***
Суббота, 11 ноября 1944 года
Ужин не так давно подошел к концу, и после того, как Нилрем не пришла, несмотря на его предупреждение ранее в тот день, он предположил, что она снова потеряла счет времени, уткнувшись носом в книгу, а он знал это, так как нашел ее в библиотеке после того, как она пропустила и завтрак, и обед в тот день. Прежде чем тащить на кухню, он направился в библиотеку с намерением отчитать ее, а затем насильно накормить. Том прошел через замок и добрался до библиотеки. Держа руку наготове, он уже был готов открыть дверь и войти внутрь, но остановился. Он нахмурился в замешательстве, когда почувствовал напряжение и, не осознавая этого, отошел от библиотеки и направился обратно по коридорам, не понимая, куда идет, но ноги все равно несли его. Он не успел заметить, как поднялся с третьего этажа на шестой, едва помня, как попал сюда. Пока он размышлял о странном событии, его слух уловил звук шипящих слов и то, что несомненно было магией, столкнувшейся с каменными стенами. Ему не понравилось, как внутри усилилось напряжение. Он вытащил свою палочку, выпрямился и ускорил шаг. Когда он завернул за угол, ведущий в тупик, он остановился, его глаза немного расширились, а ярость и беспокойство закружились внутри. Нилрем стояла, прижавшись спиной к стене, очки с треснувшей правой линзой сидели на носу, волосы окружали ее дикой, густой массой спутанных кудрей, заколка лежала на земле, позабытая вместе с книгой и мантией. Ее обычно безупречная униформа была перекошена и помята, галстук ослаблен на шее. На рубашке под джемпером виднелась дыра, левый рукав был порван. На правом бедре виднелся ожог, по правому предплечью текла кровь, и темное мокрое пятно указывало на рану. Небольшой порез рассек ее левую щеку, из которой сочилась кровь, и большая рана была над правым глазом, кровь текла по лицу прямо в глаз, мешая видеть. Ее рука была прижата к левому боку, указывая на ранение, несмотря на то, что не было никаких следов крови или разорванной одежды, она тяжело дышала от напряжения, крепко держа щит. Он знал, что Нилрем была опасной ведьмой, и, насколько он помнил, она была единственной, кто бросал проклятие, заклинание или заклятие, которые точно попадали в цель. Он знал, что в замке она может сразиться на дуэли с кем угодно, но только не с ним, только не один на один. В данный момент она защищалась от пятерых нападавших, хотя уже была ранена и, без сомнения, истощена. Он узнал нападавших, несмотря на то, что они стояли к нему спиной, и все кроме одной были из Слизерин. Флора Снайд, шестой год. Азела Талбот, седьмой год. Табита Роул, седьмой год. Офелия Флинт, седьмой год. И, наконец, Айрис Сноуден, шестикурсница и единственная когтевранка. Он крепче сжал палочку. Его магия вырвалась на свободу, заполнив коридор так, что воздух стал густым и напряженным, стало трудно дышать. От него веяло холодом и злостью. Глаза Нилрем метнулись к нему, безуспешно скрывая гнев, и он знал, что если она захочет, то может нанести серьезный вред, который повлечет за собой ее исключение из Хогвартса, что было одной из причин, по которой она только защищалась, а не нападала. Она защищала нападавших от самой себя. Он находил это впечатляющим, поскольку это требовало большого самоконтроля, и глупым, поскольку она была явно сильнее, чем пять ведьм вместе взятых. — Что здесь происходит? — Сказал Том, его голос был спокойным и мягким. Все они ребячливы, с презрением отметил он. Как по команде они остановились и замолчали. Было заметно, как ведьмы напряглись и испугались. Они медленно повернулись, чтобы посмотреть назад, их палочки остановились, а щит Нилрем оставался на месте. Выражение ее лица было настороженным, ее взгляд метался между ним и пятью ведьмами. — Том… — Начала Офелия Флинт, но его потемневший взгляд остановился на ней, и выражение его лица заставило ее замолчать. Страх залил ее лицо, и он увидел, как дрожит ее рука с волшебной палочкой. «Хорошо» — подумал он с ухмылкой. — Молчать, — приказал он, бросив взгляд на Табиту Роул, слова замерли у нее на языке, когда она сглотнула и сделала шаг назад. — Встретимся в общей комнате. — Но, Том… — Надулась Азела Тэлбот. — А теперь идите! — Рявкнул он, изо всех сил стараясь удержать свою магию от дальнейшего прорыва. Пятеро ведьм испуганно вскрикнули, а потом бросились прочь по коридору, не смея оглянуться. Когда они уходили, он отметил, что у каждой из них были травмы, догадался, что одна или две были результатом работы Гермионы, а остальные, вероятно, были вызваны отскакивающими заклинаниями и проклятиями. Щит Гермионы был слишком силен, чтобы пробить их