Латиноамериканская история

      Впервые увидеть эту девушку ему довелось чисто случайно. За окном неумолимо наступали сумерки, в то же время звёзды, словно стайки светлячков, загорались в небе то там, то тут. Лик полной луны брезжил мягким светом и прокладывал свою робкую дорожку к ней через распахнутые окна тренировочного класса, что были занавешены лёгким полупрозрачным тюлем. Но нежные порывы сентябрьского ветерка — осень, видимо, решила пока не вступать в свои владения, — то и дело шаловливо сдували невесомую ткань в сторону, чтобы маленькая девичья фигурка была хотя бы изредка различима в неярких лучах естественного софита.       Экзерсис, трудолюбиво выполняемый ею на середине зала, был безупречен: все виды плие были проработаны до предела — острые коленки, куда больше похожие на подростковые, чем на колени вполне оформившейся женщины, во время приседаний по разным позициям ног она раскрывала в стороны так, что ягодицы не имели права проступить дальше уровня прямой как палка тонкой спины; батманы же в исполнении этой девушки были жёстки и лаконичны — до упора натянутый носок рабочей ноги и выгнутый дугой подъём могли бы соперничать с исполнением любой балерины из кордебалета Большого театра.       Он тихо наблюдал за девушкой из широкого дверного проёма, что не удосужились даже слегка прикрыть двустворчатыми дубовыми дверями. Мужчина и не заметил, как попал в ловушку её хрупких как хрусталь рук: комбинации классического балета, отрабатываемые девушкой до уровня «безукоризненно», внезапно подошли к концу. На смену им явилось пордебра, вот только, что это именно оно, мужчина понял далеко не сразу. Не отводя глаз от её изящных кистей, что устроили перед незваным гостем персональный концерт, он мимоходом отметил, что этим рукам не хватает вееров. Больших, красочных, ярких вееров, что были когда-то так популярны в Азии. Да, это движение, однозначно, было стилизовано самой девушкой, но от того не становилось хуже — оно лишь приобрело своеобразную изюминку.       Из музыкальных колонок, принадлежащих танцевальному залу, безмятежно лилась нежная мелодия фортепиано, доставляя тем самым блаженство его слуху. Девочка эту мелодию чувствовала, что выражалось в каждых её движении, позе, будь то балансе или арабеск. Она стояла спиной к нему, но к центральным зеркалам, открывающим её почти что со всех ракурсов — лицом, и в этом мужчина им по-настоящему завидовал. Потому что как бы он ни старался, а увидеть обворожительное — в этом он не сомневался! — лицо танцовщицы, надёжно скрытое тенями под покровом ночи, так и не сумел. Довольствоваться приходилось только тонким гибким станом, облачённым в стандартный хлопковый чёрный хореографический купальник на тонких бретельках, грациозными босыми ножками и густыми антрацитово-чёрными волосами, собранными в объёмную шишку на затылке. Её тренировка продолжалась здесь на протяжении уже долгих часов, на это указывала часть угольно-чёрных прядок, выбившихся из аккуратной до педантичности причёски и влажными змейками липших к алебастровой коже шеи девушки.       Но тут музыкальная композиция, видимо, закольцованная до данного момента, неожиданно смолкла. Тренировочный зал плавно погрузился в тишину, прерывавшуюся только тяжёлым дыханием хореографа. Её небольшая грудь, отражаемая в зеркалах, высоко вздымалась при каждом вдохе и возвращалась в обратную плоскость при выдохе. Но его этим не провести! Мужчина знал, что мадам Менделеева, преподаватель классического танца в их университете с первого же занятия обязывает всех девочек обматывать грудь бинтами и заниматься в поте лица в таком состоянии. А о царящей на занятиях гнетущей атмосфере даже упоминать не стоило.       Он всегда с недоумением относился к такому юмору, всё же портить здоровье поколения будущих женщин, большинство из которых станут хореографами в своих местных городишках, а не примами-солистками в крупных театрах — мягко говоря, не по-людски. Особенно учитывая, что занятия у этой мадам проходили ежедневно, да ещё и не по одной паре. Вероятно, в этом вопросе немаловажную роль играло его мужское эго, но всё же… Он искренне сочувствовал бедным девочкам, именно поэтому на его парах женский пол неосознанно вздыхал с облегчением и отдыхал как морально, так и физически.       