1 сентября 2018 года Флёдстен, Скрелингланд
Солнце уже почти село, только самый краешек торчит из-за гор, причудливо раскрашивая небо и макушки елей багровыми разводами. Даже тёмно-коричневый двухэтажный деревянный дом на фоне сумеречного леса кажется сейчас гораздо светлее — буро-красным, как проплывающие облака. При желании в нём могла разместиться вся семья Тома с родственниками Стефф в придачу, и никому бы в голову не пришло жаловаться на тесноту. Чтобы добраться сюда из Флёдстена, приходится километров шесть пилить по гравийке через дремучий ельник. Зато красотища вокруг необыкновенная. Куда ни глянь — красавицы-ели, высокие, могучие, из-за мохнатых зелёных макушек даже гор не видно. А зимой ещё красивее. Том ни капли не жалеет, что они решили переехать в Скрелингланд и купить дом здесь — в родном городке жены. Теперь их окружает не только волшебная природа и чистый воздух, но и родные лица. Это важно — быть рядом, чувствовать за спиной поддержку и любовь близких. Стефф с мужем младшей сестры, которому принадлежит это великолепие, сидят на качелях и как обычно о чём-то спорят. Пока — тихо, но уже отчаянно жестикулируя. За все, прожитые в относительной близости, года Том так и не разобрался, кто они друг для друга: закадычные друзья детства, сводные брат с сестрой или свояченица и зять. Или, как на самом деле формально и есть, всё вместе. Уяснил только одно — во время их разборок стоит держаться подальше от обоих сразу и ни при каких обстоятельствах не принимать открыто чью-либо сторону. Точь-в-точь как много лет назад, когда при нём ссорились Джанед и Ронан. Сегодня не по-осеннему жарко. Сисса откуда-то раздобыла здоровый рулон клеёнки со шлангом и вместе с Ларсом устроила на склоне водную горку. К захлёбывающимся от восторга близнецам тут же присоединились взрослые, и теперь Сисса стоит на вершине холма, помогая визжащей детворе безопасно сесть и набрать скорость, а тесть с Ларсом ловят их внизу. Если бы не Стефф, три года назад многое в жизни Тома сложилось иначе. Он бы наверняка отказался от квартиры в Торонборге, записанной, как выяснилось из завещания Ронана, на его имя. Но Том видел, как решительно Стефф собиралась обратно в Торонборг, не соглашаясь на уговоры родных остаться во Флёдстене. И ему казалось важным помочь. Ведь это он не спас её жениха и позволил заманить Лукаса на пару с Ронаном в ловушку, а значит, в неоплатном долгу перед обоими. Том был уверен: они бы ни за что не отпустили Стефф одну, тем более в положении, а от него всего-навсего требовалось переехать в центр. Занять место Ронана, попробовать стать другом Стефф или хотя бы просто быть рядом, если ей вдруг понадобится помощь. Претендовать на роль Лукаса Тому даже в голову не приходило. Скажи ему тогда кто-нибудь, что он влюбится и сам предложит ей выйти за него, будет воспитывать сыновей Лукаса, жить в его доме, по выходным собираться и пропускать бутылочку пива с его лучшим другом и братьями, Том ни за что не поверил бы. А теперь ни капли не жалеет, что поддался необъяснимому импульсу и поступил тогда так, как требовала совесть. И сейчас, Том уверен, он поступает так же. Винс Фриис — преступник. Вор. Был им много лет. Ничего из того хорошего, что он уже сделал и сделает ещё, никогда не изменит этого факта. Пусть косвенно, но Джанед погибла по его вине. И Ронан. И даже Франк, каким бы говнюком ни оказался в итоге. Этого Том простить не может, хотя обязан Фриису жизнью. А значит, им всегда будет слишком тесно вдвоём, и с этим придётся жить. Готов ли к этому Фриис? Том не знает и ему наплевать. Главное, что он готов. Готов сделать всё, чтобы Винс Фриис никогда больше не причинил вреда его близким.2 сентября 2018 года «Четыре клёна», Эгерхус, Скрелингланд
В приоткрытое окно доносится шум просыпающегося парка. Духота растворилась в воздухе, сменившись утренней осенней прохладой. Только сна по-прежнему ни в одном глазу. В комнате темно, потому что давно глубокая ночь. Здесь, вдали от города, она другая: небо кажется темнее, половинка луны — чуть ближе к земле и светлее, а бесчисленные звёзды — гораздо ярче. Они мерцают, переливаются, иногда одна из них срывается с небосвода и стремительно уносится за горизонт. Так быстро, что Винс едва успевает загадать желание. Не то чтобы он по-настоящему верит, что оно может исполниться, но немного удачи им не помешает. Он лежит в обнимку с Эвой на больничной постели. Винс — чуть выше, на спине, пристроив под шею правую руку на сложенной пополам подушке. Эва рядышком, на боку, положив щёку на его предплечье и уткнувшись носом ему в грудь. Левой рукой поглаживает его живот, согнутую ногу закинула на бедро и упёрлась острой коленкой прямо в пах. Наверняка без задней мысли — ебучие лекарства блокируют любые раздражители, не позволяют ей увлечься и испытывать возбуждение. Игнорировать её близость становится всё труднее: каждое новое движение, даже самое крохотное и невинное, разбегается по телу тёплыми волнами. Сдерживаться невозможно, но Винс старается изо всех сил. Уже чудо, что им позволяют видеться и оставаться вдвоём хотя бы раз в две недели. Поэтому он будет рядом столько, сколько потребуется. Будет слушать её дыхание, чувствовать её тепло, вдыхать её запах, глазеть на звёзды и пытаться успеть загадать желание, чтобы однажды Эва снова стала собой. Будет делать всё, что от него зависит, чтобы приблизить этот день. — Споёшь мне её песню? — сонно бормочет она, доверчиво прижимаясь к его груди, совсем по-детски. Винс обнимает Эву крепче, но так осторожно, будто она сделана из хрупкого фарфора. До смерти боится причинить ей боль, напугать. Он помнит, как ещё месяц назад Эва его даже не узнавала. — Конечно. — Винс находит губами её висок. Тихо напевает колыбельную, которую слышал от отца:Щекочет колокольчик Ночную тишину Раз веснушка, три веснушка, пять Ничего не бойся, любовь моя Ложись скорее спать А я спою про беды Что в памяти храню Раз веснушка, три веснушка, пять Задуй свечу, любовь моя Ложись скорее спать Привяжу луну к подушке И к твоей груди Раз веснушка, три веснушка, пять Закрывай-ка глазки, любовь моя Ложись скорее спать Ложись скорее спать…
Ради Эвы Винс готов на что угодно, как и двадцать с лишним лет назад. Он не собирался отказываться от неё тогда, не откажется и теперь. Они всё ещё живы, всё ещё вместе. Всё ещё неразделимы. Он по-прежнему её половина Луны, и если бы Эва могла, подтвердила бы это сама. Она единственное, что имеет для Винса сейчас значение. Остальное неважно. Совсем. С остальным он справится.