Halsey — Gasoline
После ужина, сытые и куда более расслабленные, они перемещаются на диван в гостиную, где лениво листают каналы, пока не натыкаются на классический черно-белый фильм времен Золотого века Голливуда, который ставят на фон. Наполовину опустошенная бутылка вина, которую они так и не допили за ужином, оказывается на кофейном столике вместе с бокалами. Луи наполняет их каждый раз, когда это необходимо, и Гарри благодарно смотрит на него, делая глоток за глотком. Тело приятно расслабляется под действием выпитого алкоголя, и именно тогда, когда Гарри перестает обдумывать каждое свое движение, ему кажется, что закинуть затекающие ноги на столик перед собой это хорошая идея. Может, он слишком поторопился с такими выводами. — Ты чертов наглец, Стайлс, ты знаешь это? — недовольно произносит Томлинсон. Для Гарри этого, очевидно, недостаточно. — Может, все-таки уберешь отсюда свои ноги? — Извини, ничего не мог поделать. Мне просто нужно было деть их куда-нибудь, — оправдывается парень. На это Луи только закатывает глаза и резко поднимается с места, призывая Гарри сделать то же самое. Только после того, как они оба оказываются на ногах, он поясняет: — Мы можем раздвинуть его, если тебе так хочется куда-то деть свои длинные конечности. Думаю, тогда нам понадобятся еще подушки, чтобы сделать диван удобнее. Луи переводит взгляд на Стайлса, который всерьез задумывается над таким предложением. — И плед, — после недолгого молчания добавляет он, улавливая ход мыслей мужчины. — И плед, — согласно заключает тот. — Можешь принести их? Они где-то в шкафу в твоей комнате, откуда мы доставали вещи вчера. Гарри закусывает щеку, чтобы случайно не расплыться в улыбке при упоминании «его комнаты». — Ты хотел сказать, я доставал? — язвительно бросает он, но Луи, кажется, не оценивает его шутку по достоинству. — Ты словно капризный ребенок, — на выдохе произносит Томлинсон, наклоняясь перед диваном и выдвигая на себя его нижнюю часть. — Гарри, плед и подушки, — повторяет он, замечая парня, не двигающегося с места. Разумеется, тот совсем не пялится на Луи, поэтому для него не составляет никакого труда промычать что-то утвердительное в ответ и наконец направиться в сторону лестницы. Когда они совместными усилиями заканчивают обустройство дивана, Луи приглушает свет в гостиной, оставляя гореть только тусклую подсветку под потолком. Теперь полюбившийся Гарри диван больше похож на небольшую, непропорциональную кровать, нежели на классический диван, который можно найти почти в каждой гостиной. Несколько подушек разных размеров и плед, небрежно лежащий где-то в ногах, только усиливают комфорт и уют, созданный ими всего за пару минут. Гарри ловит себя на мысли, что ему это нравится. Нравится проводить время с Луи таким образом: молча смотреть телевизор, лежа на его огромном диване, пить хорошее вино, оставляющее приятное послевкусие с каждым новым глотком, и бросать мимолетные взгляды на мужчину, разглядывать его острые скулы, легкую щетину и приоткрытые губы, между которыми то и дело скользит кончик языка. Когда Гарри смотрит на него, слышит его дыхание рядом с собой и то и дело сталкивается ступнями под пледом, он перестает сомневаться. Перестает сомневаться в том, привлекают ли его мужчины, нравится ли ему то, что он испытывает влечение. Гарри принимает свои мысли и чувства, являющиеся для него новым чем-то совершенно новым и неизведанным. А еще он больше не сомневается в том, что именно Томлинсон тот человек, который может помочь Гарри разобраться во всем этом. Гарри пьян, расслаблен, игрив и может быть немного возбужден, потому что запах Луи, которым пропитано все в этом доме, второй день продолжает сбивать парня с толку. Он смотрит на Луи, не отводящего своего взгляда от телевизора, и поворачивается боком, желая задать мучающий его вопрос. Прежде чем сделать это, Гарри глупо хихикает, представляя, как глупо и абсурдно это прозвучит, но любопытство берет верх, поэтому даже это не останавливает его. Луи вопросительно смотрит на парня, лежащего рядом, пытаясь найти причину его смеха, но тот только уставляется на него в ответ, прикусывая нижнюю губу. Томлинсону не требуется много времени, чтобы понять, что тот что-то задумал. — Гарри? Он молчит несколько секунд, размышляя над тем, насколько уместно задавать такие вопросы своему начальнику. Ну, учитывая, что он не просто начальник для него, Гарри все же решается. — Сколько