Всякий грех есть смерть души

Страх окутал с головой, а паника, которая завладела буквально каждым человеком в лагере, сбивала с толку и не позволяла мыслить. Внезапное нападение землян выбило из колеи. Ранним утром, когда еще ничего не предвещало беды, земляне атаковали огромной армией, не щадя ни взрослых, ни детей. Людей с Ковчега спасло лишь одно – ночная охрана не покинула пост, сумев предупредить и задержать нападающих, пока в лагере солдаты подготавливались к бою. Кейн никогда в жизни не подумал бы, что его утро начнется именно так. Ведь договор с земными людьми был заключен еще несколько недель назад, и не ясно, что взбрело в голову командующей. Бой длился не долго, так как солдаты сумели выдержать атаку и ответить наиболее мощным ударом. Но жертв было не избежать. Эбигейл металась от одной кушетки к другой, подгоняя своих коллег, и боролась за каждую жизнь, если была хотя бы малейшая возможность спасти человека. Но медикаментов не хватало так же, как не хватало и рабочих рук. Запасы крови заканчивались, и каждый третий человек погибал. Еще никогда в жизни она не работала так быстро, но все же тщательно, в очередной раз, демонстрируя свой профессионализм. Появившийся в мед отсеке канцлер, был тут же привлечен к работе. Эбби потянула его к себе за руку, вынуждая плотно сжать кровоточащую рану, перебинтовывая подбитый бок очередного солдата. Он видел, как паника затуманила ее сознание, но также подмечал, что она держалась из последних сил, чтобы не сорваться и не рухнуть на пол от бессилия. Человек на столе умер раньше, чем она успела схватить скальпель и приступить к операции. Осознав это первым, Маркус осторожно взял руки женщины в свои ладони, вынуждая остановиться хотя бы на минуту. В его взгляде читалось сочувственное «ему уже ничем не помочь», и Эбби хотелось разрыдаться от этого взгляда. Она долго смотрела ему в глаза, позволяя держать себя за руки, и чувствовала, как по испачканным кровью щекам плавно стекают капельки слез. Он молчал, но в его молчании читалось так много поддержки, сочувствия и понимания; он не винил ее в гибели солдат; он уверен, что она сделала все, что было в ее силах. Ослабляя хватку, Маркус позволил женщине высвободить свои ладони и вернуться к работе. Суматоха плавно сходила на нет. В мед отсеке постепенно начал выветриваться жуткий запах медицинского спирта, а все спасенные люди отлеживались на выделенных им местах, отдыхая после операции. Весь медицинский персонал разошелся по своим спальням, чтобы хоть немного перевести дух и отдохнуть после восьмичасовой работы. Ведь если бы не они, неизвестно, сколько солдат небесные люди потеряли бы в этой битве. Джексон всеми силами уговаривал Эбби пойти отдохнуть, так как женщина еле стояла на ногах, взяв на себя самые сложные операции. Никакие уговоры молодого человека на нее не действовали, поэтому парню в который раз пришлось прибегнуть с крайним мерам. ‒ Джексон прав, Эбби, ‒ теплые сильные ладони опустились на женские плечи, когда в помещении стало слишком тихо. ‒ Тебе нужно отдохнуть. ‒ Эта тишина сводит меня с ума, ‒ тихо произнесла женщина, стоя спиной к канцлеру и перебирая в руках баночку с таблетками. ‒ Это последняя, ‒ она обернулась, отдавая в руки Кейна медикаменты. ‒ Больше нет, и я сомневаюсь, что мы сможем сделать что-то похожее. С водорослями я бессильна… ‒ Эбби, ‒ Кейн мягко надавил на плечи и заставил Гриффин опуститься на одну из кушеток. Маркус присел возле нее на корточки, укладывая