Новая Империя

      Человек, одетый по-простому, закутанный в длинный дорожный плащ с капюшоном, опущенным до самых глаз, осторожно пробирался через кусты, окружающие придорожный трактир, стараясь издавать как можно меньше шума, хотя и чувствовал, что звуки, раздающиеся из заполненного посетителями зала, могут заглушить любое его неосторожное движение. На всякий случай в дополнение к луку и стрелам, он был вооружен еще и кинжалами, хотя и понимал– если народу внутри будет много, а что-то пойдет не так, поможет ему это не сильно, ведь он совсем не воин. Даже если его не убьют, а просто ранят, что будет чудом, это в их положении сулит большие проблемы.       Ночь в таверне была роскошью, которую они себе давно не позволяли, но сейчас она была просто необходима – на густо населенном побережье, да еще и вдоль оживленного тракта ночевать на открытом воздухе было еще более опасно, чем в людном месте – в таверне можно хотя бы закрыться в комнате, а стены спрячут от любопытных глаз, появляющихся тут и там в самое неудобное время.       «Так. Соберись. Задание простое. Зайти, спросить комнату. Хотя бы две кровати. Спросить выпивку, как обычный охотник. Так. Если будут вопросы – мы из… Как там его… Денерим. Создатель! Надеюсь, никого из Денерима там не будет, и других вопросов мне не зададут. Вроде не сложно, да. Не сложнее, чем разворошить стаю волков…»       Мужчина обошел таверну с задворок, постоял под окнами, прислушиваясь. Со стороны тракта мимо прошли уже несколько всадников – дорога была довольно оживленной. Хорошо, что он не стал слоняться там, а подошел «с тыла», как это называет Лана. Судя по звукам, народу внутри было приличное количество, но это было спокойное деревенское веселье, а не буйная пьянка. Он в их положении не любил людные места, считал, что чем больше глаз, тем больше шансов быть замеченным. Лана высказалась наоборот: «больше народу – легче затеряться в толпе. Конечно, только если эта толпа выглядит примерно так же, как и ты. Так что, надеюсь, там не отряд солдат, иначе ты прав, ты будешь очень заметен».       Человек в плаще прокрался до угла таверны и выглянул на подъездную площадку. Три лошади у коновязи, телега и небольшая двуколка, запряженная старой клячей. Лошадь не привязана, но и на козлах никого нет, видимо, её хозяин заскочил в таверну ненадолго. Не хотелось бы столкнуться с кем-нибудь в дверях. Мужчина жутко нервничал, и сейчас ему казалось, что в каждом его шаге и взгляде будут видеть шпиона, преступника и Создатель знает кого еще, хотя разум и пытался ему втолковать, что им бояться нечего. Почти. Это же просто таверна. Он еще раз огляделся, вышел из-за угла и, скинув на ходу капюшон, пошел ко входу.       Дверь перед носом со стуком распахнулась, это произошло так громко и неожиданно, что человек вздрогнул и чуть не потерял равновесие от того, что ноги его едва не подкосились. Из таверны, весело крича прощания кому-то, оставшемуся внутри, выходили поздние посетители: трое мужчин и подросток. Все были веселы, мальчишка что-то весело рассказывал одному из мужчин, активно жестикулируя и разводя руки, изображая размеры то чего-то маленького, то чего-то большого. Они прошли мимо, даже не обратив внимание на человека, в нерешительности стоявшего в нескольких шагах от ступеней таверны. Когда веселая группа немного прошла мимо него, человек осторожно двинулся ко входу и слегка толкнул дверь. Видимо, он так перенервничал, что даже не рассчитал сил, и их просто не хватило, чтобы та открылась. Взяв себя в руки и толкнув дверь еще раз, он вошел.       За стойкой никого не было, в дальнем темном углу за грубо сколоченным столом пил одинокий маленький мужичок, чуть ближе к середине небольшого полуосвещенного свечами и просто обставленного зала сидела шумная веселая группа по виду деревенских жителей. Среди них были и женщины, и несколько подростков, так что человек мысленно сам над собой посмеялся: «А ты дрожал. Ну и трус! Это просто люди», затем подошел к стойке и, облокотившись, стал ждать хозяина.       Трактирщик оказался гномом. Это было несколько неожиданно, так чтопутник растерялся и на вопрос «Чего желаете?» только открыл рот и промолчал. Гном хмыкнул и повторил вопрос.       – Так чего надоть?       – Да... комнату бы. Побольше бы. Нас много. Кровати две бы...       – Сколько? Вы тут пока один, и не кажетесь большим, чтоб аж на две кровати растянуться, – трактирщик скрестил на груди руки с закатанными по локоть рукавами простой рубахи и весело хмыкнул, отчего на его густой, темной, но не особенно длинной бороде дрогнула искусно сплетенная косичка.       – Эм... да четверо нас.       – И одну комнату? На четверых? С двумя кроватями?       – Ну... да. Да две кровати и то много. Мы с сыном охотники, нам в общем-то все равно, есть ли в комнате что-то, кроме стен и крыши, да вот только бабы с нами... – он скривил губы, как бы показывая «ну что с них взять... Только из-за них и пришел».       – А.. – понимающе протянул трактирщик. – Да вы не беспокойтесь, есть комната. И кроватей две, и на полу места хватит для лежаков. Только это... ежели лошади есть, то доплатить придется за кормежку. Дорого. Сейчас корму мало подвозят, приходится цены поднимать.       – Ну, тут я вас, значит, обрадую – мы пешком. Я привык переходы налегке делать – с лошадью хлопот много. На дороге не оставишь, в лес с собой не возьмешь…       – Это верно, обрадовали, – трактирщик вдруг зашевелился, начал ходить и рыться в ящиках. Человек даже отпрянул от стойки– он все еще был напряжен и каждое резкое движение казалось ему необычным и неожиданным, но гном, судя по всему, этого даже не заметил. – Признаться, были бы вы с лошадью, я б не только из-за корма беспокоился. Ходит тут всякий народ теперь… да с лошадьми все больше разбойники. Тех вон деревенских то я знаю, они тут часто бывают, да и я в их деревеньку порой захаживаю, а новый народ нынче все хуже да хуже.       – Да, – согласился мужчина, успокаиваясь от деловитого и простого говора трактирщика, – это верно. Мы и сами бы не ушли, если б не этот «новый народ».       Он запнулся, подумав, что ляпнул лишнего. Откуда ты ушел, если ты только что сказал, что охотник? Не из лесу же ты ушел от людей. Да еще и бабы с тобой. А ну как трактирщик призадумается и сейчас начнет спрашивать, откуда он ушел, а у него уже совсем вылетела из головы та история с названиями мест, которую он должен был назвать, если будут вопросы. Но трактирщик, судя по всему, немало уже встречал у себя разных постояльцев, согнанных с насиженных мест, а потому только вздохнул и покачал головой.       – Опять эти гребанные войны. Никак не успокоятся. Кажется, я уже столько видел, что прожил не одну жизнь, а четыре. И только все наладилось, как они опять друг другу горла грызут. Десяти лет не прошло, как все снова…       Он замолчал и махнул рукой. Наконец, найдя, что искал,он показал человеку ключ.       – Нашел. Далеко убрал, редко сейчас большие комнаты спрашивают. Все поодиночке ходят да маленькие закутки просят. Восемь золотых. Как тебе цена? – гном хитро прищурился и посмотрел на человека.       Вероятный постоялец почесал заросший рыжеватой щетиной подбородок, задумался.       – По два золотых с человека? Много. Да и кроватей то две… было б их тогда уж четыре, я б не сомневался так. За два золотых можно было б тогда и поспать как король, а не как пес в сарае.       Гном крякнул в бороду.       – Ну уж ты и загнул про мою таверну – сарай! Да ты и комнаты еще не видел. Видать, и правда из лесу, раз не знаешь расценок сейчас у побережья. Я вон даже рыбу у тех деревенских сейчас дешевле, чем ползолотого за фунт, не беру.       – Так не надо меня и моих спутников рыбой кормить, я к тебе не за этим пришел. Оба и сэкономим.       Трактирщик от такого совсем рассмеялся. Прижимистый попался клиент, но комнату он бы сдал и за три золотых – сейчас от постояльцев грех отказываться, но попытаться поднять цену стоило.       – Да ты парень совсем простой. Так и быть, по два золотых с баб, раз им кровати просишь, а с тебя и сына по одному.       – Давай с каждого из нас по одному.Кормить нас совсем не надо, ни рыбой, ничем, аеще на два золотых мы у тебя лучше купим чего выпить.       – Согласен. Плати сразу шесть, сейчас жевсе и выдам. На два золотых много выйдет, можешь выбирать.       Трактирщик положил на стол ключ и подтолкнул к мужчине, тот взял его и назвал пару видов эля и крепких настоек. Гном удовлетворенно кивнул, взял несколько бутылокс полки позади себя и вышел из-за стойки. Оказалось, к стойке вели ступеньки, а сама она была сделана на небольшом помосте, которого со стороны постояльца было не видно, отчего трактирщик хоть и был низкого роста, все же разговаривать с ним было довольно комфортно:один не запрокидывал голову вверх, другой – не смотрел на хозяина сверху вниз. Теперь же, когда трактирщик спустился со своей импровизированной кафедры, он стал выглядеть как настоящий гном. Невысокий, коренастый, в обычной рубахе и темном старинном фартуке, который был ему явно великоват и доставал почти до пола, держа по паре бутылок в каждой руке он, деловито махнув новому постояльцу, дал ему знак следовать за ним на верхний этаж.       Войдя в комнату, трактирщик поставил бутылки на небольшую тумбуу дверей, кроме нее из мебели здесь были только две кровати, придвинутые к противоположным стенам, а между ними действительно довольно большое пространство на полу, где можно было с удобством расположить целый отряд в спальных мешках. Человек улыбнулся.       – Отлично, хозяин! Вот теперь я думаю, что истратил такие деньги не зря.       – Еще бы, – хмыкнул гном. – Выгодная сделка для нас обоих. Ну, свечиздесь в тумбе, остальное спуститесь и заберете сами, сейчас я вытащу бутылки из запасов. Осмотритесь, если хотите, а я пошел.       Оставшись один, мужчина облегченно сел на кровать. Жесткая, деревянная, с грубым соломенным тюфяком, но после их перехода это была действительно королевская кровать – какое-то время они вообще боялись подходить к людным местам, не то что останавливаться в тавернах. Он потер коленки, выдохнул, успокаиваясь, а потом принялся за дело.              – Слишком долго, – сказала молодая худенькая эльфийка, одетая по-дорожному и закутанная в темный пыльный плащ, прохаживаясь туда и обратно за кустами позади таверны. – За тем окном слышен какой-то довольный гогот, надеюсь, с этой компанией проблем не будет.       – Эйд не стал бы ни во что ввязываться. Он знает, что мы ждем и волнуемся, – ответила ей другая, тоже молодая, но на вид явно старше первой.       Эта вторая эльфийка спокойно сидела на траве и смотрела, как молодая нервно теребит края капюшона и плаща. Рядом с ней сидел молодой юноша, но, в отличие от женщин, свое нетерпение проявлял молча.       «Конечно, знает, – мысленно фыркнула та в ответ, – а я знаю, что ты – его жена, слова в его защиту были ожидаемы.»       