у тебя было парней, Луи? — выпаливает он, радуясь, что приглушенное освещение скрывает его щеки, заметно раскрасневшиеся то ли от выпитого вина, то ли от неловкости, которую сейчас испытывает. — Тебе интересно, как часто и с каким количеством людей я спал, или сколько у меня было отношений? — Мне интересно все, что ты готов рассказать, — отвечает Гарри, надеясь на то, что это поможет Луи не чувствовать себя обязанным полностью отвечать на все имеющиеся у парня вопросы, коих, впрочем, немало. В конце концов, Стайлс прекрасно понимает, что они находятся не в тех отношениях, чтобы он мог требовать хоть что-то, но ему по-прежнему любопытно, и он готов прикрывать это любопытство тем, что пьян, если это потребуется. — Только двое отношений, первые — еще в старших классах. Все остальное — просто секс, который никогда не заходил дальше, — честно отвечает Луи, находясь под пристальным вниманием Гарри. — Почему ничего больше? — Это не чувствовалось правильно. Мне не хотелось позволять этим людям проникать в мою жизнь достаточно глубоко, не хотелось вести их домой, знакомить с девочками и друзьями. Это было бы бессмысленно, — заключает он, пожимая плечами, и Гарри снова начинает смеяться, прикрывая рот рукой. Это вызывает у Луи недоумение. — Что из этого оказалось таким смешным, Гарольд? — Так значит я особенный? — бросает он, смотря на Томлинсона. — Что? — Я особенный, раз ты впустил меня в свой дом, в отличие от того мерзкого курьера Стива, — особенно ярко выделяя его имя, поясняет Гарри и придвигается ближе к Луи. Он заглядывает ему в глаза, многозначительно играя бровями. — Технически, он тоже однажды был здесь, но мы не продвинулись дальше прихожей, — в свою очередь, отвечает мужчина, по-прежнему не прикладывая никаких усилий для того, чтобы дать конкретный ответ. Он также не останавливает Гарри когда тот, хихикая, перекидывает ногу через бедра Луи, оказываясь сверху. — Тогда, просто признай, что я особенный, — хрипло протягивает Стайлс. Он позволяет себе коснуться ворота футболки мужчины, оттянуть ткань и пробежаться подушечками пальцев по выпирающим ключицам. Дыхание Луи, которое он чувствует напротив своих губ, тепло его кожи и запах, успевший стать хорошо знакомым, опьяняют сильнее любого вина. Стайлс не собирается сдаваться, пока не добьется своего. — А что насчет тебя, Гарри? — уходя от ответа, произносит Томлинсон, опуская руки на бедра Гарри и слегка поглаживая их. — Ты не рассказывал мне ничего про свои отношения. — Только девушки, каждая из который в итоге в довольно грубой форме бросала меня, потому что я недостаточно вкладывался в отношения. — Значит, я первый? — усмехаясь, говорит Луи, расслабленно откидываясь на спинку дивана и осматривая Гарри с прищуром. — Так и кто из нас теперь особенный? — Надеюсь, что все еще я, — произносит Гарри. Он выжидающе смотрит на Луи и тому не требуется много времени, чтобы понять, что именно кудрявый хочет услышать. — Это правда, что ты — не они, — спокойно говорит Томлинсон. — Но это еще не значит, что… Стайлс не дает ему закончить. Для него этого более чем достаточно, поэтому он притягивает Луи ближе и целует, а затем неожиданно отстраняется так же быстро, как подался вперед. Гарри смотрит на его губы и хмурится. Он тщательно обдумывает то, что собирается сказать ему прямо сейчас. И даже если он нервничает, именно в этот момент это кажется правильным. — Тогда покажи мне, — шепчет он, прикрывая глаза. Луи знает, что имеет в виду Гарри. Знает и прекрасно понимает, что для него это имеет действительно большое значение. В комнате повисает тишина, нарушаемая только разговорами из идущего фоном фильма. Она напряженная, и Гарри почти физически ощущает ее, ровно также как и руки Томлинсона, по-прежнему сжимающие его бедра. — Гарри, мы много выпили, — наконец произносит Луи. Он заставляет парня открыть глаза и посмотреть на него, когда едва ощутимо дотрагивается до темных кудрей. — Я не совсем уверен в том, что это хорошая идея. Гарри ерзает на коленках Томлинсона, выдавая свою нервозность. Тем не менее, он смотрит на мужчину со всей серьезностью и решимостью, которые в этот момент только могут у него быть. Ему действительно необходимо, чтобы Луи прикоснулся к нему прямо сейчас. Как бы драматично это не звучало. — Я хочу этого, — твердо говорит Гарри. — И я доверяю тебе. Покажи мне, что я не тот курьер и не тот парень, которого ты на прошлой неделе развязно целовал, выйдя