Upstream / Против течения

****

– Итак, что меня выдало? – М-м-м? – Гриша, ну или Григорий, щурится, словно объевшийся сметаны кот, и кивает на две появившиеся на стойке рюмки с коньяком. – Ты о чём? – Вы сразу обратились ко мне на русском. – А, это… Если я скажу, что видел тебя на ютубе, не испугаешься и не сбежишь? – А вас стоит бояться? Гошик в один глоток опорожняет рюмку и хмыкает, а мужчина как-то уж слишком удовлетворённо кивает и пододвигает к нему вторую. Нет, подумать только – какое неприкрытое спаивание… – Я ошибся баром? Тут где-то висит табличка: "Вход только для геев"? – Нет, такой таблички здесь нет, – совершенно спокойно пожимает плечами Григорий. – Иначе я бы сюда не пришёл… как и ты, полагаю? – Почему это? – Ну, знаешь… – мужчина оглядывается через плечо, приподняв брови и медленно возвращает текучий взгляд на Гошика. – Как-то не по душе мне эти их места для тематических тусовок. Слишком… бесстыдно? Одни выставляют себя напоказ, вторые рыщут, словно похотливые хищники, и ебутся по углам и в кабинках туалета, даже имени не спросив. Если ты недавно приехал, то тоже, наверное, ещё не привык? – С чего вы взяли, что меня вообще интересуют подобные места? – Да ладно тебе… рыбак рыбака… Сейчас вскочить бы со стула, да послать этого ухоженного хмыря на три весёлых… Но коньяк мягко лёг поверх тёмного пива, вокруг царит уютный полумрак и ласкает слух ненавязчивая музыка… и устраивать тестостероновую истерику нет совершенно никакого желания. К тому же, если Григорий действительно как-то распознал в нём гея или хотя бы "би" – может, не всё потеряно? В смысле, Диме, наверное, пофиг, но Гошик предпочёл бы получать нормальное, гейское удовольствие в постели… иначе… ну разве это нормально? Когда тебя ебут, но кончить ты при этом не можешь? Если сравнить с обычной, гетеросексуальной парой: какому парню понравится каждый раз доводить свою девушку до оргазма вручную? – Эй, о чём задумался? – О высоком… Григорий ещё ближе пододвигает ему рюмку. И Гошик опрокидывает в себя и её.  – Вот, молодец. А теперь расскажи дяде, что за тяжкие думы омрачают твой прелестный лик? – "Прелестный"… хм…  Почему-то стрёмно слышать настолько вычурный комплемент. С другой стороны… когда в последний раз кто-то говорил с ним вот так, по душам? Разве что Лара. Но что она понимает? – Или чтобы тебя пробило на откровенность, ста грамм недостаточно? …another shot!  Григорий поднимает над головой два растопыренных пальца, бармен кивает – и спустя полминуты на стойке появляются ещё две маленькие рюмки, наполненные до краёв.  – Это ведь коньяк? – озадаченно уставившись на них, интересуется Гошик. – Нет, текила. А что? – Ничего. Пододвинув одну рюмку к себе и окунувшись взглядом в кажущуюся очень тёмной жидкость, Гошик покусывает губу, прекрасно понимая, что его пытаются склеить… но в то же время чувствуя странно спокойствие и умиротворение с этим совершенно незнакомым соотечественником.  – В общем, – решается он наконец. – Проблема в том, что я, кажется, не гей.  – О, это несомненно проблема… В поле зрения появляется ухоженная рука с аккуратно подстриженными, не слишком длинными, но и не слишком коротким, ногтями, и вторая рюмка исчезает со стойки. Покосившись на соседа по барной стойке, Гошик приваливается к стене с другой стороны плечом и, покручивая в пальцах свою ещё полную рюмку, тяжело вздыхает.  Рассказывать больше нечего. – Кстати, а с чего ты это взял?  – подпирает Григорий гладко выбритый подбородок кулаком. Теперь они смотрят друг на друга практически прямо. И Гошику кажется, что он видит собственное отражение в зеркале двадцатилетнего будущего.  – Я не могу кончить. – Вообще? – Нет. Не вообще, а… ну… от анала. Последнее слово Гошик произносит еле слышно. Говорить о подобном с незнакомцем более, чем странно. Как и вообще произносить подобное вслух. Но разве со знакомым было бы легче? И смог бы он вообще сам заговорить на эту тему? – Кхм, – Григорий прячет усмешку в кулак, пытаясь замаскировать её кашлем, но Гошик уже поджал губы и сжал кулаки, так что мужчина выставляет перед собой раскрытую ладонь, словно прикрываясь от удара: – Погоди… я не над тобой… то есть… фу-у-ух, – ему приходится вздохнуть, чтобы немного успокоиться и продолжить уже нейтральнее: – Ты пробовал гуглить свою проблему? Или обращаться к врачу? – А это лечится? – забыв, что только что едва не взорвался, Гошик склоняет голову к плечу, недоверчиво глядя собеседнику в глаза.  – Это не болезнь, – губы мужчины вновь вздрагивают, но он вовремя их поджимает. – Короче, оргазм, который ты получаешь от стимуляции полового члена, отличается от оргазма простаты. – "Оргазма простаты"? – Ага, это совершенно другая штука. И если ты его ещё ни разу не испытал… сие действительно печально. Ведь оргазм, достигнутый от стимуляции простаты по степени яркости и в несколько раз превосходит обычный, от стимуляции пениса… Сколько раз вы уже занимались сексом? – П…п-пару раз. – Всего? – светлые брови Григория взлетают почти на середину лба, после чего медленно опускаются обратно. – А что? – хмурится Гоша, подозревая, что над ним сейчас опять посмеются. – Кхм… молодой человек… я так понимаю, что до недавнего времени вы вели исключительно гетеросексуальный образ жизни? …в таком случае, ваш мозг, вероятно, пока просто не перепрограммировался для принятия новых ощущений. Ну или вашей простате требуется некий толчок… она увеличивается в размерах во время полового акта? От обилия информации или крепкой текилы, но голос Григория в ушах Гошика постепенно сменяется на шум. Тряхнув головой, он моргает пару раз, но лицо напротив продолжает расплываться перед глазами. – Всё нормально? Или перебрал? – Я… не… обычно… – Ясно. Давай-ка прогуляемся на свежий воздух… Его подхватывают под локоть. Барная стойка подпрыгивает, потом, покачиваясь, возвращается на старое место.   – Если ты мне что-то подмешал… – хватаясь за край и дожидаясь, пока закончится карусель, угрожающе бормочет Гошик. – Тебе бармен наливал, а не я, – перебивает его Григорий, даже не дослушав. Аргумент кажется резонным. По крайней мере, сейчас. Немного подумав, Гошик всё-таки отцепляется от стойки и позволяет проводить себя к выходу. И на свежем воздухе действительно становится лучше – даже подкатившая по пути тошнота отступает. – Х-ха… спасибо… – Ничего. Но лучше бы тебе запомнить свою норму, приятель, – сунув руки в карманы светлого костюма, нравоучительно произносит мужчина, но глаза его словно продолжают смеяться. – Да знаю я… свою норму. – Что-то не похоже. Или ты сегодня не ел? – Ел, – почему-то врёт Гошик. – А в семье алкоголики были? – Ты врач или кто? Григорий мотает головой, облизывает губы и отводит взгляд. Проследив за его направлением, Гошик обнаруживает караулящее у тротуара такси с горящими шашечками. И внутренне содрогается, вспомнив, во сколько ему встала дневная поездка. После потраченного в баре в кармане осталось не так уж и много налички… а русскую карту здесь вряд ли примут, учитывая, что в Америке, оказывается, даже не во всех магазинах есть терминалы бесконтактной оплаты… К тому же, Дима точно всё равно ещё не вернулся… или вернулся, но уже отрубился. – Если не хочешь возвращаться домой, могу предложить койко-место до утра. – И себя в роли подушки? – Гошик почёсывает шею, наслаждаясь свежим воздухом, холодящим грудь сквозь тонкую рубашку. – Или одеяла? – Не то и не то, – снисходительно улыбается мужчина. – Ты спросил, кто я? Так вот: я художник. Как насчёт позирования? Немножко? – Прямо "немножко"? – Немножко… ты не в моём вкусе, Георгий. Видишь ли, я предпочитаю юношей с мелкими габаритами.  – Хм. А зачем тогда подсели ко мне? – вспоминает Гошик про вежливый тон. – Потому что мне стало интересно, что Георгий Соболев забыл в Америке… ну и полезно иногда выходить из зоны комфорта.