слабую и детскую магию. Щиты Гермионы были способны противостоять большинству заклинаний в его арсенале. И зная это, он предположил, что нынешние травмы Гермионы были вызваны тем, что она не успела использовать щит. Это привело его к мысли о том, что она попала в засаду. Убедившись, что они ушли и не задерживаются поблизости, чтобы подглядывать за ними, Том вздохнул и медленно подошел к Нилрем. Он отметил про себя, что она также настороженно смотрит на него и все еще не опустила щит. Поняв, что она уловила холодную и злую магическую ауру, наполняющую маленький коридор, и когда пятеро ведьм ушли, а Нилрем больше не нужно было защищаться, он смог успокоить ярость, которая подпитывала его, и он вернул свою магию к себе, увидев, как Нилрем прислонилась к стене. — Опусти свой щит, Нилрем, — вздохнул он, останавливаясь перед ней, ее щит не позволял ему приблизиться или дотронуться до нее. — Ты собираешься проклясть меня, если я это сделаю? — Нет, — он в замешательстве нахмурился. — Зачем мне это делать? — Я ранила каждую из них, некоторых дважды. Я пролила их кровь Чистокровных. Он закатил глаза. — Ты защищалась, не так ли? — Откуда ты знаешь? — Я знаю тебя. Ты никогда не начинаешь драку или дуэль, ты ждешь, когда твой противник сделает это первым, таким образом, это самозащита. Учитывая время и то, что ты пропустила ужин, я предполагаю, что ты уткнулась носом в книгу, и, когда шла по коридору, единственная причина, по которой ты оказалась на шестом этаже, заключается в том, что ты только что пришла с седьмого этажа, так что ты была в Выручай-Комнате, верно? Когда ты отвлеклась, на тебя напали из засады, что объясняет твои раны, поскольку я знаю по опыту, что твои щиты могут выдержать большую силу. Она удивленно моргнула и медленно кивнула, опустив щит, и в тот же миг он шагнул вперед. Она откинула голову назад к стене, чтобы сохранить зрительный контакт с ним, и его рука поднялась, застыв у ее щеки, колеблясь. Покачав головой, он прижал ладонь к ее коже, провел большим пальцем по порезу на щеке и вытер кровь, Гермиона одновременно поморщилась от боли, и ее глаза закрылись от его теплого прикосновения. Затем его рука переместилась с ее щеки на большую рану над глазом, она с шипением выдохнула, когда его большой палец провел по ране, избавляясь от большей части крови, которая стекала по ее лицу. Он вопросительно посмотрел на нее. — Меня ударили сзади, — пробормотала она, смутившись, как он понял. — Я споткнулась и упала прямо на подоконник, прежде чем они загнали меня в этот коридор, в тупик. — Ее взгляд опустился на джемпер, видя нанесенный ущерб. — Черт, — проворчала она, — это кашемир. Я никогда не смогу вывести кровь. Ты хоть представляешь, сколько это стоит? Один джемпер стоил больше, чем весь мой гардероб. — Обещаю, Гермиона… — Она бросила на него удивленный взгляд, услышав свое имя. — Они заплатят. — Нет, Риддл. Знаешь, что? У меня нет сил бороться и спорить с тобой, — вздохнула она. — Борьба с таким количеством противников может быть магически истощающей. Тебе нужен отдых. Пойдем. — Я в порядке, — отмахнулась она. Закатив глаза, он протянул руку и, точно так же, как в ночь Хэллоуинского бала, подхватил ее на руки, и крик удивления вырвался у нее, когда он пошел по коридору. — Риддл, отпусти меня, я прекрасно могу ходить, — запротестовала она и заерзала в его объятиях. Несмотря на ее утверждения о том, что у нее нет сил бороться с ним, делала она это великолепно. — Я очень сомневаюсь, что ты доберешься до четвертого этажа, прежде чем рухнешь от ран и магического истощения. — Риддл, отпусти меня, — приказала она, свирепо глядя на него. Он вызывающе выгнул бровь, и, к его удивлению, она вздохнула, признавая свое поражение. — Ладно, просто остановись на минутку, ладно? Моя книга и мантия все еще лежат на земле. Если мы хотим сохранить то, что произошло, в тайне от других студентов и преподавателей, мы не можем оставить улики. Поняв, что она права, он остановился и поставил ее, внимательно наблюдая, как она подошла к своим мантии и книги, подняла их на руки, все ещё держа палочку. Прежде чем он смог поднять её ещё раз, она воспользовалась своим небольшим ростом и, несмотря на свои раны, потерю крови и истощение, она метнулась вокруг него и побежала по коридору. Рыча от досады, он погнался за ней, его длинные ноги позволяли делать большие шаги, и, несмотря на ее скорость, он смог добраться до нее прежде, чем она успеет спуститься по лестнице. Схватив ее за запястье, он остановил ее и, прежде чем она успела возразить или заколдовать его, он наклонился и поднял ее, взвалив на плечо, как какой-то