***
Понедельник, 6 ноября 1944 года
— Не надо, Риддл, — пробормотала Нилрем. — Я не в настроении разговаривать и спорить. Том уставился на неё, нахмурив брови. Ему не понравилось то, что он увидел. Он совершал обход замка и, приближаясь к подземельям, вскоре должен был закончить патрулирование на ночь. Что-то было не так с Нилрем весь день. Хотя она посещала и завтрак, и обед (осторожно изучая свою еду и питье, что стало для неё обычным делом с ночи хэллоуинского бала), и посещала все свои занятия, что-то в ней изменилось. И она до сих пор продолжала игнорировать его, и попытки раздражать её во время их общих занятий, она была… тихой. Она почти не разговаривала и не поднимала руку, чтобы ответить на вопросы или высказать своё мнение во время обсуждения в классе, и, честно говоря, это беспокоило его, и он был не единственным; он видел взгляды, которые их профессора посылали в сторону Нилрем. Она не присутствовала на ужине, и он послал своих товарищей-слизеринцев на её поиски, но они вернулись в общую комнату без новостей о её местонахождении, прежде чем быстро скрылись под его менее чем довольным выражением лица. Отправляясь на патрулирование замка, он не ожидал найти Нилрем на малоиспользуемой лестнице рядом с подземельями. В любую другую ночь он не потрудился бы проверить её, зная, что мало кто знает о её существовании, но в ту ночь он позволил своей магии вести его прямо к ней, и он сделал мысленную заметку позже изучить об этом. Пока он наблюдал за ней, она сидела на лестнице, подтянув колени к груди, обхватив ноги руками и сцепив их вместе. Её подбородок покоился на коленях, волосы были высоко собраны на макушке, а очки, казалось, вот-вот свалятся с кончика носа. Ей было грустно, и покрасневшие глаза свидетельствовали о том, что она плакала. Откашлявшись, он выпрямился и сказал: — Комендантский час уже прошёл, в прошлый раз я закрыл на это глаза, но на этот раз я должен назначить наказание. Он ожидал, что она обратит свой взгляд на него, её глаза пылали яростью и протестом, когда она оскорбляла и спорила с ним. Но она этого не сделала. Казалось, вся борьба оставила её, когда она бесполезно пожала плечами, её глаза остановились на стене позади него. — Мне всё равно, Риддл. Оставь меня в покое. — Она сказала это так тихо, но в её голосе не было никаких эмоций. Нахмурившись и поморщившись, когда внутри него промелькнуло беспокойство, он двинулся вперёд, пока не сел на ступеньку рядом с ней, его плечо касалось её плеча, а нога прижималась к её руке, которая обнимала её ноги. — Что тебя беспокоит? — Настаивал он. — Ничего, — солгала она. — Не глупи, мы оба знаем, что ты совсем не такая, и окажи мне такую же любезность. Мы самые умные люди в этом богом забытом месте, включая профессоров. Ты избегаешь меня со дня вечеринки у Слизнорта, больше, чем обычно, но в последние дни ты сама не своя… — Не думай, что ты меня знаешь, Риддл, — перебила она. — Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой, — возразил он. — И не думай, что моя «перемена» в поведении - твоя заслуга, — продолжала она, как будто он ничего не говорил. — Разве это не так? — Он приподнял бровь. — Мы оба знаем, что между нами что-то есть. Я видел, как ты реагируешь на меня, и ты только обманываешь себя, отрицая это. Она решительно смотрела вперёд и не обращала на него внимания. — Итак, если твоё нынешнее настроение - не моя заслуга, то чья же? Я вижу, ты плакала, — сказал он ей, чувствуя, как её тело напряглось рядом с ним. — Тебе трудно бороться с другими ведьмами в замке? Всё, что потребуется, это одно предупреждение от меня и… — Риддл, — отрезала она, повернув голову и наконец встретившись с ним взглядом, в её глазах вспыхнули раздражение и огонь. Он никогда раньше не замечал, что они похожи на расплавленный шоколад, когда она сердится. — Уверяю тебя, я могу справиться с несколькими злобными ведьмами. Вопреки твоему убеждению, моя жизнь