— Реджина! — эхом отразился радостный вскрик, за которым последовали крепкие, насколько это было возможно в силу детского возраста, объятия.
Реджина широко улыбнулась и, казалось, она вложила в эту улыбку всю радость, на которую только была способна.
Она подхватила мальчика на руки и крепко поцеловала в щёчку. Перевесив вес его тела на одну руку, другой девушка потрепала взлохмаченные тёмные кудряшки.
— Ты пришла! — радостно воскликнул Роланд и создал крепкое кольцо из своих рук на шее девушки, подбородком прижавшись к её плечу. Личико невольно зарылось в её мягких волосах.
— Конечно, милый! — она заглянула ребёнку прямо в глаза и указательным пальцем легонько щёлкнула по носику — Разве я могла пропустить твой День Рождения и оставить тебя без подарка? — Реджина пощекотала ребёнка за бочок и тот залился звонким смехом, слегка оглушая брюнетку.
Робин стоял чуть поодаль от них и с замиранием сердца наблюдал за сыном и девушкой. Он не смел нарушать эту идиллию. Картина маслом. Не хватает, разве что, художника с холстом.
Роланд что-то шепнул ей на ушко и она, вслед за мальчиком, залилась смехом. Уголки мужских губ поползли вверх.
У Робина замерло дыхание, когда Реджина повернула голову в его сторону и теперь эта улыбка предназначалась ему. Искренняя, настоящая. Её глаза отражали неописуемой величины счастье. Так нельзя притворяться. Такое нельзя подделать.
Он представлял её другой. Сухой, эгоистичной, бесчувственной и бессердечной. Может где-то, за пределами его окружения, она такая и есть — жесткая леди с леденящей душу сталью в груди. Но сейчас он видит её совершенно другой. Девушка с нежным и страстным сердцем. С горящими счастьем глазами. С улыбкой, на которую просто невозможно не улыбнуться в ответ. С душой, способной влюбить в себя кого угодно.
Она кажется особенной, другой, не такой, как все. И даже если бы сотни других красавиц во всеуслышание кричали его имя, её шёпот был бы громче.
Может он ошибся? Может она не та, за кого он её принял? Иначе, как ещё это объяснить, он не знает.
Робин видел, как она убивает. Хладнокровно. Без тени сомнений. Без колебаний. Разве может убийца быть такой женственной и бесконечно милой?
Он считал, что в её душе поселилась пропасть властолюбия. Какая-то злая сила, которая заставляет не любить никого, кроме себя.
Либо она чертовски хорошо притворяется, либо умеет удивлять.
— Похитительница чужих сердец — с улыбкой на лице подошёл к ней Локсли, когда мальчик был выпущен из её объятий — Всего каких-то два с небольшим месяца, а он — Робин взглядом указал на сына — без ума от тебя.
— А ты? — машинально спросила девушка, и тут же прикусила язык, отводя взгляд.
Какого черта, Миллс? Влюбляться совершенно не входило в планы. Но разве можно устоять перед нескончаемой добротой, нежностью и заботой, которой её окружил Робин. Можно ли устоять перед этим голубым нежным взглядом, который, словно морская прохлада, остужает твой пылкий нрав? Локсли перевернул её мир наизнанку и показал его с другой стороны. С лучшей стороны.
— А я тем более — неожиданно простой ответ, как будто они вели светскую беседу за чашкой чая, заставил девушку бросить на мужчину удивленный взгляд — Такого классного секса у меня в жизни не было.
— Эй! — Реджина ударила мужчину в плечо - Значит я тебе только ради секса нужна, да? — наигранно обиделась Миллс.
— Нет — он рассмеялся, слегка покачнувшись от удара женской ручки — Боже, конечно, нет — его руки легли на талию девушки и он притянул её к себе — Если тебе однажды кто-нибудь скажет подобную глупость — не верь этому идиоту - он широко улыбнулся - Ты опоздала. Я звонил — Миллс вспомнила, что телефон был благополучно забыт в недрах женской сумочки — Всё в порядке? — ладонь одной руки он переместил на её нежную, тёплую щёку.
