Новая Империя

      Когда Лавеллан открыла глаза, первое, что она заметила, – это отсутствие Соласа. Можно было предположить, что он занят воинами, поэтому она прислушалась, но никакого шума, который могла бы издавать сотня солдат, собираясь в дорогу, она не услышала. Она уже приподнялась на локте, собираясь встать, как услышала шаги и голос у входа в палатку.       – Что ты тут делаешь? – спросил Солас.       – То, что должен был делать ты. Опять, – услышала она голос Ассана.       – Если бы я волновался за её жизнь в палатке посреди оврага, окруженного цепью моих воинов, я бы не отошел отсюда ни на шаг.       – А из-за меня ты уже не волнуешься? – в вопросе прозвучала усмешка.       Солас присел на землю рядом с Ассаном.       – Поначалу и правда волновался, даже очень, когда видел тебя рядом, особенно в первый день у таверны. Но с того момента, как узнал, что в ночь нападения на неё ты спал с моей помощницей, перестал волноваться. Она это знает и вряд ли забудет, даже если уйдет от меня, а ты проведешь все ночи в этом походе возле нашей палатки. Так что я должен сказать тебе спасибо за тот поступок. Конечно, жаль Мириам – она опять выбрала не того мужчину и опять разочаруется, но, надеюсь, теперь у неё будет много лет впереди, чтобы продолжить поиски.       – Да, это был не самый умный мой поступок, совершенный со злости. Уверен, ты сообщил ей об этом с большим удовольствием, – в голосе Ассана прозвучало раздражение.       – Не помню, чтобы я говорил о тебес удовольствием, даже в тот раз. И что же тебя так разозлило? Когда я уходил с той встречи, ты не казался обозленным.       – Значит, я все-таки тебе не нравлюсь? – снова ухмыльнулся лекарь. – Даже не знаю, что именно: то, что она на следующий день, только проснувшись, убежала к тебе, или то, что она оставила записку со словами, что не знает, когда вернется.       – Я просто не испытываю к тебе дружеской симпатии, как к Варрику или Кассандре, вот и все.       – То есть, к Лиаму ты относишься точно так же?       Ответа на этот вопрос Лавеллан не услышала, очевидно, Солас молча кивнул или покачал головой.       – Удивлен, что тебя волнует мое отношение к тебе.       – Должен же я знать, опасно мне оставаться в городе великого Фен‘Харела или нет, – засмеялся Ассан.       – Так ты все-таки точно решил остаться?       – Мне нравится город. Когда-нибудь надеюсь показать его племяннику: он не верит, что в городе может быть больше деревьев, чем в эльфинаже Киркволла.       – Не знал, что у тебя есть родные.       – Только племянник.       – А его мать? Или отец?       – Мой брат умер пять лет назад.       – Хм. Что с ним случилось?       – Болезнь. Такое бывает.       – И ты не смог его спасти?       – Когда он заболел, я еще не был лекарем.       – Ты поэтому пошел учиться?       – Да.       – И не успел?       – Не совсем. Мой учитель знал с самого начала, почему я к нему пришел и почему хотел учиться. Но мне казалось, он слишком медлит и учит меня все время не тому, что мне нужно. Он был ворчливым и вздорным, с ужасным характером и я думал, он делает это назло. Мой брат очень долго болел. Поначалу это было даже почти незаметно и практически не мешало ему жить. У него родился сын, в какой-то момент я даже думал, что все обойдется, но потом он резко стал угасать. Я торопил учителя, я требовал, чтобы он скорее объяснил мне, что делать, или сам ему помог, если я еще недостаточно готов. Но тот злился и кричал, что если я хочу заниматься только этим, а не быть лекарем для всех, то могу убираться прочь, а брат просил не бросать все из-за него. В итоге он умер. Я долго винил учителя в том, что он это допустил, и только потом узнал, что эта болезнь неизлечима и уже с опытом понял, что он специально удерживал меня, чтобы я не брался лечить брата: я бы все равно не смог ему помочь, но, если бы взялся за его лечение сам, потом обязательно винил бы себя в его смерти, что не сделал всего, что было возможно. А может даже и вовсе разочаровался бы в первой и очень личной неудаче и никогда не стал бы лекарем.       – Очень мудро. Твой учитель был очень заботлив, если ради твоего будущего успеха пожертвовал твоим отношением к нему и позволил винить в произошедшем его. Мои учителя такими не были.       – Он был странным человеком. Никогда не говорил окружающим ни одного доброго слова, а меня порой поносил так, что я удивлялся, как он меня терпит, но при этом делал хорошее, не признаваясь, что это сделал он. Например, благодаря ему мы не голодали: когда умер мой брат, племяннику пришлось не очень хорошо: у его матери не всегда были деньги на еду. Когда учитель впервые об этом узнал, он устроил вечером скандал, кричал, что я принес с рынка гнилые овощи и тухлое мясо и приготовил из этого мерзкую похлебку и отказывался есть, требуя, чтоб я приготовил что-то другое, а это вынес куда-нибудь. Когда я спросил, куда я это вынесу, он ответил: «Да хоть своим ушастым отнеси, мне все равно». Я и унес. И только потом заметил, что такой скандал повторялся каждый раз, когда ему становилось известно о трудностях у моих родных, но прямо он никогда не помогал и не предлагал помощь.       – Действительно необычно. И я слышал, он сделал из тебя отличного лекаря. О тебе известно далеко за пределами Киркволла.       – Это разнесли эльфы, которые покинули эльфинаж и переселились в другие места, ведь ко мне ходят в первую очередь они. Люди – меньше, – он помолчал и засмеялся. – Так ты, значит, собирал сведения обо мне?       – Немного. Нужно же мне было знать, кто поселился в моем городе. Если действительно решил остаться в Арлатане, я могу помочь подобрать подходящий дом. Хороший лекарь в городе нужен. Кстати, я удивлен, что ты пошел в этот поход. Мне показалось, ты ценишь домашний уют и тебе не нравятся герои.       – Это Лана сказала, да? Её решение помогать тебе и параллельно постараться исправить все то, что ты натворил или хочешь натворить с нашим миром, несмотря на то, что она чувствует, действительно вывело меня из себя. Однако теперь, сравнивая проведенное с ней время в походе и спокойное время в Арлатане, я, кажется, понимаю, почему она приняла это решение. Ей хочется чувствовать, что она что-то исправила, сделала лучше. Это, наверно, можно сравнить с удовлетворением лекаря, когда удалось вылечить пациента. Не знаю, как объяснить. Теперь и мне хочется это чувствовать, – и добавил, засмеявшись. – Наверно я слишком долго никого не лечил.       – Надеюсь, в этом походе и не придется, а в Арлатане мы попробуем это исправить. К тому же, Арлатан – не Киркволл, до других городов не нужно ехать часами, так что пациентов у тебя по всей округе прибавится.       – Спасибо за содействие. И, кстати, за то, что спас нам жизнь в лагере храмовников. Я был уверен, что там мои приключения и закончатся.       – Я же говорил, что в самом крайнем случае я применю силу.       – Мне казалось, это относится к твоей жизни, а не к жизням окружающих.       В это время Лавеллан, выбравшись из спального мешка, осторожно продвигалась к выходу из палатки, но зацепила ногой ремешоккакой-то сумки, отчего та дернулась, опрокинулась, и что-то в ней зазвенело. Переговаривающиеся замолчали и через мгновение полог палатки отодвинулся и внутрь заглянул Солас.       – О, ты проснулась! Очень вовремя: из своей палатки только что выбралась и Кассандра.       Лавеллан выскользнула наружу и села рядом с ними. Уже давно рассвело, но погода стояла туманная, а потому солнечный свет был рассеянным и мягким. Она слегка прищурилась, привыкая даже к такому свету после полумрака.       – Уже все проснулись? Не ожидала услышать возле палатки смех, да еще и увидеть здесь вас двоих, – и она зевнула, делая вид, будто только недавно открыла глаза.       – Как сказать, – пожал плечом Ассан. – Мы еще не видели Фенриса и Варрика. Но, раз встала Кассандра, очевидно, Лиам тоже уже не спит. И где-то тут ходил капитан, он как будто вообще не спал.       – Кстати, – вспомнила Лавеллан свой недавний разговор с капитаном Отреном и повернула голову к Соласу, – а почему ты не взял Отрена с нами в этот поход?       – А почему должен был?       Она опешила.       – Разве он не хотел пойти?       – Мне он об этом не говорил, – удивился Солас. – И я не посчитал нужным снимать его с охраны города, где мне бы хотелось иметь верного подчиненного.       – Понятно. Что ж, – она хлопнула себя ладонями по ногам, – раз еще не все встали, может, в карты? В нашей палатке.       – Неплохая идея, – кивнул Солас, – но я, пожалуй, откажусь. Пойду узнаю, как там Варрик, и заодно приглашу к вам Кассандру и Лиама, чтобы они составили вам компанию.       – Ну нет, с ней я играть не буду! – запротестовал Ассан и, смеясь, поднялся на ноги. – Лучше вы оставайтесь, а я проверю Варрика.       Когда он отошел от них, Солас предложил партию в шахматы, и они с Лавеллан скрылись в своей палатке.       Когда практически вся группа снова была на ногах, солдаты вместе с Отреном покинули отряд через элувиан, который следопыты тут же убрали и снова уложили на телегу, а когда Варрик, наконец, проснулся, все снова двинулись в путь. Он сел на лошадь еще полусонным и, зевая, с удивлением и недоверием слушал рассказы о том, что произошло в гарнизоне храмовников и, в особенности, о том, что он сам говорил во сне.       Ассан, узнав, что Варрик ни о чем не помнит, тут же рассказал ему историю о том, как его разбудили и он от радости обнимал Соласа, благодаря того за свое спасение, после чего Кассандра, боясь за его жизнь, несла его на руках до самого лагеря, пока он признавался ей в своих чувствах. Гном попробовал было узнать версию Кассандры, но та, поняв в чем дело, тут же заявила, что Ассан просто слишком скромен и не хотел признаваться, что сам нес его на руках, пока Варрик рассказывал ему истории о нем и Бьянке. Когда Варрик обратился к Соласу, тот, не подтверждая и не опровергая всего сказанного, только ответил, что Бьянку он действительно упоминал, чем совсем сбил гнома с толку. Лавеллан от души смеялась, глядя на Варрика и слушая эти рассказы. Тетрас, конечно, тоже смеялся, и не упускал момента, чтобы ответить на сказанное какой-нибудь своей шуткой, но было видно, что порой все-таки чувствовал себя не в своей тарелке.       Ему показали письма, подписанные «К.Т». «Тетрас?» – неосторожно брякнул Лиам и все настороженно посмотрели на Варрика, однако гном пожал плечами: «не смотрите на меня, я уверен, что у меня нет родственников в Минратосе, которые стали бы писать этим головорезам и чернушкам, тем более у меня нет сестер, а единственный Тетрас, который бывал в Минратосе, давно там же и умер.» На этом обсуждение личности таинственного заказчика закончили и решили не возвращаться к нему, пока не будут найдены более точные данные.       Чем ближе они подходили к гномьему тейгу, тем спокойнее становились места. Ничто вокруг Кэл-Шарока не изменилось, и Кассандра, к которой Солас обращался с вопросом, замечает ли она что-нибудь необычное, только отрицательно качала головой, повторяя, что она помнит эти места точно такими же, какими они были в последний раз, когда она их видела.       Они еще дважды напали на крохотные группки храмовников, везущих бочки с лириумом на север, но ничто не говорило о какой-то особой активности гномов, что было довольно странно, учитывая и встречи с храмовниками, и письменные задания для них по охране караванов с грузом, найденные в большом лагере, так что, когда далеко вдали показались темные стены замка Искателей, они были сильно удивлены, что почти без приключений прошли практически весь путь.       Искателей в замке оказалось не много: это была пара десятков воинов, которые еще обучались, и Лавеллан подумала, что они правильно сделали, выбрав помощь Отрена, а не Искателей. Конечно, если каждый из этих воинов был хотя бы вполовину так же хорош, как Кассандра Пентагаст, они бы, возможно, справились с храмовниками в лагере, но бой был бы определенно труднее и наверняка все закончилось бы не так хорошо, а для Кассандры и ордена каждый Искатель был бы большой потерей.       Их встретили очень тепло и радушно, приняв как дорогих послов, которые только ради безопасности главы их ордена отправились с ней лично в такой длинный путь. Солас не подтверждал и не опровергал их мнение по этому поводу, определенно согласившись только с тем, что они действительно представляют эльфов Арлатана.       