не вращается вокруг тебя. Моё поведение или текущее настроение не имеет к тебе никакого отношения. Он моргнул, внимательно наблюдая за ней, и с удивлением обнаружил, что его не раздражает и не злит то, что она осмелилась заговорить с ним таким образом. Он просто испытал облегчение оттого, что она всё ещё боролась с собой. — Если причина не во мне, то в чём же? — Это не твоё дело, — она сердито посмотрела на него, отвернувшись от него, и её глаза метнулись обратно к тому месту на стене. — Я не уйду, пока ты мне не скажешь, — возразил он. — Неужели ты не можешь просто оставить меня валяться в покое? — Значит, ты признаешь, что валяешься в грязи? — Он ухмыльнулся. Она на мгновение пронзила его огненным взглядом, прежде чем её глаза сфокусировались на стене напротив них, тишина окружила их, единственным звуком было их дыхание. Он не был уверен, сколько времени прошло, но его удивили слова, слетевшие с её губ. — Сегодня день рождения моей мамы, — прошептала она. — И что же? — Ответил он, выгнув бровь. — Она мертва, Риддл, — ровным голосом ответила она. Он поморщился. Он совсем забыл об этом. Она была убита людьми Грин-де-Вальда, которые хотели добраться до её отца, но и он последовал той же судьбе, оставив её сиротой. — Прости, — извинился он, вкладывая в свои извинения столько эмоций, на сколько был способен. Она пожала плечами. — Ты не тот, кто убил её. — Ты знаешь, кто за этим стоит? — С любопытством спросил он. — Да, и о них позаботились. Он выгнул бровь, но она не стала вдаваться в подробности. — Ты скучаешь по ней, — заметил он. — Я скучаю по ней, — согласилась она. — Возможно, мы не были так близки, как большинство девочек со своими матерями, в основном из-за того, что она была магглом. Она никогда не понимала меня, мою магию или мир, к которому я принадлежу, она всегда старалась найти мир с моими магическими способностями. Она старалась изо всех сил вплоть до того дня, когда я потеряла её. — И как давно это было? — Слишком давно, — пробормотала она, и вокруг них воцарилась тишина. По мере того как тикали минуты и наступала ночь, она внезапно вздохнула, прежде чем оторвать руки от своих ног и подняться на ноги. — Спокойной ночи, Риддл, — сказала она, спускаясь по лестнице и исчезая из виду. По крайней мере, она больше не игнорировала его.***
Вторник, 7 ноября 1944 года
Стул напротив него заскрежетал по каменному полу, и он поднял глаза с выражением досады на лице, готовясь сделать выговор тому, кто осмелился прервать его во время занятий, но это раздражение исчезло при виде Нилрем, бесцеремонно и без приглашения занявшей место напротив него за столом. В настоящее время в библиотеке было не так уж много людей, учитывая, что большинство студентов были в своих классах, но было несколько таких, как он и Нилрем, у которых был учебный период в этот день и в это время. Устраиваясь поудобнее, она сложила руки вместе и положила их на стол, с любопытством рассматривая открытые учебники, которые окружали его, и его пергамент, заполненный аккуратными каракулями. Отложив перо, он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, приподняв бровь, мельком отметив, что она уже не выглядит такой усталой, как раньше. Он также знал из отчетов своих слизеринцев, что она, похоже, вернулась к своему обычному поведению, отвечая на вопросы в классе и участвуя в дебатах и дискуссиях. Обед ещё не закончился, а у него ещё не было общего занятия с ней в этот день, по крайней мере, до окончания его текущего учебного периода. — Да, Нилрем? Она посмотрела на него, её глаза изучали его, ища что-то, и он не знал, что именно, но он предположил, что она нашла это, кивнув сама себе. — Спасибо. — Прошу прощения? — Удивленно спросил он. Этого он никак не ожидал. — Спасибо, — повторила она. — За что? — Спросил он. Она встретилась с ним взглядом, но вместо ответа разжала руки и наклонилась вперёд, прежде чем сесть прямо и положить перед