Фредерикстад, Новая Дания
Известная мудрость, что мир тесен, сегодняшней ночью подтвердилась в очередной раз. Ещё в клубе, стоило Сиссе увидеть новую пассию Нила, выяснилось, что они давно заочно знакомы. Несколько месяцев назад парнишка встречался с продюсером танцевавших на сцене ребят, среди которых был и его брат, а теперь этот же продюсер живёт с младшим кузеном Сиссы и собирается на нём жениться. Тогда же Сиф озвучила Тому собственную примету: в Новой Дании куда ни плюнь, так или иначе угодишь в семейство Алефельдов. И заодно призналась, что без лишнего шума, ордеров и запросов успела покопаться в биографиях членов семьи, а заодно встретилась на кофе с любовницей арендатора, на которую до сих пор оформлен договор на долгосрочную аренду ангара. Теперь благодаря ей у УБН в наличие не просто догадки, частично подтверждённые фактами, а настоящая схема, как создавался и работает тайный наркобизнес Хансена и его подружки. Единственное, чего по-прежнему не хватает — прямых доказательств их причастности. Впрочем, как всегда. Знать, как совершенно преступление, и суметь доказать — две огромные разницы. Но и эта проблема частично решилась сегодня, когда на камеру в доме Сиф Виола Лунн сделала парочку любопытных признаний. Том настроен скептически и воодушевление Сиф разделять не спешит. Слова всего лишь слова. Их надо доказать. А значит, нужны улики — настоящие, прямые, с которыми можно прийти в суд и выйти оттуда победителями. Так что работы полно. Ещё бы вытрясти из Ларса всё, что он знает и что может узнать. В конце концов, у него, как у финансового директора фирмы, есть доступ к любым документам. Дело за малым — придумать способ, как убедить его помочь. Но сначала обеспечить безопасность Сиф. Оставаться в доме одной — слишком рискованно. Да и своё стратегическое значение он потерял: Тому сложно представить ситуацию, при которой после всего случившегося кто-то из бандитской четвёрки приходит домой к Сиф, чтобы исповедоваться. А вот убить её они сто процентов попытаются. Слава богу, она артачиться не стала и сразу согласилась хотя бы на время посидеть в отеле вместо Нила. Тот поживёт пока вместе с ним у Ларса. Или зависнет у паренька, с которым так удачно познакомился в самолёте. Будет видно. Посмотрят, что удастся найти, поговорят с Франком и решат, как действовать. Пока им везёт, пусть бы везло и дальше. А ещё есть Фриис. Как ни крути, с лёгкостью отмахнуться, мол, убийства во Флёдстене УБН не касаются, разбираться будут потом вместе с Тофтом, когда здесь закончат, не выходит. Касаются. Ещё как касаются. Особенно если на свадьбе во Флёдстене в июне две тысячи пятнадцатого всё случилось совсем не так, как они считали. Том ни с кем не делился этими мыслями, даже с Нилом. Гонит их от себя, но они упрямо возвращаются и бередят душу. Он думает об этом постоянно — с тех пор, как увидел запись из больницы. Чувствует, что должен продолжить с Сиф прерванный в клубе разговор, прямо сейчас, пока везёт её в дом за вещами. И всё равно сомневается. Раньше они были близки, дружили по-настоящему, доверяли друг другу. Но, получается, недостаточно. Сиф скрыла роман с Ронаном, опасаясь реакции Тома. А он не желал рассказывать про ссору. Всегда казалось, что стоит начать, и получится, будто изо всех сил пытается себя оправдать, а значит, априори признаёт вину, которой не было. И причин чувствовать себя виноватым — тоже. Джанед осталась в Видарсхавне и погибла не из-за него, не потому что Том поступил неправильно. Он любил её, и Ронан это прекрасно знал, поэтому бил в самое больное место. Вопрос только зачем. Неужели, чтобы просто выплеснуть горе? Свалить вину, которую испытывал сам, на него? Вряд ли такой способ сработал, раз Ронан так и не оставил в покое прошлое. Изменилось бы хоть что-то, если бы Том первым протянул ему руку? Если бы принял его сторону и согласился помочь? Если бы вместо нравоучений просто выслушал? Если бы хотя бы с Сиф был откровенным? К чёрту конфиденциальность! Он имеет право знать. — Мы не договорили. Про Фрииса. — Я всё ещё не верю, что это в принципе возможно, — Сиф впервые с тех пор, как они сели в машину, смотрит Тому в глаза и реагирует словами, а не ужимками. — Что из? — Что Фриис — дядя твоих сыновей. — Двоюродный. Они с Лукасом кузены, — машинально уточняет он и только потом понимает: — Ты знала? — Эм-м… — Сиф возвращается к невербальному способу общения и снова изучает ночной пейзаж за окном. — И давно? — Том чувствует, как начинает злиться. — Это имеет значение? — Да. — Он качает головой: — Нет. — Хмурится. — Не знаю. — Тогда с тебя хватит, что я знала об этом в нашу с тобой последнюю встречу. — И промолчала, — с укором, изо всех сил стараясь не заводиться, констатирует Том. — Даже, когда я рассказал тебе про Стефф. — Как ты себе это представляешь? — нахально бросает она. Кривляется: — Поздравляю, Юль. Очень рада за тебя. Живите долго и счастливо. Кстати, твои пасынки одной крови с парнем, которого мне надо трахнуть и уболтать на кражу алмазов. Так, что ли? Не я виновата, что вы с Ронаном не научились находить общий язык после гибели Джанед. — Она отворачивается, язвительно добавляет: — Только женщин. Тому хочется разразиться бранью в ответ. Но он заставляет себя сдержаться, сжимая зубы до скрежета. Руганью уж точно ничего не исправить, это они с Ронаном проходили. — Он об этом знает? — после паузы спрашивает Том. — Кто его настоящий отец? — Сиф