ладони ей на колени и смотря снизу вверх. Он впервые хотел показать ей, что она сильная, что она со всем справится. Несильно сжав пальцами жесткую ткань штанов, Кейн нахмурился, вглядываясь в черты ее лица. Эбби смотрела пустым, полным отчаяния, взглядом, осунувшись и не пытаясь казаться сильной. Впервые. Все прошлые недомолвки между ними не значили сейчас ровным счетом ничего. Она была благодарна ему за то, что он сейчас с ней, хотя мог отдыхать в своей каюте. Он отделался легким испугом и парой царапин, которые пополнили коллекцию шрамов на его теле. Эбби была благодарна всем Богам за то, что с ним все в порядке, иначе она бы сдалась. Поднимаясь на ноги и подтягивая женщину следом за собой, он сам завлек ее в свои объятия, чувствуя, как Эбби непроизвольно сжалась, напрягаясь всем телом. ‒ Расслабься. Подождав с секунду, шатенка шумно выдохнула, окунаясь в объятья, которые были жизненно необходимы сейчас. Утыкаясь носом в чужую шею, чувствуя, как кожу покалывает отросшая щетина мужчины, Эбби крепко сомкнула руки за его спиной, прижимаясь как можно ближе, стараясь буквально раствориться в нем. Звенящая тишина уже не давила, а все проблемы постепенно перестали быть такими уж и не решаемыми. Он рядом; запутывает свои пальцы в ее растрепанные каштановые волосы, мягко целует ее в висок, шепчет какие-то глупости, и в этот момент она понимает, что все сможет. Нет ничего невыполнимого. Эбби чуть отстраняется, заглядывая мужчине в глаза. Осторожно проводит кончиками пальцев по новым ранам на лице, отчего Кейн смешно морщиться. Она улыбается, приподнимаясь на носочках и покрывая легкими поцелуями каждый шрам и царапину. Чувствуя, как Маркус сильнее сжимает пальцы на ее талии, Эбби инстинктивно прогибается в спине, зарываясь пальцами в густые волосы, наслаждаясь этой близостью. Даже той ночью они не были так близки, как сейчас. Он рядом с ней, никуда не бежит, несмотря на все ее глупые выходки. И она вновь плачет, чувствуя, что не в силах сдерживать рвущиеся на волю эмоции. Она так устала. Ловя ее лицо в свои ладони, Маркус, не медля, накрывает ее губы поцелуем. Эбби судорожно вдыхает носом воздух и размыкает губы, углубляя поцелуй и двигаясь языком навстречу властному, дразнящему. Ему хватает несколько секунд, чтобы ощутить солоноватый привкус поцелуя. Кейн усиливает натиск, переводя ладони вновь на ее талию, и отстраняет женщину к стене, слыша, как из ее легких глухим звуком выбивается воздух. Эбби стонет провокационно, тянет мужчину к себе за плечи и не позволяет разорвать поцелуй, без которого она, кажется, больше не сможет. Маркус прикусывает ее нижнюю губу и отстраняется, заглядывая в припухшие от слез глаза. Шатенка плачет и не может остановиться, судорожно шмыгает носом и пытается ухватить ртом хотя бы немножко воздуха. ‒ Эбби, тихо, успокойся, ‒ шепчет он, ловя губами каждую капельку, чувствуя, как женщина напрягается, сжимается. Она ничего не отвечает, лишь податливо запрокидывает голову, открывая шею для чувственных поцелуев. И снова плачет, срываясь на откровенный стон, со всей силы прикусывая нижнюю губу, ощущая во рту металлический привкус крови. Маркус отстраняется, крепко сжимает пальцами женские плечи и хорошенько встряхивает ее, вынуждая хотя бы на мгновение прийти в себя. Эбби замирает в чужих руках, смотрит так потерянно и с силой сжимает зубами щеки изнутри. Мужчина смотрит так внимательно, так заботливо, что ей хочется выть от этого взгляда. Маркус еще