Украдкой взглянув на электронные часы на своей левой руке, что при нажатии на боковую кнопку едва заметно подсветили экран, — это было хотя бы не так палевно, как задействовать дисплей телефона размером с его ладонь, что мог без труда осветить всю комнату — мужчина понял, что пора закругляться. Во-первых, чтобы не оказаться внезапно замеченным, и во-вторых, завтра — рабочий день, а у него лекции не начитаны, планы не написаны, интересный материал для студентов не разработан. И уже собираясь бесшумно покинуть дверной проём, он вдруг замер как вкопанный. Потому что музыкальный центр вновь подал признаки жизни, а его глаза в который раз за этот вечер оказались в плену её неотразимых рук.       Мелодия была из разряда «смесь европейской и латиноамериканской программ бальных танцев» — мужчина узнал нотки танго, однако вкрапления румбы он никак не мог пропустить мимо ушей, только не после года, проведённого в Бразилии. И снова его светлый взгляд был прикован к маленькой фигурке танцовщицы, за которой он следил, затаив дыхание.       Её мироощущение изменилось. Об этом говорило само её тело: так неожиданно изогнувшаяся анакондой спина; призывно и зазывающе виляющие из стороны в сторону бёдра, что играли на нервах его души; чудом не путающиеся в сложнейших комбинациях ноги; со всей силы лупцевавшие паркет пяточки; и руки, так и излучающие страсть — всё же до этого, в классическом балете, они смотрелись чужеродно, но как только для них был подобран соответствующий контекст, всё превратилось в саму мисс Идеальность.       И тогда он понял, что нашёл её. Ту, что он так долго искал.       А она, всё так же поглощённая танцем, продолжала кружиться и вытворять ножками немыслимое. Под конец эросом дышало любое её движение — от волевого поворота головы до дорожки отточенного шассе по диагонали. Естественно, что девушка не обратила внимания на скользнувшую в коридор университета высокую мужскую тень, спешно покидавшую учебное заведение через чёрный ход.       Но, даже покинув стены ВУЗа, стоя на парковке и неспешно прикуривая сигарету от недавно купленной зажигалки — старая не прослужила и недели, будь она неладна! — он всё ещё слышал отголоски мелодии из танцевального зала. Тонкая линия губ, удобнее перехватив сигарету, бесконтрольно расползлась в мягкую манящую улыбку. Все его мысли были только о ней. О той, что поможет ему с практической частью его докторской. В ней он нашёл тот самый дух латино, неприкрытого желания… Всё изменить.       Он, правда, хотел завести с ней этот разговор ещё сегодня, но что могла бы подумать девушка, обнаружив, что взрослый мужчина наблюдал за ней в такой поздний час? Решением стало выловить девчонку завтра в течение дня. Он знал, что ключи от хореографического зала кому попало не доверяют. Только лучшим студентам, коих во всём университете не так уж и много. Проблем возникнуть не должно было.       Докурив сигарету до самого фильтра, он не поленился поискать ближайшую урну и выбросить бычок в неё. Уж что-что, а людской труд мужчина ценил и уважал. Выдохнув последнюю порцию светлого дыма в ночное небо, молодой человек своей пятернёй зачесал длинные жёсткие волосы окрашенной чёлки назад, а худощавыми музыкальными пальцами другой руки достал из нагрудного кармана рубашки неприметную невидимку и, приколов ей непослушные волосы чёлки, лезущие в глаза, к наименее непослушным прядям, вздохнул с облегчением.       Мужчина отключил сигналку автомобиля, одного-единственного оставшегося на парковке, забрался в салон и практически бесшумно закрыл дверь. Взгляд ясных голубых глаз сам по себе возвращался к тому самому распахнутому окну на четвёртом этаже, откуда только что перестала доноситься музыка, а в следующую секунду в проёме мелькнула тоненькая тень и с лёгким хлопком заперла окно, как бы намекая: «Ушёл? Ну так вперёд!» С лукавой усмешкой он вставил ключ зажигания, а как повернул его, то через пару секунд, подняв всю пыль ночных улиц, унёсся в черноту спальных районов.       Проблем возникнуть не должно было. Он надеялся на это, вот только его ожидания не оправдались.