пожимает плечами. — Без понятия. Фриис никогда не упоминал семью. Вообще. Как ты понимаешь, я тоже не спрашивала. Нам было, что обсудить, и без этого. — Могу представить, — вырывается у него раньше, чем он готов ответить, какой именно смысл вложил в обидную фразу. — Останови машину. — Что?.. — Останови машину, говорю! — рявкает Сиф. — Зачем? — спрашивает Том, но всё-таки съезжает на обочину. — Вылезай! — Зачем? — Затем! — Сиф зла и отнюдь немногословна. Не то чтобы он не понимает, почему. — Я поведу, — добавляет она, когда Том послушно выбирается наружу. Садится на его место, указывает кивком на освободившееся сиденье справа от себя: — Чего ждём? — Зачем? — в третий раз спрашивает он, но всё же обходит внедорожник и залезает в салон. Демонстративно захлопывает дверь, пристёгивается. — Довольна? — Чтобы мы не врезались в столб, — Сиф отвечает на первый вопрос, игнорируя второй. Яснее всё равно не становится. — Почему мы должны врезаться в столб? — Потому что, когда речь заходит про Фрииса, ты абсолютно неадекватен. — Я думал, мы закончили его обсуждать. — Не закончили, — Сиф резко опускает ручник и выруливает обратно на дорогу. — Только начали. — Валяй. — Том с усмешкой лезет в бардачок за сигаретами. Протягивает начатую пачку Сиф, но она мотает головой. — Я понятия не имею, что Фриис делал во Флёдстене. Наверное, каким-то образом узнал про арест кузена. — А потом решил задержаться, чтобы его убить? И Ронана заод… — Фриис никого не убивал! — обрывает Сиф. Зло, но уверенно. — Откуда ты знаешь? — Фриис — не убийца. — И снова тот же вопрос. Откуда ты знаешь? — Знаю. — Веский аргумент, — Том с ухмылкой закуривает. — У него не было причин убивать Ронана. Тем более Лукаса. — Ты так считаешь, потому что… — он многозначительно замолкает, предлагая ей закончить фразу. Сиф не торопится. Сосредоточенно глядит на дорогу. Потом всё-таки отвечает, но говорит так, будто выплёвывает каждое слово: — Ронан мог доказать, что Джанед тоже участвовала в ограблении. — В каком ограблении? — В том самом, Том. Джанед знала про готовящуюся кражу, специально поменялась сменами и впустила Фрииса. Он давится дымом. — В каком смысле впустила? — В прямом. — Сиф бросает на него короткий взгляд, то ли полный отчаяния, то ли жалости. Том не успевает разобрать, он совершенно сбит с толку. — Специально оставила служебную дверь открытой, а сама осталась в главном зале и делала вид, что занята уборкой. При желании хороший адвокат мог выкрутить всё так, что она инициатор, а Фриис — лишь исполнитель. И то не факт. Ведь ничего не пропало. Мало ли что он там делал. Никаких прямых улик против него. В отличие от Джанед. — Подожди. — Том трясёт головой, хмурясь. — Значит, Фриис тоже был там? Вместе с младшей Лунн? — Эвы не было. — Сиф притормаживает, сворачивая на грунтовку. — Как это не было? Её же за это судили. Она же… — Появилась гораздо позже. В самом конце, — перебивает Сиф. Останавливает машину у двухэтажного дома, дёргает вверх ручник и глушит двигатель. Разворачивается к Тому: — Эва не собиралась никого грабить. Она ворвалась в магазин через главную дверь. Разбила стекло и вошла. У неё даже перчаток с собой не было. — Но… — Том пытается осознать, что именно хочет объяснить сейчас Сиф. Ничего из этого не укладывается в голове. Противоречит всему, что он знает и слышал на суде. Хрен с ней, с Эвой! Разве Джанед — его Джанед! — разве она могла организовать грабёж?! — Когда брата Стефф убили, — Сиф не ждёт, продолжает расстреливать словами, — Ронан был уверен, что это месть кого-то из сообщников Эвы за проваленную защиту. Начал проверять, искать зацепки, поехал в офис к тётке твой жены. И нашёл. Вернее, это брат твоей жены нашёл. — Что нашёл? — Видеосъёмку в торговом зале ювелирного, каким-то чудом исчезнувшую из расследования. В деле написано, что все записи с камер сгорели во время взрыва и не подлежат восстановлению, поэтому ни одна из них не фигурировала на суде. Обвинение держалось на чистосердечном признании Эвы. Тому кажется, его мозг сейчас взорвётся. — Зачем ей признаваться в том, чего она не совершала? Это же идиотизм. Сиф со странной ухмылкой забирает у него сигарету. Глубоко затягивается. Произносит, выдыхая дым над макушкой Тома: — До знакомства с ней я бы посомневалась, кого именно она выгораживала: Фрииса или сестру. Но теперь точно знаю — всё дело в нём. Эва очень боялась, что Фриис окажется за решёткой. Настолько, что сама была готова сесть вместо него. — Да с чего ты всё это взяла?.. — Поняла утром, когда они с сестрой вспоминали прошлое на моей кухне. — Какое прошлое? Сиф качает головой. — Сам потом всё увидишь. Видеозапись уже должна быть у Франка. — Погоди, а что с записями из ювелирного? Почему Стив их не использовал? Он как минимум мог потребовать пересмотр дела. — Не успел. — Но Норма… — Она ничего про них не знает, — опять перебивает Сиф. — Ронан убедил её дать ему доступ к файлам на правах телохранителя Стефф, а потом уничтожил. — Уничтожил?.. Зачем? — Помнишь, он приходил к тебе домой поговорить, а застал меня? Ронан хотел всё рассказать и вместе решить, что делать. Но ты его выставил. — Хочешь сказать, что он уничтожил важные улики из-за ссоры со мной? — Думаю, не поэтому. — Сиф пожимает плечами. Делает очередную затяжку и, наклонившись, отправляет окурок в пепельницу под приборной панелью. — Не хотел очернять память сестры, — продолжает она, выпрямляясь и встречаясь с Томом