***
И хоть я желала удачной поездки, без происшествий и нападений разбойников, хоть и молилась день и ночь, однако батюшка не вернулся. Время шло. Последние листочки с деревьев и кустов опали на землю, перестали расти прелестные цветы, и я чувствовала, что не одна скучаю по родному человеку. В тот последний день, когда мы попрощались, наш сад цвёл и благоухал для нас, а без батюшки с каждой неделей опускал длинные ветви, меньше приносил плоды, грустнел. Он словно с каждым рассветом смотрел вдаль и, не видя хозяина, всё больше впадал в тревогу и чахнул. Вот уже первые снежинки коснулись его оголённых рук, и перед тем, как разбушуется снегопад, сад вновь посмотрел плачущим взглядом вдаль. И снова не едет его купец домой. Он выжидал хозяина до последнего, вглядывался так далеко, как только может, пока не засыпал снег его кроны. Я плакала у окна, смотря то на сад, то на дорогу. Казалось, что вот-вот батюшка появится, чтобы со всех ног рвануть к нему навстречу. Но он не приедет – по пути домой его зарезали разбойники, а вырученные богатства разворовали. Однако я упорно не желаю верить в его гибель. Как можно убить человека из-за сокровищ? Да ещё и такого замечательного купца, который старается изо всех сил ради своей семьи! Неужели такие люди действительно ходят по одной и той же земле, что и я, что и батюшка?.. За что они так? - Да будет тебе реветь! – проворчала матушка. – Что ни день, что ни час – один вой в доме. Совсем есть перестала, отощала уже. Вон, тебя даже в жёны не хочет никто брать! - Я по батюшке скучаю. - А у тебя всё батюшка да батюшка на уме, - фыркнула она в ответ. – Ты бы лучше подумала, как с долгами решать проблемы. Вот вышла бы за какого-нибудь богатого иностранца, так зажили бы, а слезами-то негде денег взять. Шмыгнув носом, я решила промолчать, чтобы не наговорить лишнего из-за обиды на столь небрежные стола матушки про её погибшего супруга. Но также я в обиде и за себя. Нет больше ни одного человека, кто поддержал бы меня, кто вспомнил бы со мной с добротой и благодарностью о батюшке. В сердце так же одиноко и холодно, как в саду, который лишился своей летней красоты и теперь покрывается снежным одеялом, чтобы впасть в долгий тоскливый сон. - Но ничего. Я нашла, где взять деньги. Сегодня к нам домой заявится высоко почитаемый гость. От тебя я требую лишь прихорошиться и вести себя послушно. - Что за гость? – взволнованно встрепенулась я. - Так вышло, что, раз не получилось выдать тебя замуж, я пошла в одно место. Там собрались богатые и влиятельные господа, среди которых ценится девичья невинность, и нам как раз хватит одного из них, с самым крупным кошельком. - Матушка, - от шока и ещё большей боли в сердце на глаза начали наворачиваться новые слёзы. – Неужто ты продала мою невинность на аукционе? - Ну не себя же продавать, - безразлично отмахнулась та. – Да и нечего мне уже предложить, а вот ты… Наконец-то пригодилась твоя юность и красота. Матушка всегда завидовала двум этим качествам, которыми не обладала, но которые каждый день видела во мне. А теперь и вовсе загубить желает! - Однако ведь грех это! – обняла я себя руками. - Вся наша жизнь – это грех, - тихо, но довольно строго сказала родительница. – И нет ничего постыдней, чем позволить мне, твоей матушке, умирать с голоду и холоду без денег. Не думала, что у меня настолько неблагодарная дочь выросла. Я столько вложила в тебя, всю свою душу, все свои умения, а сейчас пришло время отплатить мне за тяжёлые труды. Разве ты так не думаешь? Я с грустью и смирением опустила голову, понимая, что, видимо, судьба у меня такая. Не любимому мужу отдать свою невинность придётся, а чужому, совершенно мне не известному господину. - Я подчиняюсь Вашей воле, матушка. И прошу меня заранее простить за такой ужасный… - Ну вот и замечательно, - подытожила она, уходя из моих покоев. – А теперь быстро подготовься.***
