Ромашка моя

      Жизнь без батюшки превратилась в сущий ад: матушка, особенно после того, как продала мою невинность на аукционе, начала с ещё большим призрением относиться ко мне. Невозможно находиться с ней в одном помещении из-за предчувствия, что вот-вот, и она опять наговорит всяческих гадостей в мою сторону. Она решила меня сильнее унизить тем, что говорит обо мне недобрым словом со служанками, никогда при этом не смотря в мою сторону. Это происходит как в моём присутствии, так и когда меня нет поблизости. Иногда я случайно могу услышать, спускаясь по лестнице, как матушка ведёт унижающий меня диалог с работницами, и каждый раз мне от этого больно и обидно. Она сама ведь продала меня, сама загубила моё достоинство перед другими, а теперь так несправедливо поступает!       Вот был бы батюшка жив, тотчас забрал бы меня отсюда. Купили б домик в далёких краях, где нас даже не знает никто, и начали бы новую жизнь с чистого листа. А без батюшки не выбраться мне никуда, да и какой уважаемый себя господин в жёны меня возьмёт-то после столь неслыханного позора, который весь город рьяно обсуждает. Слухи, что невинность дочери погибшего богатого купца разыграли на аукционе, разнеслись моментально, и матушка решила более не обедать в ресторанах. Однако ж довольно колоссальные траты приносит её неугомонное желание жить в роскоши и комфорте, как и при живом супруге, отчего она ни в чём себе не отказывает. Разумеется, кроме частых поездок в город и обедов в соответствующих заведениях. Меня никуда не берёт, чему я всегда рада, ведь наконец могу хоть немного расслабиться и даже выйти из дома в сад. Пока матушки нет дома, добрые служанки прибегают по мне и утешают. Они сказали, что батюшка не злится на меня, ведь знает он, что у супруги его не лучший характер, а дочку свою очень любит и всё ей прощает. Их слова звучали весьма убедительно, чтобы хоть как-то облегчить душевные терзания в груди. И мне радостно, когда матушка уезжает по делам, а служанки приходят ко мне и лелеют меня: нежно расчёсывают волосы, гладят по голове, разговаривают со мной про свои дела, спрашивают обо мне. Когда же с кем-нибудь из них матушка заводит злой разговор про меня, я прощаю каждый их кивок, каждое слово согласия, ведь понимаю, что некуда им идти. Если хозяйке дома что-то не понравится, они могут лишиться крыши над головой и пищи, поэтому нет ничего страшного в том, чтобы лишний раз согласиться с несправедливостью. Их дружба мне ценна, ведь именно со мной наедине они показывают своё настоящее мнение.       Весна теплотой смахнула снег с крыши дома и с крон деревьев в саду, превратив холод в лужи. Я проходила по излюбленным тропинкам, пачкая туфли и подол платья в грязи, с любовью обнимала стволы просыпающихся деревьев, ласково разговаривая с ними. Так грустно саду, так больно без хозяина! Я обязана быть рядом с ним в настолько тяжёлые времена. Мне и самой очень хочется не дать саду грустить, ради этого подарив всю себя. Летом посажу вместе со служанками самые дивные и славные цветочки, чтобы над ними сотни бабочек с красочными крылышками порхали, и чтобы сад вновь повеселел и запел вместе с птичками, нежась в лучиках солнца.       Однако не сбудутся мои мечты никогда. Не прошло и года, как деньги с аукциона закончились. Траты матушки слишком быстро дали о себе знать, но она не стала вешать нос, ведь знает, куда в таком случае надо идти. Вскоре я узнала от служанок, что теперь она будет разыгрывать на аукционе меня. Всю меня, и не быть мне больше в своём же доме хозяйкой, а только чьей-либо игрушкой. Мне хотелось сбежать в тот же день, утопиться и не стать кого бы то ни было рабой, что не удалось сделать. Матушка была дома, а через несколько часов мы приехали в карете на нужный адрес. Ставки увеличивались до тех пор, пока неизвестная мне леди не предложила самую крупную сумму. Свой выигрыш она сразу забрала с собой. Взглянув на матушку в последний раз глазами, полными печали от её безразличия ко мне, я села в чужую карету и уехала далеко вместе с леди.       