взглядом. — Поэтому поделился откровениями с тобой? — вопрос звучит гораздо резче, чем Том хотел. Но причин для извинений он не видит. Услышанное по-прежнему отказывается укладываться в голове. Тому очень хочется взять и отмотать назад, туда, где Фриис — плохой парень, убивший Ронана, а Эва — убийца Джанед. — Ему надо было кому-то рассказать. А ты не захотел его слушать. Не захотел. И это уже не изменишь. — Подожди, а как же взрыв? — хватается за спасительную соломинку Том. — В ювелирном? Он кивает. — Фриис сказал, что это был несчастный случай. Я ему верю. — Неужели? — Сарказм в тоне зашкаливает, но за это Том тоже не собирается извиняться. — Эва подозревала, что он ей изменяет, поэтому пришла разбираться. Пока они спорили, Джанед испугалась и попыталась сбежать. Неудачно попыталась. Едва всех, кто там был, не убила, — Сиф выдерживает красноречивую паузу. Том тоже молчит, слишком детально, до рези в глазах, представляя то, что только услышал. — Эва понятия не имела про ограбление. И взрывчатку для сейфа подкладывала не она. И даже не Фриис. — Её сестра? — догадывается он. Та же, кто взорвала подпольную лабораторию, куда опрометчиво сунулся напарник Сиф и погиб. — Ронан хотел доказать, что она была там и тоже виновна. Меня это устраивало, потому что мои с Ронаном желания упечь Виолу Лунн и её дружка за решётку совпадали. Видеозапись, которую обнаружил Стив, ничем не могла мне помочь. Как и подмоченная репутация Джанед. — И ты предпочла вовремя отвернуться, чтобы Ронану не пришлось стыдиться младшей сестры? Сиф выдерживает его взгляд. — Я предпочла, как ты говоришь, вовремя отвернуться, чтобы мне не пришлось говорить тебе то, что скажу сейчас. Том вскидывает бровь, сам не понимая, какая эмоция берёт вверх над остальными: разочарование, гнев, обида, недоверие, страх. — Ронан предупреждал сестру, чтобы она не связывалась с Фриисом, до того, как вы расстались. Но она не послушалась. Так вот почему Ронан настаивал, чтобы он не тянул и сделал Джанед предложение. — Девчонка влюбилась и потеряла голову. Собралась использовать ограбление, чтобы добиться своего любым способом. — Сиф неожиданно улыбается — широко и совсем нерадостно. Обречённо. — Я её понимаю. Фриис умеет быть обворожительным. — Погоди, ты?.. — Том боится озвучить промелькнувшую догадку. — Ты что, влюбилась в него? — А говорил, не полиция нравов, — Сиф не больно ударяет его по плечу. Тянется к ручке на двери. — Пошли. — Но открыть не успевает, потому что мешает оживший мобильник в её сумочке. Том бросает взгляд на часы, встроенные в панель приборов. На них начало второго ночи. Не самое подходящее время для бесед по телефону. — Кто? — Без понятия, — отзывается Сиф, вытаскивая сотовый из кармашка. Выразительно прижимает указательный палец к губам и нажимает на кнопку громкой связи. — Да. — Мы их сильно разозлили, — доносится из динамика нервный голос Фрииса. — Я успел поплавать, но выбрался живым. Эва пока у них. — У них или с ними? — Сиф подбирается, становясь абсолютно серьёзной. — Сейчас без разницы. Исчезни и не высовывайся. Ты наверняка следующая. — А ты? — За меня не беспокойся. Но она беспокоится. За него. Том слишком хорошо знает Сиф, чтобы не заметить, как она побледнела и сжала в пальцах телефон, когда Фриис отключился. — Не брехня? — Вряд ли. Это не его мобильник, — тихо произносит Сиф, продолжая таращиться на экран, словно решает, стоит ли перезванивать. — Фриис никогда не пользуется чужими без причины. Значит… Том машинально смотрит туда же. Номер кажется знакомым. Он вытаскивает из кармана сотовый, торопливо лезет в контакты, сверяясь. — Это же мобильный Ларса! — Надо отследить, — Сиф выскакивает из машины. Том заторможено наблюдает, как она оббегает капот и направляется к дому. «Ты следующая», — звучит в голове голос Фрииса. И Тома осеняет. — Стой! — орёт он, тоже выскакивая из машины и бросаясь за Сиф. Оказывается на крыльце, когда она уже вставляет в замочную скважину ключ. Хватает за плечи, швыряя назад — прямо на гравий между двух машин: собственной и Сиф. Хочет накрыть собой, но не успевает. Взрыв гремит прямо за спиной, Тома сбивает с ног волной, кусает огнём в спину и затылок. Раздражающее быстро перед глазами проносятся щепки и горящие искры. Последний фейерверк, успевает подумать Том, прежде чем бок пронзает острой болью и вращающаяся перед глазами ночь сменяется кромешной тьмой.***
Оромокто, Новая Дания
— Тебе не стоило так опрометчиво лететь на свет, — шепчет Эва, затягивая на шее сестры провод. Поймать Виолу в ловушку оказалось до смешного просто — та слишком увлеклась, вытаскивая из багажника Хансена. Эва успела подкрасться незаметно со спины, а дальше у сестрёнки не было шансов. У неё никогда не было шансов, когда следовало напрячься чуть больше, чем щёлкать по кнопкам ноутбука. — Идиотка, — совсем непрезентабельно шипит Виола. Красивое персиковое платье порвалось и испачкалось — из аккуратного носика сочится идеально-багровая кровь и делает всё вокруг до тошноты неидеальным. — Что ты творишь? Сдохнуть решила? Родные сёстры не должны себя так вести. Но в их неидеальном мире всё наоборот. А ещё очень жарко. Наверное, потому что вокруг полыхает огонь, и это тоже по вине Виолы — она слишком долго сюда добиралась. — Прости. У тебя были планы на вечер? — усмехается Эва. Скидывает со спины ранец, бросает на пол. Он ей больше не нужен. — Послушай, — Виола старается говорить уверенно, как