пещерный завоеватель, несущий свою невесту. — Отпусти меня, — взвизгнула она. Он ухмыльнулся от удовольствия, когда намеренно ослабил хватку, так что она скользнула немного ниже по его спине, и она вскрикнула, ее руки обвились вокруг его талии, прижались к его животу и крепко сжались, Том почувствовал, как ее книга и мантия втиснулись между ними, и он посмотрел вниз, заметив ее палочку, все еще зажатую в руке. — Клянусь, Риддл, я убью тебя! Я убью тебя во сне! — Зарычала она. — Разве так нужно отплатить волшебнику, который спас тебя? Уже дважды? — Невинно спросил он. — Ты не спасал меня, — запротестовала она. — В конце концов они бы устали или заскучали, и тогда я бы сбежала. — Хм, — промычал он, словно не веря ей. — А почему ты не поступила с ними так, как, я знаю, ты более чем способна на это? — Я не хотела причинять им вреда. Они Чистокровные, они бы на меня наговорили, а это их слово против моего. Мы оба знаем, что Совет Попечителей примет их сторону, а не мою, даже если они нападут на меня без повода и в засаде. Я знаю, что ты более чем способен справиться с тем, что я тебе брошу, будь то детское Щекочущее Заклинание или Смертельное Проклятие. Его губы скривились в ухмылке от ее комплимента. — Я знаю, что ты ответишь мне тем же и не станешь болтать обо мне Диппету, как чертов ребенок, потому что я знаю, что тебе нравятся наши дуэли. Я единственная, кто не боится тебя и бросает тебе вызов. А теперь отпусти меня, у меня кружится голова. — Из-за кровопотери, — невинно сказал он, — тебе лучше остаться на месте, чтобы не упасть в обморок. — У меня кружится голова, потому что я вверх ногами, и вся кровь в моем теле приливает к мозгу, придурок. — Очаровательно, — усмехнулся он. — Клянусь, я заколдую твою задницу. — О, приятно смотреть, не так ли? — Спросил он. — Нет! — прорычала Она. — Не на что смотреть, твоя задница плоская, как лист пергамента, — злобно сказала она. — О, Нилрем, — он усмехнулся — я так люблю наши беседы. И как бы ты узнала об этом, если даже не взглянула украдкой? — Слухи, — легко съязвила она. — Слизеринский Секс Бог, — усмехнулась она. Его рот скривился в ухмылке. — Ревнуешь? — Из всех женщин, у которых была самая неприятная ночь в жизни? Нет, с чего бы это? На их месте я бы использовала Обливиэйт, чтобы никогда не вспоминать об этом. — Ты такая очаровашка, — невозмутимо произнес он. — Спасибо, это мое лучшее качество. А теперь отпусти меня. — Нет. — Боже, как ты меня бесишь, — прорычала она. — Если ты продолжишь держать меня как варвар, то я настаиваю на том, чтобы ты позаботился, что нас никто не увидит и не показывал всем мою задницу. Его губы скривились в усмешке, и он немного подумал о том, чтобы намеренно пойти по более оживленным коридорам, прежде чем передумать. Он был уверен, что она попала в засаду из-за него. Он не хотел давать никому повода снова причинить ей вред, по крайней мере до тех пор, пока она не согласится быть его. В настоящее время он знал, что все это было предположением, что между ними могло быть что-то, учитывая его интерес к ней. Поднявшись на четвертый этаж, он услышал приближающиеся мужские голоса, но, когда они приблизились, он узнал их. Его взгляд метнулся к юбке Нилрем, он увидел, что подол задевает ее бедра, и, не желая показывать какую-либо ее часть чужим глазам, когда она принадлежит ему (хотя еще не признавался в этом), он скользнул рукой выше по ее ноге. — Что ты делаешь?! — Она удивленно пискнула. Он фыркнул. — Я слышу голоса, ты ведь не хотела, чтобы кто-нибудь забрался тебе под юбку, не так ли? Он понимающе ответил, его пальцы потянулись вверх и обвились вокруг подола ее юбки, потянув его вниз. — Голоса? Отпусти меня! — Расслабься, это всего лишь Малфой и Долохов, — он закатил глаза. — Что? — Она взвизгнула. — Это еще хуже. Отпусти меня, мне неловко. — Почему? То, чем мы занимаемся в свободное время, их не касается, — он пожал плечами, услышав, как она вскрикнула, и ее хватка на нем усилилась, когда она изменила свое положение. — Мы? — Пролепетала она. — Мы не вместе, и я не твоя, запротестовала она. — Пока нет, но будешь, — уверенно сказал он. — Отпусти меня. Я могу идти, и мне не нужна твоя помощь. Я более чем способна исцелить себя, я всего лишь чертова квалифицированная ведьма-медик, учитывая мою историю. — Малфой, Долохов, — весело поприветствовал Том, улыбаясь своим товарищам-слизеринцам. Они оба остановились, повернув головы в его сторону, их глаза расширились, а рты приоткрылись при виде его приближения, Нилрем бросила ему через плечо и прорычала оскорбления и приказы, чтобы он «опустил ее», в то время как он улыбался. Он был