You belong to me

Но он больше не объявился. И на следующий день тоже. Проходили дни, и Алисс терялась в догадках. Она больше не путешествовала во снах. Больше не касалась его истории. Больше не видела его. Может в этом виноват был крест, который Алисс стала носить не снимая, а может быть это очередной коварный план её «жениха». Алисс поверила в то, что пугающие её сны были не навеянным мороком или не тенью сумасшествия, это был странный способ общения. И когда одиночество опостылело ей, она пыталась разобраться в этом вопросе. Был ли инициатором этого лишь Влад, или Алисс тоже могла так делать? Ведь в прошлый раз ей удалось навестить Токан, минуя всевидящего графа. Девушка ещё несколько раз предпринимала такие попытки, но всё заканчивалось только головной болью. Это опасно, даже глупо, но теперь, когда её вера в себя вернулась, Алисс хотела попробовать ещё раз. И ещё раз. Но если любой сон — отражение реальности, то не всегда реальность — отражение снов. Граф бесследно исчез, и Алисс засыпая, невольно думала о нём. Где он? С кем? Что делает? Ищет её? Или сдался? Эти мысли приходили против её воли, тем самым рождая в её подсознании иные картины, которыми невозможно было управлять, которые были желаннее чем её настоящая жизнь. Алисс засыпала, свернувшись калачиком, чтобы увидеть, как выглядит её безумие, скрывающее все печати, и как выглядит бушующее море, принявшее облик человека. Желание. Оно пропитывало всё вокруг, проникало в самые глубины настолько, что отступить было невозможно. В глазах, в движении, в мыслях. Дикое, ненасытное, животное. Вот, что происходило каждый раз, когда их взгляды пересекались, а руки находили друг друга. Она никогда не помнила начало сна и всегда оказывалась внутри того, что уже происходило. И не всегда это было в древнем замке. Очень часто Алисс видела себя и Влада в своём мире, в тех местах, где всегда мечтала побывать или уже была. Они были обычными людьми. Они были счастливы. Не было упрёков, не было лишних слов, не было ничего кроме тех чувств, которые они вызывали друг у друга. Когда она там находилась, сны становились более чем реальны. Тогда проблемой становилось другое — вовремя проснуться. И когда это происходило, ей приходилось себя убеждать, что эти сны не реальность, а её реальность не сон. Потому что только проснувшись, осознавала насколько они необычные, неправильные... желанные. Она и не помнила, как это всё началось. Когда Йозеф впервые не подошёл к ней на общем собрании? Когда сделал вид, что между ними ничего не было и не могло быть? Когда одиночество ещё сильнее сжало в свои тиски? Когда даже Аня стала сбегать, едва завидев её? Когда она сама всё чаще и чаще решила оставаться в своей комнате, обещая, что этот раз — последний? Когда? Когда? Когда? Каждый раз они снова оказывались рядом. Слишком рядом. Магнитом притянутые. Сбитые ногти. Искусанные губы. Красные полосы. Переплетённое дыхание. Они походили на столкновение стихий, яркое, бурное, необратимое, зная, что впереди — катастрофа, которую не остановить, которую не хочется останавливать. Не сейчас. Может быть, будь у меня выбор, я бы решила остаться там. Может быть, я бы и погибла совсем молодой, но была бы счастлива. Топя собственную душу. Сейчас. У них было сейчас. Сейчас — это момент, бушующий, опасный, красочный. Момент, которому не суждено повториться вновь. Момент, который делал их живыми, скрывая от глаз мира, реальности и времени. Вся жизнь была заключена в том моменте. И она знала, чётко и ясно знала, впиваясь в его губы со всей жадностью, что это мгновение вечности повторится только здесь и сейчас. А потом являлась мрачная реальность. А потом губы горели в предвестнике ночных поцелуев и стирались жёстким мылом, чтобы больше не вспоминать об этом. А потом перед глазами вставали строчки из дневника. Страдания. Боль. Жажда обладания. Она никогда не осознавала