Ты представился мне "Бэррон Бейкер"

Никита как раз шел по дорожке прямиком в кампус после поездки в город—плейстейшн Мэтта полетел и теперь отдыхает в гордом одиночестве у тех, у кого есть мозги и время, чтобы привести его в чувства—когда ему на телефон приходит смс с вопросом о скором созвоне, а до ушей доносится знакомое ворчание и грохот ударившегося о кольцо мяча. Металлический звук подвесного кольца заставляет напрячься, но все же Никита решает зайти на спортивное поле и разузнать. В любом случае, он может просто отмазаться тем, что шел мимо, он ведь правда просто шел мимо. Картина перед глазами возникла странная. Мэтта нечасто можно было увидеть в компании самого себя, а уж тем более на поле, где обычно собираются Батлеры, Алан и Скотт, играя в баскетбол до поздней ночи. По Мэтту было видно, что он тут уже давно. На голове черти что и сбоку бантик, футболка Ершова, синяя с какой-то уткой, в подмышках вся пропиталась потом и липла к телу третьекурсника. Шею покрывали крупные капли пота, а лицо раскраснелось и в свете уличного фонаря казалось, что у канадца лихорадка. Но нет. Это просто Мэтт, играющий в баскетбол. —Эй, —окликает его Никита и, забросив очередной мяч в кольцо, Мэтт оборачивается на него. Отвечая тем же небрежным «эй», —ты почему один? —казалось, Мэтта ничуть не удивил этот вопрос. Да и почему он должен был его удивлять, он ведь знает, что он играл один. —Ну, —тянет Стивенсон и тут же откашливается. Никита подмечает его спортивную сумку и рядом валяющуюся полупустую бутылку с водой. Ершов подает ее Мэтту и тот, благодарно кивнув, осушивает ее в тот же миг, —Даррен уехал еще днем, сказал по семейным делам, Кэмерон вместе с Томасом и Лукасом отрабатывают скорость на корте, а Алан в депрессии, он не взял трубку, когда я звонил, но написал, что не хочет разговаривать и, если это насчет баскетбола, то он не умеет играть, —Мэтт прокручивает мяч на пальце и его глаза вмиг тускнеют, —поэтому я один, —подведя черту, Мэтт бросает мяч и промахивается. Тот, отрекошетив от кольца, чудом не попадает хоккеисту в голову. Никита внимательно слушает голос друга и почему-то улавливает едва различимый акцент. Так Мэтт обычно разговаривает, проглатывая конец слов и смягчая твердые буквы, когда ему не по себе. Никита знает, потому что они живут вместе, и потому что они друзья. —Я могу сыграть с тобой, —предлагает Ершов. —Я играю тут с обеда, — усмехается канадец, —не хочу уже. —Мэтт, чувак, в чем проблема? —не выдерживает Никита. —Не знаю, —словно на автомате отвечает канадец, —я не знаю, просто…—Мэтт кидает мяч куда-то в угол и тот исчезает в неосвещенной части поля. Никита следит за его траекторией, складывая руки на груди. Ну и что это за детский сад? —Ник, я не хочу говорить об этом. —Ну теперь точно рассказывай, —Ершов кладет свою ладонь Мэтту на плечо и крепко сжимает то, усмехаясь. Мэтт, все еще немного распаренный после баскетбола, хмурит брови, —ты серьезно щас назвал меня «Ник», чудовище? —С хрена ли я чудовище? —тут же возмущается канадец, спихивая с себя руку друга, —иди в жопу, твое имя сложное. —Ты два года его произносил и не жаловался. —Ну значит теперь жалуюсь, отстань. —Мэтт, —как бы Никите не нравились их препирания, ничего хорошего из этого никогда не выходило. Они либо ссорились, либо расходились по разным углам—Мэтт к Марку, а Никита к Коле, —что происходит? —Как давно? —Мэтт подбирает с земли свою чуть сыроватую сумку и кидает Ершову пустую бутылку, бросая, что тот выкинет ее, когда они пойдут мимо мусорки. —Как давно что? —не понимает Никита, но почему-то ему кажется, что он догадывается. —Как давно у Коли кто-то есть? —Никита резко останавливается, а в голове проносится эта невзначай брошенная