из бара. — Ты придал этому большое значение, как я понимаю, — со смешком бросает Томлинсон, наклоняя голову на бок. — Просто не ожидал увидеть начальника, сующего язык в чужой рот, в своем квартале поздно вечером, когда решил сходить за едой на вынос, — язвит Гарри, но уже в следующее мгновение становится куда более робким. — Пожалуйста, Луи. Я действительно имею в виду то, что говорю. Он выжидающе смотрит на Томлинсона несколько секунд, и, в конце концов, произнесенные им слова действуют на мужчину именно так, как Гарри планировал. Томлинсон утягивает его в глубокий поцелуй, и Гарри начинает плавиться в руках Луи, когда тот крепче сжимает его за талию. Стайлс обхватывает ладонями лицо Луи, пытаясь не то притянуть его ближе, не то удержать на месте, если тот вдруг решит отстраниться. Гарри подчиняется, почти без сопротивления позволяя языку Луи проскользнуть между губ. Он издает глухой стон, когда Томлинсон прикусывает его нижнюю губу и слегка оттягивает ее. Они продолжают целоваться до тех пор, пока всего это не становится слишком много. Слишком душно, жарко, тесно и совершенно недостаточно. Гарри хочет больше, и, судя по тому, насколько твердый член Луи он ощущает под собой, мужчина хочет точно того же. Гарри спешно снимает с него футболку и, не глядя, отбрасывает в сторону. Когда он вновь соединяет их губы в поцелуе, это становится похожим на сумасшествие. Гарри блуждает руками по телу Луи, ощущая под пальцами разгоряченную кожу. Вслепую он обводит контур татуировки на груди, вспоминая, как увидел ее впервые на футбольном матче между учителями и старшеклассниками. Ему до сих пор не верится, что с тех пор изменилось так много и теперь Луи позволяет ему прикасаться к себе так, как Гарри не мог даже представить. — Гарри, — шипит Томлинсон, когда парень начинает двигать бедрами и бесстыдно тереться своим членом о его. Он разрывает поцелуй и заглядывает парню в глаза, при этом успокаивающе поглаживая его предплечье. — Тебе придется подождать, потому что мне нужно сходить за смазкой и презервативами. — Тогда тебе придется поторопиться, — мычит Гарри, утыкаясь куда-то в изгиб шеи Луи. Он нехотя слезает с Томлинсона, позволяя тому подняться. Гарри растягивается на подушках, наблюдая за тем, как мужчина исчезает на втором этаже. По крайней мере, у него есть время на небольшую передышку, во время которой он сможет прийти в себя и избежать возможности позорно кончить в штаны только от одних поцелуев. Гарри отчетливо слышит шаги наверху, отдаленный звук открывающейся и захлопывающейся тумбочки. Он не может не представлять, как полураздетый Луи в спешке передвигается по своей комнате, ища все необходимое. Гарри прикрывает глаза и усмехается. Он на полном серьезе собирается переспать со своим строгим и крайне требовательным начальником. — На секунду я подумал, что у меня закончилась смазка, — бросает Томлинсон, спускаясь по лестнице. — Как хорошо, что это не так, — Гарри садится прямо, смотря на приближающегося мужчину. В его руках полупрозрачная баночка лубриканта и упаковка презервативов, которые он бросает на разложенный диван сразу, как оказывается рядом. — Ты уверен, что хочешь этого? — Я уверен, что хочу этого с тобой прямо сейчас, — хрипло отвечает Гарри, и Луи снова целует его. Мужчина подминает парня под себя, нависая сверху. Когда они избавляются от остатков мешающейся одежды, он прижимается губами к линии челюсти парня, а затем опускается ниже и оставляет несколько влажных поцелуев на шее. Гарри рвано выдыхает, цепляясь за плечи Луи, и тот довольно усмехается. Он прекрасно знает, какое влияние оказывает на Стайлса. Томлинсон опускает руку на истекающий естественной смазкой член парня и несколько раз проводит по нему, размазывая ее по всей длине. Гарри не требуется много времени, чтобы начать толкаться в кулак Луи, пытаясь добиться большего трения. Когда тот понимает это, почти мгновенно убирает руку, стремясь отсрочить оргазм. — Ты когда-нибудь растягивал себя, Гарри? Стайлс чувствует себя так, словно он нашкодивший ребенок, которого отчитывают родители, или провинившийся ученик, попавший в кабинет директора. И, несмотря на то, что он не слишком далеко ушел от последнего, это не совсем так, но он все же краснеет до самых ушей. Жизнь, блять, не готовила его к подобным разговорам, поэтому нет ничего удивительного в том, что он чувствует себя как в шестнадцать. — Пару раз в душе, да, но это было