будто в её идеальном мире ничего не изменилось. Как будто не ей вот-вот подпалит пятки. Или повезёт, и она задохнётся угарным газом раньше. — Мы ещё успеем… Где-нибудь спрячемся. Вдвоём. Ты и я… Нас не найдут. Деньги у меня есть, ты же знаешь. Потом я что-нибудь придумаю. Всё будет хорошо. Нет, хорошо уже не будет. Никогда. Поэтому их одно на двоих «всё» закончится сегодня. Эва вытирает со лба пот, устало опускается прямо на бетонный пол напротив сестры. — Я думала, ты его действительно любишь. — Кого? — Виола кривит рот. Недовольна, что кто-то делает совсем не так, как ей хочется. — Хансена. — Конечно, люблю. — Поэтому предлагаешь сбежать вдвоём? — ухмыляется Эва. — Готова простить мне его смерть? — Давай обсудим это позже, — Виола слишком боится за свою шкуру, чтобы долго разыгрывать из себя терпеливую сестру. — Не здесь. — Мне нравится здесь. — Мы же погибнем, — она выразительно обводит глазами полыхающий со всех сторон пожар. И окончательно решает не притворяться. — Эва, да включи ты уже мозги! Мы же сгорим заживо! — Тебя это беспокоит? Меня нет, — Эва пожимает плечами. Слышит, как за спиной со скрипом распахивается железная дверь. — Ты всё-таки пришла? — Я же обещала, — улыбается вошедшая Барбара. — Ты с кем разговариваешь? — градус страха в голосе сестры зашкаливает. — Не узнаёшь? — Эва оборачивается к ней, смеётся. — Это же Барбара. — Какая ещё Барбара? Эва, очнись! Здесь только мы! Барбара давно сдохла. — Неправда. Она выжила и нашла меня. — Что?.. — Хотя бы поздоровайся. — Она снова смотрит на Барбару. Машет рукой. — Ты зря пришла. Уходи! — Зачем? — удивляется Барбара, продолжая приближаться. — Ты же погибнешь, — пугается Эва. Убивать её снова она не желает. — Тебе нельзя здесь оставаться. — Я никогда больше тебя не брошу, милая. — Эва! — зовёт Виола. Её идеально красивые глаза совсем неидеально округляются. — Ты… — Голос сестры срывается, становится невыносимо визгливым: — Ты же такая же шизофреничка с суицидальными наклонностями, как наша бабка! Ещё и от папаши-психопата гены урвала! Господи, какой пиздец! Надо было дать Франку добить тебя в тюрьме! А я, идиотка, мечтала, как вытащу тебя оттуда. Без прошлого, без дерьма! Как вместе мы сделаем то, что проклятому старику даже не снилось! Эва почти не слушает. Ей надо убедить Барбару уйти, но слух цепляется за последнюю фразу. — Что ты задумала? Виола затравленно озирается. Морщит лоб, словно принимает важное решение, от которого будет зависеть её жизнь. Дурочка, она уже ничего не решает. Эва решила за двоих. Сёстры Лунн умрут сегодня здесь. Вместе. Но не Барбара. — Уходи! — она вскакивает, подбегает к ней, пытается подтолкнуть её обратно к двери. — Эва, приди в себя! Кроме нас тут никого нет! Барбара мертва! — надрывается за спиной Виола. Дёргается, извиваясь на полу. Наверное, надеется, что сможет освободиться. Зря. — Я никуда не уйду, — Барбара качает головой, перехватывая Эву за запястья и удерживая перед собой. — Не раньше, чем ты её убьёшь. Эва кивает на приближающийся со всех сторон огонь. Говорить становится всё сложнее, мешает дым. — Мы и так умрём. Уходи. — Нет, — Барбара не согласна. — Ты должна это сделать по-другому. Как с отцом. Виола заслужила умереть по-другому. Эва опускает голову. Барбара права — Виола заслужила. Потому что всегда ей завидовала. Потому что ненавидела Винса. Потому что выдала их Ивару. Потому что подстроила всё так, чтобы Винс связался с белобрысой потаскухой из ювелирного, а потом сел в тюрьму, где обязательно нашёлся бы кто-нибудь из «Асатру». Но Винс провозился с машиной, которая не хотела заводиться, и опоздал, а Хансен уже отправил Эву в торговый центр и заочно купил ей билет в «Эгерборг». Это Виола не хотела, чтобы Винс навещал её в тюрьме и убедила прикинуться мёртвой. Говорила, так будет проще. Это Виола с Франком организовали покушение, чтобы вытащить её из тюрьмы, превратив в беглянку, а потом заставила её убить Кузнечика. Это Виола приказала избавиться от Винса и заставила Эву смотреть. Это всегда была она. Виола. Её идеально неидеальная сестра. — Почему? — спрашивает Эва. Виола откуда-то знает, что именно она имеет в виду. — Хеннингсен был прав. Тебя должны держать в клетке. Выпускать, только когда надо кому-то перегрызть глотку. А я пыталась тебя спасти. — Спасти? — Из горла вместе с кашлем рвётся смешок. — Да, спасти! Вместе мы столько могли бы сделать, но ты никогда не видела дальше Винса. Весь твой мир ограничивался его членом! — Ты серьёзно думала, я обрадуюсь, узнав, что ты пыталась меня убить в «Эгерборге», и с радостью полезу за алмазами для тебя? — Хочешь правду? Ладно. Самое время исповедаться, раз уж мы собрались умереть здесь на пару, — Виола кривится, и её кукольное лицо до идеального становится неидеальным. Настоящим. — Ты давно не нужна Винсу. Он забыл тебя на следующий день после твоих фальшивых похорон. Даже не удосужился ничего проверить. Сбежал к шлюхам. Наверное, просто устал от тебя, ведь ты всегда была ревнивой обузой. — Виола громко, каркающе смеётся, хотя ей совсем не смешно. — Они использовали тебя. Он и шлюха. А план придумал Франк. После того, как ты выжила. А знаешь, почему ты выжила? Потому что была нужна мне. Ты всегда была нужна только мне. Больше никому. — Это неправда, — Барбара дотрагивается до плеча Эвы. Берёт её лицо в ладони, вынуждая посмотреть в глаза. — Ты нужна мне. — Знаю, — кивает Эва. — Тогда убей её. Заставь заткнуться. Барбара права. Виола всегда так болтлива. Она должна замолчать.***
