Upstream / Против течения

****

– Не знал, что после "короны" люди сходят с ума. – Я тоже. – Нет, ты правда рехнулся? – А ты против? Изначально предполагалось, что Дима попросит Гошика выйти за него после, как они всё уладят. Но вышло… как вышло. И вот такси едет в местный офис штатного чиновника, а Гошик так пока и не озвучил, что вообще думает по поводу бракосочетания. Ну, кроме того, что считает Диму свихнувшимся. – Я перевариваю. – Хм… Минут пять проходят в тишине, и всё это время Гошик пялится на свои сплетённые на коленях пальцы. То и дело вздыхая. И явно косясь на Диму из-под отросшей чёлки.  – Паспорт – это всё, что от меня нужно? – Всё, – кивает Дима.  – Ни гражданства, ни вида на жительство? И что? Я снова стану "Соболев"? – Как тебе будет угодно… Вроде бы это чудо не сказало пока "нет", однако и чёткого "да" Дима всё ещё не услышал. – Ты же понимаешь, что в этом нет никакой необходимости? "Боже, дай мне терпения…" Накрыв сплетённые пальцы Гошика ладонью, Дима сжимает их, а сам переводит взгляд в окно. К чему всё эти вопросы? Если он сказал, что они поженятся, значит, так оно и будет. Несмотря ни на что. – Так мы едем в загс? – Нет. Мы едем за лицензией на брак. Напишем заявление, а потом… – Потом? – … – Или ты так далеко ещё не думал? Что за глупая претензия? Чтобы Дима – и не продумал всё заранее? От удивления он даже не находит, что ответить, лишь поворачивается обратно и видит прищуренные медовые глаза, и окончательно распухшие от покусываний губы. Они выглядят так соблазнительно, что не выдержав, Дима тянется к ним навстречу, словно в трансе.  Гошик отстраняется.  Но в какой-то момент замирает, позволяя губам встретиться и прижаться друг к другу. Это не похоже даже на чмок. И если продлится ещё хоть чуточку дольше – наверняка смутит их обоих. Но Дима склоняет голову к плечу, его губы соскальзывают по щеке Гошика, язык проходится по шее и добирается по ложбинки ключицы. Оставляя засос, Дима не думает ни о чём. Но это тело, этот запах, этот голос, это молчание – позволение… обволакивают его, успокаивая тревоги. Внутри ещё что-то дрожит, но земля больше не кажется хрупкой и скользкой, готовой в любой момент раствориться под ногами. – Так ты не злишься? – шепчут в ухо. – М-м-м, на что? – Дима отвлекается от посасывания тонкой кожи лишь на мгновение, а потом возвращается к этому увлекательному занятию вновь. – Что я связался с Максимом… – Злюсь. – И что я позволил поймать и изна- …издеваться над собой? – А то… ещё как… – Дим, я серьёзно. Оттолкнув его от себя, Гошик прячет взгляд за длинной чёлкой, даже не пытаясь убрать её с лица, а Дима размышляет, не стоит ли преподать парню урок. С одной стороны, тот и так уже порядочно наказан… а с другой, что-то подсказывает: даже не пожурить – будет ошибкой. – Я тоже, – прижав ладонь на плече щекой, Дима умудряется лизнуть, а потом и поймать клыком кожу на тыльной стороне запястья. – Фот пошему шепе притётся выйти са меня…  – Так это моё наказание? Дима кивает. И разжав зубы, проходится кончиком языка по покрасневшему пятнышку, а когда кисть вздрагивает, заныривает языком между указательным и средним пальцем, чувствуя солоноватый привкус и пристально следя за реакцией своей будущей жены. Кажется, она пока ещё не осознала реальность. Но это даже хорошо. Шок – то, что нужно, чтобы по-быстрому всё провернуть. А потом уже никуда не денется. И вдруг большой палец Гошика забирается Диме в рот. За щёку. И эта щека оказывается сжата с двух сторон, а сам Дима – зафиксирован в пространстве. – Кто бы только мог подумать, что так отчаянно ненавидя меня в детстве, ты захочешь провести со мной всю оставшуюся жизнь? Приблизившееся лицо кажется очень большим. А проникающий в уши голос – угрожающим. Но вот выскользнувший изо рта палец сменяется настойчивым языком, и Дима чувствует странное опьянение, словно никогда не целовался раньше. Словно впервые понял, что поцелуй – это не просто соприкосновение губ и языков, да обмен слюной… а нечто большее, интимное и глубокое. Как глоток свежей воды после изнурительной тренировки… как луч солнца после затянувшейся бури… как сверкающая зелень среди каменных джунглей… как нечто обычное, встречающееся тут и там, но почему-то потерявшее свою ценность. – Я люблю тебя. – Отлично. Было бы странно, если бы ты меня не любил. – Тц… – Не цыкай. Мы приехали. На входе в здание заставляют надеть маски и даже перчатки, а потом высидеть очередь из пяти пар. Женщина в очках никак не реагирует на их появление, словно каждый день принимает заявления от геев – а может, это действительно так. В целом, всё проходит буднично и уныло, и Дима даже жалеет, что не организовал всё заранее, но он ведь не собирался ехать сюда уже сегодня… – Как насчёт ресторана? Отметим это событие? – Одни? – удивляется Гошик, уже стоя на улице и довольно щурясь от солнца и ветра. – А зачем нам кто-то ещё? – в свою очередь удивляется Дима. – Ну… тебе ведь ничто не помешало почти трахнуть меня в компании Ала и Макса? – Ключевое слово: "почти". – Ладно… вези в свой ресторан. – М-м-м, – Дима поджимает губы, раздумывая. – Нет, знаешь, давай-ка просто вернёмся. – Как хочешь. Гошик не спорит. Какой-то слишком спокойный и даже вроде бы разомлевший, он послушно садится в такси.  