Не оттолкнул?

Сюэ Ян не понимал Сяо Синчэня. Этот "святоша" уничтожал нечисть не ради славы или денег. Даочжан Сяо Синчэнь не брезговал справляться и с низкоуровневыми мертвецами, на которых большинство добившихся хоть какого-то успеха в совершенствовании тела и духа заклинателей не стали бы тратить своё бесценное время: выгоды никакой. Какой смысл в том, чтобы идти навстречу каждому встречному. Этот мир полон людей, помочь всем невозможно, даже полностью пренебрегая собой. И этот заклинатель в белых одеждах тому прямое доказательство. Отдал свои глаза другу, который не то что не поблагодарил его за это, а ещё и недвусмысленно обругал, обвинив в смерти товарищей. Хотя, если говорить прямо, в этом есть доля правды. Но это уже не имеет значения. Заклинатель, чьё имя и добродетельная натура была известна всем великим орденам предпочёл оборвать все связи со знакомыми и уйти странствовать. Кто из спасённых им никчёмных людей оказал ему поддержку? Да они, живущие в забытых Богом деревнях, наверняка, даже и не ведали о случившемся. Сюэ Ян ухмыльнулся своим мыслям. Ему определённо нравился подобный расклад. Но для красивой, яркой и болезненной мести этого было недостаточно. Он отчаянно желал запятнать безупречную репутацию честь заклинателя, разрушить его идеалы и принципы. Полностью опровергнуть всё, чему Синчэнь следовал. Унизить, окончательно выбить из колеи. — Даочжан, не стоит утруждаться, — Сюэ Ян приблизился к нарезающему овощи Сяо Синчэню, невесомо очертив рукой его талию. Разомкнув чужие длинные пальцы, намеренно задерживая прикосновения, он мягко вынул нож из руки мужчины. Сяо Синчэнь чуть заметно вздрогнул, однако послушно отошёл, поблагодарив. Сюэ Ян ловким обманом заставил этого человека истребить всех жителей деревни. Слишком доверчивый, слишком невинный, слишком... простой. Чэнмэй всегда искал в прямых репликах Синчэня подвох, что не удивительно. Являясь подчинённым Цзинь Гуанъяо, наблюдая, как тот с улыбкой на лице с притворным радушием желает здравия ненавистным ему до глубины души людям, Сюэ Ян начал воспринимать его поведение, как нечто естественное. Всё же очередной внебрачный сын Цзинь Гуаншаня просто изумительный актёр. Но Чэнмэй так и не уличил Синчэня во лжи: он со всеми был искренен. Изучив его характер, легко было предсказать действия или слова заклинателя. Именно поэтому Сюэ Ян порой от скуки произносил лёгкие, незначительные фразы, в голове прокручивая возможные ответы сожителя. — А-Цин ушла в город, пока ты тренировался. Не думаю, что она вернётся к ужину, — оповестил Сяо Синчэнь, протирая несколько запылившийся стол. — Значит, на неё можно не готовить. Отлично, меньше времени займёт, — воодушевился Сюэ Ян. — Сомневаюсь, что она взяла деньги, чтобы подкрепиться в дороге. Прошу, приготовь и для неё, — в голосе Сяо Синчэня сквозили едва различимые нотки упрёка, он покачал головой, однако улыбка не исчезла с его губ. Тяжело выдохнув, Сюэ Ян принялся выполнять просьбу. Как же бесит его забота не обо мне. Он должен ненавидеть этого праведника, разоблачившего его в истреблении клана и выставившего в невыгодном свете орден Цзинь. О причине, по которой всё ещё делит с врагом еду и крышу, Чэнмэй предпочитает не думать. Догадки, так некстати всплывающие горящим текстом, как только он опускал веки, невероятно раздражали, выводили из себя, норовили пошатнуть жажду мести, змеёй обвившей сердце, греющей душу. Они сидели на полу, скрестив ноги, и наслаждались едой. Не было возможности