Оромокто, Новая Дания
Окна закрыты, внутри — подогрев, даже жопу припекает. Может, успеет хоть немного обсохнуть. Не помешает, если Хансен прибрал к рукам спрятанный в лесу автомобиль. Но сначала туда надо добраться живым и разобраться, что к чему. Что он будет делать дальше, Винс запрещает себе думать. Иначе ему точно снесёт крышу. А пока он на удивление спокоен. Слишком, учитывая обстоятельства и херовые перспективы. Ларс всю дорогу молчит и ни о чём не расспрашивает. Ему уже несколько раз звонили, сотовый пищит, не переставая, но Ларс сбрасывает звонки и игнорирует сообщения. Винс всерьёз опасается, что тот ненароком привезёт его к легавым или в больницу. Или вообще остановится где-нибудь на обочине и потребует убраться. Наверное, на его месте Винс поступил бы именно так. Он, со всем своим дерьмом, совсем не укладывается в сытую и удобную жизнь Ларса. Сколько ему? Винс бросает на него осторожный взгляд исподлобья. От силы тридцать. При деньгах, тачка вон какая навороченная. Значит, хорошая работа или обеспеченные предки. Или и то и другое. Каким хером его занесло на берег реки ночью в субботу, да ещё в одиночестве? Такой должен кутить с друзьями в баре, снимая симпатичных цыпочек, или устроить траходром с любимой девчонкой. — Как ты там оказался? — спрашивает Винс, когда молчание становится слишком тяжёлым. — Около дамбы? — отзывается Ларс, продолжая смотреть на дорогу. — Ну да. — Люблю туда приезжать. Красивое место. Тихо. Винс готов согласиться с одним «но». — Не ночью же. — Почему? — Улыбка Ларса кажется искренней. — Ночью там гораздо красивее. — Тогда прости, что нарушил твои планы и испортил вид. — Ерунда. Мне надо было подумать, но недолго, чтобы не загоняться. Ты об этом позаботился. — Всегда пожалуйста, — Винс тоже невольно улыбается. И тут же жалеет, потому что успевшая подсохнуть на губе ранка трескается и снова кровоточит. — Слушай, — Ларс бросает на него виноватый взгляд. — Извини, если лезу не в своё дело. Винс мысленно напрягается, но изо всех сил старается не показывать. В конце концов, парнишка имеет право на мнение. — Говори. — Ты ведь не местный, правильно? — Ага. Заметно? Конечно, он сейчас спросит, зачем Винс приехал во Фредерикстад. Ответ готов — из-за той самой красотки, из-за которой ему настучали по зубам и скинули в реку. И ведь снова почти не соврёт. — Случайно не из Флёдстена? К этому вопросу Винс не готов. Не то чтобы фамилия Бек настолько редкая, а Флёдстен — родина всех Беков. Разнообразия ради Винс решает ответить правду. Хотя бы не придётся запоминать, что нёс, если пути ещё раз пересекутся. — Мой отец оттуда. А что? После всего, что произошло, Винс готов к любой неожиданности. Но у Ларса получается его удивить. — Мой тоже. — В смысле? В голове проносятся все Беки, которых Винс знает. Его дед был единственным сыном, значит, кроме собственного отца и Райнара, других взрослых Беков во Флёдстене не было. Не Лукас же зачал ребенка в первом классе. А отец умер слишком давно. Получается, у Райнара был ещё один сын? Здесь, в Новой Дании? Охренеть. Последнее Винс произносит вслух. Ларс пожимает плечами. — Сам в шоке. Сегодня узнал. Мама призналась. У неё там кузина жила. В юности часто приезжала туда в гости и вот… — он разводит руками. — Ты сын Райнара Бека? Ленсмана? — Ага. Ты с ним знаком? — Он был моим дядей, — вырывается против воли. Слишком велико изумление. — Мы что, родственники? — Выходит, да. Кузены. Винс настолько в ахуе, что готов сейчас поверить во всех богов разом. Его спас кузен. В грёбаном Фредерикстаде. Ночью. Вот так взял и оказался там на удачу, когда его, как котёнка, решили утопить в ебучей речке. Приехал полюбоваться красивым видом в тишине, потому что только сегодня узнал, что сын Райнара. Винс совершенно не понимает, как надо реагировать. Ларс, скорее всего, тоже, но предпочитает не заморачиваться. Просто спрашивает: — Ты был знаком с Лукасом? Винс сглатывает. — Не особо, — чувствует на лице внимательный взгляд и понимает, что отмолчаться не выйдет. — Наши отцы не общались. Мы тоже. — Ты же в курсе, что с ним произошло?.. Он в курсе. Угрюмо кивает. — Да. — Ясно. — Ларс возвращает взгляд на дорогу, и Винс с бесшумным облегчением выдыхает. — Я видел его всего один раз. Давно. Мы и трёх слов тогда друг другу не сказали. Я даже на его похоронах не был. Теперь жалею. Как раз думал сегодня, мог ли я его спасти, если бы был во Флёдстене, когда… Ларс обрывает фразу на полуслове. Притормаживает на перекрёстке, сворачивая в направлении Оромокто. Отсюда до ангара пара минут. Винс сосредоточенно смотрит в окно. В отличие от Ларса, он был во Флёдстене, когда Лукас полез под пули. Он ничем ему не помог, хотя очень старался. Но в больнице наткнулся на ебучего легавого — брата Джанед. Вот уж кого он совсем не ожидал встретить. Тот его на беду тоже узнал, прицепился, как клещ. Нёс ахинею про интрижку с сестрой, вопил, что Винс убийца, угрожал сдать в полицию, зачем-то преследовал. Винсу было не до него, чуйка кричала, что он обязан догнать Лукаса, но сраный легавый не отставал, увязался за ними в лес, а там Винс ничего не мог сделать. Было слишком поздно. Мозгов и удачи хватило вовремя увернуться и сбежать. Брату Джанед повезло меньше. Если бы Ларс был там, он бы тоже погиб. Наверняка. Слава богу, его там не было. И здесь тоже быть не должно. Винс не имеет