Это не те дроиды, которых вы ищете

Гэвин, в общем, вел довольно насыщенную и полную событиями жизнь — но он и припомнить не мог, когда в последний раз у него был такой дерьмовый день. И ведь нельзя сказать, что случилось что-то плохое: идея долбаного принца, как ни крути, сработала идеально. Всего сутки, необременительная прогулка в кабак (в памяти сразу всплыло, как этот засранец ерзал у Гэвина на коленях, но Гэвин погрозил красочному образу кулаком, и тот испарился), волнующая перестрелка… И у Гэвина вот-вот будут планы имперской базы, которые он и должен был добыть, да еще и все деньги в придачу. Наверняка его даже наградят и назовут героем, самоотверженно провернувшим опасный и рискованный план — исключительно на благо революции. И это не считая того, что он был хорошим парнем и высвободил разумное существо из лап пиратов и помог, так сказать, воссоединиться семье. Выпитое пойло тут же встало в горле, но Гэвин усилием воли сглотнул. Так что у него совершенно не было причин сидеть тут — в капитанской рубке — в гордом и тоскливом одиночестве и жалеть себя. Его дела шли прекрасно, его корабль был цел, и сам он отделался несколькими неприятными синяками на шее, но страдать из-за синяков было тупо. Тупо! Гэвин шмыгнул носом и отпил из бутылки. Коннор просто использовал его — все эти многозначительные взгляды, намеки и даже поцелуи были уловкой, и Гэвин оказался таким же идиотом, как бедолага Г’Кан! Сделал все, что Коннор хотел, и сидит тут с бухлом и разбитым сердцем, надираясь, вместо того чтобы готовиться к отлету. Хорош же он будет пьяный в лоскуты, если на разборки пожалуют какие-нибудь приятели покойного Зеленокожего… А впрочем, у Гэвина на борту теперь аж целых два имперских принца, вот пусть они и разбираются! Да стоило бы оставить их здесь, на Нар-Шаддаа, вместе с их семейными разборками с мамашей, уж Коннор наверняка моргнуть не успеет, как найдет себе новый корабль и нового придурка, готового рисковать своей задницей за этот бархатный взгляд и улыбочку. Гэвин злорадно усмехнулся, представив себе, как Коннор обольщает кривоглазого Г’Кана — но следом перед внутренним взором безо всякого желания Гэвина возникло, как Коннор этого самого Г’Кана обхватывает за талию, прижимает свои губы к его губам… Гэвин спешно глотнул алкоголя, давясь омерзительной на вкус жидкостью. Ему не нужно было воображать Г’Кана — он и так видел. Видел, как Коннор целует другого. Своего проклятого брата! Какого хрена, в отчаянии подумал Гэвин, что это за херня? Это вообще нормально? Алкоголь горел в груди — а может, это вовсе и не алкоголь горел, и за все сокровища и планы имперских баз на свете Гэвин не смог бы объяснить даже себе, что с ним происходит. Еще пару дней назад он был вольной птичкой, спал с кем хотел и дважды не задумывался наутро о каких-то там отношениях, а уж тем более о — не приведи космические боги — верности, а уж тут Коннор точно ничего не обещал ему! Тот самый Коннор, который сейчас скрывался где-то на корабле Гэвина вместе со своим ненаглядным братом. Наверняка показывал достопримечательности. Типа своей каюты и своей койки, за такими пылкими объятиями уж точно должно последовать продолжение. Тем более что Гэвин сидит тут почти час, и никто его пока не спрашивает, когда они уже полетят куда подальше с Нар-Шаддаа… — Гэвин Рид? Гэвин подпрыгнул в своем кресле, едва не выплескивая жидкость из бутылки прямо себе на колени. Голос Коннора как будто выскочил прямо из его мыслей — слишком уж своевременный и громкий. Медленно и осторожно он обернулся и действительно обнаружил за своим креслом Коннора — к счастью, одного, без брата, — и от его сияющего лица алкоголь вновь подступил к горлу. От невозмутимо-высокомерно-настороженной мины не осталось и следа: Коннор буквально светился, глядя на Гэвина, все его тело словно переполняла энергия радости, и на мгновение Гэвину показалось, что Коннор сейчас бросится ему на шею. Гэвин отодвинулся подальше, вжимаясь в спинку кресла. — Что… — он откашлялся, — что тебе надо? Коннор нахмурился, но тут же снова просветлел, и на его губах расцвела улыбка — и Гэвин тут