— Не бери в голову — она улыбнулась, не отводя взгляда от голубых глаз и сложила руки вокруг мужской шеи — Всё хорошо.
Пальцы Робина скользнули дальше по щеке, задели ушко, потонули в мягких волосах и, остановившись на затылке, наклонив голову девушки к себе. Рука, покоящаяся на талии, крепче обхватила девушку, не оставляя даже минимального расстояния между их телами.
Он трепетно коснулся её губ, таких соблазнительных и желанных. Робин прошёлся по ним языком, оставляя влажное и тёплое касание, чувствуя их мягкость и вкус вишнёвой помады.
Реджина разомкнула губы и язык мужчины скользнул в её рот, прошёлся по женским зубам, коснулся дёсен и приятно заласкал нёбо.
Их языки сплелись в страстном танце, лаская друг друга, выталкивая и проникая изо рта в рот, касаясь губ, вызывая желание и страсть. Буря эмоций накрыла обоих.
— Робин, остановись — разум её все-таки взял вверх над желанием — Здесь дети.
Квартира Робина словно ожила и наполнилась яркими красками. Восторженные крики и детский звонкий смех вызывали улыбки на лицах взрослых. Иногда они смеялись в такт детям.
Такие счастливые. Такие беззаботные. Их умению радоваться мелочам и улыбаться без веской причины можно позавидовать.
— Твои родители тоже устраивали тебе столь шумные дни рождения?
— Н-нет — вопрос немного смутил её — Моя мать внушала мне, что я дружу не с теми ребятами. Что они ниже по сословию и не достойны моего внимания. При каждой встрече она унижала их, а потом наигранно извинялась, якобы случайно вылетело и ничего такого сказать она не хотела. В конечном итоге, я вообще перестала с кем-либо общаться, лишь бы только она от меня отвязалась.
Робин вспомнил слова Дэвида про то, что ребёнком Реджина была нелюдимая. Причина крылась в её матери? Или всё гораздо сложнее, если заглянуть глубже?
— А твой отец?
— Он был добрейшей души человек — улыбка озарила её лицо — С ним я проводила свои дни рождения. Мы гуляли по парку, ходили в кафе… Он любил меня больше всего на свете.
— А ты его? — продолжал непонятно до чего докапываться Робин.
— Что за вопрос, Робин? — она удивленно усмехнулась — Конечно, я любила его. Мне до сих пор его не хватает.
В этот самый момент Реджина осознала, почему её так тянет к Локсли. Он словно копировал поведение её отца. Заботился о ней, беспокоился, дарил тепло и ласку. От него ни разу не было слышно грубого слова или повышенного тона. И он не требовал ничего взамен. Никогда. Да ему и не надо было просить… Она отдавала ему всю себя, даже не осознавая того до конца.
— Прости, если задел, я не хотел обидеть тебя — он развернул её голову к себе и заглянул в глаза — Ты потрясающая девушка, Реджина! — он провёл пальцами по её щеке, убирая тёмную прядку за ушко — И я…
Робин не успел озвучить мысль, которая крутилась в его голове вот уже несколько дней. Он много над этим думал. Сотню раз представлял, как уничтожит ту, что убила его друзей. А теперь не представляет, как можно причинить ей вред. И, пожалуй, уничтожит того, кто это сделает.
Звук бьющегося стекла заставил не только прервать разговор, но и до смерти перепугаться за детей.
Повисла гробовая тишина, в которой отчетливо можно было расслышать тяжёлое дыхание Локсли и прерывистое Миллс. Несколько секунд ушло на осознание произошедшего.
— Все целы? — Реджина беглым взглядом осмотрела напуганных детей — Никто не ранен?
Робин выглянул в окно, разбитое прилетевшим камнем, но ничего и никого странного не обнаружил. Может просто чья-то глупая шутка?
— Ребята, давайте переместим вас в другую комнату — ободряющим тоном сказал Робин — Не пугайтесь — улыбнулся он — Ничего страшного не произошло. Просто кто-то нехороший глупо пошутил.