права втягивать его в свои неприятности. — Останови, — просит он, указывая на съезд с правой стороны. — Ладно, — Ларс послушно тормозит. Бросает хмурый взгляд на лес. Смотрит на Винса: — Уверен, что тебе туда надо? — Более чем. Там моя машина и… Эва. — Ладно, — Ларс не спорит. Жмёт на газ, срываясь с обочины на грунтовку. — Что ты творишь? — Винс, приготовившись вылезать, захлопывает дверь. — Собираюсь подкинуть тебя до ангара. — Откуда ты зна… — Тут больше ничего нет. — Машина стремительно забирается глубже в ельник, и Ларс переключает фары в режим дальнего света. — Земля принадлежит моей семье. Раньше здесь был наш склад, теперь… Он не успевает закончить фразу, потому что оба видят перед собой зарево пожара. Винс открывает окно, и в нос тут же ударяет запах гари. — Какого хрена?.. — Вопрос Ларса повисает в воздухе без ответа. Дальше всё проносится перед глазами слишком стремительно, чтобы Винс запомнил детали. Башка в отключке, он действует на одних инстинктах. Сначала замечает распахнутые настежь ворота, догорающий остов того, что скорее всего совсем недавно было грузовиком. Около него — разбитый внедорожник Хансена, он сам, неуклюже распластанный у заднего колеса. Багажник раскрыт. Машина Виолы тоже там, слева. Дверь водителя открыта. Впереди, как огромная свеча, полыхает ангар. Эва внутри. Винс не знает, почему так в этом уверен. На сомнения времени нет. Он должен её найти. — Вызывай пожарных и полицию! — кричит Винс Ларсу, выскакивая на ходу из внедорожника. — И вали! Ларс что-то говорит в ответ, но он уже не слышит. Внутри настоящее пекло. Слишком горячо, вонь, глаза слезятся от дыма, дышать нечем. Винс натягивает на голову влажную футболку, старается вспомнить, что видел, когда они влезли сюда с Эвой. Она должна быть здесь. Осталось её найти. Что-то гремит, с грохотом падает с потолка совсем рядом. Кажется, что ангар рассыпается буквально на глазах, как карточный домик. Повезло, думает Винс, продолжает пробираться вперёд. Спотыкается, смотрит под ноги — перед ним, раскинув руки, лежит Эва. Глаза открыты, на губах застыла улыбка. Та самая, как у Ивара. Та, что обещает одни неприятности. Вот уж чего сегодня в избытке. Винс наклоняется, приседает, подхватывает Эву на руки, мчится с ней обратно к выходу. А в следующую секунду чувствует, как что-то сбивает с ног, и его накрывает тьма.***
24 июля 2018 года Фредерикстад, Новая Дания
Последние три дня у Тома нет отбоя от посетителей. Родители, сёстры, родственники жены, Ларс с кузиной, даже Тофт примчался из Скрелингланда. От обрушившихся лавиной новостей и обилия информации кружится голова. Или это из-за лекарств, которыми его пичкают. В любом случае многое ещё предстоит осмыслить. Вчера Стефф приводила в больницу мальчишек. Первые десять минут шалуны застенчиво жались к её ногам, потом осмелели и ещё через десять минут вполне освоились на его постели. Том с улыбкой наблюдал за ними, а потом без всякого вступления заявил жене, что хочет их усыновить и дать свою фамилию. Раз уж Беков прибавилось на целых два, он имеет право уравнять счёт и забрать двоих себе. Стефф обалдела, но согласилась, предложив компромисс, который должен устроить всех — дать им двойную фамилию: Бек-Юль. Том не возражал. Позже снова приходил Нил, на этот раз не один — с красавчиком-стюардом. Тот сначала робел, но потом расслабился, стоило принять его извинения за драку в клубе. Славный парнишка. В его искренности Том не сомневается — такие не умеют врать. Нил врать умеет и часто чудит, но он бы ни за что не потащил знакомить с друзьями того, с кем не планировал встречаться всерьёз и надолго. Хотелось надеяться, что у них получится, хотя просто точно не будет, и дело не только в расстоянии. А сегодня, впервые с того момента, как Том пришёл в сознание, к нему наконец-то заглянула Сиф. И теперь сидит перед ним, неловко теребя подол пиджака. Том не понимает, откуда между ними такое напряжение. Ждёт, когда она сама расскажет, но пока, кроме благодарностей, Сиф немногословна. И это напрягает сильнее. — Пока останусь в УБН. Повышение мне не светит, но я не готова делать резких движений. Кто-то же должен выполнять всю грязную работу. — Она вымученно улыбается. — Уверен, что увольнение — действительно то, чего ты хочешь? Ты же мечтал попасть в Национальную службу криминальной разведки, а теперь бросаешь всё. Том пожимает плечами. После всего, что случилось, это кажется самым разумным. Нил с ним согласен и тоже подал заявление об уходе Андерсен. Оба переедут во Флёдстен, Том — как только выпишется. Нил — зимой. Оба могут работать в офисе ленсмана. Или в местном отделении королевской полиции. Или где-то ещё. В конце концов, скандал в главном управлении УБН никак не затронул их репутацию. В этом смысле Сиф сложнее — Франк был её непосредственным начальником и назначил оперативником в деле с Фондом, оказавшимся фальшивым от начала и до конца. — Это из-за меня, да? Том понятия не имеет, что именно она вкладывает в свой вопрос. Франк позволил Виоле Лунн себя шантажировать, втянул подчинённых и знакомых, из-за него умер Марк Халль, а в итоге погиб сам — глупо, страшно, бесполезно. Том тоже мог погибнуть. Как и Сиф. То, что они находятся сейчас здесь и разговаривают, уже чудо, которого запросто могло не произойти. — Считай, что у меня кризис веры в правосудие. Так бывает. Либо отпустит, либо… — Том разводит руками. Морщится. Двигаться ещё больно, хотя после