Война трёх миров

Вылет дался команде тяжелее, чем в прошлый раз: турбины корабля так и глохли из-за энергетических всплесков, а бортовой компьютер отказывался прокладывать маршрут. И это если умалчивать о погрузке провизии на борт: в общей сложности на это ушло около семи часов беспрерывной работы. За это время девушка успела возненавидеть каждую клеточку тела Кней’ха: яут оказался очень заядлым любителем порядка и за перенос своих вещей готов был открутить голову каждому, кто помешал бы ему это сделать. Он притащил двенадцать ящиков еды, шесть — с вещами первой необходимости, три — с бронёй и взял всего лишь одну аптечку. Уилл застал его за переносом каких-то дряхлых костей, которые тот чуть ли не боготворил и называл трофеями, когда Уилл сказал: — Мы собираемся на задание, а не в отпуск на Зените*. Чтобы этих «трофеев» у меня на корабле не было. Яут накинулся на него, нещадно рыча и проговаривая какие-то страшные проклятья. После такой резкой и бурной реакции капитан поседел ещё на несколько волос. Но несмотря на эту перепалку, чешуйчатый подуспокоился и вернул своё барахло на базу. Сейчас же команда сидела в главном зале «Дионары» и вместе с Церберами разрабатывала план действий при посадке на объект. Мягко говоря, Эмили всё это и даром не интересовало: она сидела, зевая и клевая носом, из последних сил пытаясь не вырубиться за голограмным столом. Задание предстояло очень важное, сложное и длительное. Если судить по расчётам Уилла, оно должно было занять около одного-двух месяцев, после чего на их место должны были прибыть так называемые «сменщики». — Мы высадимся здесь, — ткнул пальцем капитан на окраину мегаполиса. — Судя по последним отчётам годичной давности, эта часть города была менее всего поражена, соответственно, у нас будет предостаточно времени осмотреть местность и найти временное укрытие. — Понял, тогда Церберы высаживаются здесь, — пометил точку графическим маркером Цербер. — Мы делаем всё то же самое, постепенно продвигаемся вглубь города, осматриваемся, через три дня встречаемся на мосту. — Связь будем поддерживать на рациях, в случае чего тут же записывать в рапорт или передавать по прибору, — кивнул Уилл. — С этим разобрались, что собираетесь делать вы, Са’кхун? Воин вальяжно выпрямился, расправив плечи, и продолжил мысль первого капитана: — Я соберу всех яутжа, передвижение по крышам. Начало поиска улья, возвращение к уманам, — цитировал на ломаном уманском он. — Я отдаю своих здоровяков тебе, будь поокуратней, в случае любых засечек докладывай. Мы не знаем количества особей, что остались здесь с последней зачистки, не провоцируйте их, делайте всё постепенно. На советы главы Цербера воин фыркнул, одарив того презрительным взглядом, но спорить не стал. Что-то странно кивнув своим, он поспешил удалится, оставляя людей наедине друг с другом. — Уилл, тебе стоит получше следить за пришельцами, — опустив взгляд, покачал головой Цербер. — Уверен, они подставят нас, и не один раз. За ними нужен глаз да глаз. — И всё же я буду надеяться на благоразумие Са’кхуна, не просто так он получил главенство, — вздохнул темнокожий. Окинув присутствующих ленивым взглядом, Эмили лихорадочно покачалась на месте; рядом с ней сел тот самый странный тип, что был человеком в форме яутжа. Честно говоря, она поначалу и не заметила этого вовсе, но от его настойчивого взгляда было не укрыться. Он со своей невинностью пятилетнего ребёнка смотрел и разглядывал всех, будто видел впервые, хотя и находился здесь далеко не первый час. За ним было раздражающе наблюдать. — На сегодня всё, — третировал для себя кэп. — У вас есть сутки на отдых и сбор, после — вылетаем. Не успела девушка встать, как к ней буквально подлетел Ларри, главный помощник капитана сверкал от ниоткуда взявшегося счастья и любопытства. Он то и дело поглядывал на рядом сидящего типа, бегая взглядом от девушки к нему и обратно. — Вы знакомы? Не успел Сэмюэль ответить «да», как его перебила десантница: — Нет, впервые его вижу, — грубо обрезала она, надеясь, что от неё, наконец, отвяжутся. Поспешив покинуть зал, она быстрой ходьбой вынырнула из душного помещения, вслед за ней его вскоре покинули и остальные. Сердцебиение от неясной тревоги участилось, а давление, кажется, поднялось, отчего закружилась голова и помутнело в глазах. Подойдя к тренировочному залу, она плюхнулась на ближайшую скамью, доставая из внутреннего кармана жилетки бумажный стик. Подпалив гадость зажигалкой, космодесантница затянула её, изо рта пришедшей сквозь тонкую чёрную ткань пошёл густой, горький пар. Никотина, ударившего в голову, хватило, чтобы расслабиться, веки словно по команде медленно опустились, а раздражение, мучавшее голову