достаточно давно, и я не думаю, что сейчас это как-то поможет. Луи с характерным щелчком открывает смазку и выдавливает ее только на один палец. — Хорошо. Я сразу остановлюсь, если ты почувствуешь, что это слишком для тебя, — серьезно говорит Томлинсон, заглядывая в зеленые глаза парня. — Пожалуйста, говори мне, как ты себя чувствуешь и нужно ли мне прекратить. Гарри кивает, давая Луи разрешение на то, чтобы наконец прикоснуться к нему. Обильно смазанный палец входит лишь наполовину, прежде чем Гарри ощутимо напрягается. Он неосознанно сжимает мышцы, не давая Томлинсону возможности как следует растянуть его. — Расслабься, — шепчет Луи совсем рядом с ухом Гарри, и это заставляет тело парня покрыться мурашками. Это действительно работает. Размеренные вдохи и выдохи Томлинсона, контрастирующие со сбитым дыханием Стайлса, постепенно расслабляют и успокаивают. Гарри прижимается к щеке Луи носом и едва заметно кивает. — Продолжай, — шепчет он, и Томлинсон делает именно так, как он просит. Как только палец начинает свободно скользить внутри, не вызывая дискомфорта, Луи добавляет к нему второй, предварительно добавив больше смазки. Ему не требуется много времени для того, чтобы найти чувствительный комок нервов, и как только он сгибает пальцы, стимулируя простату парня, Гарри прогибается в спине и громко стонет. — Тише, — шепчет Луи, одной рукой продолжая размеренно растягивать Гарри, а другой — успокаивающе поглаживать его живот. Гарри кивает и прикусывает собственную руку, вероятно, поразившись тому звуку, который непроизвольно вылетел изо рта. Он пытается дышать глубоко и размеренно, когда Луи добавляет еще один палец. Это дается ему с трудом, но все еще намного приятнее всего, что Гарри удавалось испытывать раньше. Это настолько ново для него, что он просто не в силах контролировать собственное тело, отзывающееся на каждое прикосновение. Когда неприятные ощущения от длинных пальцев, находящихся глубоко в его заднице, сменяются неподдельным наслаждением, Стайлс сам начинает двигаться и подмахивать бедрами, пытаясь еще сильнее насадиться на них. Естественно, это не остается без внимания Луи. Томлинсон вынимает пальцы, заставляя Гарри разочарованно застонать от ощущения пустоты внутри себя. Он знает, что это не продлится долго, знает, что Луи просто дает ему небольшую передышку. Он показывает себя настолько заботливым и внимательным любовником, что Гарри мог бы заплакать, думая о том, как хорошо чувствует себя рядом с Луи, если бы не был так возбужден. Ему приходится сделать несколько глубоких вдохов, чтобы начать мыслить более менее ясно. — Ты собираешься наконец трахнуть меня или как? — хрипит Гарри, пытаясь звучать как можно более спокойно, развязно и уверенно. Единственное, что выдает его — рваный вздох, сорвавшийся с губ при виде Томлинсона, раскатывающего презерватив по своему члену. — Только если ты действительно хочешь этого, Аврора, — отвечает тот, нависая над парнем. — Скажи мне, чего ты действительно хочешь, Гарри. — Тебя, — незамедлительно говорит Стайлс. — Я хочу тебя. Пожалуйста, Луи. Гарри приподнимается и целует мужчину, подтверждая свои слова. Он пробегается пальцами по его шее, неторопливо спускается вниз и дотрагивается до твердого члена, несколько раз проводя по нему. Луи смотрит в потемневшие глаза Гарри. Тот кивает, позволяя Томлинсону войти в него. Медленно проскальзывающий внутрь член сильно отличается от пальцев, которые Гарри ощущал ранее. Когда Луи входит только наполовину, он останавливается, давая Гарри возможность привыкнуть к новым для него ощущениям. Тот, в свою очередь, всеми силами пытается расслабиться, чтобы принять Луи. — Ты такой молодец, Гарри, — шепчет Луи в шею парня, пытаясь уменьшить тот дискомфорт, который ему причиняет. Похвала в совокупности с губами, прижатыми к разгоряченной коже, и руками, блуждающим по всему телу парня, влияют на Гарри наилучшим образом. Как только он начинает чувствовать себя комфортно, сразу просит Томлинсона продолжить, и тот делает это незамедлительно. Он начинает размеренно двигаться, постепенно входя глубже и вновь выходя из Гарри. Ему приходится добавить немного смазки для того, чтобы сделать этот процесс максимально безболезненным для обоих, прежде чем задать постоянный ритм. И как только он делает это, становится по-настоящему хорошо. Член Луи действительно великолепен. Так думает про себя Гарри, когда откидывает голову на подушку и