Это оказалась весьма очаровательная грациозная женщина примерно того же возраста, что и матушка, но в отличие от неё мадам Мишель довольно красива. Лицо её имеет обворожительные черты, брови тянутся изящной дугой и под конец сламываются в домик, глаза манят и не отпускают восторженный взгляд смотрящего в них. Ноги её ступают так легко, словно она парит, руки нежны и будто невесомы. Тёмные, как смоль, волосы убраны в высокую причёску и блестят от своей гладкости. А фигура! Мужчины любуются её гибкостью и пышностью в нужных местах, которые мадам Мишель со вкусом подчёркивает, а её великолепное декольте и вовсе окончательно сводит многих с ума. Не женщина, а будто сошедший образ из стихов мечтателей. На её фоне я кажусь напуганной, загнанной овечкой, что смотрит зачарованно на мадам.       Я ожидала, что меня снова выкупит какой-нибудь богатый господин, и удивлению моему нет предела. Скорее всего, буду служанкой в особняке столь важной персоны, только вот не умею ничего.       - А ты и не обязана ничего уметь делать, - как раз говорим мы с ней насчёт этого, проезжая вдоль незнакомой мне улицы. – Твоя красота всё за тебя сделает, тебе лишь останется быть послушной, аккуратной и местами весёлой. Уверена: столько кавалеров с ума от тебя посходят, что отбоя не будет. В шелках и драгоценностях разгуливать будешь, жить ещё беззаботней, чем раньше. Вот увидишь.       - А куда же мы направляемся?       - Есть у меня заведение – ресторан, а в нём я хозяйка. Для таких красавиц у меня всегда работа есть – доставлять гостям веселье. Будешь помогать разносить напитки и блюда, а если вдруг приглянёшься какому-нибудь джентльмену, то отведи его по коридору к себе в комнату. Но прежде проси плату, а после дела три четвёртых от своего дохода отдавай мне. Остальная доля – твоя.       - Публичный дом, - догадалась я, закрыв себя руками и вжавшись пальцами в хрупкие плечи.       - Я тебя выкупила, так что ничего не поделать. Ты у меня в серьёзном долгу, и не только финансово. А что, если тебя какой-нибудь негодник выиграл бы? Ты даже не представляешь, как некоторые господа могут загубить такое сокровище: рабой своей делают, по самым грязным работам таскают…       - То есть, по Вашему мнению, работа в борделе – не грязная работа?       Мадам Мишель насупилась.       - Вот дурочка! Это лишь поспешные выводы, а поработаешь год, два, и поймёшь, в какой любви и богатстве можно купаться, пользуясь своими природными дарами. Ты главное не убегай: по городу тьма недоброжелателей разгуливает. Да и как ты, без еды и крыши над головой, выживешь?       Сердце заболело от осознания, в какой же безнадёжной жизненной ситуации я очутилась. Никогда бы не подумала, что буду работать в борделе. Служанкой, нянькой – может быть, но в борделе?.. Ах, если бы чудовища-разбойники не убили б тогда в роковую ночь батюшку! Возможно, я б уже вышла замуж за того юношу, которого описывал мне батюшка, влюбилась бы, подыскала самые красивые сорта цветов!..       Почему жизнь так несправедлива?       - Не переживай ты так. – Мадам Мишель положила мне на колено свою тонкую руку. – Только от тебя зависит, сможешь ли ты выплатить мне долги. А дальше подкопи хорошую сумму на первое время и езжай себе на все четыре стороны – удерживать не посмею. На аукционе тебя могли выкупить те, кто хотел жениться на красавице, однако ж не факт, что этот жених тебе понравился бы. А ты после уплаты долгов сможешь найти себе мужчину лучше, так запомни это.       - Что Вы, мадам Мишель, - вздохнула я. – Кому же захочется жениться на проститутке?       Та усмехнулась бархатным голосом со звонкими нотками.       - Ох, дорогая моя! Я хоть и молода, но знаю, о чём говорю. Стóит только мужчине вскружить голову, как он даже на кикиморе болотной поженится! Главное – найти в себе особенность, которая сделает тебя среди простых камней брильянтом.