уверен, что они никогда не видели такого странного зрелища, особенно его улыбки. Они все привыкли к его вежливым и фальшивым, дружелюбным улыбкам, которые он дарил публике, чтобы очаровать и заманить их к себе, а не к той улыбке, которую он сейчас демонстрировал. — Как ты себя чувствуешь этим вечером? — Спросил он, слегка наклонив голову. — А кому какое дело? Отпусти меня, Риддл! — Рявкнул Нилрем. — Замолчи, — сказал он, игриво шлепнув ее по заднице свободной рукой. Она задохнулась от возмущения. — Отпусти меня, варвар! Как ты смеешь прикасаться ко мне без моего разрешения? — Но, Милая, час назад ты не жаловалась. Малфой захлебнулся, и Долохов, казалось, был готов упасть в обморок от его поддразнивания, и смех покинул его при ее крике возмущения, когда она извивалась в его объятиях. — Клянусь, Риддл, я сделаю твою жизнь невыносимой, — пригрозила она. — Не надо смущаться, мы все здесь взрослые люди. — Тогда перестань вести себя как чертов ребенок, отпусти меня. Он печально вздохнул. — Почему ты отрицаешь нашу любовь? — Любовь? Любовь? Любовь! Я собираюсь убить тебя. Спи с одним открытым глазом, Риддл, потому что, клянусь, ты никогда не увидишь, как я приду! Вздохнув еще раз, он медленно поставил ее на ноги и отступил назад, улыбаясь при виде ее лица, раскрасневшегося от ярости, ее темных глаз, танцующих с горячим пламенем ярости, ее растрепанных волос, окружавших ее ореолом густых, спутанных локонов, и Том видел маленькие искорки магии в ее волосах. О, она была в ярости, и ему это нравилось. — Если ты еще раз так сделаешь, то я… — О, ты очаровательна, когда злишься, — перебил он, легонько постукивая ее пальцем по носу, как будто она была беззащитным котенком. Она стиснула зубы и крепко сжала руками мантию, книгу и палочку, а ее глаза сузились. — Что с тобой случилось? — Долохов прервал их напряженный взгляд, и они оба уставились на него, русский слегка вздрогнул и сделал шаг назад. — Попала в засаду, напали, ранили, Риддл отпугнул ведьм, а потом начал издеваться надо мной, дважды! — Засада? — Малфой озабоченно нахмурился, глядя на него, видя, как игривое выражение исчезло с его лица и сменилось яростью. — Да, и это напомнило мне, что у меня есть кое-какие дела. Малфой, Долохов, не могли бы вы сопроводить Гермиону в ее спальню и обеспечить ее безопасность, а затем вернуться в общую комнату? — Вежливо спросил Том, но все знали, что это не просьба, а скорее приказ. — Мне не нужны няньки, — возразила она. — Нет, это просто мера предосторожности. Как я уже сказал, ты потеряла немного крови и магически истощена. Я не хочу, чтобы ты упала в обморок до того, как доберешься до комнаты. — Я в порядке, — возразила она. — И клянусь самим Мерлином, если ты еще раз выкинешь такой трюк… Я лишу тебя способности к деторождению. — О? — Он удивленно выгнул бровь, его отсутствие страха только разозлило ее еще больше, и искр магии в ее волосах стало больше. — Да, и я знаю девять зелий, шестнадцать заклинаний и тридцать семь проклятий, которые обладают способностью делать это, и это не только невероятно болезненно, но и имеет некоторые неприятные побочные эффекты. — Может быть, ты расскажешь мне позже, — сказал он. — Нет, — отрезала она, ее глаза обратились к Малфою и Долохову, оба они выглядели испуганными ее признанием, в то же время уставившись на ее дикие, длинные и зараженные магией волосы. — На что уставились? — Она зарычала, и они оба вздрогнули от неожиданности. Усмехнувшись, он посмотрел на Малфоя и Долохова. — Можно подумать, что после того, как мы вместе спрятались… Гермиона зарычала на него, звук, который он связал бы с диким псом, и он мудро решил не давить на нее дальше. Если быть честным, то он был удивлен, что она до сих пор не прокляла его. — Гермиона, пожалуйста, позволь им сопроводить тебя. Это для твоей же безопасности. Мы не знаем, планируются ли еще засады, а ты уже ранена. Лучше не рисковать. Моргнув от удивления, ее рот приоткрылся, он подарил ей свое лучшее умоляющее, щенячье выражение лица. — Хорошо, — согласилась она, прежде чем перевести взгляд на Малфоя и Долохова, — Клянусь, если кто-нибудь из вас попытается меня нести, то вы будете ходить лысыми целую неделю. Том ухмыльнулся, увидев безразличное выражение лица Долохова и испуганное выражение Малфоя, его руки поднялись к голове. Это был хорошо известный факт, что никто не встает между Малфоем и их волосами.~000~000~000~