Наконец, послышался звук аккуратно выставляемого окна и короткий, уверенный свист. Они тут же собрали тюки, сильнее надвинули на лица капюшоны и пошли ко входу в таверну. Внутри у стойки трактирщика стоял Эйдан и забирал у хозяина бутылки какого-то пойла. Молодой парень отошел от женщин, чтобы помочь отцу, после чего вся группа неспешно двинулась на верхний этаж. Звуки шумной компании, гоготавшей внизу, продолжали доноситься до новых постояльцев даже после того, как они вошли в комнату и закрыли за собой дверь.       Женщины тут же бросили вещи на кровати, а более молодая эльфийка развернула на полу рулон, который оказался лошадиной попоной, и со стоном завалилась на спину.       – Лана, ты как? Хуже не стало? – в голосе женщины чувствовалась тревога.       – Нормально, но ребра все еще так саднят, просто ужас. Знаешь, я даже рада, что эту лошадь у нас украли. Прости, Миа.              Миа, к которой она обращалась, грустно покачала головой и понимающе улыбнулась. Хоть это и была её лошадь, она уже привыкла к мысли, что с ней придется расстаться на побережье. Расстаться, правда, пришлось раньше, чем планировалось: неприятная история произошла с ними на одном из постов на тракте – храмовники сначала потребовали с них снять капюшоны, а потом и отдать лошадь, мотивируя это тем, что «она, кажется, краденая», хотя все понимали, что кражей занимались в данный моментименно они. Один из них так ткнул животное в бок, что с перепугу оно встало на дыбы, и Лана, которая в этот момент сидела верхом, очень неудачно упала. Родерик, сын Миалы и Эйдана, вышел из себя и ударил солдата, который держал лошадь за поводья, и их вообще чуть не прирезали, Эйдан сумел оттащить сына и успокоить солдат, говоря, что они уже уходят. Лошадь, конечно, пришлось оставить, хорошо хоть вещей у них уже было так мало, что они все могли унести на себе, но с тех пор они долго не приближались к людям, опасаясь, что солдаты могут искать их или хотя бы просто захотят растрясти их тюки и посмотреть, что с них можно взять еще.       Миала скинула капюшон и начала расплетать светлые соломенные волосы. Прядь за прядью, шпилька за шпилькой они опускались до плеч, а из прядей постепенно появлялись кончики заостренных ушей – прическа, которой её научила Лана, чтобы незаметно убирать эльфийские уши, буквально вплетая их в волосы. Конечно, самостоятельно сделать такую прическу было трудно, но они помогали друг другу. Две эльфийки, случайно столкнувшиеся в этом водовороте событий и теперь зависящие друг от друга. Если бы не этот трюк с волосами, их бы точно убили на том посту – Эйдан, хоть и охотник, все же мыслил слишком просто, когда дело касалось людей, а не зверей – если им нужно в город, значит, нужно просто выйти на дорогу и пойти в этот город. А дороги теперь были гораздо менее безопасны, чем леса, полные дикого зверья. В тот раз их остановили и заставили снять капюшоны. Хорошо, что это произошло уже в сумерках, и сильно присматриваться разбойники не стали. Но таких импровизированных пограничных постов теперь на дорогах было много – бывшие храмовники считали теперь своим долгом «охранять» дороги, хотя, по сути, это можно было назвать обычным грабежом, и оставалось только надеяться, что в следующий раз они не наткнутся на такую «охрану» при свете солнца.       Лана до сих пор морщилась от боли, принимая неудобную позу или делая особенно глубокий вдох – с момента того падения прошло не так много времени, но после этого случая Эйдан очень внимательно прислушивался к её советам. Если бы не её совет с прической, их бы тогда точно не отпустили живыми. Сейчас она посоветовала ему остановиться в трактире. Ему самому это показалось странным, ведь ранее она говорила избегать людных мест, однако сейчас, глядя из окна комнаты на тракт и то и дело проходящих мимо вооруженных людей, озирающихся вокруг в поисках, чем бы поживиться, он понимал ценность этого совета. Если бы их взяли в поле, да еще и в светлое время суток, от них не осталось бы ничего – откупиться им больше нечем. Путешествовать с эльфами по Ферелдену теперь было опасно, а бросить жену он не мог. Лану, как они её называли, они случайно нашли по пути, а одним эльфом больше, одним меньше – это их положение не сильно меняло. Так, они спасли жизнь ей, а теперь она спасала жизни им. Она им – своими советами, они ей – своими руками, потому что у нее самой рука всего одна.       Эта странная компания – две эльфийки, мужчина и юноша – была в пути уже много дней и постепенно продвигалась к гавани Хайевера. Они были уже почти на месте, этот трактир – последний перед пригородными деревнями, и дальше, если их что-то задержит, они не смогут спокойно заночевать где-то еще. Надо было подготовиться, Миала сделает целительных настоек из трав, а потом нужно будет совершить стремительный рывок без остановок до самой гавани, выспаться они смогут уже на корабле в Киркволл.              «Почему Киркволл?» – спросила однажды Миала, когда они, сидя на привале у костра, обсуждали план передвижения.       «Потому что там я смогу попытаться вам помочь. В Орлее или Ферелдене я не смогу. Я не могу там защитить даже себя. А в Киркволле у меня есть контакты…»       «Контакты? Ты так таинственно все рассказываешь, мне иногда кажется, что мы везем с собой беглую императрицу Селину, если бы я только не знала, что она – человек. Ты столько знаешь о них всех… а мы даже не знаем твоего имени.»       