собой на стол книгу, которую, как он предположил, она достала из своей сумки. Она быстро огляделась вокруг, отметив отсутствие свидетелей, прежде чем подтолкнуть книгу к нему. Удерживая её взгляд, он развёл руки, выпрямился и потянулся к ней, шипение боли вырвалось из его рта, когда он отдернул руку, переводя взгляд с неё на свою руку и видя розовато-красные подушечки пальцев, тепло, исходящее от них, прежде чем оно медленно остыло и краснота исчезла в ничто. Метнув взгляд обратно на неё, он посмотрел на её ухмылку и открыл рот, чтобы выпалить оскорбление, но она протянула руку и прижала ладонь к обложке книги. Нахмурившись от её спокойного выражения лица и очевидного отсутствия боли, он потянулся за книгой и попытался повторить её действия, но его пальцы едва коснулись обложки, прежде чем он зашипел от боли и снова отдернул руку, его глаза метались между рукой, её ухмылкой и невредимой рукой, которая всё ещё лежала на обложке книги. Глядя на неё, он опустил глаза, чувствуя, как его раздражение улетучивается. «Самые тёмные проклятия в истории, незаконные, архаичные и непростительные». Это было одно из названий, которое она купила у Флориша и Блоттса, одна из книг, которые его больше всего интересовали. Подняв на неё глаза, он опустил свою уже не жалящую и не раненую руку на стол, отметив, что её рука всё ещё лежит на книге, целая и невредимая. — Причина, по которой эта книга незаконна, заключается не только в её «тёмном» содержании, но и в том, что она, как известно, вредит любому, кто к ней прикасается, и проклинает любого, кто её откроет. Признаюсь, мне потребовалось два дня, чтобы снять проклятие, гораздо больше, чем мне бы хотелось, но ты должен простить меня, поскольку я была довольно рассеяна в последнее время. Как бы то ни было, я уверена, ты уже понял, что я сняла проклятие с книги только для того, чтобы совместить его со своим собственным. Только я могу дотронуться до неё без вреда для себя. Он молча наблюдал за ней, признавая, что это было довольно впечатляюще. — Я видела, как ты в последнее время шныряешь по библиотеке, без сомнения, скучая по детским книгам в запретной секции, как только я открыла тебе глаза на истинное богатство книг в мире. И учитывая, что ты помог мне, вероятно, неосознанно, я подумала, что лучше всего отплатить тебе тем же. — И что же? — Он выгнул бровь, уже чувствуя, что знает, какими будут её следующие слова. Её губы скривились в ухмылке, и она наклонила голову, слегка проведя подушечкой указательного пальца по обложке книги, а другой рукой подперев голову, положив локоть на стол. — Я предлагаю тебе вызов. Если ты снимешь проклятие, защищающее книгу, я позволю тебе прочесть её. Однако после снятия или неснятия проклятия ты должен немедленно вернуть её мне. — А если я этого не сделаю? — Бросил он вызов. — Ты действительно думаешь, что это будет так просто? Что? Это вызов для Лестрейнджа? Его рот дернулся, признавая комплимент. Он был умнее Лестрейнджа, чем все в замке, кроме неё, и она намеренно бросила ему вызов, придумала вызов, который только такие умные, как он и она, смогут выполнить. — После снятия или разрушения проклятия, когда ты сможешь открыть книгу, ты не сможешь прочитать её содержание. — Простое заклинание переводчика исправит это, — ответил он. Её ухмылка стала ещё шире. — Ну же, Риддл. Разве ты не говорил, что мы самые умные в замке всего несколько дней назад? Чары переводчика будут неэффективны, как и вся магия и заклинания. Видишь ли, я настроила каждую главу этой книги так, чтобы она была неразборчива до тех пор, пока пароль не будет произнесен вслух, и этот пароль, конечно же, активируется голосом и адаптируется только к моему голосу. И у каждой главы есть свой пароль. Это было чертовски умно, признал он. — Совершенно случайный пароль. Тот, который ты никогда не сможешь угадать, даже если бы тебе удалось найти способ обойти голосовую активацию. Как