прикрывает глаза, полностью отдаваясь ощущениям. Луи движется именно так, как ему нужно: размеренно, неторопливо, но в меру жестко. Стайлс медленно, но верно сходит с ума от всех ощущений, накрывающих его с головой. Он больше не сдерживает себя, продолжает стонать и цепляться за плечи мужчины, царапая их короткими ногтями. Судя по тяжелому дыханию Луи, который буквально втрахивает его в разложенный посреди гостиной диван, ему это тоже приносит немалое удовольствие. — Блять, какой ты узкий, — бросает он, сильно сжимая бедра Гарри обеими руками и толкаясь глубже. — Даже не знаю, почему, — язвит Стайлс, но уже в следующую секунду его слова сменяются протяжным стоном. — Луи, — тянет он, когда член попадает точно по простате. Гарри знает, что не продержится долго, и, кажется, Луи тоже догадывается об этом. Он наклоняется и соединяет их губы во влажном поцелуе, прикусывает нижнюю губу Стайлса и тут же проходится по ней языком, извиняясь. Его движения становятся хаотичнее, а дыхание Гарри окончательно сбивается. То ли от выпитого ранее вина, то ли от духоты в комнате, то ли от того, насколько хорошо им удается чувствовать друг друга, ни один, кажется, не способен сказать ни слова. Вместо этого они смотрят друг другу в глаза, когда Гарри кончает с рукой Луи на своем члене, а тот изливается в презерватив следом, сделав еще несколько глубоких толчков в содрогающееся тело Стайлса. На то, чтобы отдышаться и хоть немного восстановить силы, требуется значительно больше времени, чем вчера. В конце концов, Луи приходится подняться с дивана, чтобы выбросить использованный презерватив и вытереть сперму Гарри с их животов лежащими неподалеку салфетками. Гарри остается только наблюдать за тем, как он перемещается в слабо освещенной комнате, потому что он не может пошевелиться и почти не чувствует своей задницы. То, как завтра он поедет в аэропорт к Найлу, остается для него полнейшей загадкой. — Снова уйдешь, как только я вырублюсь? — едва различимо говорит Стайлс, даже не надеясь на ответ со стороны мужчины. — А ты хочешь, чтобы я остался? — отзывается Томлинсон, выключая работавший все это время телевизор и весь оставшийся в гостиной свет. — Может быть, — тянет парень, расплываясь в улыбке, когда в полумраке чувствует, как прогибается вторая половина дивана. Луи накрывает их пледом и взбивает свою подушку, прежде чем устроиться рядом с Гарри. — То есть ты хочешь, чтобы мы оба весь завтрашний день мучились от болей в спине после сна на диване, даже если этого можно было бы легко избежать? — Одной болью больше, одной меньше. Эти слова, в самом деле, заставляют Луи хихикнуть, и только от этого звука, Гарри уже готов расплыться в улыбке. Может, его вечно мрачный начальник не так уж и безнадежен. — Спокойной ночи, Гарри, — произносит Томлинсон, повернув голову к парню. — И тебе, Лу.
***
Niall Horan — Dear Patience
Когда Гарри открывает глаза утром, первое, что он видит, — копну растрепанных каштановых волос рядом с собой, означающую, что Луи все-таки оказался верен своему слову. Он остался спать здесь, на неудобном, довольно тесном диване, потому что Гарри попросил его об этом, и то, что он по-прежнему здесь, значит для парня очень многое. Стайлс старается растянуть этот момент и совсем не торопится подниматься. Он осторожно дотрагивается до спины Томлинсона и невесомо пробегается кончиками пальцев вдоль позвоночника. Этого недостаточно, чтобы Луи проснулся. Тот только ерзает во сне и придвигается ближе к Гарри, неосознанно реагируя на прикосновения. Парню приходится закусить щеку, чтобы не расплыться в улыбке, наблюдая за этим. Когда неприятное урчание в животе становится невыносимым, Гарри поднимается с дивана, лениво натягивает одежду и направляется в сторону кухни, стараясь сохранять тишину. Он не имеет ни малейшего понятия о том, который час. Его телефон все еще валяется где-то посреди того беспорядка, который они устроили прошлым вечером, и у него нет совершенно никакого желания искать его прямо сейчас. Гарри ежится при каждом новом соприкосновении ступней с холодной кухонной плиткой и обхватывает себя руками, пытаясь согреться. Ему отчаянно хочется приготовить завтрак или сварить кофе до того момента, как проснется Луи, и, может, принять быстрый душ. Но, разумеется, Гарри не был бы Гарри, если бы не завалил стоящие друг на друге кастрюли в попытке найти приличную сковородку или нормальный кофе, отличающийся от того, что