому что это не правда. —Ну конечно, —язвительно фыркает капитан, —и Стивенсон с Уокером не срутся постоянно из-за мест в душевой, —Марк из-за спины показывает Хиллу средний палец, но он этого не видит, потому что Мэтт орет ему «пошел ты!». Коля старается подавить в себе самодовольную ухмылку, но получается плохо. Он что виноват в том, что у него хорошее настроение? Его котенок очнулся, сейчас он, скорее всего, спит. Нужно лишь что-то сделать с проявляющимися болями и все, дальше все будет только лучше. Пока Бэррон будет проходить реабилитацию, то будет жить у них с Марком. Это даже не обсуждается, так что Коля просто решил, что Марк не будет против. Проблема пока что вырисовывается только одна. Но Коля и с ней справится. По старинке, как раньше приходилось. —У тебя все на лице написано, —Марк стукается с другом клюшками, совершенно по-дружески хмыкая ему, —еще немного и светиться начнешь, —в ответ белорус жмет плечами, мол ничего не могу с собой поделать, —что будешь делать? —вдруг серьезнеет Уокер и Коля понимает о чем именно он спрашивает. —Я что-нибудь придумаю, —уверенно произносит он, —давай сейчас не об этом, —и тут же, возвращая себе ту искру, жаждущую победы, в глаза, —давай размажем их. —Коль, у нас командная тренировка, —напоминает Марк, но нападающий лишь отмахивается. —Это не важно. «И правда, мелочь какая-то» —думает про себя Марк, а тем временем Скотт просит их вернутся в тренировку и продолжить прерванную игру. Оба соглашаются, но так, словно делают всем собравшимся тут одолжение. Марку, на самом деле, нравится такой Коля. Полный драйва, уверенный в себе и готовый рвать и метать. Напоминает старые времена, когда Бэррона еще не было и в помине. Коля был просто монстром на льду. Впрочем, он и сейчас такой же, только холодная голова и трезвый рассудок слились с темпераментом и жаждой быть лучшим, образовав какую-то адскую смесь. Марк смотрит другу в спину, ведет глазами по закругленной надписи «N. Lukashenko» и не может сдержать рваного вздоха облегчения. Он безумно рад, что все постепенно налаживается, возвращается на круги своя. У Скотта начинает дергаться нервный глаз, когда на льду, вместо чего-то нормального, начинает происходить какой-то цирк. Коля с удивительной ловкостью проносится мимо Лукаса с Томасом, успевая еще и подставить Ли, врезав его в бордюр. Карл с Картером на удивление хорошо сработались, Тернеру даже удалось сбить Марка с ног, но все равно. Ничего, никакие старания не помогли избежать того, чего нельзя было избежать. Семь забитых шайб за пять минут тренировки. Коля дает Марку кулачок, тяжело дышит и смотрит на Скотта, у которого на лице написано: «Лукашенко заебал». —Ты меня раздражаешь, —все-таки не сдерживается он. —О как, —вырывается у белоруса, —какие-то проблемы? —Марк резко дергает Колю за подол форменной футболки, прося не делать глупостей. Хилл хмурится, но ничего не отвечает, скрещивает руки на груди и спустя секунду открывает рот: —Стивенсон, Бейкер, —упомянутые отзываются простым «а», —вместо Уокера и Лукашенко, вперед, —и тут же переводит взгляд на Колю, —остынь, номер один. Коля проходит мимо, пытаясь задеть капитана плечом, но Марк тянет его на себя и буквально заталкивает в калитку, через которую белорус спокойно мог переступить. Йохан—Коля слышит—шепчет Фреду по секрету, что их лучший нападающий просто машина, на что Фостер усиленно кивает, соглашаясь с утверждением. Лукашенко поднимает решетку, принимая из рук Уокера протянутую бутылку с водой, осушая ту почти целиком в какие-то секунды. Уже через них хоккеист, резко выдохнув, встает со своего места. —Поменяй их, —это явно было адресовано капитану. Скотт поворачивается на белоруса, непонимающе поджимая губы. —Ты о чем? —Мэтта и Нейтана, пусть Мэтт в середине будет, —Коля только успевает договорить, как тут же следует вопрос: —Чем тебя не устраивает Бейкер в середине? —на какое-то мгновение Марку показалось, что у Коли застыло все естество. Но