В тот момент, когда Том прошел через портрет в общую комнату Слизерина, все разговоры внезапно прекратились, и воцарилась тишина, когда глаза метнулись к нему. Его взгляд прошёлся по комнате, и он увидел Розье, Нотта, Эйвери и Лестрейнджа, которые сидели на своих обычных местах, с шахматной доской. Его глаза изучали остальных обитателей, высматривая четырех слизеринских ведьм, с которыми он намеревался поговорить, вместе прижавшихся и слишком боявшихся встретиться с ним взглядом. — Всем выйти, немедленно, — приказал он, и общая комната была освобождена в считанные мгновения, оставив только девять человек. Он почувствовал недоумение на лицах своих последователей и перевел взгляд на них. — Не волнуйтесь, вы все скоро поймете, — пообещал он и, прежде чем перевести взгляд на четырех ведьм, медленно подошел к своему любимому креслу и сел. — Идите сюда, — спокойно приказал он. Четыре ведьмы жалобно заскулили, прежде чем подойти к нему. — Разве я разрешал вам сесть? — Он выгнул бровь, и они все замерли, прежде чем вскочить на ноги и отойти от дивана. — Где она? — Спросил он, намекая на то, что кое-кто отсутствует. — Она в своей гостиной, — заикаясь, пробормотала Снайдер. Том цокнул языком и, сложив руки вместе, откинулся на спинку кресла. — Разве я не велел ждать меня здесь? — Мы так и сделали. — Сэр, — поправила она. — Хм, тогда почему ее здесь нет? — Она решила, что должна вернуться в свою гостиную, сэр. — Она это сделала, не так ли? Что ж, это надо исправить. Розье, Лестрейндж, отправляйтесь в Башню Равенкло и приведите мисс Сноуден, пожалуйста, как можно скорее. У нас есть некоторые вопросы, которые нужно прояснить. Кивнув, они оба встали со своих мест и быстро покинули общую гостиную, вокруг них воцарилась тишина. Том старался незаметно переводить взгляд с одной ведьмы на другую, его губы кривились в ухмылке, когда они хныкали, или напрягались, или вздрагивали, и он молчал, до тех пор, пока его последователи не вернулись. — Сноуден, — холодно поприветствовал он и наклонил голову; ; испуганная ведьма встала в ряд с остальными четырьмя. — Малфой, Долохов, как поживает мисс Нилрем? — Малфой фыркнул и покачал головой. — Она пригрозила нам несколькими проклятиями, которые, как она поклялась, посрамят Круциатус. Том скривил губы. Это была его ведьма, с гордостью подумал он. — Мы сопроводили ее в Башню Равенкло и подождали несколько минут после того, как она вошла в общую гостиную, прежде чем вернуться сюда. Я так понимаю, это те самые ведьмы, о которых ты говорил? — Да, — улыбнулся он, и его глаза вспыхнули яростью и жестокостью. — А теперь, когда все собрались, давайте начнем. Для тех из вас, кто не в курсе, примерно час назад я случайно наткнулся на мисс Нилрем и на пять очаровательных ведьм. Представьте мое удивление, когда я вижу ее загнанной в угол и раненой, защищавшейся от нападения. Позже мне стало известно, что мисс Нилрем бродила по коридорам, рассеянно уткнувшись носом в книгу, и как мы все знаем, она попала в засаду, — сказал он легко, заметив, как его последователи бросают испуганные, встревоженные взгляды друг на друга. — Конечно, как только она смогла поднять свои щиты, их жалкие попытки не смогли пробить такую мощную защиту, и она смогла сдержать их, хотя я не совсем уверен, как долго это продолжалось до моего прибытия. Теперь, когда я уверен, что мисс Нилрем в безопасности и я выслушал ее версию, я хотел бы услышать вашу. Итак, кто хочет быть первым? Пятеро ведьм переглянулись, продолжая молчать и опустив глаза в землю. — Ну, это разочаровывает. Я надеялся, что мне не придется прибегать к таким мерам, — вздохнув сказал Том. Том вытащил палочку из кармана мантии и небрежно направил ее на Роул, и когда приоткрыл рот, чтобы начать бормотать заклинание, ведьма не выдержала. — Нет, пожалуйста, не надо! — Умоляла она, слезы застилали ей глаза. — Пожалуйста, не причиняйте нам вреда! Мы просто делали то, что нам говорили! — Кто? — Том выгнул бровь. — Заткнись, — прошипела Флинт Роул. — Ты же знаешь, что с нами будет, если мы расскажем. — И кто же это, мисс Флинт? — Спросил Том. Ее глаза испуганно метнулись к нему, прежде чем опуститься вниз. — Скажи мне, есть ли кто-то, кого ты боишься больше меня? — Нет. — Нет, что? — Нет, сэр, — пробормотала она. — Тогда вы должны знать, что я не люблю, когда мне лгут. Если я не получу желаемых ответов, то должен предупредить вас о том, что вам не понравится мой ответ. — Это была Аманда! — Воскликнула Сноуден, ее тело заметно дрожало от страха. — Аманда велела нам это сделать! Она сказала, что ты хочешь преподать Нилрем урок за такое неуважение! — Неужели это так? — Он стиснул зубы и крепче сжал палочку. Эта сучка была гигантской занозой в его заднице, пришло время покончить с ней навсегда. — Хорошо, вы все можете идти, никому об этом не говорите… Но это не значит, что