***

      После получения моего жёлтого билета мадам Мишель купила мне платья, белила, румяна, красную помаду и духи со сладким запахом, приказав подготовиться и выйти к гостям. Я стою в старенькой комнатушке, в которой стены заклеены пёстрыми обоями, перед деревянным туалетным столиком в новом светлом платье с открытым глубоким декольте, распуская вьющиеся длинные волосы. Так я смотрюсь намного красивей. Решив, что переборщила с помадой, аккуратно вытираю бóльшую её часть платочком, и теперь кажется, словно у меня от природы такие прелестные яркие губы. Перед глазами промелькнуло моё прошлое отражение: там я была бледна на лицо, а вот причёска и славный наряд создавали образ особы из светского общества. Сейчас же в зеркале видно девушку, до сего момента мне не известную, в обычном платье, подчёркивающем довольно удачно, отчего и развратно, все красоты тела, с ещё более прекрасным лицом, чем раньше.       Мадам Мишель права. Возможно, она спасла меня от нежелательного брака, или же от участи рабыни в лапах коварного злодея. Буду работать усердно, чтобы суметь выбраться отсюда к тридцати годам, а после и для себя поживу: куплю домик, далеко-далеко отсюда, посажу сад, какой был у батюшки, а в старости продолжу сидеть под деревьями и вкушать дивные дары ещё одного райского местечка на этой грешной земле. Если же не удастся повстречать любимого, то заведу себе питомца и буду заботиться о нём, как о своём ребёночке. Терпение, Камилла, и всё придёт.       Ах да, как бы так при гостях не забыться. Отныне я более не Камилла. Хозяйка назвала меня Миллой, объяснив это тем, что ни одна девушка из её ресторана не называет себя настоящим именем по определённым причинам. Но я не буду просто девушкой лёгкого поведения, как работницы мадам Мишель. Кажется, я знаю, как завоевать внимание господ, не уходя далеко от своей истинной скромной сущности.       Как-то раз, когда матушки не было дома, служанки поведали мне, как именно она смогла завоевать любовь своего богатого супруга. В те времена она была не только юна и грациозна, но также невероятно умна, и это качество проявлялось каждый раз, когда матушка моя подмечала для себя через диалог с кавалерами самые глубины их характера, а позже, проанализировав, понимала, как себя вести, чтобы те влюбились в неё до беспамятства. Так она околдовала батюшку, только через долгие года показав, какой является на самом деле, эгоистичной и меркантильной. Она никогда не рассказывала мне о своём прошлом. У нас не было до самой последней встречи ни одного разговора по душам, поэтому я даже не догадываюсь, что у неё на уме, раз она готова даже родную дочь продать для своего комфорта. Может, дело во мне? Может, я была недостаточно послушной? Неужели она ненавидит меня только из-за моей красоты?       Столько вопросов, на которых ответа у меня не будет никогда.       Я вышла из комнаты и иду по коридору, робко оглядываясь вокруг. Позади меня в конце огромное окно, от которого тянутся длинные стены с кучей комнат: в одних тихо, а в других слышен смех, бурные разговоры и даже… От звука ритмично скрипящей кровати и чьих-то стонов меня передёрнуло. Память выдала мне воспоминание, что со мной сделал богатый господин в моей же спальне. Мне всегда будет так больно, как тогда?       Шаг замедлился. До зала с гостями, закрытого бордовой шторой, осталось совсем немного.       