Через часа три в гости явился полный, седеющий и сильно пахнущий одеколоном мужчина в опрятной дорогой одежде. Он расхаживает у нас так непринуждённо, словно у себя дома находится, и гуляет взглядом своих мелких поросячьих глазок то по интерьеру, то по хлопочущей вокруг него матушке, то по мне. Ко мне у него явно особый интерес: глаза-пуговки радуются, играют при каждом бесстыжем разглядывании меня, семнадцатилетней девушки, выглядящей так изящно и прекрасно, будто я дочь не купца, а самого короля. Чтобы не расстраивать матушку, я надела самое лучшее и дорогое платье, какое у меня есть, заплела волосы в чудную причёску, нарумянилась. Любой человек, не зная меня, подумал бы, что перед ним стоит настоящая принцесса. Если б не причина, по которой пришёл к нам в гости этот господин, у меня был бы интерес к нему, как к необычной мне персоне, однако даже глазом посмотреть в его сторону страшно. Сердце колотится в ожидании моей постыдной участи. Наверное, на небесах батюшка возненавидит меня за то, что со мной сделают, а я даже позволю этому случиться. Мне хочется, пока ещё не поздно, пока над моей честью не надругались, сбежать и без раздумий броситься с моста, утопиться и не достаться никому, но от этого желания становится стыдно. А как же матушка? Она не сможет прожить без денег, заболеет! Это единственный родной мне человек, и, пока она жива, я обязана помогать ей. Должна перебороть свои страхи и… Заняться непростительным делом, взять на себя страшный грех, от которого не смогу отмыться до самой смерти. - Камилла, проводи нашего благородного гостя в покои. - Да, матушка. Мы поднимаемся по роскошной лестнице, оставляя матушку одну. Ноги трясутся от жуткой паники, обхватившей меня с головы и до пят. Стыд мой приумножился, когда я почувствовала, как этот негодяй проводит пухлыми ручищами по моему заду. И лучше было б не смотреть на него: лицо господина перекривила улыбка, отчего блеснули маленькие белые зубки, а глаза и вовсе превратились в узкие щели, скрывшись под крупными вėками. - Камилла, дорогая, ты такое сокровище в столь неинтересном городе, - растягивает он слова с довольным тоном. – Непременно покажи мне сегодня, что я не зря столько денег отдал твоей матушке на аукционе за тебя. Ты же послушная у неё дочка, вот и мои приказы выполняй очень усердно. Мужчина пропихнул меня в покои шлепком по заднице, закрыл дверь и разделся, оставив на себе только нижнее белое бельё. Он лёг на мою кровать, не сводя с меня взгляд, и, устроившись поудобней, приказал: - Раздевайся, нечего медлить. Прости меня, батюшка, родной мой! Прости, Господь, что придётся отдаться тому, с кем даже не в браке! Этот позор пройдёт со мной всю жизнь до гроба, и даже после смерти те, кто меня знает, будут припоминать этот день. Немного помедлив, я стянула с себя платье дрожащими руками, оставшись в нижнем одеянии, как и господин в моей кровати. Её купил мне батюшка у заморского купца, и на ней же… Ох, какой стыд! - Я за тебя отдал все свои сбережения не ради того, чтобы ты только платье сняла. Хочу, чтобы передо мной ты была полностью нагой. Сглотнув, я сняла с себя оставшиеся шёлковые ткани, стараясь не думать о происходящем. Вообще ни о чём не думать. Я обошла кровать и легла рядом с незнакомцем, который старше меня на несколько десятков лет. На таком маленьком расстоянии от него жутко несёт ядрёным запахом одеколона, от чего у меня заболела голова. Он разглядывает мою фигуру и самые интимные места, принимаясь их лапать. Приподнявшись, негодяй прильнул к моей груди губами, чмокая и вылизывая девичьи прелести. Я поморщила носик, видя, что он со мной делает, и отвернулась с огромным нежеланием наблюдать за этими омерзительными действиями. Его пальцы скользнули вниз и прошлись у меня между ног, поглаживая в том месте. Страх сковал меня, отчего я почти перестала дышать и двигаться. Мужские ласки не доставляют мне никакого удовольствия, а только всё больше и больше вызывают желание провалиться под землю. Один палец господина с трудом проник в меня снизу, задвигался