вы избежите наказания за то, что сделали. Нилрем под моей защитой. Все они казалось одновременно вздохнули с облегчением, но и ужаснулись, и в то время как четверо слизеринцев направились к лестнице в свои комнаты, Сноуден направилась к выходу из общей комнаты. — Стой, — приказал он, и все они остановились, обернувшись, чтобы посмотреть на него. — Мисс Сноуден? Зачем ты ввязываешься в слизеринскую политику? Ты Равенкло, у тебя наверняка есть дела поважнее, чем терроризировать невинных ведьм. Сноуден выглядела так, словно вот-вот потеряет сознание. — Аманда — моя кузина, сэр. Защита от Темных искусств — мой лучший предмет. Она знала, что я могу помочь, и попросила меня оказать ей эту услугу. — Хм, и все же вы не победили мисс Нилрем, хотя вас было пятеро. Ваши единственные удары были нанесены, когда она была спиной к вам. Я снимаю двести очков с Рейвенкло за дуэль вне класса и за причинение вреда безоружной ведьме. Убирайтесь с моих глаз, — приказал он, ведьмам не нужно было повторять дважды, и портрет захлопнулся за ними. — Позовите сюда Селвин, но не говорите о том, что произошло, — сказал он, повернувшись к четырем слизеринкам, и, кивнув, они направились вверх по лестнице. Когда наступила тишина, он повернулся к своим товарищам слизеринцам, наблюдая за их реакцией. Желая немного развлечься со своими последователями, он сказал: — Малфой, Долохов, разве мисс Нилрем не очаровательна, когда сердится? Малфой скривил рот, а Долохов удивленно выгнул бровь, а остальные закашляли от удивления. — Очаровательна? — Спросил Малфой. — Слово, которое я бы употребил, пугающая. Она очень страшна и, без сомнения, опасна, если захочет. Только ее острый язычок… — Он покачал головой. — Да, я искренне боялся, что она убьет тебя, когда ты шлепнул ее по заднице, — добавил Долохов, глядя на остальных, когда они закашлялись. — Как я уже сказал, очаровательна, — ответил Том, склонив голову, и на его губах заиграла улыбка. Эйвери покраснел, Нотт пытался отдышаться, Лестрейндж колдовал, а затем наполнил стакан водой, прежде чем осушить его, и Розье похлопал себя по груди, когда подавился. Теперь Том понял, почему Нилрем так любила его раздражать: это было довольно забавно, и именно тогда он понял, что она ему нравится. Он мог только представить, что произойдет, когда она согласится стать его женой. Мир будет принадлежать ему, и она будет рядом с ним. Его веселье быстро исчезло, и он придал своему лицу спокойное выражение, когда услышал шаги, спускающиеся по лестнице девушки, его последователи пошли за ним и казались небрежными, беззаботными. — Том, — поприветствовала Аманда Селвин, медленно приближаясь и нарочито покачивая бедрами. — Табита сказала, что ты хочешь меня видеть, — улыбнулась она, перекинула свои медово-светлые волосы через плечо и хлопнула глазами. — Стой, — Приказал он. Она остановилась, улыбка сползла с ее лица и она удивленно моргнула. — Я хочу кое о чем тебя попросить. — Конечно, Том. Ты же знаешь, я сделаю все, что ты попросишь, — она блаженно улыбнулась, сложив перед собой руки и слегка наклонив голову. — Я хочу знать правду. — Правду? — Нахмурившись, спросила она. — Ты собрала группу ведьм и приказала им устроить засаду на Гермиону Нилрем? Она медленно моргнула, прежде чем уверенно кивнуть, одарив его улыбкой. — Да, я видела, как она неуважительно относится к тебе, и ты заслуживаешь гораздо большего, чем эта заносчивая сука. Кто-то должен был научить ее хорошим манерам. Я сделала это ради тебя. Я произвела впечатление, Том? — Произвести впечатление? — Он стиснул зубы, его челюсти скрипнули. — Да, я проявила инициативу и хитрость, — улыбнулась она. Том сделал глубокий вдох, прежде чем встать с кресла, его магия медленно вытекала из него, наполняя комнату, пока воздух в ней не стал удушающим. Он медленно приблизился к Селвин, его лицо было мрачным и злым, глаза сверкали угрозой наказания, и за каждый шаг, который он делал вперед, она отступала. — Том, ты меня пугаешь, — прошептала она. — Хорошо, — холодно ответил он, и прежде чем она успела это заметить, его рука схватила ее за горло, и он прижал ее к каменной стене у зажженного камина, танцующие языки пламени становились все более дикими, когда его магия подпитывала их. Селвин вскрикнула от боли и страха, ее глаза расширились, слезы хлынули из глаз, и она подняла руки, чтобы схватиться за него, пытаясь вырвать его руку, но он был слишком силен. — Кто дал тебе право принимать такое решение? — Тихо спросил он. — Я сделала это ради тебя! — воскликнула она. — Не лги мне, — прорычал он, опустив голову так низко, что его нос почти коснулся ее. Она отшатнулась