смысл его любви — безумное выражение любви. Нежность и жестокость. Одержимость и привязанность друг к другу. И он не собирался её отпускать. Алисс глянула на дверь, жалея, что она не запирается. Хотелось попробовать это снова. Она сняла обувь и улеглась на узкой кровати. Закрыла глаза, почувствовала сжимающую горло верёвку с крестом, святой оберег на запястье, ощутила саднящую царапину на ладони и ссадину на колене. Может её раны усиливали их связь? Подарили Дракуле доступ к её разуму? Пытаться вновь и вновь установить связь было глупо. И всё же она чувствовала искушение. Если он владел такой силой, то почему она не может? Это даст возможность выведать кое-что, понять, как работает связь между ними. Алисс сорвала с шеи крест и стянула оберег. «Ничего не выйдет, — заверила она себя. — Попробуй, потерпи неудачу и вздремни наконец». Она успокоила дыхание, позволила неизвестной силе курсировать по ней. Подумала о Дракуле, о монстрах в тенях, которыми он повелевал мановением пальца, об "ошейнике", который он хотел надеть на неё, об окове, которая окончательно отдалила её от прошлого. Ничего не произошло. Она лежала на спине на кровати в своей мрачной подземной келье. И никуда не переместилась. Кроме неё, в комнате больше никого не было. Алисс уставилась во влажный потолок. Тем лучше. В замке графа изоляция действовала на неё угнетающе, а всё потому что она жаждала чего-то другого, чувства принадлежности, за которым гналась всю жизнь. Это желание она похоронила под руинами старого собора. Отныне она должна мыслить не симпатиями, а категориями союзничества — поддерживать тех, кто поможет ей победить. Даже если теперь это кажется плохой идеей. Сегодня она подумывала об убийстве Драгоша. Нашла много аргументов в пользу этого решения, но девушка, которой она была, никогда бы не задумалась о подобном. Алисс ненавидела Влада за то, что он сделал с её жизнью и испортил детство Ани, заставив её жить под землёй и бояться. Но так ли уж они различались? Окажется ли между ними разница, когда она поднимет меч? «Может, и нет», — признала она, и с этим осознанием пришел легчайший трепет — вибрация связи между ними, ответное эхо с другого конца невидимых уз. Она взывала к ней — связь, налаженная скверной и тёмной отравой в её крови. «Ты взывала ко мне, и я ответил». Алисс почувствовала, как её тянет вверх, прочь из тела, быстрее к нему. Это чувство… отдалённое притяжение к кому-то другому, присутствие, которое требовало внимания, даже если его не увидишь и не коснёшься. Секунду назад она парила во мраке с закрытыми глазами, а теперь стояла в тени освещённой комнаты. Всё вокруг неё было нечётким, но Алисс всё равно мгновенно узнала место: тронный зал в Токане. Она никогда не видела так много вампиров в одном месте. Человек пятьдесят — размытые тени, которые разговаривали и двигались не как люди. Казалось, будто они находятся под водой. Алисс слышала шум, но не слова. Она сразу поняла, когда Влад увидел её. Он приобрел резкость, хотя комната вокруг него оставалась мутным, размытым пятном. Его самообладание было настолько велико, что никто рядом и не заметил бы мимолётного изумления на его идеальном лице. Но Алисс увидела, как округлились тёмные глаза, как напряглась грудь от замершего вдоха. Его пальцы впились в подлокотники кресла… нет, трона. Затем он расслабился, кивая человеку перед собой, который что-то говорил. Она ждала и наблюдала. Дракула сражался за этот трон, вынес сотню лет битвы и подневольной жизни, чтобы завладеть им. Нужно признать, они хорошо смотрелись вместе. Какая-то жалкая часть её надеялась, что она обнаружит его ослабшим, что его волосы цвета воронова крыла поседеют и он в полной мере ощутит себя проигравшим. Когда бормотание просителя затихло, граф встал. Трон поблёк на заднем фоне, и Алисс поняла, что чётче всего видно то, что рядом с Дракулой, словно он призма, через