это только показалось. —Он и не играл толком, он же запасник, —начинает белорус. —И? —И если ты хочешь, чтобы Лукас повалил его в первые секунд пять и игра закончилась на этом-то дерзай, —Бейкер, о котором шла речь, как то сразу ужимается в плечах, не понимая ругают его или пытаются что-то объяснить, —я о том, —Коля делает паузу, —что у него нет такого опыта, как у Мэтта, он же только в этом году пришел в команду. Пусть сначала посмотрит, поиграет со стороны, зачем сразу в центр-то ставить его? —команда, кажется, потеряла дар речи. Скотт же, напротив, явно подавил в себе усмешку, щелкнул пальцами и произнес: —В точку, —Коля аж вздрогнул от этого жеста, —меняйтесь, —Мэтт берет Бейкера за клюшку, отводя от центра, а Нейтан зависает на Коле, который отводит взгляд куда-то вправо, где на него так же пялятся Лукас с Томасом. Впрочем, свисток приводит всех в чувства. Игра начинается, а Марк тянет Колю обратно, усаживая на скамейку. Лукашенко глазами выпрашивает объяснений, вот только у Уокера в глазах такое же непонимание, как и у него. Херово. Скотт и раньше действовал довольно абсурдно, прислушиваясь к нему в тех или иных моментах, но это уже слишком. Он буквально просто взял и поменял распорядок. Коля думал, что у него в голове все расписано и расчерчено, а у него, как оказалось, раз на раз не приходится, по настроению. Белорус думал, что это они странные. Нет, их капитан—вот кто настоящая темная лошадка. Никита называет их лица самыми тупыми в мире, но затыкается, стоит Стивенсону, сделав обманный маневр и проскочив у Лукаса под локтем, передать шайбу Бейкеру, который тут же забивает ее прямым ударом. Канадец называет его «чувак» и говорит, что это была отличная попытка повторить за Колей, но лучше ему так не делать. Нейтан не понимает этих слов, на что канадец громко смеется: «ну, это же подача Коляна». Скотт прерывает их беседу, пока младший совсем не запутал новичка, объясняет Бейкеру, что это не лучшая подача для только вышедших из запаса. Нейтан уже хочет было что-то сказать, как капитан, положа одну руку на сердце, а другу на плечо сокоманднику, вещает: «вот как начнешь заниматься хоккеем лет с пяти, тогда и будешь подавать прямо, а пока этот прием для тебя закрыт». Бейкер, вскинув бровями, выдает: «мне, вообще-то, уже семнадцать», а Хилл, смахнув невидимую слезу, хлопает его по плечу: «мне искренне жаль». Скотту ни разу не жаль, это понятно. Лукас обещает ему пояснить за подачу после тренировки и на этом вопрос о приеме, закрепленном за Лукашенко, закрывается. Тренировка прошло как обычно. Даже весело, если не учитывать того факта, что Мэтт с Йоханом опять чуть не подрались, а Джеймс с Расселом неудачно столкнулись, получили несильные ушибы, а у Росса пошла носом кровь. Хэндерсону в конце концов надоело постоянно получать шайбы в ворота, впрочем Харрис был полностью с ним согласен. Скотт проиграл последний матч вместе с Лукашенко против Алана и Марка, закончили на ровном счете в 5:5 и Хилл объявил об окончании тренировки. Команда гурьбой двинулась к выходу, но Коля задержался, поскольку его попросил Скотт. Капитан снимает шлем, вторя только что произведенным махинациям со шлемом Лукашенко, смотрит на него секунд десять, после чего, дернув уголком губ, спрашивает: —И как тебе сегодня? —Что с тобой происходит? —Колю все не покидала мысль, что у Хилла на уме что-то не очень доброе. И все те разы, когда он подходил и спрашивал о свободной минуте. Все это неспроста. С их капитаном что-то происходит. И Коле надо знать что. Правда вот по лицу Хилла, по опущенным тут же уголкам губ и виновато лежащим бровям он понял, что ясного ответа ему никто не даст. —Неплохо было, да? —словно не услышав вопроса, снова начинает он, —ты правда знаешь что нужно делать, —вздох, —и парни тебя уважают. —Скотт, что за… —Коля, —оба тут же поворачиваются на стучащего в ограждение Марка. Лукашенко всем видом дает понять, что он их прервал, но тут же замечает собственный