он сварил себе прошлым утром. В тот момент, когда по просторной кухне, а вместе с ней и большей части первого этажа раздается противный, режущий слух грохот посуды, Гарри замирает на месте и зажмуривается, надеясь на то, что это не разбудит Томлинсона. Разумеется, его надежды не оправдываются, и уже в следующую секунду он слышит протяжный недовольный стон из гостиной. — Ты сведешь меня в могилу, Гарри, — сонно бурчит Томлинсон, тяжело вздыхая. — Прости, прости, — сдавленно шепчет Стайлс, извиняясь. Он выходит с кухни и прислоняется к стене. — Не хотел будить тебя таким образом. — М, правда? — Луи расплывается в ленивой, все еще сонной ухмылке. — И что же входило в твои планы? — Завтрак и кофе. К твоему несчастью, тут нет нормального кофе, а еще я не смог найти сковородку, поэтому ты останешься и без того и без другого, — отвечает Гарри, подходя ближе к дивану и останавливаясь рядом с Луи. Он замечает на его щеке след от подушки, который совершенно не вяжется с привычным образом мистера Томлинсона в голове парня. — Какая жалость, — тянет мужчина, осматривая кудрявого снизу вверх. — Обычно я не пью кофе, но если тебе хочется, то я могу сварить его в турке. Он будет куда лучше того, что ты сам делал себе вчера. Гарри кивает, не сводя глаз с Томлинсона, даже когда тот цепляется рукой за спортивные штаны парня и ненавязчиво проводит кончиками пальцев вдоль его бедра. — Ты точно хорошо себя чувствуешь? — с неприкрытым беспокойством в голосе произносит Луи. — Для человека, которого оттрахали этой ночью, вполне, да, — отвечает тот, улыбаясь. — Хорошо, тогда ты можешь принять душ и уточнить у Найла время его прилета, пока я занимаюсь завтраком. — Я тоже собирался заняться завтраком, на самом деле, — произносит Стайлс, хмурясь. — Ты все еще мой гость, Гарри, — отрезая попытки оспорить такое решение, говорит Луи. — И я благодарен тебе за вчерашний ужин. Поэтому теперь я хочу приготовить завтрак для своего гостя и коллеги- — С привилегиями, — вставляет Гарри, не давая Томлинсону возможности закончить. — До сих пор не понимаю, как это словосочетание пришло тебе в голову, но будь по-твоему.***
Гарри застает сонного Луи, неспешно передвигающегося по кухне, как только возвращается из душа. Он заваривает в металлической турке кофе, запах которого мгновенно разносится по всему помещению. Гарри позволяет себе подольше задержать взгляд на растрепанных каштановых волосах и обнаженной спине Луи. Парень усмехается, когда замечает на ней едва различимые царапины, вероятно, оставленные им прошлой ночью. Помимо кофе Томлинсон, как и обещал, заботится и о полноценном завтраке. Они едят тосты с яичницей почти в полной тишине, лишь изредка перекидываясь короткими фразами. Сразу после Гарри получает ответ от Найла, самолет которого приземляется в аэропорту через пару часов. Луи любезно соглашается его подвезти. Гарри собирается раньше и выходит на улицу первым. Он дожидается Томлинсона возле его машины, неторопливо шагая из стороны в сторону и считая брусчатку под ногами. Когда он поднимает глаза и окидывает взглядом дом, Гарри не может отделаться от мысли, что эти выходные были самыми странными и, на удивление, самыми приятными за достаточно долгое время. Он задумчиво улыбается, когда перед ним появляется Луи, кивающий в сторону автомобиля. Аэропорт находится в противоположной части города, поэтому дорога, проходящая через весь Донкастер, занимает относительно много времени. Они стоят в пробке на одной из центральных улиц, когда у Луи начинает звонить телефон. — Ты не против? — уточняет Томлинсон, прежде чем ответить на входящий. — Могу закрыть уши, если смущаю тебя, — Гарри, стараясь всем своим видом показать, что не собирается встревать в его разговор. — Не утруждайся, — закатив глаза, отвечает мужчина. Он принимает входящий звонок, включая громкую связь для удобства. — Привет, Ли, — коротко бросает Томлинсон. — Я в машине с Гарри. Ты на громкой связи. Все в порядке? Гарри поражается тому, с какой легкостью Луи говорит об этом. О том, что он сидит в машине своего начальника в воскресенье, словно в этом нет ничего такого, будто это в порядке вещей, и никто не должен придавать этому значение. Ну, или Лиам просто знает куда больше, чем Гарри мог предположить. — Привет, парни, — наконец произносит Пейн, звуча слишком измотано для выходного дня. — Да, я… Я в норме, да. Просто хотел спросить, нужен ли я тебе завтра? — Хочешь взять