Девушка в ответ на эти слова только грустно улыбалась, вспоминая себя семь лет назад и точно такие же собственные мысли, когда слушала советы или рассказы одного знакомого эльфа из своей прошлой жизни… тогда это казалось тоже таким таинственным и странным. Такие глубокие знания у простого отшельника… Сейчас она чувствовала себя на его месте и от этого вспоминала его гораздо чаще, чем раньше, и гораздо теплее, чем во время начала этого долгого путешествия.       «Ты даже не представляешь, Миа… Именно поэтому я прошу вас прислушиваться, когда говорю, что где-то опасно. Мое присутствие с вами, конечно, опасно само по себе, но оно дает вам и преимущества – мои знания в пути – ваши.»       Эйдан смотрел на нее не так восторженно в такие моменты, скорее напряженно – он, похоже, догадывался, кого они везут, но, пока она им не угрожала, а помогала, он не делал «резких движений». И все же, однажды они поговорили об этом. После одного из таких моментов он подсел к ней ближе, когда Миала легла спать, а их новая спутница и Родерик должны были остаться на карауле до середины ночи. Родерик перевязывал лошадь подальше в кустах, чтобы лучше спрятать, этим моментом Эйдан и воспользовался. Он дал сыну знак, что хочет поговорить с эльфийкой наедине, и тихо заговорил с ней прямо на тему, что его беспокоила.       Это эльфийка сразу оценила в нем – прямота и простота, иногда простая до грубости. Но она давала ощущение уверенности в этом человеке и надежности, правда, от этого же ей самой становилось неприятно из-за того, как поступает она с ними, не говоря всего прямо. Она помнила себя молодую и глупую, и, хотя и сейчас она была все еще молода, но тогда она была совсем девчонка. Глупая. Наивная. Неосторожная. Неопытная. И еще много всяких «не». Ей тоже тогда не говорили всего прямо. Кормили кусочками информации, утаивая какие-то моменты или слегка изменяя их, чтобы сказанное не казалось подозрительным. А она упивалась этими рассказами. Впитывала их, любопытная, жадная до новых знаний и абсолютно не подозрительная. Хотя, надо признать, ей все же говорили правду. Просто не всю. Сейчас она видела это в Миале и это мучило её. Ей порой хотелось узнать, что будет, если она выложит им всю правду. Всю, как она есть. И о том, кто она, и о том, куда направляется, и о том, что происходит в этом мире. Ей хотелось сказать все это и заглянуть в глаза Миалы. Узнать, как она это воспримет. Примет это, и все останется как есть? Или отшатнется от нее, и они уйдут, оставив её? Это было бы, конечно, эгоистично – вываливать все, думая только о своих чувствах, но и молчание в её положении было не менее эгоистичным – если она расскажет, то может остаться одна. А ей нужны их руки. Но ей хотелось понять, правильным ли был тот путь, которым узнавала обо всем она сама. Сейчас она сильнее всего понимала, какой мучительный выбор делал Солас тогда. Сейчас ей казалось, что она отчасти понимает его, даже несмотря на то, как он поступил, и несмотря на то, что это – разные ситуации и сравнивать их не вполне честно. Чувства Миалы для нее точно не имеют такого значения, какое, как она надеялась, имели её чувства для него.       Эйдан задал вопрос прямо.       «Я не хочу казаться грубым, но мне кажется, я догадываюсь, кто ты. Скажу прямо, меня это не пугает. Скорее, настораживает в плане возможных проблем на нашем пути, хотя я не думаю, что ты ведешь нас куда-то, где нам будет хуже, чем здесь. Это так?»       «Давай узнаем, верны ли твои догадки. Тебе знакомо имя Лавеллан?»       «Честно сказать, не ожидал, что ты так быстро ответишь. Твое?»       Она кивнула.       «Что ж. Что думаешь, если мы будем называть тебя Лав? Или Лан?»       «Мне нравится. Пусть будет Лана.»       «Пусть. И есть еще один вопрос. Куда именно ты нас ведешь?»       «Вас – в Киркволл.»       «Нас? То есть, ты нас там оставишь?»       «Да, я хочу продолжить путь дальше. Раз уж я не умерла на берегу того озера благодаря вам, видимо, стоит попытаться найти тех, кого я знала когда-то, и продолжить задуманное раньше.»       «У меня есть к тебе просьба.»       «Какая?»       «Не рассказывай нам, кто ты и откуда.»       Она, удивленная, повернула к нему лицо.       «Ты же сам только что спросил мое имя!»       «Я не спрашивал. Я сказал о своих догадках. Но догадки – это одно, а уверенное знание – совсем другое. Не рассказывай нам этого. Так будет спокойнее и тебе, и нам. Теперь мы знаем, как к тебе обращаться, этого хватит.»       «Хорошо, спасибо, Эйдан.»       Он кивнул и встал с бревна. Когда Родерик подошел к костру, отец сказал ему: «Познакомься, сын, её зовут Лана. Кстати, у меня есть небольшая идея для твоей маскировки, Лана.»       Идея была действительно замечательная – он вырезал из закрученной ветки дерева руку, согнутую в локте. Похоже, ему было не в новинку заниматься резьбой, и рука получилась действительно очень реалистичной. Когда он закончил, муляж полностью обмотали длинными лоскутами от юбки Миалы и примотали к обрубку левой руки эльфийки, дополнительно продев конец муляжа, где по идее должны находиться пальцы, через петлю из лоскутов на шее. Так известная однорукая эльфийка превратилась в обычную раненую. Позднее, правда, именно эта «маскировка» стала причиной особенно болезненного падения с лошади, которое теперь, в комнате таверны, и промелькнуло в их разговоре.              – Кстати, зря ты, наверно, расплетаешь волосы. Вдруг нам придется быстро уходить. Это будет слишком неосторожно.       – Я ненадолго. Просто хочу поправить – уши затекли.       – Понимаю, – согласно кивнула Лана. – Это не очень удобно, хотя и эффективно. Кстати, Эйд, а кто этот гном в конце зала?       – Какой гном? – непонимающе посмотрел на нее Эйдан.       – Ну тот, который сидит в дальнем углу и одиноко выпивает.       – Даже не думал, что ты кого-то там рассмотрела, – охнул он. – И как ты успеваешь? Не спросил. Побоялся много вопросов задавать трактирщику. Мы же – просто охотник и его семья, какое нам должно быть дело до каких-то гномов? Я, кстати, даже не заметил, что он гном.       Лавеллан хмыкнула. В этом весь Эйдан. Если бы они были в лесу, он бы уже знал, сколько птиц вокруг них летает, и какой они породы, но в городах… нет, он не городской житель. От этого ей становилось особенно тяжело думать, что ей придется оставить их в городе. Если бы она могла найти кого-то из старых друзей… Каллен, кажется, жил не в городе. Но он был где-то в Ферелдене, а где именно – она не знала, она ни разу его не навещала с тех пор, как он покинул Инквизицию, хотя он и сказал, уходя, что, если возникнет надобность в нем – он обязательно придет на помощь. Но не будет же она сейчас водить семью по всему Ферелдену, когда тут такая обстановка? Когда-то она могла обратиться к Шартер – эльфийке, которая была агентом Лелианы и знала, где найти все и всех. Почти всех. Но с тех пор, как все снова пошло под откос, пропала и сама Лелиана, и Шартер. Не было абсолютно никакой возможности связаться с кем-либо или кого-либо найти. Сейчас она была уверена только в двух знакомых: Варрик – в Киркволле, Дориан – в Минратосе. Но связываться с тевинтерцем смысла не было никакого. Оставался Варрик. Даже если он не поможет ей в её затее, он сможет что-то сделать для них. По крайней мере, она надеялась. После того, как она буквально пережила смерть несколько месяцев назад, она считала, что получила второй шанс. С того момента она даже заметила, что стала смотреть на многие вещи гораздо оптимистичнее, стала гораздо больше надеяться и видеть хоть что-то хорошее даже в самых унылых случаях, хотя, вместе с тем, и не перестала быть осторожной.       Что она будет делать после Киркволла, она пока не думала. «Об этом подумаем после. Сначала – Варрик, отсидеться, узнать новости». Она пока даже не представляла, как они попадут на корабль и как встретятся с гномом. О том, что будет потом, было страшно думать. Она отвыкла строить такие далекие планы, боялась, что не сможет их осуществить. Да и, в общем-то, она была практически уверена, что всех своих спутников онаоставит в городе, хотя Эйдан до сих пор не сказал, что согласен с её планом, но и о продолжении путешествия с ней он тоже не говорил. «Доберемся до твоего «контакта» и там посмотрим».              Пока они, сидя теперь в почти пустой комнате таверны, обсуждали, чья очередь сидеть на карауле, снаружи послышался шорох и, затем, глухой удар, как будто кто-то пробежал к стене, и, не успев затормозить, шлепнулся об нее. Лавеллан шикнула, заставляя всех замолчать. Она прокралась к единственному в комнате окну и прижалась к стене, стараясь не высовываться в проем, а затем осторожно посмотрела на улицу и вниз, на сколько хватало обзора. Какой-то гном высовывался из-за куста у дороги и жестикулировал другому гному, который, видимо, и стал причиной переполоха, и теперь крался за угол таверны.       – Fenedhis! Мы привлекли внимание. Миала, убери волосы, Эйд, Род, соберите вещи, вдруг придется бежать.       – Кто там?       – Гномы.       – Гномы?!       – Да. Это странно, но это они. Один точно идет в таверну, а сколько их всего, я не знаю. Я пока вижу двоих. Если прибавить к ним нашего трактирщика и того выпивоху в зале – уже четверо.       Она ощупала рукой кинжал на поясе. Она давно не сражалась – для большинства из того, что она умела когда-то, были нужны обе руки. Сейчас она носила с собой только небольшой кинжал, но его могло хватить разве что на то, чтобы задержать кого-то на пару мгновений, а вот Миала была совсем не боец – городская эльфийка, Лавеллан лишь за время путешествия научила её основам травничества и нескольким зельям, которым сама научилась за время жизни в Инквизиции, но которые сама теперь могла делать только с большим трудом. Поэтому, если гномы действительно решат напасть на них, их шансы победить и уйти невелики, даже если нападающих окажется и правда всего четверо.       Вещи были молниеносно собраны, все напряженно ждали. Однако, и это было очень странно, но мгновение проходило за мгновением, казалось, проходят минуты, но ничего не происходило. Гном уже давно должен был зайти в таверну. Если они хотели напасть, то почему ждали?Эффект неожиданности они уже потеряли, ждать еще дольше просто бессмысленно. Лавеллан осторожно отошла от окна и подкралась к двери. Прислушалась. Болтовня шумной компании внизу заглушала все остальные звуки, если кто-то и решит подкрасться к двери, ему даже не придется сильно стараться скрывать свои шаги. Внезапно тишину прорезал звук стрелы, врезавшейся в дерево. Все в комнате вздрогнули, пригнулись к полу начали осматриваться, а Лавеллан быстро прокралась обратно к окну. Нужно было понять, откуда стреляют. Звона стекла не было, окно цело, а значит, выстрел был в стену снаружи. Зачем? Когда она снова смогла выглянуть в окно, она увидел ответ на все свои вопросы – стрела торчала в боковине окна, а к древку был примотан свернутый тугим рулончиком небольшой кусок пергамента. Значит, убить не хотели. Она осторожно выглянула из укрытия: те же два гнома теперь спешно перебегали дорогу и постепенно исчезали в густой высокой траве и придорожном кустарнике.       