Не могу. Не могу я пересилить свои страхи! От одного только воспоминания, что когда-то я жила в роскошном доме, не знала забот, убегала от матушки и служанок, становится больно. Теперь судьба занесла меня в эти неизведанные ранее земли, в бордель, прикрытый рестораном, а от чести моей не осталось и следа. Страшно выйти в таком сраме, в столь откровенном виде к людям.       Я остановилась прямо перед шторой, рвано дыша в неё. В зале слышен звон посуды, шаги, негромкие разговоры, среди которых различаю голос мадам Мишель. Знаю, у меня нет выбора. Остаётся только выйти к гостям, да вот ноги не хотят даже на шаг сдвинуться.       Неожиданно сзади дверь одной из комнат с шумом открылась, заставив меня сильно вздрогнуть и обернуться. Слегка полноватый господин, поправляя пиджак и с довольной ухмылкой смотря туда, откуда вышел, отпустил развратную шутку, которую я не с первого раза поняла. Из комнаты вылетела ему навстречу женщина, разодетая в тёмные меха и блистая украшениями. Закрыв дверь, они направились под ручку в зал, воркуя и посмеиваясь, обратив внимание на меня только тогда, когда подошли вплотную.       - Ну что встала! – небрежно бросила мне в лицо пропахшая спиртом проститутка и окинула меня взглядом, хрюкнув от смешка. – Ты что, мышь какая? Это ж не одежда, а сплошная половая тряпка!       В сию же секунду штора приоткрылась и показалась мадам Мишель, строго обратившись к своей работнице:       - Которую, между прочим, покупала я. Или ты подзабыла, Катрин, что начинала с таких же лохмотьев? Тебя что-то не устраивает?       - О нет, мадам, - сменила тон женщина, с уважением глядя на хозяйку. – Я только провожу гостя и не более.       - Вы уж извините моих девушек, - нежным тоном и с улыбкой обратилась мадам Мишель к господину, которому явно неловко от этих разбирательств. – Такое в нашем заведении – редкость. А Вы уже уходите?       - К сожалению, да, - отозвался тот, снова поправив одежду. – Дела зовут.       Крутясь перед мужчиной с ласковыми словами и прикосновениями, хозяйка вместе с работницей сопроводила гостя в зал. Вскоре мадам вновь очутилась в коридоре рядом со мной, не выпуская штору из руки.       - Милла, солнышко, не будь такой букой. Гости будут рады увидеть тебя.       От страха я застыла на месте, смотря то на штору, то на красивую хозяйку. Та, видя мою зажатость, подошла и прикоснулась ладонями к юным маленьким плечам.       - Не могу, мадам Мишель, - почти что шёпотом сказала я, опустив голову. – Я всю жизнь опасалась совершать столь непростительные грехи. Да и что, если я не понравлюсь господам?       - А ты не слушай никого, особенно Катрин. Наговорит всякое спьяну, да потом от неё извинений не слыхать. Вон, какая ты: молода, хороша, стройна! Мужчины с ума сойдут от твоего ангельского вида и голоска. Бери всё, что предложат, все подарки, но сначала покажи их мне прежде, чем пользоваться. Знаю я всяких негодяев, да не позволю им загубить мою девочку. У меня связи в полицейском участке, так что ни один преступник не отвертится от наказания. Работай хорошо, а через время сможешь уйти отсюда, если захочешь. Вон, глянь.       Она приоткрыла штору и указала на красивого гостя средних лет, ухоженный вид и дорогая одежда которого выдают в нём высокопочитаемую особу. Он сидит за столом с другими мужчинами и о чём-то с ними беседует, лёгким взмахом одной лишь кистью руки подзывая официанта.       - Я представлю тебя гостям, а ты этого красавца проведи к себе. А теперь пойдём, пока другая девушка не прицепилась к нему.       