отгул, Пейно? — спрашивает Луи, и Гарри замечает, что что-то не так, если звонок Лиама заставляет Томлинсона так нахмуриться. — Хочу больше часов в сутках, чтобы не чувствовать себя виноватым каждый раз, когда не появляюсь дома, — честно признается Пейн. — Знаю, Ли. Ты будешь нужен мне всего на час. Если у тебя есть уроки по расписанию, то договорись с Нэнси о замене. После этого иди домой и хорошо выспись. — Спасибо, Луи, люблю тебя, — бросает Лиам. — Пока, Гарри! — добавляет он, обращаясь к Стайлсу, заставшему этот разговор. — Пока, Лиам, — незамедлительно отвечает тот, прежде чем Томлинсон сбрасывает вызов. Несмотря на большое количество вопросов, неустанно крутящихся в голове, Гарри ничего не говорит. Тяжелое молчание, повисшее между ними в машине, продолжается до тех пор, пока они не выезжают из пробки на дорогу, ведущую к аэропорту. — Спрашивай, — произносит Луи, не отрывая взгляда от дороги. — Ты всегда слишком очевидный, Гарри, — добавляет он, поворачиваясь к недоумевающему парню. — Ладно, — неуверенно отвечает тот, делая паузу и тяжело вздыхая. — Значит, Лиам знает? — Также как и Найл, верно? Гарри нечего на это ответить. Ему остается только кивнуть и принять тот факт, что о его непонятных отношениях с начальником знает еще один человек. Два, если учесть, что Лиам, вероятно, все сразу расскажет Зейну. — С ним все в порядке? — С Пейно? — уточняет Томлинсон. — Каждый из нас по-своему не в порядке. Совмещать работу и личную жизнь бывает непросто, но они разберутся во всем со временем. Эти слова наталкивают Гарри на мысль о том, что даже, казалось бы, образцовые отношения Зейна и Лиама время от времени переживают кризис. Как бы грустно это ни было, Стайлс совершенно точно не собирается лезть к Луи с расспросами о том, что не касается его самого, поэтому только кивает и отворачивается к окну. К тому моменту, когда они въезжают на парковку, расположенную на территории аэропорта, Найл уже пишет Гарри о том, что получает багаж и выйдет с минуты на минуту. Луи паркуется недалеко от центрального входа и глушит мотор. Он откидывается на спинку кресла и прикрывает глаза. Гарри выжидающе смотрит на него несколько секунд. — Спасибо, что позволил остаться у себя на выходных, — негромко произносит кудрявый, сверля взглядом профиль мужчины. — Не за что, Гарри, — отвечает Томлинсон, одаривая его мимолетной улыбкой. — Найл ждет тебя, — добавляет он, указывая на стоящего у дверей аэропорта растерянного блондина с большой сумкой, перекинутой через плечо. — Вижу, — с небольшим опозданием отвечает Гарри и неосознанно закусывает нижнюю губу. — Так значит до завтра? — До завтра, — неспешно бросает Луи, поворачиваясь к парню. Гарри не знает, потянуться ему к ручке двери, чтобы выйти из машины, или к Луи, чтобы поцеловать его напоследок, потому что завтра в стенах школы он не сможет делать это так же свободно. Этот вопрос неустанно крутится в голове, и, кажется, Томлинсон улавливает ход его мыслей. Когда парень опускает руку на его бедро и тянется к нему через коробку передач, он только усмехается, подаваясь на встречу. Это начинает становиться чем-то привычным. Гарри соединяет их губы и почти сразу проталкивает свой язык внутрь. Луи позволяет ему сделать это, позволяет управлять поцелуем и прикусить свою нижнюю губу. В этом поцелуе нет ничего нежного, легкого и размеренного. Теснота и духота в машине лишь распаляют их, несмотря на то, что оба прекрасно знают, что за этим поцелуем ничего не последует. И Гарри чувствует себя изголодавшимся по чужим прикосновениям подростком. Теперь он не просто целует Луи. Он целует его с полным пониманием того, что они любовники или, как он высказался ранее, коллеги с привилегиями. За эти выходные изменилось слишком многое. Назойливый звонок заставляет их прерваться и отстраниться друг от друга. Гарри тяжело дышит, упираясь лбом в плечо почти невозмутимого Луи, когда отвечает Найлу, явно недовольного тем, что он продолжает одиноко стоять на выходе из аэропорта, пока кто-то целуется со своим начальником на парковке. Возможно, Гарри на его месте чувствовал бы себя точно так же. Стайлс поправляет волосы и ворот своего пальто, смотрясь в зеркало заднего вида, и тянется к ручке двери, наконец открывая ее. — Еще раз спасибо за все, — говорит он, смотря Луи в глаза. — Еще раз не за что, — отвечает тот. — Увидимся завтра, мистер Стайлс. — Разумеется, мистер Томлинсон, — бросает Гарри, захлопывая