Завядший ликорис

Было чувство тяжкого одиночества, что проводило острым лезвием по сердцу. Маленькие ранки с каждым порезом становились всё больше и больше, а боль могла лишь нарастать. Глаза заполняли слезы, а те солёными каплями скатывались по щекам на подбородок, с подбородка падали на тёмную одежду, оставляя от себя лишь мокрые пятнышки у ворота футболки. У изголовья кровати, которого, можно сказать, и не было, на тёмном и холодном деревянном полу, сидел юноша, обвив руками колени. Доселе насыщенные глаза цвета молодой листвы весной стали цвета цветущей воды в пруду, такого омерзительно зелёного, ближе к коричневому цвету. Поговаривают в народе, что «глаза— зеркало души», сейчас очи Нои были пусты, словно смотришь в взболтаную воду реки с песчано-глинянным дном, не видишь ничего, кроме грязи. Мятные, чуть голубые волосы спадали длинной шевелюрой на лицо и исчезали то в тени тела, то под одежной. В ушах звенело, а в «библиотеке» памяти ничего не находилось, словно кто-то сжёг все произведения, не оставив ни одного и в помине, кроме неаккуратно вырванного листа с именем, что валяется на пыльном полу у стелажей. Но среди пустых полок стояла одна тонкая книжонка, написанная за время этого дня. Придя в себя и начав осознавать, что он делает и где находится, парень поднял голову и взглянул на окно без рамы и стёкол, словно кто-то просто вырезал квадрат в стене для освещения комнаты. Через окно и множество щелей в стенах и пола пробивался ветер, из-за которого днём было свежо, а ночью сквозь них проникал адский холод моря. Медленно встав на колени, он наклонился, чтобы достать из-под старой и скрипучей кровати на ватной подстилке одну из трёх ножн. Вынув клинок из защитного чехла, лезвие, словно зеркало, отразило свет луны, что попадал через оконце. — С тобой всё хорошо, я рад — шёпот раздался в комнате, но на лице не содрогнулась ни одна мышца. Засунув клинок обратно, Ноя вышел с ним из домика рыбака, храп которого был слышен даже за входной дверью. Парень стал перебирать ногами, но вскоре он перешёл на бег. Ноя не знал куда бежит, он лишь смотрел себе же под ноги. Полная луна освещала остров, ее серебро играло с маленькими волнами моря, играло в светлых волосах и одежде, что развиваются по ветру из-за бега, только отказывалась играть с тенью, которая послушно повторяла движения своего хозяина. Резко остановившись Ноя оголил лезвие своего заморского орудия убийства, бросив ножны на песок. Резкие движения рук юноши резали большие листья пальм и оставляли большие надрезы на их стволе. Маленькие цветущие кусты навсегда лишились своей привлекательности, а оставшиеся палочки, грустно торчали из грунта. Под руку шло всё, и это всё было разрезано острым лезвием и яростными руками их владельца, что не жалел своих сил, рвал и метал всё, что покажется в его зоне зрения. Глаза были ужасающи, в них играл гнев, ненависть и… наслаждение. В воздухе витала ужасная атмосфера. За каждым поднятием лезвия следовало тяжёлая отдышка и своеобразный звук разрезанного воздуха, можно сказать даже причудливый. Глаза вновь были на мокром месте, из-за чего их щипало, а картинка перед ними плыла. Вырывались крики отчаяния. Испугавшиеся птицы вылетали из своих гнёзд, поднимались высоко к небу. Море начинало волноваться, ветер вместе с криками пернатых усиливаться, сливаясь в ужаснейшую ахинею. Ноя рухнул на колени, держась за рукоять оружия, которую воткнул в песок. Ветер кидал волосы то в одну сторону, то в другую. По щекам покатились маленькие капли «хрусталя». Стволы деревьев, их листья и маленькие кустарники, порубленными валялись на крошечных дюнах пляжа. Что-то подхватил ветер и унёс в неизвестном направлении, что-то осталось на своём прежнем месте, оставляя лишь воспоминания былого тихого и уютного места этой части острова. Посреди всего этого кошмара юноша. В мыслях крутилась только ненависть к себе. — Почему ты такое ничтожество?! — губы вздрогнули, — Почему ты не можешь вспомнить хоть что-то? — глядя на отражение в неширокой линии металла, продолжал говорить Ноя, — Почему… Почему? Почему? Почему! Почему ты, полуслепой инвалид, не можешь вспомнить? — откинув назад голову, слезы полились с новой силой. Ветер стихал, а вместе с ним и стихала бурная река полная ненависти и отчаяния. Уже взглянув прояснившимися глазами в небо, полное звёзд, что словно светлячки кружили около лампы-луны, можно было расслабиться и вдохнуть солёный воздух. — Как же ты раздражаешь своими соплями.