Записки извращенца

Будь проклят чёртов Осаму и его дурацкие идеи. Он ни за что не выйдет из ванной комнаты в этом. Чёрные чулки, что грозились вот-вот порваться о воздух, и короткая юбка, почти совсем не скрывающая прелестные бёдра в характерных синяках – ещё куда ни шло, но вот это? Как подобная идея вообще могла прийти человеку в здравом уме? Хотя да, Чуя бы никогда не назвал ум Дазая здравым: адекватному человеку в принципе не свойственно всё это обилие фетишей и кинков, которые юноша уже успел испытать на себе. Доходить до оргазма с одними пальцами в заднице, без прикосновений к себе; сидеть на важном собрании, пытаясь не выдавать на лице последствия вибратора-пилюли, бьющего прямо по простате; расплавленный горячий воск кроваво-алого цвета, что медленно стекает на живот, заставляя выгибаться от ощущений. Всё испробованное ими ранее было уже не таким диким, каким казалось на первый взгляд, но не это. Блять, да он отсосать готов, лишь бы не надевать этого и не позориться напрямую, характерно прихрамывая и имея возможность просто не дойти до кровати. — Чиби, ты там скоро? — громкий стук в дверь выводит из размышлений, вынуждая поторопиться. — Или ты испугался? — он знает, что на тонких губах сейчас сияет блядская улыбка, не предвещающая ничего хорошего. — Ничего я не испугался! Накахара резко открывает дверь, совершенно не заботясь о том, что мог ударить ею Осаму, сразу же затихая и осознавая проделанную ошибку. Голубые глаза прожигают дырку в полу, пока карие омуты пристально разглядывают каждую мелкую деталь. Но главной причиной столь жадного взора и облизывания пересохших губ становится отнюдь не банальный набор, в виде капроновой и облегающей ткани с короткой юбчонкой, а кое-что более интересное. А именно – причудливые лисьи ушки, обрамляющие медную макушку, и длинный рыжий хвост, крепящийся совершенно не на одежду. Да ещё и с чёрным бантиком сзади, дабы убить остатки гордости юноши окончательно. Дазай пожирает его взглядом, охватывая каждую мелочь и заставляя Накахару чувствовать себя под таким давлением голым. Да даже голым было бы намного лучше, чем так, ощущая настораживающее давление от коньячного взгляда. Пятится назад – этот взгляд не предвещает абсолютно ничего хорошего – но оказывается сразу же прижат к раковине. — Ну что, поиграем, лисёнок, — утверждение опаляет горячим дыханием в миг покрасневшее ушко, явно показывая, что ночью ему поспать не дадут.