Элувиан был внесен в замок вслед за их вещами, и Кассандра распорядилась, чтобы его установили в пустой комнате, смежной с её покоями и служившей ей и оружейной, и гардеробной сразу. Солас еще раз убедился, что он работает, и шепнул ей на ухо пароль, после чего гостям были представлены их комнаты, в которых им предстояло провести несколько недель, пока они будут гостить у Искательницы.       Впервые за долгое время Лавеллан сама связалась с Дорианом, и они снова поболтали. Её мучила совесть, когда она слушала его жалобы о том, что они стали реже общаться, и едва удержалась, чтобы не рассказать ему о замке Искателей. Дориан этого не знал, и продолжал говорить так, будто они до сих пор находятся в Арлатане. Вообще вдруг оказалось, что запретных тем великое множество: когда Дориан спросил, как прошли последние недели у нее, она не сразу нашлась, что ответить. Пришлось пробормотать, что в Арлатане жизнь проходит так спокойно, что там мало что происходит. Она не соврала – жизнь в Арлатане действительно такой и была, но о том, что она сама сейчас не там, она промолчала. Врать Дориану было противно, поэтому, чтобы снова не попасть в такую неудобную ситуацию, она сама стала больше спрашивать о нем, о жизни в столице и делах их общих знакомых.       Дориан говорил гораздо более охотно и был более многословен – было заметно, что его-то ничего не сдерживает, и от этого на душе эльфийки легче не становилось. Он рассказывал о Каллене, Тейе, упомянул Рунда, пожаловавшись и ей на этого гнома, и, как всегда, рассказал о Мэйварис, о том, как она своими советами и заботой помогает ему, и снова пожаловался, что этим утром все его оставили одного, и даже Тилани, которая куда-то укатила в прескверном настроении, получив записку, очевидно, с одного из своих поместий. После таких слов было особенно неприятно говорить, что и ей пора бежать, и весь оставшийся день после разговора эльфийка ходила в подавленном настроении.       – Как удивительно, – заметила через несколько дней жизни в замке Искателей Лавеллан, когда они Соласом гуляли во внутреннем дворе, похожем на обсаженный кустарником и заросший травой дворик Скайхолда, – я помню один из снов, в котором точно так же гуляла с тобой по этому же двору, и, хотя до этого времени я ни разу здесь не была, это место приснилось мне в точности таким, какое оно есть на самом деле! Только одежда на нас была, кажется, другая, не походная.       – Что за сон? И чем он закончился? – поинтересовался Солас, и она рассказала ему все, что помнила, и закончила историей пробуждения от шума, который устроили Варрик, Рунд и заяц.       – Да, удивительные повороты судьбы, а сны – это нечто еще более фантастическое, – согласился Солас. – Если б в то время кто-нибудь сказал тебе, что этот сон станет реальностью, могла бы ты в это тогда поверить?       – Конечно нет! Я тогда не надеялась даже на нашу встречу, не то что на подобный исход…       Их разговор прервало появление одного из следопытов, который был отправлен на Перекресток за свежими донесениями. Молодая девушка вопреки ожиданиям Соласа передала ему не стопку бумаг, а всего одну короткую записку и отошла на пару шагов, ожидая ответных приказаний.       Лавеллан заметила, как выражение его лица менялось, пока он читал строки, так что, когда он поднял глаза от бумаги, она его спросила, в чем дело.       – Солдаты Эльринура убили одного из моих агентов в Карастесе после того, как тот выкрал письмо шпиона кунари, доставленное к дому Ллода. Или Шиираза. Я должен вернуться в Арлатан.       Она видела, что он в бешенстве и постаралась его успокоить или хотя бы немного остудить, чтобы он не поступил необдуманно, однако Солас был твердо намерен тотчас же вернуться в столицу, чтобы узнать, что за письмо стоило жизни его агенту, а затем отправиться в Карастес, чтобы наказать Эльринура.       – Vhenan, если он хотел что-то скрыть, его стоит сначала допросить, и только потом наказывать.       Это простое замечание немного остудило Соласа, и он кивнул.       – Я так и сделаю.       – И я иду с тобой!       Он вздохнул, но не стал сопротивляться.       – Хорошо. Но я хочу, чтобы ты не присутствовала при этом… допросе. И отправляться нужно немедленно.       