Эйдан снова выставил окно, вытащил стрелу и передал Лане. Она зажала конец древка между коленей и аккуратно сняла бумажный рулончик с другого конца стрелы. Записка была написана неаккуратным, наполовину печатным почерком: «Завтра в гавань не ходите. Только послезавтра на рассвете. С таверной решено, долг отдаст В в К. Сомневаетесь – отпустите человека завтра на пристань. Рунд (Друг). Трактирщик тоже.»       – Странные у тебя друзья, Лана, – медленно протянул Родерик, глядя на нее и на записку.       – Я тоже удивлена, что они у меня здесь есть, – и, помолчав, добавила. – Ну, убить нас не пытаются. Это ясно. Доложить о нас, вероятно, тоже. Может, и стоит поверить этому другу…       – Но нас пытаются задержать, – заметил Родерик. – И, кроме того, предлагают нам разделиться. Отец среди нас самый сильный, кто может дать отпор. И именно его предлагают отпустить куда-то.       – Верно, – она сделала ему одобрительный жест указательным пальцем. – Но, если бы нас хотели схватить, это могли бы сделать и эти четыре гнома прямо сейчас, даже в присутствии твоего отца. Они знают, кто мы. А значит, наверняка знают и о том, что воины из нас никудышные. Однако, этого они не сделали. Похоже, в гавани будет что-то, при чем нам лучше не присутствовать. Что-то, что будет опасно для эльфа, но неопасно для человека. Эйдан, если хочешь, сходи на разведку завтра. Мы останемся здесь и не высунем носа из комнаты.       – Согласен. Я хочу знать, о чем говорит этот «друг».       – Но Эйд... Мне страшно за тебя. Если там опасно находиться нам, значит там что-то не очень дружелюбное. Вполне возможно, и для тебя.       – Не бойся, Миа. Этот «друг» понял, что если кто-то и сможет там не погибнуть, то это я. Значит, есть смысл мне туда сходить.       – Отлично. Тогда задержимся тут, но на карауле сегодня стоим я и Род, а вы с Миалой спите.       Пасмурное утро постепенно наползало на округу сырым, неприятным, плотным туманом. Когда сыростью потянуло даже в таверне, обитатели комнаты уже не спали, а Родерик еще не ложился с ночного дежурства. Решил дождаться, пока они не отпустят отца – не хотел проспать этот момент, мало ли что их ждет в этот день.       Эйдан собрался, взял с собой котомку и нож, лук было решено оставить, чтобы не вызывать сомнений в его простом образе. Обычный путник в портовом городке – обычное зрелище. Они уже было договорились о времени его возвращения и почти попрощались, как в дверь комнаты тактично постучали.       – Кхм. Это трактирщик, – раздался голос из-за двери.       – Род, открой дверь, – шепнул Эйдан сыну, – только осторожно, стоя у стены.       Родерик скользнул к стене за дверью, осторожно потянул засов и дернул ручку на себя. В комнату вошел трактирщик, его довольное лицо сильно контрастировало с выражением на лицах присутствующих и погодой за окном, отчего он казался в этот момент совсем не к месту в этой обстановке, хотя его это, судя по всему, ничуть не смутило.       – Ну вы даете, даже не сказали, что идете в Хайевер к старику Марису! Да если бы я знал, я бы с вас вполовину меньше взял! – эмоционально начал он свое утреннее приветствие, ставя на тумбочку поднос с четырьмя ложками и большой миской чего-то горячего, ароматного и, судя по запаху, наверняка вкусного. – Да если он узнает, что я с его компаньонов такие деньги беру, он, еще чего доброго, пересмотрит наше сотрудничество! Если бы Рунд вас не узнал, – глянул он на Эйдана, – так бы и я не знал, кого поселил. Попросил еще на сутки за вами комнату придержать, да еще вот... Держите завтрак, в общем. На обед и ужин приносить не буду, сами спускайтесь, в это время народу может быть много, бегать некогда мне. А Марису передавайте доброго здоровья. Наверно, он дело тут планирует свернуть, раз контрагентов своих собирает?       – Не знаю, – честно ответил Эйдан, не понимая, о ком идет речь. – Увижу его – обязательно спрошу.       – Спросите, – кивнул трактирщик. – А то уже мне придется пересмотреть с ним сотрудничество, если его народу тут не останется.       Он уперся кулаками в бока, слегка кивнул присутствующим, после чего вышел.       – Утро становится все интереснее и интереснее, – прервал воцарившееся после ухода трактирщика молчание Родерик и покосился на миску. – Отец, я думаю, тебе стоит задержаться на завтрак, пахнет просто изумительно.       Еда оказалась и вправду вкусной. То ли от того, что она такой действительно была, то ли от того, что в последний раз они ели два дня назад какую-то мерзость, обжаренную на костре, а горячего полноценного блюда они вообще давно уже не видели. Начало этого дня их немного успокоило, а упоминание нового друга уже не казалось ловушкой. Эйдан снова собрался и на этот раз вышел из таверны.       На пристани Хайевера в последнее время было людно. Раньше торговые суда занимали почти все причалы, теперь же большинство кораблей перевозили пассажиров или солдат, посадка шла везде: на пристани, на погрузке, даже на отдалении от порта стояли корабли, к которым подплывали лодки с людьми и гномами. Гномов здесь было огромное количество.       