которую она смотрела на мир. Значит и он видел её также? Значит вот почему он не смог понять, где она находится. — Я приму это к сведению, — ответил он таким знакомым, холодным, как граненое стекло, голосом. — А теперь оставьте меня, — бесцеремонно взмахнул рукой, — вы все. Обменялись ли недоуменными взглядами его слуги или просто удалились с поклоном? Алисс не знала. Дракула уже спускался по ступенькам, нацелив взгляд на неё. Её сердце сжалось, а в голове раздалось одно ясное слово: «Беги». С её стороны было безумием пойти на такое, пытаться найти его. Но она стояла на месте и их связь не нарушала. Кто-то подошёл к нему, и, оказавшись всего в нескольких сантиметрах от своего повелителя, стал более четким — красный кафтан, незнакомое прекрасное лицо. Она даже могла расслышать его слова: — … вопрос подписей для… Но Влад его прервал. — Позже, — резко сказал он, и тот спешно ретировался. Зал обезлюдел, и наступила тишина, и всё это время Влад не сводил с неё глаз. Он зашагал по каменному полу. С каждым его шагом тот становился чётким, а затем снова размывался. У неё появилось странное ощущение — вот она лежит в своей кровати, а вот стоит в тронном зале. Он остановился перед ней, изучая её лицо. Что он там увидел? В видениях Дракула являлся ей идеальным. Видел ли он её здоровой и невредимой, с густыми светлыми волосами и блестящими глазами? Или же видел маленькую серую мышку, бледную, потрёпанную и ослабевшую от жизни под землёй? — Кто бы мог подумать, что ты окажешься такой способной ученицей, — в его голосе слышалось искреннее восхищение, он казался, чуть ли не удивлённым. К своему ужасу, Алисс осознала, что жалкая сиротская часть её радуется его похвале. — Почему ты вдруг пришла ко мне сейчас? — поинтересовался он. — Тебе потребовалось так много времени, чтобы прийти в себя после нашей последней встречи? — Я собираюсь похоронить тебя... — А если скажу, что уважаю твою безжалостность? И всегда уважал. — Вряд ли я тебе поверю. Его губ коснулась легчайшая улыбка, заставившее её предательское сердце дрогнуть. — Способная ученица, — повторил он. — Зачем тратить на тебя мою злость, если вся вина лежит на мне? Нужно было предвидеть очередное твоё предательство, очередную безумную попытку ухватиться за свой детский идеал. Но, похоже, когда дело касается тебя, я становлюсь жертвой собственных желаний, — его лицо ожесточилось на мгновение, а после вновь наполнилось какой-то тайной горечью. — Если ты на самом деле волнуешься за них, то должна была и вовсе попытаться убить ещё тогда. Алисс уже слишком многое пережила и ещё со многим должна столкнуться, но всё же пошатнулась и почти рухнула от таких слов. Очередность приоритетов. Влад был прав. Она... то что она хочет сделать, чем хочет владеть, какую выгоду хочет получить, то, что делает её счастливой... как она может оставить всё это? И как она покинет человека, который приоритетнее всего остального для неё? Но наверное Влад и так всё понял. Хотя бы то, что он представляет для неё почти всю ценность этой жизни. Алисс думала, что он прекрасно всё понял. — Зачем ты пришла, Мирена? Она честно ответила: — Хотела тебя увидеть. На его лице мельком отразилось удивление, но затем оно вновь лишилось эмоций. — На этом помосте два трона. Ты могла бы видеть меня в любой момент, когда пожелаешь. — Предлагаешь мне корону? После того, что между нами было? Он пожал плечами. — Ты пытался привязать меня к себе, забрать мою жизнь. — После того, как ты сбежала. После того, как ты выбрала… — он замолчал и снова пожал плечами. — Со временем мы бы стали править на равных. Алисс почувствовала это притяжение, тоску напуганной девочки. Даже теперь, после всего, что он сделал, ей хотелось верить Владу, найти способ простить его. Хотелось, чтобы никто больше не погиб. Хотелось доверять другим вампирам. Хотелось верить хоть во что-то, чтобы не идти навстречу