же вспомнил, какие эти губы мягкие и горячие, какие податливые и пьянящие на вкус. Да что ж такое! — Я искал тебя, — сказал Коннор, пробираясь мимо и задевая своими коленями колени Гэвина, — Гэвин Рид, ты даже вообразить не можешь, как сильно я тебе благодарен, — от его улыбки у Гэвина заслезились глаза, — прости, что я не доверял тебе — Гэвин, я так сожалею, что был груб… У него словно закончились слова, он запустил пальцы в волосы (пока Гэвин переваривал эту пламенную речь), а потом отмочил невероятное: наклонившись и упираясь в подлокотники кресла, он впился в губы Гэвина жарким поцелуем. Его губы были точно такими, как Гэвин запомнил — нежными, но жадными, настойчивыми, совсем как у живого человека, только в тысячу раз лучше, и все темные и разрушительные мысли вдруг затуманились, съежились в крошечный комочек на самом дне души, а все остальные части Гэвина воспряли, устремляясь навстречу этому поцелую. А следом Гэвин почувствовал пальцы Коннора в своих волосах, на щеке, и колено Коннора уперлось в край кресла совсем рядом с бедром Гэвина, и… Волна гнева поднялась в Гэвине одновременно с волной потрясения, и ревности, и обиды — поднялась и едва не испепелила Гэвина на месте. Выпрямившись, он оттолкнул Коннора совсем не деликатно, впечатывая в приборную панель, и вытер рот тыльной стороной руки. Он не хотел чувствовать этот поцелуй на своих губах! — Такой благодарности мне не нужно, — процедил он, — оставь себе. Коннор расправил плечи, глядя на Гэвина сверху вниз, его улыбка подугасла — но не пропала, и это только сильнее бесило Гэвина. Заставляло его кровь кипеть. — Такой? — в голосе Коннора появилась и тут же исчезла растерянность. — Какой такой? — Никакой, — отрезал Гэвин, — обойдусь без любой твоей благодарности, твое высочество, — в последние слова безо всяких усилий со стороны Гэвина просочился яд, и он гордо вскинул подбородок, чтобы Коннор ни в коем случае не подумал, что это случайность. У него горло, язык — вообще все болело, так хотелось наговорить пакостей, хотя бы словами выразить свой гнев. — Тебя что-то разозлило? — теперь Коннор не улыбался. Это… это был потрясающий вопрос. Гэвин едва не швырнул бутылку в этого ублюдка, серьезно, сразу вспомнились все кровожадные планы отрезать ему голову. — Нет, ну что ты, — язвительно протянул он, теперь даже не пытаясь скрыть настроения, — с чего бы мне злиться? — Да, с чего? — нахмурился Коннор. То, что он строил из себя наивность, казалось самым оскорбительным во всей этой истории. Он ничего не обещал — ничего, совсем ничего. И все же Гэвин чувствовал себя обманутым. — Нихрена меня не разозлило, принц, — выплюнул Гэвин, — я хочу получить то, что ты обещал. А потом я высажу вас обоих в ближайшем порту. Лицо Коннора закаменело. — Я… — он умолк, сжал и разжал пальцы, будто подбирал слова, — в этом все дело? Что Аманда моя мать? Или что я не человек? — Не хочу иметь ничего общего ни с имперцами, ни с долбаными дроидами, — кивнул Гэвин. На душе у него было пусто-пусто и кисло-кисло, и каждое слово давалось с трудом. — И вообще, это капитанская рубка, так что иди отсюда. Твой брат наверняка тебя уже заждался. Коннор сжал губы, явно ошарашенный его враждебностью. Пауза затянулась, и Гэвин открыл было рот, чтобы сказать еще что-нибудь грубое — что хоть немного приглушит его обиду, — но в этот момент Коннор коротко кивнул. — Ясно, — сказал он ровным, совершенно безжизненным тоном, — ты получишь все, что я обещал, Гэвин Рид. Увидимся в ближайшем порту. И он протиснулся вон из рубки, на этот раз не прикоснувшись к Гэвину даже краем одежды. Мгновение — и Гэвин остался наедине с распирающим его гневом. Ему так многое хотелось высказать, но даже сквозь алкоголь он чувствовал, что будет звучать как идиот — можно подумать, Коннор был его бойфрендом! — так что это даже хорошо, что опозориться не удалось… Вот только слова все еще распирали грудь, кололи горло. — Козел, — прошипел Гэвин, затыкая бутылку пробкой и спихивая на пол. Напиваться больше не хотелось, — скотина… Тихое чириканье вклинилось в его гневные размышления: Митбол выкатилась вперед, касаясь