там, то выходя, то снова входя в юное тело. Я отчётливо чувствую, как сжимаю его, как он скребёт ногтём по мягким тканям внутри меня. - Хорошая девочка, - будто лениво его владелец проговорил, не прекращая везде ласкать меня. – Ты боишься? - Я… Не знаю, что сказать. Если скажу правду, что боюсь, то могу и обидеть гостя, однако если скажу, что мне не страшно… Какого же ответа он ждёт? - Вижу, что боишься, - с улыбкой сказал старый господин. – Люблю, когда девушкам в постели страшно из-за меня. Я покупал самых дорогих проституток, но все они вместе взятые не сравнятся с невинной свободной девочкой, причём настолько обаятельной. Давно у меня ничего не было с такими, как ты. Наверное, ещё с молодости. А я так соскучился по тому, как страстно вы умеете ублажать. Так что не будем более ждать. Он легко перевернул меня на живот и навалился сверху, придавив мне ноги своими ногами. Пошерудив сзади своей одеждой, руками придавил мои запястья. Между ног я почувствовала что-то горячее и твёрдое, и моя паника достигла своего пика. Всем телом я зашевелилась под толстой тушей в попытках выбраться, но не смогла этого сделать. - Не надо, прошу Вас! – началась у меня истерика. Но преступник и не подумал отступить. От резкого вторжения в нежное лоно пробежала снизу вверх мощная дрожь, а от последующих толчков я почувствовала нестерпимую, адскую боль, приносимую половым органом негодяя. Ужасный крик мучений вырвался из моего горла. Попытки ударить навалившуюся на меня тушу ногами провалились – невозможно двигаться! Первая слеза скатилась по щеке и упала мокрым пятнышком на постель. Всё моё тело вжато в скрипящую кровать, и я не могу не только двигаться, но и нормально дышать. Воздух, попадающий мне в лёгкие при каждом вдохе, тут же выталкивается пронзительным звуком, оглушая меня и насаживающего хрупкое тело на себя мужчину. - Умоляю, не надо! – громко всхлипывая, рвано обращаюсь я к нему, не узнавая свой голос. - Да, да! – ахает тот, перекрикивая меня. - Скажи ещё что-нибудь! Только с уважением! Я твой господин! Я рыдаю, не в силах больше выдавить из себя ни слова. От боли всё внизу немеет, а каждый грубый толчок похож на самые мучительные пытки. - Говори! – проорал мерзавец. - Мой господин, прошу Вас! Перестаньте! - О да! Да-а-а! Ах! В эту же секунду прямо внутри меня разлился обжигающий кипяток, там же чувствую, как дрожит половой орган мужчины. Он охает, отпускает мои руки и нащупывает грудь, до боли сжимая её. Теперь я не кричу, только хныкаю, судорожно хватая ртом воздух. Кажется, будто я умираю, и хочется либо немедленно испустить последний вздох, либо чтобы поскорее этот мерзкий незнакомец убрался вон из этого дома, а сильная боль прошла. - Какая хорошенькая девочка! – прохрипел преступник надо мной. – Все мои сомнения насчёт тебя оказались напрасны – ты стоишь всех вложенных денег до последней монеты. Он поднялся, наконец-то отпустив моё размякшее тело. Голова рухнула на мокрую от слёз постель, и на это влажное место попадают новые капельки из моих глаз. Не хочется больше никогда открывать их. Мне так стыдно смотреть людям в глаза, смотреть на всё, что связано с батюшкой. Мой грех никто не простит, только и остаётся, что пойти получать жёлтый билет. - Ты должна быть мне благодарна, - послышалось где-то в комнате. – Вырученных за услугу денег вполне хватит вам с твоей матушкой на год, а может и дольше, если будете экономить. Многие девушки твоего возраста в жизни не смогут столько заработать своим трудом, как ты сейчас за один раз. «Просто молча уйдите вон отсюда!» - так и хочется мне прокричать, однако страшно от одной только мысли, что он может забрать деньги из-за моей выходки и всё будет напрасно, поэтому я с большим усилием сглотнула свой гнев. - Уверен, что, как только у вас закончатся деньги, матушка-то твоя вновь прискочит на аукцион. Мне нет интереса снова выигрывать тебя, но я буду там и посмотрю, как щедро эта женщина отдаёт в чужие руки свою прелестную дочь.