телефон в руке и напрягается, —тебе звонят уже пятый раз. —Кто? —резкий вопрос. —Не знаю, —жмет плечами друг, —неопределенный номер, —и тут же, —Никита сказал, что номер русский. Коля усердно пытается вспомнить кто ему вообще может звонить с русского номера, кроме Никита, который есть у него в контактах с двух симок, и папы, но на ум никто не приходит. Сначала. В мозг ударяют воспоминания, которые Коле очень бы хотелось забыть, но он ни за что не сможет это сделать. Только один, один человек может звонить ему сейчас. Извинившись перед капитаном, сказав, что они смогут поговорить позже и уловив в лице Скотта какое-то разочарование, Коля выезжает со льда, забирает у Марка трезвонящий телефон и берет трубку. —Позвони через двадцать минут, —быстро произносит он на русском, тут же отключаюсь. Марк смотрит с непониманием и некой настороженностью, но Коля вздыхает, хлопает друга по плечу и кивает в сторону мол пойдем в раздевалку. Марк ничего не отвечает, жмет плечами и первый трогается с места. Скотт остается где-то позади, а Коля спешит обогнать Уокера и добраться в раздевалку первым, что у него конечно же получается, потому что у Марка нет никакого настроения играть в эти детские игры с их далеко не маленьким нападающим. Лукашенко с каким-то остервенением сдирает с себя форму и защиту, кидает Никите коньки, на которые друг тут же напяливает защиту, закидывает полотенце себе на плечо и скрывается в клубах душевого пара. Ершов спрашивает передал ли он Коле что просили, на что Уокер указывает на отданный обратно телефон и произносит: «он ответил на русском». В ответ понимающий кивок. Мэтт ноет о том, что он устал и вообще сегодня тренировка была какой-то странной, а Даррен с другого конца орет, что записал канадца в свой список тех, кого он за шкирку в следующий раз потащит в спортзал. Ривз рычит, что надеется на то, что Мэтта придавит его сраным кулером, на что Марк ему совершенно спокойным тоном угрожает, что если младший не заткнет свой рот, то в следующий раз его придавит штангой. Кто-то удовлетворенной присвистнул и, кажется, это был Алан. Даррен, перед тем, как выйти из раздевалки, хмыкает, тоже оставаясь вполне доволен ответом, а Йохан пристыженно краснеет и уходит в душ. Остальные следуют за ним как только снимают с себя обмундировку. Коля как можно быстрее смывает с себя всю тренировочную усталость, игнорирует ноющие с непривычки плечи и друзей, которые с немым вопросом пялятся на мокрую спину товарища. Белорус надевает на себя какую-то белую футболку, ерошит полотенцем волосы, надеясь, что те высохнут за пять секунд, надевает трусы, джинсы, носки с кроссовками и свою фирменную кофту застегивает наполовину. Баул оказывается перекинут через плечо, когда Колю все же останавливают. На этот раз Мэтт. —Ты куда? —Дела появились, —канадец уже хочет спросить про то не подождет ли его герой своих друзей, но Коля переминается с ноги на ногу, зачесывает мокрые пряди пятерней назад и, извинившись, выходи с раздевалки, сталкиваясь с Тони, но не останавливаясь. Тренер возмущается, что Лукашенко опять сваливает раньше, чем ему положено, но парни на это лишь жмут плечами. Если ушел, значит и правда что-то срочное. У Коли по-другому никогда не бывает. У тренерской его за предплечье ловит старший Батлер. Белорус зло зыркает, говоря, что у него нет времени разбираться, но по лицу Даррена отлично видно, что ему плевать. «Ты поговорил со Скоттом?» —вопрос прям в лоб. Коля выдергивает свою руку из захвата, вздыхая: «мне некогда выслушивать его хождения вокруг, да около, а прямо, как я понимаю, он ничего сказать не может, поэтому, нет, не поговорил, можно я уже пойду, вице-капитан?» —последнее было сказано в духе Стивенсона, язвительно и злобно. Нападающий зачесывает выпавшие мокрые пряди назад, цыкает языком, обходя замеревшего Даррена, и быстро пробежав коридор, выходит на улицу, радуясь, что его заметили еще на лестнице и турникет открыли сразу, без вопросов.