только ты прочтешь эту главу и захочешь прочесть другую, я снабжу книгу проклятием, которое будет труднее разрушить, чем предыдущее, и игра продолжится. И просто чтобы сделать вещи более интересными, что скажешь, если мы добавим ограничение по времени? — Ограничение по времени? — Хммм, — промурлыкала она, — скажем, неделю? У тебя есть одна неделя, чтобы выполнить первое задание. Если ты потерпишь неудачу, ты никогда больше не увидишь эту книгу. Если ты потерпишь неудачу, я сожгу её дотла, чтобы ты никогда не смог прочитать. — Ты никогда не уничтожишь столь желанный текст. Это стоит целое состояние, — возразил он. Она улыбнулась ему так, что это напомнило ему акулу, хищника. — Меня не интересует богатство, Риддл. Я мотивирована знаниями, и я прочитала эту книгу дважды, я запомнила все знания, которые она содержит, и уничтожение её не будет иметь никакого эффекта на меня, на тебя, однако… Итак, ты согласен? — Да, — ответил он без паузы. Он любил бросать вызов, а магия и знания, которые он получал в школе от профессоров, вряд ли были таковыми. Если бы это было разрешено, и семилетнее образование не требовалось, и не было ограничений магии для несовершеннолетних, он бы закончил Хогвартс много лет назад. Если и был кто-то, кто мог бросить ему вызов, что-то, что заставило бы крутиться шестеренки его разума, то это была Нилрем. — Прекрасно, — улыбнулась она, пододвигая книгу к нему, но на этот раз он не притронулся к ней. — Удачи тебе, Риддл, и счастливого избавления от проклятий. Она подняла свою сумку с земли и повесила её на плечо, прежде чем встать, отодвинуть стул под стол и повернуться, чтобы выйти из библиотеки. — Ты не собираешься мне намекнуть? Она замолчала, повернувшись к нему лицом, и её губы дрогнули. — Намекнуть, Риддл? Я думала, что ты лучше этого. Он слегка напрягся и прищурился. — Ты была довольно туманна, — запротестовал он. — Ты не хуже меня знаешь, сколько существует проклятий, от элементарных до физических, психологических и любых других. Вряд ли справедливо давать мне срок в одну неделю, когда вполне возможно, что мне потребуется столько времени только, чтобы определить тип проклятия. — Наверное, — сокрушенно вздохнула она, слегка надув губы. — Очень хорошо, я не использовала никаких видов или форм кровавых проклятий. — Лучше? — Это сужает круг подозреваемых, — сказал он, склонив голову набок. — Не дай себя убить, — сказала она небрежно, прежде чем повернуться и уйти, Том смотрел ей в спину, пока она не скрылась из виду, а затем его взгляд опустился на книгу перед ним, его глаза блестели. Она была уверена, что он не сможет снять с неё проклятие, но он был полон решимости доказать ей, что она ошибается. Доказать, что он достоин того, чтобы иметь её и как аллею, и как свою.***
Пятница, 10 ноября 1944 года
После почти часовых поисков Нилрем (что привело бы его в бешенство, если бы он сейчас не был в таком хорошем настроении), он наконец нашёл её бредущей по коридору четвертого этажа, уткнувшись носом в книгу. Ухмыльнувшись про себя, он нырнул в нишу и подождал, пока она подойдёт поближе, прежде чем метнулся вперёд, схватив её за запястье и потянув, крик удивления сорвался с её губ, книга упала на пол, а тело упало в нишу, Том прижал её к стене. — Чёрт побери, Риддл, ты меня до смерти напугал, — проворчала Нилрем. Он выгнул бровь, прежде чем бросить Люмос, освещая тёмный коридор мягким белым светом, видя, что Нилрем пристально смотрит на него. — Как ты узнала, что это я? — Никто другой не был бы настолько глуп, чтобы сделать такое со мной, а твои приспешники слишком боятся меня, чтобы осмелиться поднять на меня руку. Он не знал, смеяться ему или обижаться. — Ты хоть представляешь, что я могла с тобой сделать? Ты, без сомнения, слышал слухи о моём прошлом, о том, что мне пришлось сражаться, чтобы остаться в живых, в то время как мой отец и я бежали от Грин-де-Вальда. Что могло заставить тебя думать, что