руки Гэвина своим гладким боком. У Гэвина слезы на глаза навернулись — только робособака понимала его чувства! — Как он мог так со мной играть? — горько вопросил он. — Как можно быть таким… таким… Митбол заскрипела, словно разделяла негодование Гэвина. Хотя, наверное, она лучше всех знала Коннора и понимала, каким именно гадом он может быть. — И все только для того, чтобы выручить своего брата, — у Гэвина братьев не было, но такая преданность внушала уважение — если бы только все это не разбивало самому Гэвину сердце, — да разве можно своего брата целовать? Митбол снова что-то проскрипела — видимо, имела какое-то мнение на этот счет, но Гэвин по-робособачьи не понимал. В приступе непонятного мазохизма — или в тайной надежде попялиться на фотки Коннора — он снова набрал в поисковике киберов и щелкнул на первую же страницу, выпавшую в поиске, — галактическую энциклопедию. Статья была длиннющей и набитой фактами, как гонко рачками-паразитами. Гэвин вяло промотал текст, его взгляд цеплялся за заголовки и скользил дальше, пока не остановился на сложном и вычурном социальном устройстве. Только тут ему пришло в голову вчитаться. Учитывая, что киберы были дроидами, хотя и с органическими структурами, думать о каком-то там социальном устройстве вообще было странно — а еще страннее, что у киберов оно было сложнее некуда. Классовое расслоение роботов… Но Гэвин, как ни старался, не мог думать о Конноре как о роботе. Погладив Митбол между треугольничков — та прочирикала что-то нежное, — он быстро прокрутил назад до описания королевской семьи. Там были голографические фото и императрицы, и ее сыновей со скудным описанием: королевская семья явно не особо охотно предоставляла информацию о себе. Залипнув на голограмме Коннора, Гэвин несколько секунд тихо бесился, но все же заставил себя вернуться к устройству общества. — Проклятье, — пробормотал он. Семьи в обычном понимании «мамочка и папочка очень любят друг друга и у них рождаются милые детки» у киберов не было — хотя бы потому, что никаких деток не рождалось. Деток они сами себе делали какими-то загадочными и глубоко засекреченными способами (императрица вон умудрилась наделать целых двадцать, и все были похожи друг на друга, но не на нее), причем родителей могло быть и один, и два, и три, и больше. Семейные группы киберов обычно были… эээ… семейными. Внутрисемейными. В основном киберы заключали свое подобие брака с ближайшими «родственниками» и с ними же производили новые поколения киберов, и при таком раскладе совсем не странно, что у них было классовое общество. Повстанец внутри Гэвина поднял было голову и погрозил кулаком, вознегодовав на судьбу миллионов заранее запрограммированных чернорабочих, но тут же умолк — Гэвина слишком поглощала его личная драма. Ему вдруг вспомнились и все странные вопросы Коннора про моногамию, и про «случайных и неслучайных партнеров», и пылкая благодарность… Ну уж нет, Гэвин даже задумываться не собирался, что все эти подкаты могли бы быть всерьез! Это бред! Бред! — Это бред, — повторил он твердо, опуская взгляд на Митбол — та медленно крутилась вокруг своей оси, треугольники по очереди вспыхивали и гасли. — Я не обязан был знать! Он ни слова не сказал про своего так называемого брата! Митбол ответила что-то, в чем Гэвин без труда уловил согласие. — Ты знаешь, что это все уловка! — Гэвин сцепил зубы. Алкоголь стремительно выветривался, и Гэвин протянул руки к тумблерам — раз уж он трезвел, то можно было валить отсюда, чтобы как можно скорее покончить и с этими принцами, и с их дурацкими имперскими планами, украденными у неведомых убитых генералов, и вообще со всем таким… таким… с этим всем! — Как с Г’Каном, помнишь? Митбол, конечно, не помнила, так как на «свидание» с ними не ходила (хотя это, конечно, было никакое не свидание, даже если Коннор просидел у Гэвина на коленях весь вечер), но сочувственно погудела. — И ничего это не меняет, — упорно продолжил Гэвин, — нечего меня обвинять!.. — Хотя Митбол его, в общем-то, ни в чем не обвиняла. — Никакой я не расист, просто… Услышав шаги, Гэвин резко обернулся, ожидая увидеть