и захныкала. — Ты сделала это для себя. Ты сделала это, потому что ревновала ее. А почему бы и нет? Она невероятно умна, пользуется благосклонностью профессоров, она здесь меньше двух месяцев, и ей дают очки за блестящие ответы на всех занятиях, на всех двенадцати. Тебе приходится платить другим, чтобы они делали за тебя домашнее задание, и ты едва справляешься на занятиях. — Она тебя не заслуживает! Он мрачно рассмеялся. — Не обманывай себя, Селвин, мы с тобой никогда не будем вместе. Ты слабая, жалкая, ты заставляла других решать твои проблемы, потому что у тебя нет ни магических способностей, ни смелости сделать это. Ты заставила других напасть на невинную ведьму, в то время как она ничего вам не сделала, не смотрела в вашу сторону и не говорила с вами. — Она пытается отнять тебя у меня. — возразила она — Я видела вас вместе в коридоре и библиотеке, шепчущихся друг с другом. — Я никогда не принадлежал тебе. Я считаю твой бесстыдный флирт и то, что ты бросаешься на меня, раздражающими, пустой тратой моего времени. — Но она не хочет тебя. — Этого-то ты и не понимаешь. Она завладела моим вниманием, даже не пытаясь, она изо всех сил старается избегать меня. Я знаю, что она не любит меня, она оскорбляет меня при каждом удобном случае, и бросает мне вызов. Она соответствует мне интеллектуально и магически. У этой ведьмы в мизинце больше силы, чем у тебя во всем теле, независимо от крови. Она невероятно могущественна, гораздо сильнее, чем люди думают. Но я знаю, какая она на самом деле, и она мне нужна. — Так возьми ее, заставь служить тебе, и ты сможешь взять меня в жены, в верные спутницы. Том рассмеялся и покачал головой. — Господи, какая же ты тупая, — вздохнул он. — Ты не понимаешь, Селвин. Она мне не просто нужна. Я хочу ее. Я не хочу принуждать ее, я хочу, чтобы она пришла ко мне добровольно. Она слишком упряма и бесстрашна. Она сказала мне, чтобы я пошел и трахнул себя, предварительно запустив кровавое проклятие в мою сторону. Она умна, бесстрашна, сильна, красива… — Красивая? — Пролепетала она. Том прищурился. — Возможно, ты так не думаешь, но когда она в ярости, ее щеки пылают, а ее волосы выглядят так, как будто они способны физически напасть на кого-то… Она прекрасна. Проклятая Богиня-Воительница. Она нужна мне, если я хочу достичь всего, и я хочу, чтобы она была рядом, когда я это сделаю. Что же касается того, что ты станешь моей женой, то никогда. Я презираю тебя. Единственная причина, по которой я терпел тебя так долго, потому что мне нужна была связь с твоим братом. — Я ему все расскажу, — пригрозила она, — Он тебе ничем не поможет. Слишком поздно, Селвин. У меня есть все, что мне было нужно, и я больше не нуждаюсь в тебе. Я нужен твоему брату, чтобы вытащить твой Дом из сточной канавы и восстановить твою репутацию. Мы оба знаем, что за последние пару десятилетий ты впала в немилость, и твоё положение уже не то, что было раньше. И поскольку твой брат теперь лорд Селвин, он имеет право выдать тебя замуж. — Что ты имеешь в виду? — испуганно прошептала она. Он улыбнулся ей. — Я предположил, что для того, чтобы поднять ваше положение в обществе, ему будет выгодно, если ты выйдешь замуж за волшебника из более богатой семьи. Полагаю, вскоре ты получишь письмо, в котором будет сообщено о твоей помолвке с Обероном Флинтом. — Но он же на втором курсе! — Воскликнула она. — Я знаю, — он слегка наклонил голову. — А маленький волшебник на седьмом небе от счастья, что женится на такой красавице, как ты. Конечно, это предполагает, что вы будете помолвлены в течение пяти лет, учитывая его возраст. Поэтому я надеюсь, что ты сможешь сохранить верность своему будущему мужу. — Ты сделал это, оттолкнув меня из-за нее. Ради этой шлюхи. Гнев Тома усилился, и он крепче сжал ее горло, ограничивая поток воздуха, пока она не начала задыхаться и не вцепилась в его руку. Салазар, он испытывал искушение применить к ней Проклятие Разжижающихся легких. Нилрем обещала, что ему понравится пятьдесят седьмая глава книги, и он не разочаровался. Глава занимала почти тридцать страниц и содержала очень глубокие знания о создании проклятия, цели, эффектах и том, как оно работает. Он прочитал главу дважды, желая запомнить ее на тот случай, если она когда-нибудь сдержит свое обещание и сожжет книгу дотла. И теперь, когда вся информация крутилась в его голове, он не мог дождаться, чтобы проверить ее, понимая, что ему придется подождать, когда он не будет на территории школы и не будет переживать, что его поймают. — Я столько лет ждал, когда ты от меня отвяжешься, и Нилрем тут ни при чем. И хотя наши отношения еще не