Лавеллан вздохнула, заметив, что «в её сне все-таки войны и всех этих передряг не было», и они быстрым шагом в сопровождении следопыта отправились к элувиану, пройдя через который Солас получил отчеты агентов и отправил приказания Отрену, а затем в сопровождении солдат, которых тот тут же собрал, они отправились в Карастес к крепости властителя.       Солдаты остановились у входа в крепость, а Солас и Лавеллан вошли внутрь. Эльринур, которому слуга уже успел доложить о появлении целой группы посетителей, задумчиво бродил по залу, но, увидев гостей, остановился и радушно поприветствовал их, делая вид, что ничуть не удивлен и не обеспокоен, хотя Лавеллан сразу поняла, что это не так.       Солас ответил на приветствие с абсолютным спокойствием, что удивило эльфийку, которая видела его реакцию на записку: он действительно был мастером в том, что касалось Игры! Когда властитель города спросил, что привело их к нему, Солас спокойно и вежливо ответил, что у него дело к Эльринуру, а Лавеллан, у которой по счастливому совпадению в городе тоже нашлись дела, решила последовать вместе с ним и поприветствовать нового друга, но, увы, при разговоре присутствовать не будет.       Это был намек на его просьбу, высказанную еще в замке Искателей, она сразу это поняла. Но, похоже, это же понял и Эльринур, который напряженно посмотрел на Соласа: очевидно, он рассчитывал на её присутствие и мысль оставаться с Соласом наедине ему не понравилась. Она, однако, стараясь не показывать свою досаду и любопытство, поздоровалась с ним и перекинулась парой вежливых фраз, прежде чем развернуться, чтобы покинуть зал, как обратила внимание на пляшущие в рассеянном солнечном свете вокруг них блестящие пылинки и вспомнила о маленьких круглых окошках под самой крышей и строительных лесах вокруг наружных стен здания.       Едва оставив эльфов позади, Лавеллан ускорила шаг, чтобы скорее выйти наружу и не пропустить ничего из их разговора. На улице она прошла мимо солдат и скрылась в проулке, где осторожно, стараясь не издавать шума, забралась на леса и,прильнув к ближайшему окошку, спряталась за стоявшими на лесах ящиками, чтобы не привлекать внимание случайных прохожих.       Акустика в зале оказалась настолько хороша, что она прекрасно слышала каждое слово, сидя рядом с окошком и не заглядывая внутрь, чтобы не быть пойманной. Разговор между эльфами к этому времени уже перешел к делу:       – Более того, – говорил Солас, – ты убил моего агента. Зачем?       Лавеллан осторожно, прижимаясь к стене, заглянула внутрь, чтобы узнать, что творится в крепости. Солас в это время бродил по залу, заведя руки за спину и отвернувшись от Эльринура. Тот с легким поклоном вежливо принес извинения и попробовал оправдаться:       – Мне жаль, что случился подобный инцидент, но я не знал, что это – твой агент: солдаты сочли его простым вором, ведь он им и был в тот момент.       – Да, он действительно кое-что украл. Твое письмо. Оно ведь твое, Шиираз? – и Солас извлек на свет бумагу.       В этот раз Эльринур, однако, промолчал, и Солас повернулся к нему лицом:       – Мне любопытно: ты решил занять место Шиираза еще до того, как арестовал агента кунари, или уже после этого?       Они оба казались абсолютно и безмятежно спокойными, но Лавеллан чувствовала: от одного из них сейчас исходил страх, а от другого – угроза. Она сама ощущала нервную дрожь, предчувствуя, что сейчас что-то случится, но не могла себе объяснить, чего именно ждать.       – После, – ответил, наконец, Эльринур после затянувшегося молчания. – Когда в его дом подложили очередное письмо и указали, куда отправлять ответ на этот раз. Агент кунари очень удачно был в плену рабовладельцев, когда его корреспондента арестовали, а потому не знал об этом и сам не смог получить приказ забыть о переписке. Я не смог упустить такую возможность.       – И о чем вы беседовали? Предоставь мне вашу переписку.       Но Эльринур снова замолк и не ответил на вопрос.       – Ты расскажешь мне все сам, иначе я буду смотреть твои воспоминания в Тени. Оставляю выбор за тобой.       – Я предпочитаю рассказывать все, находясь в сознании. Я помню, что не все выживают после твоих допросов там.       – В таком случае не тяни и рассказывай все. Из-за твоего вмешательства мы зря потратили кучу времени, охотясь не за тем, за кем нужно.       Солас явно начинал выходить из себя. Он продолжал говорить спокойно, но нетерпение то и дело сквозило то в его словах, то в нетерпеливых жестах руками или сдвинутых бровях.       – Возможно, что это не так и тебе эта охота принесла некоторую пользу. Ведь я действительно хотел воссоздать клинок «Убийцу Инквизитора» раньше всех прочих, ведь это – сильное оружие. Жаль, что ты хорошо его спрятал. Кто знает, для чего еще оно могло бы пригодиться. Возможно, он может убить не только смертного эльфа, но и.. бессмертного элвен?       – Ты хотел опробовать его на мне? – в голосе Соласа впервые прозвучало удивление и ирония.       – Кто знает… Вдруг до этого бы дошло, когда Митал снова вернется. Ей бы пригодились мои знания и помощь.       – И зачем же Митал желать моей смерти? Она отдала мне свою силу, когда могла убить. Я – её единственный союзник со времен элвен, и ты это знаешь не хуже меня.       – Это ты так думаешь, но однажды она уже пошла против тебя, хотя и пострадала за это от рук предателей.       Солас замер и резко повернув голову уставился на властителя. Митал пошла против него? О чем он? Но Эльринур, похоже, понял, что сказал что-то лишнее и снова замолк.       – Продолжай! – крикнул на него Солас и, видя, что тот продолжает упорно молчать, нетерпеливо добавил. – Ну?!       – Я уже все сказал о клинке и моих поисках. Если бы они увенчались успехом, ты бы его уже увидел, – ответил Эльринур, стоя так же прямо и спокойно и намеренно не глядя на Соласа, который теперь кружил вокруг него, как настоящий волк.       – Рассказывай, что сделала Митал!       Но его оппонент как будто нашел в себе какую-то невидимую опору и теперь отвечал, не обращая внимания на гнев Соласа и держась так, будто их отделяла друг от друга каменная стена.       – Хотя ты и можешь мне приказывать как слуге, все же ты – не она.       Солас обошел его сзади и, остановившись у него за спиной, подвел ладони к голове Эльринура, отчего тот, застонав сквозь зубы, упал на колени на мраморный пол. Солас стоял с закрытыми глазами, пока властитель Карастеса стонал, сидя на полу, зажмурившись и сжав руки в кулаки. Это продолжалось всего несколько мгновений, после чего Солас открыл мерцающие металлическим фиолетовым блеском глаза и отошел от эльфа, который тоже открыл глаза и перестал стонать, но продолжал сидеть на коленях.       – Митал будет мстить за убийство своих слуг, – проговорил он, переведя дыхание.       – За тебя? Брось. Если бы не я, все её слуги давно бы уже умерли от старости, как те, которые не смогли уйти в утенеру. Я видел очень интересное видение в твоем сознании. Поясни мне его. Она отдала сыну пустую сферу?       – Она поддалась на уговоры и согласилась предать тебя, но предвидела, что им нужна не она, как полноценный союзник, а лишь её сила, и потому не решилась отдать её сразу. Она хотела сначала проверить их, убедиться в их намерениях, однако они убили её даже раньше, чем поняли, что сфера пуста.       – Так вот за что она просила прощения, отдавая мне свою силу? За то, что тогда предала меня?       – Они надавили на её материнские чувства, но не смогли обмануть разум.       – Разум?! – вскипел, наконец, Солас. – Это ты называешь разумом?! Перед решающей битвой пойти на сделку с противником, лишив все свои войска и единственного союзника всего преимущества, что у нас было, разрушив стратегию, которую мы столько времени продумывали, и ради чего? Ради сына, который в своем непомерном тщеславии и жадности никак не мог остановиться?! Это – разум?!       – Все же у нее оказалось больше ума, чем у эвануриса, создавшего завесу и уничтожившего бессмертие, всех элвен и всю империю, – высокомерно ответил на его выпад Эльринур.       – Да гори бы она теперь огнем, если бы она до сих пор существовала! Я жертвовал годы и силы на того, кто не смог в итоге пожертвовать желаниями избалованного сына! Даже речи не шло о том, чтобы его убить, и все равно она не смогла сдержаться, чтобы не прогнуться!       