фраза, которую потом они никак не комментировали. Мэтт оборачивается на него и по его лицу становится понятно, что он думал об этом целый день. Если посудить, понятно почему. Коля для Мэтта кто-то вроде старшего брата в немного странном, но самом, для Стивенсона, нормальном понятии. Коля важен Мэтту. Он всем им важен, как друг, как товарищ, как сокомандник и с недавних пор как капитан—он даже поговорил с Батлерами на съезде по поводу того, что они напоили Ершова. Никита присутствовал лишь ментально, у него тогда болела голова. Но Ершова понял, чем Коля-капитан отличается от Скотта-капитана. Скотт бы эмоционально отчитал своих друзей, а Коля был холоден и отстранен настолько, что оба Батлеры после извинились перед Никитой. Коля монстр. В хорошем смысле. Он нечто,—но Мэтту особенно. И тот факт, что Никита знал о Коле больше, чем он—не считая той маленькой тайны, хранимой Ершовым на протяжении всей их дружбы—сильно задел его. —Не очень, я думаю, —сознается защитник, потому что это правда его мысли. Он не знает как давно у Коли кто-то есть. Просто знает, что это правда, —ты можешь сам спросить у него. —Он не скажет, —Никита, не подумав, кивает,—это же Коля, —со вздохом произносит он. Мэтт прав, это Коля. Коля не скажет, Коля только может расколоться. А раскалывается он редко. Никита уверен, что они бы и не узнали до самого конца, если бы он просто не позвонил ему в то утро. У Ершова до сих пор мурашки от сонного, непривычно томного голоса лучшего друга, слава богу направленного не на собрата. Иначе Ершова бы стошнило. Никите хочется вздохнуть: «ну ты ведь не серьезно?», но он помнит, что младший у них какой-то странный и его может задевать то, что для остальных оказывается мелочью. Поэтому он лишь жмет плечами. Когда они выходят с поля, у Мэтта звонит телефон. Он отвечает на звонок и ставит телефон на громкую. —Ты где? —голос у Марка какой-то странный. Не злой, но такой, словно он вот-вот выйдет из себя. Парни переглядываются, прежде чем Мэтт отвечает. —С Никитой на территории, —Ершов предвидит следующую фразу «а что?», но Марк издает какой-то сдавленный звук и практически умоляющим голосом произносит: —Забери меня сейчас же. —Что? —опешив, вопрошает Мэтт, —сейчас? Я только с по… —Мэтт, пожалуйста, —Никита пихает Мэтта в плечо. «У него истерика» —произносит он одними губами, а Мэтта прошибает на холодный пол. —Ладно, —выдает он, —скинь адрес, я подъеду. —Я напишу, —Уокер делает паузу, —просто забери меня. —Ладно. Марк кладет трубку и тут же присылает Мэтту координаты в сообщениях. Ехать минут пятнадцать. Ему стоит поторопиться. Никита предлагает Мэтту занести его вещи в комнату, все равно Марк просил приехать только его. Мэтт угукает, отдает другу свои вещи и вызывает такси. Никита ждет ответной связи, а когда машина подъезжает, прежде, чем Стивенсон расплывается в ночной темени, останавливает его, беря за плечо: —Не загоняйся так сильно, — Мэтт лишь устало хмыкает. —Все будет нормально, я перебешусь. —Мэтт, я не это имел в виду. —А я это. Хлопает дверь машины, а фары исчезают за ближайшим поворотом уже через секунду. У Никиты противно на душе, что он ничего не может сделать, тяжелая сумка на плече и вот уже четвертый по счету непринятый вызов. На пятый он все же берет трубку. —Я не могу говорить, —устало произносит он, тут же прикрывая глаза, —я просто устал, —пауза, —мы можем отложить разговор на завтра, пожалуйста, у меня нет настроения, я не хочу портить его тебе, —Никита молчит долго, слыша обиженный с помехами голос на том конце, —я просто…—Ершов не успевает закончить, как его уже скидывают. Он пишет Мэтту, что возьмет его пиво, которое стоит рядом с кроватью и только после ответа «меняемся ролями, Ершов?» уходит в кампус.