переросли в физические, мои отношения с ней тебя не касаются. Если я захочу поговорить с ней, я это сделаю. Если я захочу сидеть рядом с ней на наших общих занятиях, я это сделаю. Если я захочу попросить ее стать моим партнером по учебе, я сделаю это. Если я захочу сопроводить ее в Хогсмид, я это сделаю. Если я захочу трахнуть ее в твоей постели, я это сделаю. Нилрем под запретом, и она под моей защитой. Если я увижу, как к ней поднимают палочку, или услышу какое-нибудь дурное слово, сказанное против нее, я не только не буду отвечать за свои действия, но и сумею убедить ее желать справедливости, и я обещаю тебе, что эта ведьма просто ужасна и мстительна так, как я вовек не смогу. Я не сомневаюсь, что она не убьет тебя, так как сочтет это слишком грязным, слишком незначительным и несправедливым. Нет, она сохранит тебе жизнь и будет играть с тобой, пока ты не будешь умолять ее о смерти. Слухи верны, понимаешь? Они говорят, что ее отец был невероятно могущественным волшебником, который был убит Гриндевальдом, потому что он отказался быть союзником, и он был слишком силен, чтобы быть врагом. Он научил ее всему, что знал сам, магии, которая была давно забыта и больше не упоминалась в книгах. Вот насколько она могущественна. Держись подальше от меня и от нее. Если ты этого не сделаешь, я разнесу слух, что ты раздвигаешь ноги для всех подряд. — Ты не можешь сделать это?! — Она ахнула от ужаса. Он жестоко улыбнулся. — Я могу и сделаю. Флинты нарушат договор о помолвке, твоя семья будет опозорена, а твой брат отречется от тебя. Твоя жизнь закончится. — Они тебе не поверят. — Ох, сомневаюсь. В конце концов, я безупречный Староста с идеальными оценками и без единого пятнышка в школьном послужном списке. Ты, однако, едва успеваешь сдавать экзамены, и тебя не раз ловили в компрометирующих ситуациях как студенты, так и преподаватели. Это мое единственное предупреждение: держись от меня подальше, или я уничтожу тебя и всю твою родословную. И не думай, что тебе удастся избежать наказания за то, что ты сделала с Нилрем. А теперь убирайся с моих глаз. Отпустив ее и отступив назад, он отряхнул свою мантию и наблюдал, как она потерла рукой горло, ее полные слез глаза метались между ним и волшебниками позади него, прежде чем она повернулась и побежала вверх по лестнице, и ее всхлипы ушли вместе с ней. Повернувшись лицом к своим последователям, он увидел, что все они смотрели на него с удивлением. — Что ж, сегодняшний день был полон событий, — сказал он легко, проводя рукой по волосам, прежде чем пробормотать Заклинание Времени и вздохнуть. — Ну, скоро начнется комендантский час, так что мне лучше начать обход. Слегка наклонив голову, он вышел из общей гостиной, пошел по замку и, не успев опомниться, оказался на третьем этаже. Когда он подошел к третьекурсникам, чтобы сказать им, чтобы они возвращались в общую комнату, он остановился, увидев Нилрем, идущую по коридору, уткнувшись носом в книгу. Казалось бы, она должна извлечь урок из своей ошибки, случившейся всего пару часов назад, но, похоже, это было не так. Задаваясь вопросом, что она делает и почему направляется прочь от Башни Равенкло, он решил последовать за ней, делая все возможное, чтобы не привлекать ее внимания, что, казалось, не было проблемой, учитывая ее отвлечение. Он был уверен, что сможет идти рядом с ней, и она ничего не заметит. Он заметил, что она никуда не уходила, оставалась на третьем этаже, и куда бы она ни направлялась, должна была часто бывать тут, учитывая, что она шла, ни разу не подняв глаз, и даже не наткнулась на что-либо, не споткнулась на неровном каменном полу. Она дошла до малоиспользуемого коридора, в котором располагались пустующие комнаты, и остановилась перед портретом молодой девушки, одетой в белое, танцующей и резвящейся на лугу. — Привет, Гермиона, — пропищал молодой голос. Нилрем оторвала взгляд от книги и улыбнулась портрету. — Привет, Милая, как ты сегодня? — Счастлива, — хихикнула она. — День, когда ребенок несчастлив, — это день, когда я больше не хочу жить на этой земле. Corvus Nigrum, — Спи крепко, Гермиона, — сказала девушка, прежде чем портрет распахнулся и Гермиона шагнула внутрь. Том удивленно моргнул, когда портрет закрылся за ней, и на мгновение подумал, не подойти ли поближе, чтобы получше рассмотреть, но передумал. Портреты, такие как те, что охраняли общие комнаты и тому подобное, имели склонность предупреждать тех, кто находился внутри, и если кто-то прятался снаружи. Несмотря на любопытство к тому, что скрывалось за портретом и что задумала Нилрем, придется подождать, пока он не убедится, что ее там нет.