Он снова кружил по залу, метаясь так же, как метались в голове его мыли. Он вспоминал прошлые столетия, оценивая действия и слова через призму того, что сейчас узнал. Встречи, разговоры, неожиданные отлучки теперь принимали совершенно иной смысл. Он вспоминал о том, что поставил на кон и что потерял в той войне, окончившейся тысячу лет назад. Митал, мстительная, обидчивая,мстившая за каждую мелочь,в то время как сама не могла сдержаться, когда речь шла о сыне.Как он сразу не понял... еще тогда.Она не отвела войска, но отложила их встречу. Зачем-то посылала Эльринура в свое поместье… Теперь он понял зачем: за сферой.Он отправил тогда своего агента проследить за эльфом, а потом узнал, что его убили. Это глупое объяснение, что он проводит с ним много времени в своей спальне, даже больше, чем в ставке командования… Он был ослеплен яростью и не видел сквозившей в этих объяснениях глупости, ведь Митал знала, что его не интересуют подобные связи, в отличие от её собственной семьи.       Если ради такой семьи она оставила его, он может оставить её теперь, где бы она ни была. Он винил себя в её смерти, думал, что её убили из-за него. А её убили из-за её собственной глупости. Он мог бы желать её смерти сейчас, но она убила Флемет и отдала ему силу, попросив прощения. Что ж. Он это примет и покончит с этим.       Остановившись на этой мысли, он успокоился и снова начал воспринимать окружающую реальность: он стоит посреди зала властителя города, а недалеко от него – Эльринур, уже поднявшийся на ноги.       – После пробуждения ты говорил, что лучше умрешь при исполнении моего плана, чем снова вернешься в утенеру, чтобы ожидать, когда тебя призовут на службу, – задумчиво произнес Солас, посмотрев на него. – Прости, что тебе пришлось ждать чуть дольше, чем ты рассчитывал. Прощай, Эльринур.       Он развернулся и, не оглядываясь больше, прошел к выходу. Эльринур не сказал ни слова, чтобы попытаться остановить его, не шевельнулся и не сделал ни шагу, чтобы попытаться избежать наказания, которое уже фиолетовой тучей начинало клубиться над его головой и, когда за Соласом уже закрывалась дверь, гигантский завесный кулак вырывался из пространства над головой эльфа и обрушился на него, превратив в мокрое место и разбрызгав кровь по всему полу, стенам и потолку, но дверь к тому моменту уже закрылась за Соласом, и ни одна капля не попала на его серебристую мантию.       Лавеллан едва успела убрать голову от окошка, чтобы брызги крови не попали и на нее саму, затем, торопя себя и проклиная за медлительность, она проворно, несмотря на дрожащие колени и руки, спустилась с лесов и, отбежав от них, стала прогуливаться у домов, окружающих площадь перед крепостью, обдумывая увиденное и услышанное и усиленно пытаясь принять вид, будто занята чтением вывесок и рассматриванием лотков торговцев, и старалась поскорее успокоить дыхание и сердцебиение. Солас что-то решил для себя, она видела. Что он будет делать дальше?       Сам Солас в этот момент вышел из здания и, оглядев площадь и заметив Лавеллан, направился к ней. Приблизившись, он просто встал рядом и ласково улыбнулся, а затем посмотрел на вывеску, возле которой она остановилась.       В этот момент эльфийке пришла в голову идея.       – Как думаешь, здесь есть пирожные, которые тебе так нравятся?       – Давай проверим. Эта беготня за шпионами так меня утомила, что я бы сейчас не отказался и от обычного пирожка, если пирожных там не окажется.       Чуть позже они вышли из лавки с целым пакетом выпечки для всего отряда и, жуя пирожные, прошли к элувианам, пройдя через которые, вернулись в замок Искателей Истины и сразу же, выйдя в один из коридоров, столкнулись лицом к лицу с компанией из Варрика, Ассана и Фенриса.       – Далеко идете? – весело поприветствовала их Лавеллан. – Не хотите захватить с собой?       И с этими словами она вручила весь пакет гному, который, принюхавшись, тут же расплылся в широкой улыбке.       – Что там? – с любопытством заглянул в пакет через плечо гнома Фенрис, а Варрик извлек один из пирогов и сунул ему под нос.       