***

Мэтту даже не нужно думать, чтобы понять, что с Марком что-то не так. У него истерика? Хах, Ершов слишком приземленно смотрит на проблему. Стивенсон просит остановить у какого-то супермаркета с мигающей «S» и выходит из машины в ту же секунду, как та останавливается. Водитель ворчит на подростка, хлопающего дверьми, но Мэтту все равно. Он видит Уокера, сидящего на каком-то поребрике с бутылкой виски в руках, что плескается из стороны в сторону, и с тихим «да ты идиот» направляется к нему. У Марка не истерика, он никогда не истерит, он же не девчонка. Это что-то более глубокое, что-то, что сам Уокер не может объяснить. Мэтт огибает компанию, стоявшую у внедорожника, и окликает старшего по имени. Марк поднимает голову и смотрит на приближающегося друга стеклянными, пьяными глазами. Первое, что Уокер говорит ему, когда Мэтт подходит совсем близко, то это «от тебя воняет», а второе «ты быстро». —Я накинул ему двадцатку, чтобы он превысил скорость, —Мэтт садится на поребрик рядом и хлопает Марка по плечу, забирая виски. Уокер смеется, но так, словно сейчас заплачет, и закрывает лицо руками, —в последний раз ты мне звонил в таком состоянии, когда к тебе приставал тот профессор-старикашка, —напоминает канадец, поднося бутылку к губам, —на этот раз что? —обхватив горлышко губами, Мэтт чуть запрокидывает голову, делает два больших глотка и морщится, отставляя бутылку подальше от себя. Вообще-то он не собирался сегодня вообще пить, тем более что-то крепче пива, но не может же он бросить друга в беде. —Спасибо за напоминание, —бурчит Марк, вздыхая и опираясь плечом о плечо канадца, —я думал, это в прошлом. —Это в прошлом,—говорит Мэтт, —этого уебка уволили, не забывай. —А ты разбил ему машину. —А я разбил ему машину. Парни смеются, вспоминая ту довольно старую, но вообще-то не очень смешную историю. История, длиной в пару месяцев и утвердившая Мэтта на роль лучшего друга Марка, а Марка заставив понять, что с парнями можно не только спать. Дальше сидят в тишине. Супермаркет круглосуточный, поэтому из него периодически выходят люди, парами или компаниями, с огромными пакетами или с парой снеков. Парковка рядом, на которой они и сидели, тоже то заполнялась, то пустела. Компания с внедорожником уехала, на замену ей приехала тойота, за рулем которой оказалась девушка, а на пассажирском парень. Так же периодически на улицу выходили покурить работники, позвонить по телефону или отправить сообщение кому-то. Ветер то поднимался, то становился тише, гоняя по парковке парочку тележек. Те грохотали, а одна так вообще повалилась на бок и следя за ее крутящимися в отчаянии колесиками, Мэтт, передав бутылку Марку, все же открывает рот. —Так ты расскажешь, что произошло? —Уокер смотрит на полупустую бутылку виски и, сделав глоток, укладывает свою голову канадцу на плечо, усмехаясь. —Джастин звонил мне семь раз, но я не ответил, —начинает парень, передавая бутылку Мэтту, —в смысле, когда я был с вами, он позвонил мне и я поехал к нему, но потом мне надоело, потому что мы тупо сидели дома, и я свалил, сказав, что парням, то есть вам, нужна помощь в подготовки к экзаменам. Я знаю, врать не хорошо, но мне было очень скучно, —Марк придвигается ближе и вздыхает, замолкая на секунду, —типа, ты, наверное, меня не поймешь, но я не хочу постоянно сидеть дома и в свободные от учебы часы трахаться, —Уокер понижает голос, вторя «ты, наверное, не поймешь», но Мэтт переводит дрожащий взгляд с чистого асфальта на Марка и прикладывается к бутылке, не отвечая на это ровным счетом ничего, —мне хочется веселиться, понимаешь? В смысле, ходить куда-нибудь, гулять, просто играть в приставку хотя бы, я не могу тусить постоянно дома, мне нужно движение, —Марк тянет ладонь