будущему в одиночку. Прежде чем она успела обдумать свой поступок, у неё вырвался смешок. — Мы были бы на равных до того дня, как я осмелилась бы не согласиться с тобой, до того момента, как я поставила бы под сомнение твои суждения или начала перечить приказам. Тогда ты разделался бы со мной так же, как со всеми неугодными, как разделался со своими врагами. Не так ли? Он прислонился к окну, и позолоченная рама приобрела четкость. — Думаешь, с тем человечишкой будет как-то иначе? — Да, — просто ответила она, прекрасно понимая, как легко ложь вылетела из её уст. — Потому что ты будешь сильной в этой паре? — Потому что они лучше тебя. — Ты могла бы сделать меня лучше. — А ты мог бы сделать меня монстром. Ты уже пометил меня. — Это не клеймо, а ты не скот. Но я не мог по-другому. Это было необходимо. Мне нужны были гарантии, что ты никуда не денешься от меня, я не могу полагаться на случай… я должен знать, что ты от меня не сбежишь. Наша связь обоюдна. На тебе мой знак, виденный лишь мне. Он означает, что ты — моя... и ты должна принимать меня таким, какой я есть. И ты прекрасно знаешь, каким я могу быть… Она покачала головой и сделала шаг назад. — Никогда не понимал твою привязанность к убогим, — Влад вздохнул. — Это потому, что ты долгое время считала себя одной из них? — Однажды я и к тебе питала привязанность, — он резко поднял голову. Эти слова стали для него неожиданностью. Святые, до чего же приятно! — Почему ты не навещал меня? — полюбопытствовала она. — Все эти долгие недели? Влад молчал. — Поначалу не проходило и дня, чтобы ты не приходил ко мне, — продолжила она. — Чтобы я не видела тебя в каком-то тёмном углу. Я думала, что схожу с ума. А теперь ты как будто наигрался. Или может быть боишься. — Должно быть, последняя мысль очень тебя утешает. — Я думаю, что ты на самом деле боишься нашей связи, — её она не пугала. Больше нет. Алисс медленно шагнула вперёд. Граф напрягся, но не отпрянул. — Я древний, Мирена. Я знаю о силе то, о чём ты даже не догадываешься. Я могу сжечь то место дотла, — он маниакально улыбается при этих словах, а она болезненно поморщилась и отвела взгляд. Она потратила столько времени и сил, чтобы попытаться всё решить: здесь и сейчас, и что получила? В его глазах плещется яд и скорбь. Она желала ему помочь. «Я всё ещё хочу доверять тебе, Влад. Поэтому я здесь». Но страх перед ним останавливал её. — Но дело не в силе, не так ли? — тихо произнесла она, вспоминая, как он играл с ней, обхаживал, привязывал к себе, когда она только-только начинала осваиваться в этом страшном и пугающем месте. Она была одинокой девочкой, жаждущей внимания. Должно быть, для него это было небольшим развлечением — видеть, как она старается основаться тут, и диктовать свои правила. Целовать её, сводя с ума своим вкусом и наблюдать как с каждым поцелуем в её организм просачивался яд, всё больше и больше. И ждать, что когда-нибудь она точно отравится им… но проблема была в том, что Алисс каждый раз позволяла ему отравлять себя… сама. Она сделала ещё один шаг. Влад замер. Теперь их тела почти соприкасались. Алисс коснулась ладонью его щеки. На сей раз вспышку замешательства на его лице было невозможно не заметить. Он словно оцепенел, и только его грудь подалась вперёд навстречу мимолётной ласке. Затем, будто смирившись, он закрыл глаза. Между бровями пролегла морщинка. — Это правда, — ласково сказала она. — Ты сильнее, мудрее, твой опыт бесконечен, — затем подалась вперёд и прошептала так, чтобы её губы касались его ушной раковины: — но я способная ученица. Тёмные, отливающие кровью выпитых им жертв, глаза графа Дракулы распахнулись. Она успела увидеть в них кратчайшую вспышку ярости, прежде чем нарушила связь. Алисс бросило в сторону, обратно в её убежище, а мужчина остался ни с чем — одно только воспоминание о свете.

***

— Она очнулась. Ребята, поднимите-ка её.