Мадам Мишель со всей грацией шагнула в зал ресторана, многозначительно взглянув на меня. Прочистив горло, я иду за ней между столиками, стараясь не выдавать свой дикий испуг. Сердце колотится, заглушая все окружающие меня звуки. Некоторые гости обратили на меня внимание, и мой взгляд столкнулся с их глазами, разглядывающими меня с любопытством. Я выдавила из себя смущённую улыбку, опустив взгляд и смотря себе под ноги, чтобы не запнуться.       - Джентльмены, уважаемые, - обратилась мадам Мишель ко всем, кто сидит за столом, к которому мы и шли. – Позвольте представить вам эту очаровательную девушку. Милла, подойди ближе.       Я неспешно встала рядом, стараясь улыбаться обратившим, наконец, на меня внимание гостям.       - Ого, мадам Мишель! – восторженно проговорил один из них. – Где ж ты ухватила эту милую девицу?       - Я слышал, что ты выиграла её на аукционе, - вторгнулся в разговор суровый старик, резко мне не понравившийся.       - Да, всё так, - кивнула она, скрыв под маской дружелюбности мелькнувшее только на миг раздражение, вызванное неделикатной прямотой гостя. – Как же не ухватить такой ценный брильянт, не так ли? Не желаете ли побыть в обществе моей дивной красавицы?       - Если и Вы будете с нами, мадам Мишель, - предложил сидящий рядом со старым господином другой гость.       - Мне очень жаль, но я не смею. Дела всё никак не отпускают, вы же понимаете. Как-нибудь в другой раз. – Хозяйка нежно коснулась моей спины. – Присядь с нашими почтенными гостями, составь компанию.       Как только я опустилась на стул рядом с красивым господином, мадам Мишель упорхнула куда-то, оставив меня наедине с мужчинами. Завязалась беседа, в которой я старалась отвечать ненавязчиво и с теплотой. Старый грубиян не раз пытался задеть меня моим прошлым и тем, как я, дочь богатого купца, скатилась до уровня работницы публичного дома, однако я не отвечала ему оскорблениями, переводя тему в наиболее нейтральное русло. Вскоре он отстал от меня, раздражённо попивая шампанское из бокала. Привлекательный же мужчина поначалу практически не смотрел в мою сторону, и только он вместе со стариком молчали, пока другие за столом любезничали со мной. Но с каждой минутой интерес ко мне у красавца рос. Я мило улыбалась, тихо хихикала, словно маленькая птичка, общаясь с гостями, и в одно мгновение поняла, что мой симпатичный незнакомец уже и не сводит с меня глаз. Вот и он принялся разговаривать со мной, улыбаться. Я каждый раз, когда смеялась, стреляла глазками, отчего господин перестал смотреть на других собеседников, а улыбка не сходила с его чарующего лица. Старик, чувствуя себя брошенным, вышел из ресторана под предлогом, что ему нужно спешить по делам, и за столом стало более комфортно. Допив шампанское, гости поднялись и ушли, пообещав мне вернуться. Только красавец остался со мной, одной рукой бережно приобняв меня за талию.       - Милла, Вы настоящая драгоценность в этом… заведении, - тихим басом сказал он, решив не выражаться. - Так приятно провести время в обществе прекрасной скромницы.       - Вы уже уходите? – с печалью взглянула я ему в глаза.       - Не уйду, если желаешь, чтобы я остался с тобой.       Я радостно улыбнулась, уронив взгляд на пол. Нежно взяв мужчину за руку, я указала ему глазами в сторону коридора, заметив, что за нами наблюдает мадам Мишель, стоящая около окна с гостями и бокалом в руках. Она улыбнулась мне и одобрительно кивнула.