операции прошёл целый месяц. — Значит, из-за меня, — мрачно резюмирует Сиф. — Потому что я не отправила Фрииса в тюрьму. — Вряд ли окончательное решение зависело от тебя. — Но тебя оно огорчило. — Скажем так, — Том заставляет себя улыбнуться, — ничего не мешает мне провести частное расследование. Возможно, я сумею найти те самые улики, которые перевесят чашу весов в другую сторону. — Хочешь стать вторым Ронаном? — усмехается Сиф. — Назови хотя бы одну причину, почему мне не стоит этого делать. — Не то чтобы Том говорит всерьёз, но ему нравится думать, что такая возможность существует. Сиф хмурится сильнее. — Тебе что, до сих пор не сказали? — О чём? — не понимает Том. — Ты жив благодаря Фриису. Это не похоже на шутку. Сиф тоже не выглядит так, будто шутит. — Вы оказались в больнице одновременно, — продолжает говорить она. — Ты потерял много крови, нужно было срочное переливание, а у тебя, как на зло, редкая группа крови. — Четвёртая отрицательная, — машинально бормочет Том. — У Фрииса такая же. Он согласился стать твоим донором. — Сам? Вот так вот просто так, по доброй воле? — Не сам. Я попросила. — И что пообещала взамен? Что он не сядет в тюрьму? — Что не посадят Эву. — Ясно. Что ж, это ещё один пункт в длинном списке, который ему предстоит обдумать на досуге. Не сейчас. Том протягивает Сиф руку: — Спасибо, что рассказала. Друзья? Вместо рукопожатия она вскакивает со стула и виснет у Тома на шее. Шепчет, подозрительно шмыгая носом: — Ты спас мне жизнь, Юль. Ты гораздо больше, чем друг.***
1 августа 2018 года «Четыре клёна», Эгерхус, Скрелингланд
Первое воспоминание — самое короткое. Блёклая тень, неразборчивый шорох, мимолётный запах. Эхо забытых ощущений, затёртых временем. Приятных ощущений, потому что плохое быстро забывается. Так бывает у многих. Эве хочется думать, что так должно быть у всех. Но она не может. Её тени — рыжие, яркие, звуки — чёткие, запахи — осязаемые. Они обступили, толпятся, толкаются. Не желают оставлять в покое и дарить драгоценное забвение. Они до сих пор причиняют боль. И все они связаны с прошлым. Говорят, безумие подкрадывается медленно. Незаметно. Мягко обволакивает сознание, усыпляет бдительность, убаюкивает. Постепенно начинаешь видеть мир другим, но ещё не понимаешь, что твоё восприятие искажено до предела, что ты уже потеряла рассудок. Эва уверена: она сошла с ума за несколько секунд. Сейчас на ней просторные белые фланелевые штаны и такая же рубашка. Длинные волосы спутанными прядями разметались по плечам, отросшая чёлка лезет в глаза. Эва сидит, обняв согнутые колени, прямо на полу — в углу, босиком. У неё ни малейшего представления, сколько времени она находится здесь. Давно. Или не очень. Сосредотачиваться на этом не хочется, только молча радоваться, что наконец-то получается связно думать и говорить. Поэтому она просто глазеет по сторонам и запоминает каждую мелочь. К сожалению, в палате их немного. Стены гладкие, светло-бежевые. Такого же цвета ковролин. Белый ровный потолок со встроенной электрической лампой. Мебели нет, кроме привинченной к полу кровати — неудобной, узкой, с полинявшим салатовым бельём. Две серые обитые мягким ворсом двери. За первой расположен туалет и душевая кабина с минимумом необходимого; вторая — гораздо массивней на вид — ведёт в коридор. До окна Эве не добраться, оно малюсенькое, под самым потолком, в такое даже голову не просунешь, но это неважно — с обратной стороны к нему всё равно приделана решётка. На всякий случай, если получится разбить стекло. Света из него — всего ничего, и оно всегда закрыто: свежий воздух поступает через систему кондиционирования. Это Эва тоже понимает лишь теперь. Вчера ей было плевать. Вчера хотелось только одного: чтобы память никогда больше не возвращалась, чтобы её стёрли навсегда. Сегодня Эва осознаёт, что такого не случится и она в состоянии с этим смириться. — Помнишь, где ты была, когда увидела Барбару живой? — напоминает о своём присутствии доктор Риттер-Фог — немолодая миловидная женщина. У неё тихий голос, выразительные глаза, дружелюбная полуулыбка, светлые волосы, собранные в аккуратный хвостик. Наверное, в юности она была красоткой. — Помнишь? — терпеливо повторяет она, когда пауза затягивается. — Дома?.. — Что случилось потом? Эва пожимает плечами. Она не знает. Помнит только крышку ноутбука, всю в стикерах. Багровые пятна на каменном полу. Чей-то застывший взгляд. А ещё перепачканные в крови пальцы. Странно, что так мало. Это ведь был очень важный день, раз теперь она здесь. — Возможно, завтра я буду помнить больше. Доктор Риттер-Фог опять записывает в блокнот. Поднимает на Эву глаза: — Что ты чувствуешь, когда думаешь про Барбару? Когда пытаешься вспомнить, что между вами произошло? Тебе страшно? Эва мотает головой. На самом деле вспоминать не страшно. Гораздо страшнее отделять прошлое от настоящего. Но она знает — ей нужно учиться, иначе придётся просидеть в психушке всю оставшуюся жизнь. Сегодня она пробует сделать первый шаг, должна. Сегодня она понимает, с чего надо начинать. Сегодня она верит, что однажды у неё получится.***
10 августа 2018 года Видарсхавн, Датский Лейфланд