Они успокоили детей, что удалось сделать весьма легко и быстро. Через несколько минут соседняя от гостиной комната наполнилась смехом и играми.
Робин убрал все осколки, разлетевшиеся по полу, а после протянул Реджине бумагу, оторванную от камня. Девушка развернула записку, надпись на которой задавалась вопросом: «Скучала?»
Реджина широко распахнутыми глазами, в которых читался испуг, посмотрела на Робина и произнесла имя, шёпотом растворившееся в воздухе.
***
Они убрали беспорядок, оставленный детьми. Последний бумажный стаканчик из-под сока полетел в мусорное ведро из женских рук. Последняя тарелка из-под торта была домыта и мужчина отправил её в сушилку.
Робин не задавал вопросов. Сейчас она была подобна ежу — колючая и отстраненная. С пустым задумчивым взглядом, который избегал мужчину, она убирала перепачканную посуду и остки еды.
Пару раз Робин пытался вернуться к этой теме, но взглядом Реджина давала понять, что не готова сейчас об этом говорить.
Роланд попросил почитать ему книжку на ночь и она с превеликим удовольствием ушла укладывать ребёнка спать. Роланд, как маленькая отдушина, с которой любые невзгоды кажутся пустяком.
Робин заваривал чай, когда Реджина покинула спальню ребёнка и тихо, бесшумно зашла на кухню. Медленными шагами она приблизилась к мужчине, руки её легким касанием скользнули по мужскому телу и закрепили кольцо из рук в области его живота. Девушка крепко прижалась к его спине и, опустив подбородок ему на плечо шепнула на ушко: «Уснул»
Робин вздрогнул от неожиданности, а затем лёгкая улыбка заиграла на его лице.
— Я заварил тебе чай — тихо проговорил он, накрывая её руки своими.
— Я ничего не имею против чая, но… Есть что-нибудь покрепче?
Реджина разомкнула руки и Робин развернулся к ней лицом. Он поцеловал её в лоб. Это было не мимолётное касание, а нежный, как бы говорящий, что он переживает, поцелуй.
Робин достал из шкафчика два фужера и бутылку дорого вина. Красная жидкость заполнила бокалы и один из них он протянул Реджине.
— Поговорим? — он получил от неё положительный кивок головы — С чего ты взяла, что это Грэм?
— Он всегда вместо приветствия спрашивал, скучала ли я — не поднимая глаз на Локсли, пояснила Реджина, предварительно сделав пару глотков.
— Совпадение? — предположил он — Может это действительно чья-то дурацкая шутка. Или это кто-то другой. Может ты кому-то перешла дорогу? Сделала что-то, что…
— На что ты намекаешь? — перебила его Реджина — Я банковский работник, Робин, а не мафиози какая-нибудь. Кому я могла перейти дорогу?
— Тише-тише, успокойся — он сократил расстояние между ними до минимума — Прости — провёл ладонью по её волосам и подушечкой большого пальца погладил по щеке — Я не дам тебя в обиду, слышишь?
— Я справлю с этим, Робин. Если Грэм…
— Так, ладно, притормози-ка — перебил он её — Девушка из разряда «смогу всё сама». Ты не будешь справляться с этим в одиночку. Я не позволю. Грэм опасен.
— Я не за себя переживаю. А за вас с Роландом. Если с вами двумя что-то случится… Я никогда себе этого не прощу!
— С нами всё будет хорошо — четко проговорил каждое слово — Иди сюда — и притянул в свои объятия.
***
Легким движением кисти Реджина открыла кран. Вода из душа сильным потоком хлынула вниз. Реджина расстегнула молнию платья, которое, скользя по её стройному телу, опустилось на пол. Отправив туда же нижнее бельё, она шагнула в ванную. Струйки воды упали ей на голову и девушка поправила уже намокшие волосы. Ещё мгновение и вода начала струиться по её роскошному телу. Брызги, стекая, как капли дождя по стеклу, полетели на кафельную плитку, такую же голубую, как его глаза.
Набрав побольше воздуха в лёгкие, Реджина сильно зажмурила глаза, запрокинула голову назад и подставила под воду лицо. Простояв так несколько секунд, девушка тяжело выдохнула и провела ладонями по щекам.