к бутылке, но Мэтт бросает «тебе хватит» и сам делает глоток. Уокер не возмущается. Нет сил для этого, —Так что я просто сбежал и…—старший замолкает, поднимает тяжелую, словно свинцом налитую голову с плеча друга и вздыхает, на секунду задерживая дыхание. Мэтт с подозрительным прищуром глядит на друга, с чего-то вдруг засмущавшегося, пока он вновь не возвращает голову в прежнее положение. Поднимается ветер, но Мэтт прекрасно слышит его. Потому что Мэтт всегда всех прекрасно слышит, —я встретил кое-кого…ну, то есть, не случайно, я специально шел туда, куда надо, просто так сложилось и…в общем…короче, я прекрасно провел время, —спутанное объяснение лишь подтверждает догадки Мэтта на счет произошедшего, но он все равно молчит, —в смысле, ничего не было. Вообще. Но было так классно, я давно не чувствовал себя…ну…спокойно рядом с людьми, кроме вас. И…и время пролетело как бешеное, я даже телефон не брал в руки все то время, мне просто не хотелось, понимаешь? —У Марка спирает дыхание, видимо, от воспоминаний, а Мэтт понимает, что оставшийся на дне виски ударил не только по его другу, но еще и по нему. Голова становится ватной. Рука, на которую Уокер опирался, заводится старшему за спину и приземляется на голову. Мэтт небрежно взлохмачивает его волосы и хмыкает, излишне серьезным тоном. —Если он тебя ударил, я убью его, —Марк несдержанно смеется, смахивая невидимые слезы с глаз. Он подрывается с места, забирает из рук Мэтта пустую бутылку и с размаху бросает об землю. Та разлетается на мелкие осколки, чудом не задевая Мэтта. Стивенсон вздыхает, встает с поребрика, покачиваясь, и взяв Уокера за капюшон толстовки, тянет на себя, крепко обнимая. Марк замирает, но уже в следующее мгновение его тело содрогается, и он сжимает в кулаках на спине итак растянутую ткань футболки. —Я н-не плачу, —заикаясь, говорит он на французском, а Мэтт лишь тяжело вздыхает, хлопая по спине. Из магазина выходит девушка, видимо разузнать что тут произошло и что стоял за грохот, но, завидев парней, она лишь махнула рукой и ушла внутрь. Ветер вновь стал сильнее. Он практически оглушал, —он сказал, что я разочаровываю его, —с какой-то злостью выдает Марк, —сука, он не имел никакого права говорить мне так. Мэтт внезапно понимает, что стал терять нить их разговора и вообще вся эта ситуация напоминает ему дешевые короткометражки, которые любит смотреть Ева. Вообще в последнее время Мэтту все кажется скучным и дешевым. Особенно он сам. И мысли об этом бесят его неимоверно, поэтому Стивенсон решает раскачать своего друга именно так, как он умеет это делать. Хорошенько встряхнув Марка за плечи, Мэтт предлагает ему насрать на все их проблемы и поехать в какой-нибудь ближайший клуб. Марк недоверчиво смотрит на него, но по пьяным глазам видно, что если поуговаривать его минуты две, то он согласится. Мэтт так и поступает. Марк ворчит, что не хочет проснуться с утра на другом конце города в постели с незнакомым пацаном, на что Мэтт дает ему честное слово, что не отпустит его никуда, даже если Уокер будет вопить, что он предатель и что он разрушает его личную жизнь. —Знаешь, что главное? —внезапно спрашивает Марк, когда они стоят и ждут такси. —Что? —Не проснуться голыми в одной кровати, —и уточняет, —нам с тобой. —Очень по-гейски, Уокер, —отмахивается канадец, —и тебе не нравятся малолетки, если ты забыл. На секунду на лице Марка проскакивает что-то болезненное. Мэтту, наверное, показалось, потому что уже через секунду Уокер истерически смеется и хлопает себя по плечу. —Точно, —вновь хохочет он, —напоминай мне об этом периодически, —и добавляет, когда машина подъезжает, —бро. —Без проблем, —смеется в ответ канадец, открывая дверь на заднее сиденье и пропуская Марка, —бро.