Коннора — сердце в груди замерло и тут же застучало быстрее, слова теснились во рту, и нет, Гэвин не собирался извиняться — с чего бы это? — и он все еще чувствовал себя оскорбленным и обманутым, да он и не обязан извиняться перед имперцами, он даже хорошо относиться к ним не обязан. Да еще вчера он ненавидел всех имперцев, и совершенно заслуженно!.. — Привет, Гэвин Рид. И это был никакой не Коннор. Это был его долбаный брат — ну, тот самый, который едва не задушил Гэвина и из-за которого Гэвин вляпался во все это дерьмо. Гэвину пришлось прикусить язык, чтобы не брякнуть что-нибудь в равной степени тупое и оскорбительное. Этот смазливый засранец не виноват, что Коннор готов был так далеко зайти, чтобы его спасти. Не виноват. Гэвину пришлось это раз пять про себя повторить. — А вы похожи, — сказал он первое, что пришло в голову. Словно подтверждая его слова, кибер — его имени Гэвин до сих пор не знал — нахмурился, делаясь и правда вдруг очень похожим на Коннора. — Мы же братья. Он опустился на второе кресло, хотя Гэвин не предлагал располагаться тут как дома, — аккуратно и осторожно, как будто все незнакомое его настораживало. — Неужели, — Гэвину не удалось скрыть сарказма и горечи в голосе. Кибер кивнул. — По крайней мере, наша серия задумывалась как братья, — ой, у них тут светский разговор, ну надо же, — я тебя раздражаю? Гэвин скрипнул зубами. Сложно было цензурно ответить на такой вопрос. — Ты меня убить пытался, — сказал он совсем не то, что на самом деле хотелось сказать, — так что проваливай и не мозоль глаза, дроид. Кибер откинулся в кресле, абсолютно игнорируя любезное предложение Гэвина — тот невольно покосился на кнопку на стене рубки, но оно точно того не стоило. Лишиться головы в самом конце такого безумного приключения было бы верхом глупости. Даже по меркам Гэвина. — Прошу прощения, — сообщил кибер, и в его голосе не было ни крупицы сожаления, или там раскаяния, или хотя бы стыда. — Незначительное недоразумение, но Коннор мне все объяснил. Кстати… Что ты ему наговорил? Вопрос застал Гэвина врасплох. Несколько секунд он хлопал на кибера глазами и наверняка выглядел при этом как полный идиот, — пока тот невозмутимо рассматривал Гэвина в ответ. Изучал, как нечто забавное и интригующее. Но больше забавное. — Почему бы не спросить его? — выдавил Гэвин. — Коннор не очень болтлив. Что? Коннор не болтлив? — Вот уж не заметил. — Он, — кибер задрал брови, разглядывая потолок рубки, — умеет произвести нужное впечатление. Ха, а вот это уж точно. Бездумно Гэвин потянулся за бутылкой и зубами вытащил пробку — этот мерзкий кислый привкус ревности и разочарования могло смыть только такое отвратительное пойло, точно. И он не хотел этого знать, не хотел, но… — Где Коннор? — это было сильнее его. Кибер (и Гэвина начинало понемногу бесить, что у него по-прежнему нет имени, но и спрашивать не хотелось, вот еще!) на мгновение опустил ресницы, но тут же вновь поднял взгляд на Гэвина. Его глаза были голубыми, светлыми, и лицо — хоть и точная копия лица Коннора — теперь казалось совсем другим. — Он отдыхает, — сказал он, и Гэвин явственно услышал в его голосе намек, — похоже, путешествие с тобой было очень насыщенным, Гэвин Рид. — Ничего не было! — выпалил Гэвин скорее, чем успел подумать. И даже для его ушей это звучало не как оправдание. Скорее, как обвинение. Он идиот. — Как скажешь, — кибер хмыкнул, и вот теперь его улыбочка очень даже походила на ехидные улыбочки Коннора. — Не было, потому что ты не хотел? Это что, нахрен, за вопрос такой? — Ты же не пытаешься мне подсунуть своего бойфренда? — брякнул Гэвин. Кибер потемнел лицом. Только что он сидел расслабленно, и вдруг молниеносно подался вперед, хватая Гэвина за ворот рубахи и дергая, и его стальные на ощупь пальцы впились Гэвину в горло. Прямо, мать его, поверх свежих синяков! — Повтори, что ты сказал, хуман! В голове у Гэвина пронеслось, что, видно, это и правда его судьба — погибнуть на полу рубки собственного корабля от рук смазливого дроида, и внутри все так кипело и бурлило, что такая драматическая мысль даже сожаления не вызывала, только жгучую