Пентхаус встречает их тишиной. Никого нет.  – Пойди пока освежись, – отправляет Дима Гошика в ванную. – А ты? – Мне нужно ещё кое-что сделать… Уклончивый ответ, возможно, вызывает интерес, однако Гошик вновь покладисто выполняет указание и оставляет его одного. Когда же снова показывается в гостиной, одетый лишь в обёрнутое вокруг бёдер полотенце, Дима его уже ждёт: – Давай поднимемся на крышу? – Давай. Согласие получается несколько нервным, но Дима довольно тащит Гошика на вторую половину пентхауса, а потом вверх по лестнице. Он уже прилично находился сегодня, и тело противно налилось свинцом, но ещё немного сил всё же осталось.  На крыше, недалеко от ограждения, в окружении кустов и низких деревьев стоит стол, накрытый кружевной скатертью, и официант из ресторана этажом ниже зажигает последнюю красную свечу в высоком прозрачном бокале. Гошик было замирает на предпоследней ступеньке, но потом первым выскакивает перед официантом. Огибает его. И залпом опрокидывает бокал с красным вином, наверняка, даже не успев прочувствовать вкус. А ведь Дима потратил большую часть выкроенного времени именно на выбор молодого вина. Но какая разница? Солнце садится, кожа Гошика золотится и блестит, как и его волосы, и весь он кажется воплощением бога красоты и свободы, которым приятно даже просто любоваться, словно произведением искусства. – Ух, крепкое… – Сначала поешь, – бросает Дима, кивнув официанту и усевшись на стул. Гошик плюхается на второй, что напротив, и поднимает крышку со своей тарелки. – О, бифштекс! – Только не набивай желудок, а то потом опять затошнит… Взгляд, брошенный поверх горящих свечей, ясно говорит Диме, что кое-кто предпочёл бы именно набить желудок, чем заниматься сексом… но прожевав уже отрезанный кусок и проглотив его, Гошик сообщает: – Если я буду сверху, то не затошнит. Так что сам не наедайся. Дима теряет дар речи.  "С-сверху?" – Ну, в позе наездника… – глянув на удаляющегося официанта, бормочет он. – Член всё равно будет долбить в желудок, так что… – М-м-м, – прожевав второй кусок, Гошик вроде бы кивает, но слова, что вылетают из его рта, противоречат этому впечатлению: – Да-да, хотя мне больше понравилось брать тебя раком… но если хочешь, можешь сегодня и поскакать на мне… "Он переигрывает. Так боится, что я наброшусь на него, что пытается напугать и оттолкнуть? …ладно, как пожелаешь, лишь бы тебе было комфортно." – Тц… – Дима нахмуривается сильнее. – Кто сказал, что я хочу скакать на тебе?! – Разве мы не поклянёмся любить и уважать друг друга через две недели? И делить всё пополам? – Кхм… ну, допустим… Чтобы не видеть вызывающего взгляда с другой стороны стола, Дима решает всё-таки заняться и своим стейком, однако отрезанный серебряным ножом кусок соскальзывает с двузубой вилки и плюхается обратно в тарелку, расплескав скопившуюся подливу. А всё потому, что Дима слышит: – Я был снизу столько раз, что чтобы уравновесить эту несправедливость, тебе придётся надолго забыть про мой зад и научиться широко раздвигать ноги. "Так он серьёзно?!" Игра игрой, но Дима не чувствует, что готов к подобному разговору. Аппетит совершенно пропал, однако он заставляет себя снова наколоть на вилку упавший кусок и отправить в рот.  – Брось, тебе же тогда понравилось… – уже мягче добавляет Гошик. Но Дима всё ещё не поднимает головы, ковыряясь в тарелке. – И мне пока… будет морально тяжело… ну, знаешь… отдаться кому-то. – Я не "кто-то". – Я знаю. Голос Гошика звучит уже совершенно убито, и в Диме просыпается совесть:  – Ладно, там посмотрим… как пойдёт. – Яа-аху-у! – Что? Вскинув голову, Дима наблюдает, как Гошик наполняет свой бокал из высокой бутылки. Наигранна радость или нет… от одного взгляда на него собравшиеся на душе тучи разбегаются. Он, конечно, сам предлагал себя недавно, но это было скорее в порядке эксперимента, чтобы прощупать состояние Гошика… а теперь? Нет, реально, неужели ему реально так хочется трахнуть его? "О'кей, день мы выбрали… куда поедем тоже… осталось только сообщить обо всём маме."