Она не знает, сколько так простояла, позволяя воде согревать её тело, но, наверное, довольно долго. С головой уйдя в собственные мысли, девушка потеряла счёт времени.
Реджина думала о том, сколько уже лжи сорвалось с её губ. Она лгала Робину о работе, о том, где пропадает, когда не с ним, даже о том, где живёт и почему они бывают лишь у него и никогда у неё. Она не может рассказать ему всего, но уже нет сил тешить себя мыслью, что сладкая ложь лучше горькой правды. Из-под пышных ресниц выступили слёзы и побежали по щекам, выстроившись в одну линию с водными дорожками.
Правда разобьёт Робину сердце. А затем он разобьёт его ей. Правдой она потопит корабль, на котором плывёт. И разобьются вдребезги самые ценные отношения в её жизни.
Ей твердили, что любовь — это слабость. Непозволительная при её роде деятельности роскошь. И она действительно в это верила, пока не встретила его. Чувства к Робину помогли осознать, что любую слабость можно превратить в силу, если понять, как это сделать.
Реджина вышла из ванной, завернутая в одно лишь полотенце, едва прикрывавшее бёдра. На постели сидел Робин, взгляд его пробежался по стройным ножкам. Реджина медленно, изящной походкой кошки, преодолела разделявшее их расстояние. Робин, не вставая с постели, обнял её за талию. Она склонила голову и потянулась к его губам за поцелуем, нежным, быстро переросшим в страстный.
Края его футболки захватили маленькие, но сильные кулачки и потянули хлопковую ткань вверх, освободившись от которой, Робин лёг на спину, потянув девушку за собой. Реджина удобнее устроилась сверху и, сгорая от желания, с новой страстью и настойчивостью впилась в его губы. Мужские руки проникли под полотенце и сжали в ладонях обнаженные ягодицы. Реджина потерлась о его пах, где ощутимо чувствовалось мужское возбуждение и простонала ему в рот.
Робин освободил безумно желанное тело от полотенца, и обвил руки вокруг её талии, крепче прижимая к себе. В следующую секунду мужчина уже был сверху, а её разогревшаяся под горячим душем кожа коснулась прохладной постели, и мурашки побежали по телу.
Робин коснулся губами её шеи, целуя сначала нежно, а затем со стремительно нарастающей страстью добрался до груди. Приятная волна возбуждения пробежалась по её телу и она поняла, что сдаётся, что больше не властна над ситуацией. Она готова подчиниться, отдаться ему без остатка и исполнить любой его каприз. Она в его власти и ей чертовски это нравится.
Его руки и губы жадно блуждали по телу. Охваченная жаром кожа казалась более чувствительной, отчего желанные прикосновения были во сто крат приятнее.
Робин освободился от остатков одежды и вновь навис над желанной женщиной. Он вошёл в неё медленно, срывая с губ тихий стон. Его движения плавные и аккуратные, но совсем не этого ей сейчас хочется. Она просит его быстрее и глубже, и он исполняет волю любимой женщины. Комнату заполняют стоны, вздохи и крики. Он доводит её до безумия. Её одолевает наслаждение, граничащее с потерей сознания. Она словно выпадает из реальности.
Её тело содрогается в сладкой истоме, а его вслед за ней. Он издаёт глухой рычащий звук и припадает к её рту. Его язык находит силы прорваться сквозь её горящие губы. Она обнимает его со всей, что ещё осталась на данный момент, силы и чувствует, как вес его тела вдавливает её в постель. Она не чувствует дискомфорта, лишь блаженство от близости их разгоряченных обнаженных тел.
— Я люблю тебя… — шепчет он, глядя ей глаза.
Она молчит, не смеет моргать и даже дышать. Он убирает влажную прядку с её лица и касается губами пылающей жаром щеки. Нежные поцелуи уходят вниз, ласкают шею, грудь, живот, и поднимаются вверх.
— Робин… — она привлекается его внимание, заставляет посмотреть в глаза, касается ладошкой его щеки — Я тоже люблю тебя.