Эйдан осторожно проходил вглубь причала и осматривался. Пока что он не понимал, почему их задержали, и от этого нервничал все больше. Весь путь до города в его голове роились мысли о том, что если это все-таки ловушка? А если их хотели задержать, отравить? Но нет, он ведь до сих пор живой. А если его специально выманили, чтобы напасть на оставшихся в таверне? Чем дольше он не находил реального повода находиться здесь и сейчас, тем сильнее этот голос в голове твердил ему, что он все делает неправильно, что его одурачили. Но вокруг него сновало такое большое количество торговцев и рабочих с тюками, свертками, ящиками и тележками, что разглядеть все разом он не мог и приходилось продвигаться все дальше в глубь порта, хотя он и боролся все время с желанием бросить все и бежать обратно. Наконец, толпа немного поредела, и он увидел то, за чем пришел сюда.       На одной из пристаней разгружался корабль, полный бывших храмовников. Они спускались по сходням и строились в отряды сразу на берегу, но место было так ограничено, а количество их так огромно, что, казалось, они заполонили все, и тем не менее они продолжали и продолжали высаживаться. Казалось, это целая армия. Каждым отрядом командовал старший храмовник, а кто-то еще более старший по званию все еще стоял на корабле на шканцах и отдавал приказы ближайшим подчиненным.       Эйдан сглотнул, медленно развернулся и пошел в обратную сторону, не оглядываясь. Хотелось бежать, но он боялся привлечь внимание. Оставалось надеяться, что все эти отряды пройдут мимо таверны, где они остановились. Пока он шел, ему пришла в голову мысль узнать о следующем корабле в Киркволл, для этого надо было найти портового управляющего. Однако, его ответ Эйдана озадачил: «Да нет завтра никаких кораблей в Киркволл. Вчера ушел один, и к концу недели должен прийти, а когда он отплывать назад будет, так не знаю.»       Это было совсем странно, он поспешил в таверну. Если их «друг» заплатил за комнату за день, то что они будут делать до конца недели? У них с собой столько денег, конечно же, не было.       Добрался до своих спутников он только к вечеру и, поделившись новостями, стал выслушивать, что произошло, пока его не было. Род рассказал, что под дверь подсунули записку, пока он спускался за обедом, он не видел, кто именно, но это был точно не трактирщик, который в это время крутился у очага. В записке их попросили всех спуститься к ужину, внизу была приписка «я знаю, что она э. Пусть натянет капюшон». Миала и Лавеллан уже убрали волосы тем своим хитрым способом и были готовы идти, ждали только возвращения Эйдана.       Внизу в таверне уже были зажжены свечи, за одним столом сидела пара людей, а за столом у самого входа и в темном конце зала – по одному гному. Они осторожно друг за другом спустились с лестницы и по цепочке прошли к закутку с очагом, чтобы получить тарелки с ужином. Лавеллан боковым зрением заметила, что гном в дальнем углу встал и направился к ним. Это был тот же гном, что пил там вчера вечером: черноволосый, с короткими волосами, тем не менее собранными в жесткий, торчащий пучком хвостик на затылке. Волосы в его черной, как сама ночь, бороде, были даже длиннее, однако, не менее аккуратно причесаны. На правом виске какая-то замысловатая темная татуировка, какие раньше Лавеллан видела только у гномов, живущих на глубинных тропах. Впрочем, вероятно оттуда он и был, судя по землистому цвету его кожи.       – Ба! Не думал вас встретить, думал вы уже разбежались по делам, – громко сказал он, подходя к ним и расставляя руки в приветственном жесте.       Трактирщик, который в этот момент наполнял миску супом, вздрогнул, повернулся и ехидно сказал:       – А еще ты, по-видимому, не думал, что подкрадываться со спины и так неожиданно вскрикивать, довольно подло, Рунд!       – Ну извини, я же не знал, что ты такой чувствительный. Уже нельзя и поздороваться с друзьями отца при тебе. Ладно, ребята, пойдемте за мой стол, оставим этого неженку, а то он от моего голоса уже хватается за сердце.       И гном, махнув рукой с жестом следовать за ним, двинулся обратно в зал. По пути взяв со стойки трактирщика четыре кружки с каким-то напитком, он направился к своему столу в темном углу зала.       Когда все расселись, Рунд посмотрел на женщин в капюшонах.       – Я – Рунд. Это я записки писал. И я не думал, что капюшоны будут у вас обеих. Но идея отличная, один человек в капюшоне выделялся бы сильнее, а двое – отличная мысль.       Эйдан почесал подбородок.       – Ты написал «пусть натянет капюшон». Они и натянули.       – Борода Совершенного! Так они обе что ли? Я думал, она твоя жена.       Миала опустила глаза в стол, а Лавеллан наоборот пристально посмотрела на гнома и ответила довольно твердо:       – Так и есть. И про нее ты не знал. Ты знаешь меня. Откуда? Я тебя не помню, но ты, судя по всему, агент Варрика.       Родерик и Эйдан посмотрели сначала на нее, потом на гнома. Это имя они слышали впервые, а вот гном его, судя по реакции, отлично знал.       – А то, птичка! Вы, когда на Глубинных тропах были, я там с вами был. Да только не в первых рядахи до самого низу не спускался. Варрик меня еще тогда приметил. Сначала, когда вы уходили, книгу свою подарить обещал. И прислал позже. А потом и совсем меня оттуда вытащил. Я после всего того уже чувствовал, что не могу там больше находиться. Пока Валта жива была, к ней и подойти толком боялся, пока за ней этот Ренн ходит, однако, пока мог, все равно старался быть к вашему отряду поближе. Варрик, видать, заметил… Откуда он такое всегда замечает… не раз сам видел, – гном помолчал, грустно глядя в кружку, а потом продолжил. – В-общем, забрал он меня оттуда, я тут сейчас вроде его контрагента по связям через море.       – А Марис? Он, получается, не твой отец, – голос эльфийки явно смягчился. То ли подействовал тон собеседника, то ли те события, что он описывал.       – Верно. Мариса он ко мне в Киркволле приставил. «Держи, говорит, наставника». А он и правда со мной как наставник возиться начал. «Хочу, говорит, сам свое дело кому передать. Не хочу, чтобы после меня тут чужак копался. Вижу, Тетрас в тебе что-то заметил». А что заметил? Просто вытащил безголового юнца из-под земли… В-общем, теперь я Рунд Марис, – вздохнул гном. – А вы давайте о себе скажите. Я чуть со стула тут не упал, когда вас в дверях увидел. Думал, почудилось. А потом вы как глянули на меня, я сразу понял, что, если б это не выбыли, не осматривались бы так подозрительно. Мы ж думали, что вы умерли давно. Мастер Тетрас даже отряд отправлял к озеру Каленхад, они это и сказали.       Эйдан хрюкнул в кружку с элем, явно подавившись.       – Это… я попросила сделать так, чтоб она была на меня похожа. Знала, что старуха, которая со мной сидела, уйдет и расскажет, что я умерла, и кто-то обязательно захочет прийти и убедиться.       – Я в общем-то не вполне в курсе, что там случилось, – почесал он бороду, – только слух, что там наши чье-то тело нашли.       Она помолчала.       – На них, – она кивнула на спутников, – какая-то гадина в пути решила напасть. Они остановились в хижине, где я лежала. Старуха ушла за пару дней до этого, думала, что я умерла уже, так что совесть её больше там не держала. Та тварь на них напала, как только они расположились, видать совсем отчаянная была, раз на троих решилась кинуться, а может, думала справится, если перережет спящими. В-общем, не получилось у нее. А я от шума борьбы в себя пришла немного, тогда они решили меня с собой забрать. Я их тогда и попросила об услуге, сказала, что, если выживу, объясню все. Они и пожгли тело на костре, все равно она уже мертвая была.       – Умно. Туда и правда пришли те, кто захотел убедиться. Ребята говорили, за ними какой-то отряд из перелеска наблюдал. Кто – не знают. Но, пока они там были, не подошли. Поэтому решили там все совсем сжечь, чтоб никто больше не ходил. Так что я вчера как посмотрел на вас, думал привидение увидел.       – Я так и подумала, когда взгляд твой поймала. Не знала только, узнал ты меня или просто понял, что эльфов увидел.       – А что там с кораблем завтра? – подал голос Эйдан. – Я по твоему совету был сегодня на пристани и даже говорил с портовым управляющим. Говорит, нет завра кораблей в Киркволл.       Рунд махнул рукой.       – Это его корабли туда завтра не ходят. А гномьи корабли ходят, когда надо. Завтра на рассвете как раз один загрузим и прямехонько в Киркволл. Я с вами поплыву. Я решил. Так что прямо к мастеру Тетрасу, без задержек и проволочек.       – А Марис знает?       – Знает, – гном понурил голову. – Не хотел меня отпускать. Сказал: «Знаю я. Не вернешься ты. Задумал какую-то авантюру, по глазам вижу. Не пущу. Уйдешь без моего согласия – пеняй на себя».       – И ты все-таки уйдешь?       – Да, я решил. Вас довезу, а что дальше делать буду – мастер Тетрас решит. Не могу больше на одном месте сидеть.       – Хорошо. Как нам найти друг друга утром?       – Я приду за вами к рассвету. Всю ночь здесь буду, у меня тут койка есть. Так что, в принципе, можем тут посидеть, а можем спать пойти. Я планирую на корабле отоспаться – там все равно делать нечего.       – Я бы посидел, – отозвался Родерик, – а мама может спать пойти.       – Мама? Так это все-таки сын твой? – охнул Рунд.       – Да, – ответил Эйдан. – Почему ты так удивлен?       – Я правда не ожидал, что ты женат на эльфийке. Думал, прикидываетесь. Признаваться в таком сейчас очень смело, и в очень неспокойное время вы решили путешествовать. Кстати, ты останешься сидеть, или спать пойдешь? И что планируешь в Киркволле делать?       – Ну... могу посидеть, кто еще останется? – он оглядел компанию. – А что делать буду, еще не решил. Я – охотник. А что там за леса, я не знаю еще. А почему спрашиваешь?       – Интересны ваши планы. Вдруг они с моими совпадают. Так что решили с ночью?       – Я думаю, нам всем стоит остаться. Будет лучше, если во время плавания мы большую часть времени будем спать, – сказала Лавеллан, – я слышала от друга, что тем, кто никогда не плавал, морская качка будет сильно неприятна. Так что, я планирую сегодня бодрствовать.       Миала кивнула.       – Я тоже останусь. Не хочу лежать в комнате одна.       – Вот и отлично. Ну, рассказывайте о себе. Я о себе уже кучу всего рассказал.        Рунд оказался очень приятным собеседником. Простым, ненавязчивым. Впервые за долгое время Лавеллан встретила кого-то из прошлой жизни, хотелось смеяться и обнимать Рунда просто за то, что он её знал. Кроме того, он напомнил ей о Варрике. Очень хотелось расслабиться и впервые за долгое время кому-то довериться и просто плыть по течению. Она узнала, что Варрик был буквально убит известием о её смерти, что не верил и посылал отряд дважды, сначала, чтобы проверить хижину на берегу озера, в которой она лежала, умирая от голода, в компании такой же полуголодной старухи, а потом, чтобы проверить её путь до этой хижины, чтобы точно убедиться, что там была действительно она. Теперь Рунд был просто окрылен тем, что везет «мастеру Тетрасу» не просто новость, а её саму.       С рассветом он помог им собрать их скудные пожитки и добраться до города, где затем провел их по узким безлюдным улочкам мимо больших гномьих складов к скрытому в стороне от главной городской пристани доку, в котором стоял корабль, уже почти загруженный и готовый к отплытию.