это была хорошая идея устроить мне засаду таким образом? Я могла бы убить тебя! — Рявкнула она. — А? — Ага, — повторила она и, почувствовав резкий укол в живот, он опустил взгляд, увидев, что она угрожающе прижала к нему палочку. Он не заметил как она вытащила палочку. Он был впечатлен. Даже будучи застигнутой врасплох, она всё же сумела вытащить свою палочку. — Я предполагаю, что для этого была причина, — сказала она, указывая между ними взмахом другой руки, отказываясь опустить палочку. — Да, — кивнул он, потянувшись к своей школьной сумке и достав из неё уже не проклятую книгу, самодовольно протягивая ей. — Я выполнил твой вызов. Она дала ему неделю, чтобы снять или разрушить проклятие, но, желая показать себя и свой интеллект, он был полон решимости сделать это всего за один день, особенно после того, как она призналась, что ей потребовалось два дня, чтобы снять первоначальное проклятие. К несчастью, Нилрем оказалась гораздо умнее, чем он думал, и на это у него ушло три дня. Когда он, наконец, определил проклятие, это было легче, чем он предполагал, он был доволен собой, но прежде чем ухмылка исчезла с его лица, он потянулся к книге только для того, чтобы почувствовать боль от проклятой вещи. Она заставила его поверить, что использовала только одно проклятие на книге, когда на самом деле она наложила дюжину или около того различных проклятий, одно поверх другого, и каждое из них было труднее сломать, чем следующее. Мало того, что это было невероятно трудно, и для этого требовались навыки, сосредоточенность и магические способности, но это требовало невероятного интеллекта, и хотя он был раздражен ею, он также был впечатлен. Больше, чем когда-либо рядом с ней. — Двенадцать проклятий, наложенных одно на другое? — Он приподнял бровь. Она гордо улыбнулась и склонила голову набок. — Что? Неужели это было слишком просто? — Спросила она. Мерлин, неужели эта ведьма не похожа ни на одну из тех, что он встречал раньше? — Ты ведь понимаешь, как невероятно трудно это сделать, да? — Надеюсь, что так, раз уж я это сделала, — пожала она плечами. Она потянулась за книгой, всё ещё не смирившись с тем, что её палочка была прижата к его животу, и когда она взяла книгу из его рук, она задумчиво что-то прошептала. — Да? — Произнёс он. — Если честно, я удивлена, что ты не вписал в книгу своё собственное проклятие, которое причинило бы мне вред, как моё тебе. Ну, знаешь, в качестве небольшой расплаты или, может быть, для смеха? — Ты думала, что я так поступлю? — Спросил он. Честно говоря, эта мысль не приходила ему в голову, но теперь он пожалел об этом. — Да, — просто ответила она, и он фыркнул. — Конечно, хотела бы, ведь я немного мстительна, — пожала она плечами. — Да, я видел, — пробормотал он, его глаза потемнели, когда он шагнул ближе к ней, его магия окутала её, когда он вспомнил тот день, когда она пытала Кэрроу и Макмиллана. — В любом случае, — она прочистила горло, — Выбери число от одного до ста, — проинструктировала она. — Зачем? — В этой книге подробно описано сто проклятий, а это значит, что в ней есть сто разделов или глав, как ты предпочитаешь это называть. Читать книгу от начала до конца немного скучно, поэтому выбери номер. Он слегка наклонил голову. — Пятьдесят семь. Её брови нахмурились в раздумье, прежде чем смех покинул её. — О, хороший выбор, Риддл, тебя ждёт угощение, — пообещала она, без сомнения вспомнив проклятие, подробно описанное в пятьдесят седьмой главе. — Подснежник, — сказала она, голубое свечение окружило книгу, прежде чем она исчезла в ничто. Глаза Тома заблестели, когда он взял у неё книгу, сунул её в свою школьную сумку и отступил назад. — Приятно иметь с тобой дело, Нилрем. А потом, не говоря ни слова, он полез в карман, достал маленький бумажный пакетик, сунул его ей в руки и выскользнул из ниши, чувствуя, как её глаза метаются между ним и сахарными перьями, которые он ей подарил.