тратиться на деликатесы, но и из недорогих продуктов можно создать стоящее блюдо. Сюэ Ян остановил свой выбор на тофу с овощами. Молча опустошив тарелки, заклинатели принялись за травяной чай, сделанный Синчэнем. Сюэ Ян принял свою привязанность к Синчэню. Он по-своему дорожил им. Не потому что заклинатель спас его, вылечил, приютил. Не потому что, узнав о безумной любви Чэнмэя к конфетам, он часто утром клал несколько штук на его импровизированную кровать. Сюэ Ян нашёл человека, который делился с ним сладостями, воскрешая в памяти наивную детскую мечту, которая так неожиданно стала явью. Сяо Синчэнь единственный, кто видел в Сюэ Яне человека. Не биоматериал для достижения целей, от которого в подходящий момент без сожалений можно избавиться. Цзинь Гуанъяо, впрочем, так и поступил. Рядом с Синчэнем даже такой дёрганый человек, который преимущественно атаковал со спины, прислушивался к каждому шороху и недоверчиво сканировал взглядом встречного, мог почувствовать временный покой. Чэнмэй резко поднялся, оставив чай не допитым. Сяо Синчэнь, услышав, что сожитель непривычно быстро собирается завершить трапезу, недоумённо спросил: — Сегодняшний вечер... Ты, явно, не в духе... Могу посоветовать.. Сюэ Ян внезапно обвёл руки вокруг чужой талии. Он не привык давать себе отчёт в собственных действиях, у него не было родителей, чтобы научить манерам, ему не нужна была чья-либо благосклонность. Чэнмэй просто делал то, что хотел. Будь то убийство клана, необоснованные оскорбления или непреднамеренное объятие. Сяо Синчэнь не стал договаривать, перемещая прохладные кисти рук на его плечи. Сюэ Ян удивлённо поднял взгляд. Не оттолкнул? Чэнмэй опустил голову на плечо прославленному заклинателю. Сяо Синчэнь нашёл в нём некое сходство с котом: хотел бы ласки, но никогда об этом открыто не заявит. Синчэнь чуть коснулся губами лба Сюэ Яна. Тот, мгновенно среагировав, поднял голову, ловя своими искусанными тонкие губы, неуспевшего отстраниться Сяо Синчэня. Ни один из них не был опытен в подобном, поскольку оба отторгали близость: Синчэнь держал тело и дух в чистоте, а Сюэ Яна она не привлекала, так как он считал её синонимом слабости. Сюэ Ян отклонился назад, утягивая за собой Синчэня. Ощутив спиной твёрдый пол, Чэнмэй сильнее сцепил руки на его талии. Какая же балда всё таки Сун Лань — упустить такое чудо. Синчэнь же, позволив перемещать себя, как тому угодно, самозабвенно водил ладонями по плечам Сюэ Яна. Эти мгновения призрачного счастья болезненно вгрызались в душу Чэнмэя. Как только он назовёт своё имя, всё это закончится. Синчэнь из принципа не захочет иметь ничего общего с убийцей. Сюэ Ян слишком хорошо его знает, поэтому упорно не позволяет себе ложных надежд на его счёт. Жалел ли Чэнмэй о прошлых преступлениях и творимом им безрассудстве. Определённо, нет. Он не считал свои действия неправильными. Будь у него возможность заново начать жизнь, он встал бы на тот же путь. Добродетель бессмысленна: в конце концов от всех останется лишь оболочка, и она, в итоге, сгниёт под действием бактерий. Чтобы при смерти не испытывать сожалений, от жизни нужно брать максимум, неважно порицаемо это обществом и противоречит ли морали. Синчэнь и тут был бы с ним не согласен. Однако тьма всегда тянется к свету. На иссиня-чёрном ночном небе луна сияет особенно ярко. Образцовым примером выглядит праведник лишь на фоне грешника. Сколько бы люди не пытались искоренить тьму, всегда найдутся инакомыслящие, выбравшие кривую дорожку.