злость, — но именно в этот момент давление на трахею исчезло. — Уймись, — приказал возникший в поле зрения Коннор, — Ричи! Ричи, вот как его зовут, этого проклятого брата, — вот первое, что Гэвин подумал. А второе — что Коннор снова не дал этому своему Ричи удавить Гэвина, надо же, какая доброта. А потом Гэвин проморгался, и перед глазами перестали плясать сверхновые. Коннор держал брата за запястье, второй рукой упираясь в плечо и отпихивая подальше от Гэвина и его многострадальной глотки, пока Ричи мерил Гэвина — и его многострадальную глотку! — довольно раздраженным взглядом. — Мы говорим о твоем увлечении. Увлечении? Каком, нахрен, увлечении? О чем вообще речь? Да Гэвин сейчас засадит из бластера кому-нибудь в лоб! Как только к пальцам вернется чувствительность, конечно. Коннор выпустил «Ричи», отступая на шаг. — Я тебя просил, — холодно сказал он. — Мы все обсудили с Гэвином, прояснили все разногласия и недопонимания. Гэвин Рид, — его тон неуловимо изменился, когда он повернулся к Гэвину, и казался теперь скорее деловитым, спокойным, — извини его, пожалуйста, он слишком прямолинеен. Это все недостаток общения с людьми, иногда такие вещи сказываются на коммуникации. Мне очень жаль. Как будто долбаный воспитатель в долбаном детском саду, объясняющий детишкам, что драться нехорошо, а игрушками надо делиться. И тогда все будут жить дружно и получат молоко с печеньем. Сразу захотелось заорать. Сделать что-то детсадовское. — Коннор… — Ты нас больше не увидишь, — так же мягко, но твердо сказал Коннор, — я перегрузил всю информацию в Митбол. Его взгляд задержался на лице Гэвина, и Гэвин едва не открыл рот, чтобы сказать что-нибудь — хоть что-то! — но Коннор просто потянул своего брата за руку, отворачиваясь, и теперь Гэвин выглядел бы как полный идиот, если бы стал говорить что-то ему в спину, и… В дверях рубки Коннор обернулся, бросая на Гэвина равнодушный взгляд. — Думаю, нам лучше взлетать. И исчез. Матерясь про себя, Гэвин вскочил с кресла, готовясь бросится следом — он еще не все сказал! Он не договорил!.. Но… Но что именно «не все» он сказал? Точнее, не сказал? Медленно он опустился назад в кресло, поворачиваясь к иллюминатору. Ведь — если хорошенько подумать — Коннор прав. Им не о чем говорить. Все кончено, каждый получил то, что хотел, и можно наконец-то убираться отсюда и забыть всю эту историю. И, может, лет через пять, Гэвину станет настолько похер, что он будет рассказывать приятелям в кабаках, как однажды подвез имперского принца на Нар-Шаддаа и никого даже не убили в процессе… Для порядка отправив запрос на взлет (хотя тут особо никто и не следил за кораблями), Гэвин так же автоматически ввел маршрут до ближайшей более-менее приличной торговой планеты, тут же выкинув из головы ее название и координаты, и активировал двигатели. Пора было отправляться. Он быстро проверил все системы (и нет, вовсе он не надеялся, что что-то неисправно и можно будет задержаться для ремонта), поерзал в кресле. Активировал сигнализацию всем пассажирам пристегнуться, хотя ни разу в жизни этого не делал и даже не был уверен, что она работает. Сосчитал до десяти. До ста. И все же потянул штурвал на себя. Корабль слегка вздрогнул, поднимаясь, замер у края дока — и секундой позже над Гэвином развернулось бескрайнее черное небо с грязно-серым диском Нар-Шаддаа с краю. А еще секунду спустя Гэвин направил корабль к точке входа в гиперпространство, погруженный в свои невеселые мысли — движение тут было плотным, и прыгнуть совсем рядом с луной было бы сложновато… — Внимание всем кораблям! Громкий голос передатчика вывел Гэвина из транса. Странный такой голос, немного механизированный и отстраненный, словно у… Дроида… Гэвин моргнул, щелкая на кнопке приема — и едва не заорал, обнаружив, как из черного пространства за иллюминатором тут и там выпрыгивают тонкие блестящие корабли. — Внимание всем кораблям, — теперь голос исходил от голографического изображения, и это изображение было пиздец как похоже на Коннора, — именем императрицы Аманды мы разыскиваем государственных преступников. И мы готовы предложить любую награду.