дверь и направляясь к Найлу. Ему приходится закусить щеку, чтобы избавиться от глупой улыбки на лице. Когда он наконец оказывается возле Найла, тот по-прежнему не кажется слишком радостным. — Гарольд Эдвард Стайлс, — тянет Хоран, качая головой, — неужели ты соизволил все-таки оставить своего парня, прошу прощения, начальника, и встретить меня после долгой разлуки? Гарри заключает ирландца в крепкие объятия и усмехается. Боже, как же сильно он соскучился по нему за эти несколько дней. — Он все еще не мой парень, Найлер. Прости, что опоздал. — Ну конечно, — бурчит блондин, направляясь в сторону стоящих возле аэропорта такси, ожидающих пассажиров. Гарри не сомневается в том, что такой тон Хорана больше наигранный, чем действительно недовольный. Несколько раз Найл замедляет шаг, пропускает Гарри вперед и подозрительно долго молчит, рассматривая его. — У тебя странная походка, — наконец заключает он. — Ничуть не странная, — поспешно отвечает Гарри, пожимая плечами. — Нет, странная, — снова произносит Найл, а затем и вовсе останавливается, раскрывая рот. — Твою мать, Гарри! Только не говори… — Ни слова больше, Хоран, — прерывает его Стайлс, дергая за рукав куртки. — Сначала мы приедем домой, и ты расскажешь мне все о своей увлекательной поездке, а затем все остальное. Поэтому сейчас не говори ни слова больше, — умоляюще повторяет Гарри, пытаясь заткнуть заливающегося смехом Найла.***
J. Cole — She Knows
Даже когда они подъезжают к дому, девочки по-прежнему не перестают болтать обо всем, что узнали от Марка за последние два дня. Они рассказывают Луи сплетни об их бывших соседях, о том, как встретили знакомых из старой школы, и чем занимались все это время. — А Нэнси наконец бросила своего идиотского парня, который за два года их отношений успел заебать не только ее, но и всех вокруг! — размахивая руками, говорит одна из близняшек. — Следи за языком, Дейзи, — строго произносит Луи, одаривая сестру серьезным взглядом. — Брось, Лу, ты же видел его. По-другому тут и не скажешь. — Вот именно, — согласно подтверждает Фиби. Томлинсон пропускает девочек вперед и только после этого заходит в дом следом. Он закатывает глаза, когда видит небрежно брошенную ими верхнюю одежду. Они — две совершенно невыносимые занозы в его заднице, но Луи все равно поднимает оба пальто и вешает их на вешалку, прежде чем убрать в шкаф, потому что не может по-другому. Такие мелочи являются для него привычной рутиной с самого детства, и он не променял бы это на что-то другое ни за что на свете. — Закажем сегодня пиццу? — Только не ту, что заказывали в прошлый раз. Ее было невозможно есть из-за слишком большого количества лука, — отвечает Томлинсон, направляясь в сторону кухни, где уже расположились девочки. Как только он переступает ее порог, сразу же замечает шепчущийся сестер, которые не умолкают, даже когда видят его. Они начинают хихикать, и Луи наконец понимает в чем дело. Они с Гарри забыли убрать со столешницы грязную посуду, поэтому несложно догадаться, что кто-то еще побывал здесь утром. По непонятной Луи причине девочки придают этому слишком большое значение. — Не хотите помыть посуду за меня? — бросает Луи, скидывая обе кружки в раковину и включая воду. Он определенно точно не собирается рассказывать им хоть что-то из того, что произошло. — За твоими гостями-то? — Фиби качает головой. — Ни за что. Кто это был? — Лиам, — на автомате отвечает мужчина. Девочки знают Лиама многие годы, поэтому привыкли к тому, как часто он заезжает к Луи по работе и не только. Это должно было уберечь Томлинсона от дальнейших вопросов, но плохо скрытая ложь, кажется, только подогревает их интерес. И это совсем не то, на что он рассчитывал. — Он никогда не пьет из таких кружек, потому что у него тут есть своя собственная, — задумчиво произносит Дейзи. — Может, попробуешь придумать что-то более убедительное? — Это, в любом случае, не ваше дело, — бросает Луи, продолжая мыть посуду в мыльной воде. — Мы все равно рано или поздно узнаем, ты же понимаешь это? — Не утруждайтесь, — со смешком отвечает Луи. — Ничего из этого не имеет значения. Девочки продолжают сверлить его взглядом, ожидая хоть каких-то подробностей. Разумеется, от Луи они ничего больше не узнают, но ни одну из них это особенно не расстраивает. Фиби и Дейзи лукаво улыбаются, переглядываясь между собой. — Уверен? — многозначительно произносит одна из них. — Ты плохо врешь в таких делах, Луи.