никогда не видел ее такой слабой и беззащитной. Как он вообще мог поверить в то, что это хрупкое создание выдержит все сама? Эбби теряется от неловкого молчания, подавшись вперед и обнимая мужчину за шею, привстав на носочки. Вновь прижимается всем телом, ластится, просит большего, буквально умоляет разделить с ней эти эмоции, лишь бы не оставаться одной. ‒ Только не уходи, я прошу тебя, ‒ она сама отстраняется и плавно спускается раскрытыми ладонями по его плечам к груди. ‒ Все хорошо, слышишь? ‒ Маркус коротко целует ее в губы, снова прижимая к стене своим телом, и пристально смотрит в глаза. ‒ Я не смогла их спасти… ‒ в ее глазах вновь собираются слезы, готовые вот-вот скатиться вниз по щекам. ‒ Я пыталась, но… Маркус, я не смогла… ‒ Эй, послушай меня, Эбби, ‒ они сами не заметили, как перешли на шепот. ‒ В этом нет твоей вины, хорошо? Гриффин послушно кивает головой и всхлипывает, смотря на мужчину снизу вверх. И ей до невозможности стыдно за свое поведение, за свои поступки и слова, которые она когда-либо говорила ему со злости. Не выдерживая зрительного контакта, Маркус осторожно касается ее губ своими, скользя обеими ладонями под рубашку, обжигая нежную кожу горячими ладонями. Эбби стонет в поцелуй, прогибаясь, подаваясь ближе и отвечая на откровенные ласки. Не обращая внимания на скрипнувшую дверь, Кейн нетерпеливо щелкнул замочками бюстгальтера, проводя чуть отросшими ноготками по ее спине, вынуждая Эбби задрожать от его прикосновений. Ловя лицо мужчины в свои ладони, шатенка углубила поцелуй, чувствуя, как чужие руки перебираются к ее груди, массируя напряженные соски. Распахнув глаза от тактичного покашливания, Эбби крепче прижалась к Маркусу, боясь, что он сейчас отпустит, отстранится и больше никогда не будет так близко. Крепко обнимая женщину одной рукой за талию, а пальцами другой руки зарываясь в ее каштановые волосы, Маркус поменялся с ней местами, смотря из-за ее плеча на незваного гостя. ‒ Что-то случилось? ‒ с едва заметной хрипотцой произнес мужчина, не позволяя Эбби отстраниться. Женщина буквально обмякла на его плече, чувствуя, как все внутри отпускает, режущая фантомная боль проходит, а улыбка на лице становится лишь шире. Она чувствует, как крепко сжимаются его пальцы на ее талии, как он тяжело дышит ей в волосы, пытаясь вести связный диалог. Эбби невольно подается ближе, качнув бедрами вперед, бесстыдно потираясь о пах мужчины, вынуждая того шумно закашлять. ‒ Я просто не могла тебя найти, подумала, что случилось что-то, ‒ Диана так растеряно смотрела на всю картину, которая предстала перед ее глазами, что не могла поверить в происходящее. ‒ Нашла? ‒ Да, но… ‒ Я занят. Эбби тихо усмехнулась, пробираясь ноготками под его свитер возле шеи и легонечко царапая. Дождавшись, когда дверь характерно скрипнет, оставляя их вновь одних, Гриффин мягко прикоснулась губами к коже за ушком, вырисовывая кончиком языка незамысловатые узоры. ‒ Ну все, ‒ Маркус гневно прошипел, резко меняясь с женщиной местами и придавливая ее к стене. ‒ Нужно быть настоящей дьяволицей, чтобы делать со мной такое… Эбби звонко рассмеялась, подаваясь чужим рукам, когда мужчина одним движением стянул с нее верхнюю одежду, запрокидывая руки наверх и удерживая их за запястья. Ахнув от накатившего возбуждения, когда влажные губы коснулись возбужденных сосков, Эбби прогнулась в спине. Улыбка на ее лице значила лишь одно – вся боль постепенно растворялась, уступая место неповторимым ощущениям.