В открытое окно офиса врывается шум города. Винс ловит себя на мысли, что за последние два с половиной месяца успел отвыкнуть от Видарсхавна и до сих пор не знает, готов ли привыкать к нему заново. — Держи, — Норма возвращается в кресло и с улыбкой протягивает ему не запечатанный коричневый бумажный конверт. — Как ты и просил. Теперь ты Винс Бек. Он с почти детским восторгом вытаскивает оттуда пластиковые карты — удостоверение личности, медицинскую страховку и водительские права. Все на новое имя. — Обвинение снято. Дело полностью закрыто. Винс не удивлён, но всё равно рад слышать. В УБН слишком озабочены собственной репутацией, чтобы лезть на рожон и будить мёртвых. Для них его физиономия в суде — лишнее напоминание о Франке. Винс до сих пор не верит, что ему так подфартило. С опозданием на двадцать лет выяснилось, что же он выкрал из сейфа Барбары по просьбе Эвы, и как ей удалось отмазать их обоих от «Асатру». И что эти же документы спасли его зад во второй раз теперь. Кто ж знал, что шустрая Виола успела подсуетиться и снять копии, пока Эва собиралась передать оригинал Франку, а потом провернула с ним ту же схему, но подняла ставки до небес. Франку тоже в оригинальности не откажешь — одной рукой вынужденно помогал проворачивать Хансену сделки, вовремя заметая за ними следы, даже в ювелирном сумел изъять из дела видеозаписи; другой — устав оказывать услуги, затеял на них же грандиозную облаву. Понадеялся, что сможет переиграть Виолу на её же поле, а в итоге угодил в смертельный капкан — подорвался на могиле Барбары, где Виола обещала вернуть ему последние копии документов. Самое смешное, что они действительно там были. Только не спасли Франка, а закопали вместе с ним весь оперативный отдел УБН, похерив с концами не только затею с Фондом. Им ещё повезло, что Виола с Хансеном сдохли благодаря Эве, а то с них тоже пришлось бы снимать обвинения. Правда, в официальной версии сошлись на красивой писульке про невыясненные обстоятельства смерти. Но им обоим перерезали горло, и Винс находил в этом своеобразное утешение, ни секунды не сомневаясь, кто мог это сделать. Эва. Наверняка мстила за него. А значит, никогда его не предавала. — Знаешь, что было в документах? — спрашивает он, запихивая карточки обратно в конверт. — Скорее всего, доказательства преступлений, совершённых Франком за время его работы под прикрытием. Он должен был впечатлить верхушку и вряд ли смог бы это сделать, просто показывая им фокусы с замками. Я всегда подозревала, что Франк мутит воду. Да уж. Чтобы впечатлить Барбару с Хеннингсеном, одними фокусами не отделаешься. Жаль, ничего из этого Винс не знал, когда Франк буквально преследовал его на каждом шагу, донимая расспросами про убийство Барбары. — Что дальше? — Решать тебе. Ты теперь свободный человек. Можешь делать, что хочешь. В пределах разумного и закона, конечно. Но если ты спрашиваешь из-за Эвы, — лицо Нормы становится строже, — тебе придётся постараться. Конечно, он спрашивает из-за неё. Сиф сдержала слово: Эву не посадили. Но признали невменяемой и запихали в психушку. Винс до сих пор не знает, хорошо это или плохо. Он бы предпочёл её живой и здоровой на свободе рядом с ним. Сейчас такая перспектива кажется недостижимой. Но он упрямый, он своего добьётся. А пока предпочитает не размышлять об этом слишком много. Как и о Сиф. — Как именно постараться? — Даже когда врачи смогут стабилизировать её психическое состояние, — задумчиво отвечает Норма, и Винс бесконечно благодарен ей за «когда» вместо «если», — чтобы выйти из клиники, ей потребуется опекун. Чтобы претендовать на него, как минимум, у тебя должен быть постоянный доход, никаких проблем с законом, включая штрафы из-за неправильной парковки, и постоянное место жительства. — Как много. Практически невыполнимо. — Почему же? — очаровательно улыбается Норма. В свои шестьдесят с копейками она настоящая красотка. Породистая, холёная, сексапильная. К тому же, с мозгами. Неудивительно, что в юности отец на неё запал. — Моё предложение до сих пор в силе. Бар Беков принадлежит мне. Оформим аренду, и можешь приступать к работе. Обещаю, пока бар приносит прибыль и там не происходит ничего, что запрещено законами Скрелингланда, я не вмешиваюсь в твои дела. — Как ты это представляешь? Меня же там все ненавидят. — Не все. — Большинство. — Там твоя семья. — Которой я на хер не сдался. — Не выражайся, — хмурится Норма. — И не решай за них. Пока не попробуешь, не узнаешь. — Справедливо, — усмехается Винс. — Я могу подумать? — Конечно, — любезно соглашается она. — Мне совсем не трудно подождать, когда ты поймёшь, что это твой единственный выход. С тех пор, как сразу после ареста Норма объявилась в его камере и практически навязала свои услуги адвоката бесплатно, Винсу нравится представлять, какой бы была его жизнь, успей отец свалить к ней от матери вместе с ним. Он бы наверняка вырос таким, как Лукас или Ларс. Слишком воспитанным. Но в такие моменты, как сейчас, Винс почти счастлив, что этого не случилось. — Почему ты мне помогаешь? — спрашивает он, поднимаясь. — Из-за отца? — У меня не получилось спасти его. Хочу попытаться спасти хотя бы тебя, — в тон ему отвечает Норма. — Так что не надейся, я от тебя не отстану. Винс если и надеется, то на обратное. Малена терпеливо ждёт его в машине на подземной парковке. Спрашивает, когда он забирается на пассажирское сиденье рядом с ней: — Как всё прошло? — Шикарно. Новые документы, долгожданная свобода. — Куда теперь? Винс долго возится, вытаскивая из кармана джинсовой куртки сигареты. Неторопливо закуривает, выдыхая дым в приоткрытое окно. Поднимает взгляд на Малену: — Прокатишься со мной во Флёдстен? — А что там? — Вот и узнаем.