девушки несколько минут назад, и вовсе исчезло. На место усталости пришло умиротворение — поистине потрясающее чувство. «Похоже, я никогда не расстанусь с этой вредной привычкой», — усмехнулась своим мыслям Эмили. Её никогда не заботили такие вещи, у неё никогда и в мыслях не было вести здоровый образ жизни. Как минимум потому что в любой момент она может умереть на своей же собственной работе, это ли не причина не отказывать себе в таких пустяках? — Сигаретки не найдётся? — уже зная ответ, произнёс мужчина грубым мужской голосом. — Для тебя всегда найдётся, Брюс. — протягивая пачку с огоньком, слащаво протянула Эмили. — М-м-м, Мальборо, — затягивая стик простонал блондин. — У тебя хороший вкус, никогда не видел, чтобы ты курила что-то, помимо них. — Никогда и не увидишь, есть и получше, но эта старая фирма мне нравится. — Хах, я заметил, — задумчиво протянул напарник. — Давно тебя здесь не видел, не хочешь сразиться? — Твоя прямолинейность иногда меня поражает, Брюс, но знаешь, было бы неплохо развеяться, — с ядовитой усмешкой потянула та. Парня не было на собрании, как второй капитан, он был заранее усведомлён о деталях миссии. Докурив сигареты, пара вышла на середину зала, разминая плечи и не сводя друг с друга взгляда. Они поравнялись и приняли боевую стойку и, кивнув друг другу, начали бой. Первым в атаку пошёл Брюс: рывком приблизившись к девушке, он сделал прямой удар левой рукой. Сильный замах с лёгким свистом разрезал воздух, но десантнице не составило труда увернуться от него. Она лишь хитро ухмыльнулась в ткань чёрной, словно смоль, маски. «Сколько себя помню, ты всегда начинал бой с левой руки», — пронеслось в её голове. Решив не терять момент, она ответила на удар своим хуком, но тоже прошлась мимо челюсти. Переминаясь с ноги на ногу, они кружили в смертельном танце, с каждым замахом нанося всё более сильные удары. Эмили удалось попасть по печени оппонента, но, сделав это, она упустила момент и получила боковой крюк в живот. Отступив на шаг назад, она заблокировала последующий хук; достигнув нужного положения, они сцепились в клинче, обхватив друг друга руками. В таком положении было невозможно сделать сильный удар рукой или ногой, главным оружием обоих были локти и колени. В сравнении с обычным ударом рукой удар локтя мог быть в два, а то ли и в три раза сильнее. После нескольких минут активной борьбы они расцепились, готовясь к новой схватке. После очередного замаха девушка сделала сильную подставку — она встретила ногой ручную атаку противника. Брюс злобно прожигал десантницу взглядом, в то время как Эмили пыталась предугадать его следующий шаг. На неё нахлынули воспоминания о первых днях в армии, их уличные драки, споры… Предвкушая победу, Брюс совершил защиту шагом — боковой навстречу. Резко развернув корпус, кареглазая затаила дыхание, перед глазами пронеслась мощная рука. Не теряя ни секунды, она схватила её, перекинула тяжёлое мужское тело на пол. Брюс оказался впечатан в холодное железо, его руки были мастерски завёрнуты за спину, а ноги прижаты берцами. Десантница ликовала. — Теряешь хватку, — хмыкнула та себе под нос. — Требую реванша. — Я на это не поведусь, как в прошлый раз, мы не будем сражаться до тех пор, пока ты не победишь, — тяжело вздохнула она. — В прошлый раз у нас была ничья, — напомнил блондин. — Ничья после десяти раундов, серьёзно, мы дрались на протяжении шести часов, — кареглазая закатила глаза. — И это было восхитительно. — М-да, белый потолок мед-блока я запомню навсегда, — удивившись хорошему настроению парня, она вопросила. — У тебя сегодня слишком хорошее настроение, что-то произошло? Десантница подозрительно покосилась на блондина, их отношения сложно было назвать дружескими, но и врагами те считать друг друга не могли. Метались из крайности в крайность вновь и вновь… Они были прекрасными напарниками, борясь в паре, они за доли секунды считывали мысли друг друга и показывали тем самым окружающим их навыки командной работы. Брюс был словно бомба замедленного действия: вспыльчивый, гордый и расчётливый, что уж греха таить, Эмили тоже имела эти не всегда хорошие качества. Её главным отличием была хладнокровность, терпеливость и сосредоточенность, всё это смешивалось в убийственном коктейле, не хватало ей, пожалуй, только щепотки решимости. Именно благодаря Брюсу у девушки на брови сиял шрам, он одарил её им в их первую встречу. Парень даже не представлял, насколько большое значение она придаёт этому маленькому недоразумению. Это был не первый её шрам, но первый, который она с теплом и гордостью носила. После этой судьбоносной встречи дорога свела кареглазую с Падшими, с людьми, которые находятся с ней по сей день.