***

      Заплатив прежде и быстро сняв с себя одежду, оставшись лишь в нижнем белье, красавец повалил меня на простенькую кровать и принялся усыпать горячими поцелуями, сдавливая грудь, скрытую платьем. Желая большего, он расстегнул пуговицы и стянул мешающую ткань с моих припухлостей, прильнув страстно губами к шее и опустив руки на голую девичью грудь. По всей комнате разносится наше громкое дыхание. Перестав мять мою грудь, господин слился со мной в одурманивающем поцелуе, а его пальцы запутались в моих длинных волосах. Я ласкаю его тело пальцами, проникаю под бельё и обхватываю твёрдое мужское достоинство, отчего гость прекращает целоваться и спешно снимает с меня лишнее, задирая светлую юбку и поднимая мои согнутые ноги. Он нежно проник в меня, протяжно рыча, и быстро задвигался в гладком, желанном лоне. Боли нет, а только новое чувство прошло по груди, тревожное и сладкое, от которого я мило простонала неожиданно для себя, выгибаясь под мужчиной, словно кошка. Руки нащупали сверху один из прутов кровати и схватились за него. Мужская большая ладонь гладит подскакивающие от толчков припухлости, а её владелец от наслаждения закатывает глаза. Ему тоже безумно хорошо со мной. Пьяными глазами то ли от шампанского, то ли от меня, господин любуется юным телом под ним, совершая ещё более грубые толчки.       - Ты так прекрасна, - с трудом прошептал он, задыхаясь от бури эмоций и ощущений.       А мне не верится, что я вот так легко могу отдаться малознакомому мне человеку и без единого стыда нежится под ним. Простите меня, Всевышний и батюшка!       Надо закрыть на это глаза. Да и, если всё не настолько уж плохо, как представлялось, мне будет проще выплатить долг и уехать в тот домик, о котором я мечтаю.       - Тебе хорошо?       - Да, господин, - с придыханием промолвила я.       Он ощущается внутри меня инородно, тяжело и до мурашек приятно. Тоненькие стоны ласкают слух гостя заведения, тело подпрыгивает так же сильно, как незнакомец вбивается в лоно. Глубоко, грубо, властно он имеет меня, обнимает, целует лицо, тонкую шею, изящные ключицы и мягкую грудь. Волшебное чувство внизу прибавляется, умножается, стоны становятся громче, из-за чего садится юный голосок. Больше нет никаких мыслей в голове, а лишь сплошная путаница, сменяющаяся на расслабляющую пустоту. От пика нашей страсти тело затрясло, а я вжалась в крепкое туловище красавца, который продолжает колошматить меня внутри. Вскоре он остановился, громко вскрикнув басом, через пару секунд ещё немного подвигавшись во мне и застыв окончательно.       - Ах, моя прелестная, - только и проговорил он, удовлетворённо улыбаясь.       Гость, скрыв своё достоинство под бельём, лёг рядом и устало вздохнул. Мы немного полежали молча, а потом мужчина начал диалог. Он рассказал о своей жизни, о том, что так и не может найти ту самую, свою милую спутницу жизни, невинную и домашнюю. И, если б я не работала в публичном доме, побожился, что мигом бы повёл меня под венец, однако меня смутило, что гость даже не удосужился бы спросить у меня, хочу ли я за него замуж.       - Какой я у тебя по счёту?       - Второй, мой господин.       - А-а, то-то было так тесно. Жаль, что столь узкой ты будешь недолго, но я уверен: это не остановит господ, и они будут часто к тебе наведываться.       - А Вы не будете более? – расстроено спросила я.       - Честно признаться, не знаю, моя Милла. Столько денег, сколько просит твоя мадам, не всегда у меня есть в кармане, да и ехать мне надо далеко. Мы можем и не увидеться больше никогда.       Ну конечно. Как я глупа, раз придумала, что он будет ко мне приходить всегда. И что влюбится, а потом и в жёны возьмёт. Пора прекращать мечтать о том, чего не получить, ведь Господь вряд ли мне пошлёт суженного после моих многочисленных грехов.       - Ты не обижайся на моего приятеля и не думай со злобой о его словах, - попросил красавец за старого грубияна, с которым мы сидели. – Он не выиграл тебя на аукционе, вот и кусает нынче локти.       - Хорошо, что не выиграл, - без эмоций спокойно сказала я, смотря куда-то в пустоту, и, не задумываясь над словами, ляпнула: - А то от одной вечно недовольной женщины ушла, да тут же к другой попала бы.       Мужчина рассмеялся, переведя улыбающиеся глаза с меня на потолок.