***

Я сидела на холодном полу приюта, мои колени были исцарапанными в кровь, но я не чувствовала боли. На подол чёрного платья капали тяжёлые слёзы, мои слёзы. Глаза были красными и жутко опухли, с тех пор как люди в форме привели меня сюда, я не прекращала рыдать. Голова раскалывалась и время от времени гудела, работники приюта пытались успокоить меня, но я не слышала их. Здесь были и другие дети, но они избегали меня, каждый раз, когда я приходила в комнату, они уходили в другой её край и опасливо шептались. Я не понимала, в чём дело, грудь разрывало изнутри от тоски и боли, что захлёстывала меня. Я не думала ни о чём другом, в голове всё так же стояла картина смерти моей матери и сестры. Я прекрасно понимала, что теперь сирота, но мозг относил меня в то время, в то место, когда все были ещё живы. Со сном стало всё совсем туго, каждый раз, ложась в кровать, я видела мелькающие тени тех монстров, что я видела в колонии. Меня мучала ужасная бессонница, к головной боли добавилась ломота, и дичайшая усталость. — Братик, где братик… — скулила я, заливаясь собственными слезами. — Он не мог умереть, не мог… Ко мне подбежала обеспокоенная воспитательница, она с испугом в глазах потянула меня к выходу. Я не понимала, почему меня туда ведут, всё, что я могла — это тяжело перебирать больными ногами. — Это она? Над головой прозвучал хриплый, мужской голос. Подняв заплаканные глаза, я увидела силуэт взрослого мужчины. У него были тёмные каштановые волосы и карие глаза. — Привет, солнышко, с этого дня я твой новый отец, — с улыбкой произнёс он. Грубая рука потянулась к моему опухшему лицу, пальцем он стёр всю влагу. Он не отнимал от меня взгляда. Я смотрела на него и не могла поверить, неужели это мой отец? Он пришёл забрать меня после смерти матери? Но почему он не появлялся в нашем доме? Губы дрогнули, я не спешила бросатся ему на шею. Что-то в этом незнакомце беспокоило меня, но я всё никак не могла понять, что именно. Его ясный, хладнокровный взгляд был сосредоточен на мне, я увидела… Увидела своё отражение в его глазах… Словно в зеркале я смотрела на себя, меня трясло, мои зрачки были до безумия маленькими и… Такими животными… — Ч-что со мн-ной? — голос дико дрожал, но я сумела выдавить из себя эти слова. — Я забираю её, документы вышлите позже, — заторопившись, ответил он. — Н-но вы не можете… — Заткнись, — грубо отрезал он. От этого голоса меня бросило в жар, тело покрылось мурашками, а сердце дико забилось в грудной клетке, грозясь выпрыгнуть из груди. Меня грубо схватили за руку и повели к выходу, я вспомнила слова матери: «Беги, Эми. Беги…». В панике я обернулась, пытаясь вырваться, но хватка лишь окрепла. Я зашипела, казалось, надавит он ещё немного сильнее — и я останусь без запястья. В голове кружились обрывки фраз: «Твой отец хороший человек, он спрашивает о вас и безумно скучает». «Уверена в будущем вы ещё встретитесь…» «Люби, и не забывай о своём папочке!» Смех матери звучал так близко, что мне показалось, он стал почти осязаемым. Я обескуражено смотрела вперёд, пытаясь выцепить силуэт матери в тенях столпившихся людей. Я не замечала их пугливых взглядов направленных на меня, было страшно. Окружающий мир словно погрузился во тьму, я не видела ничего, кроме глаз. Глаз, что так внимательно наблюдали за мной, эти взгляды были полны презрения, испуга и непонимания происходящего. *** Следующее, что я помню — это белое помещение больницы, мой «Отец» привёл меня сюда и назвал это место моим новым домом. Я не понимала почему, он доктор? Почему я буду жить в больнице? Я больна? Наивная. Это место было совсем не похожим на мой дом, здесь не было книг, маминой выпечки, её излюбленных растений. Здесь не было ничего… Ничего родного… — Сейчас мы спустимся вниз и я покажу тебе твою комнату, договорились? — «отец» выжидающе одарил меня многозначительным взглядом, а после потянул к большим дверям лифта. Я впервые видела подобное место вживую, всю свою недолгую жизнь я провела в колонии. На миг я даже забыла о том, как и почему оказалась здесь, истерика отошла на второй план, уступив удивлению. Пока мы спускались, мои ноги подкосились и я почти упала, но мой новый родитель мягко придержал меня. Мне становилось не по себе от того, как он смотрел на меня. Утонув в своих мыслях, я только сейчас заметила то, как долго мы спускались, а лифт всё ехал и ехал, не намереваясь останавливаться. Когда заветные двери отворились, мне в глаза ударил яркий свет, мы шли по коридору. Навстречу нам выбегали медсестры и доктора, что почтительно склонялись вслед моему «отцу». Такое отношение меня ничуть не напрягало, но происходящее пугало. Хотелось убежать в ближайшее помещение и вжатся в самый дальний угол, да так, чтобы меня больше никогда не нашли. Глупышка. Вдруг я напряглась, издалека послышался металлический звон и дикое рычание, оно громом разрезало воздух, сотрясая белые стены. Всё внутри сжалось до размеров атома, сердце с гулом ушло в пятки. В ушах зазвенело, ноги стали ватными. — Образец сбежал, повторяю, образец сбежал!