Фенрис принюхался и сморщился:       – А ничего другого там нет? Без рыбы.       На что Варрик от души расхохотался:       – Эльф, ты бесценен, когда нужно проверить начинку пирога! – он достал следующий и снова протянул эльфу. На этот раз тот одобрительно кивнул и взял выпечку.       – Уже лучше! Этот – с яблоками, он мой.       Лавеллан с улыбкой смотрела за ними, как они толпятся вокруг Тетраса и радуются, как дети, выбирая свои любимые начинки.       – Варрик, ты уже выпытал у Кассандры, где у них здесь спрятана выпивка? – спросил Фенрис, набив пирожками карманы. – Предлагаю взять все это, картишки, и переместиться в комнату с более удобным столом.       – Да разве ж она мне это скажет! – вздохнул Варрик. – Вот если ты спросишь об этом у одной дамы, которая так и стреляет глазками, как только видит тебя, уверен, мы быстро решим эту досадную проблему! Пойдем я тебе её покажу, она сейчас как раз посту.       – После твоих горячих признаний на предгорьях Тевинтера Кассандра, я уверен, не только скажет тебе, где находится винный погреб, но и даст от него ключи! – вставил Ассан, а Фенрис рассмеялся.       – Исходя из того, что Лиам не сжег ни волоска на моей груди, я делаю вывод, что вы вешаете мне на уши лапшу с того самого дня. Правда, почему-то мне кажется, что она тоже в этом участвует, но насчет вас двоих я уверен более чем полностью!       – Кто в чем участвует? – послышался голос Кассандры и, повернув головы, эльфы увидели её саму, идущую по коридору по направлению к ним.       – Ты, Искательница, – повернулся к ней с пакетом в руках Варрик. – В небольшом перекусе в дружеской обстановке, верно?       – Хм, – она с подозрением оглядела всю их компанию и, прищурившись, снова посмотрела на Варрика и на пакет. – Что там?       – Обязательно узнаешь, если присоединишься к нам в столовой, – подмигнул гном и вся компания развернулась и двинулась в названном направлении, оставив в коридоре Лавеллан, Соласа и Кассандру, которая, посмотрев на них, проговорила, стараясь казаться серьезной, но в то же время было видно, что ей очень хочется последовать за ними:       – За ними надо присмотреть – они точно что-то затеяли! Идете? – и попятилась за компанией, скрывшейся за поворотом коридора.       Солас, улыбнувшись, кивнул и посмотрел на Лавеллан. Когда и Кассандра скрылась из виду, Лавеллан весело сказала:       – А ты молодец, что придумал взять пирогов на всех! Думаю, это то, что все они без исключения любят, это поднимет настроение всему отряду.       – Без твоей подсказки этот мудрый шаг не пришел бы мне в голову. Я уже говорил тебе, что ты – мой дух мудрости? Только сейчас я в полной мере понимаю, как мне тебя не хватало, ведь, если бы я тебя не послушал, то снова наделал бы ошибок, но уже непоправимых.       – Не хочешь рассказать о произошедшем сегодня?       Он отрицательно покачал головой.       – Не сейчас. Не хочу портить вечер. Пойдем к ним?       Утром Солас снова отлучился в Арлатан за бумагами из дома Эльринура, которые к этому времени собрали его агенты, и к полудню вернулся в замок Искателей. Весь отряд собрался к обеду в большой столовой замка и, как только он появился, его тут же засыпали вопросами о новостях. Ответив о делах в городе, он перешел к главным темам.       – А вот это интересно: Эльринур, конечно, был тот еще мерзавец, и больше слуга, чем шпион, но ему удалось продвинуться довольно далеко в своих шпионских играх.       – Был? То есть как это «был»? – опешил Варрик.       – Прости, Тетрас, не думал, что ты будешь скучать по новому другу.       – Да какой друг?!– ворчливо всплеснул руками гном. – Мы только пришли к соглашению о заключении торгового договора и даже не успели оформить все на бумаге! Жопа Андрасте!       – Так что там с этим мерзавцем? – вернула Искательница разговор к основной теме.       – Я взял с собой некоторые из его бумаг, сможешь их перечитать, Искательница. Он успел подговорить того агента кунари связаться со своими шпионами в Минратосе, собрать все известные им сведения и передать их ему. Кто-то отправлял ингредиенты из порта Минратоса в гномий тейг здесь в горах охотничьего рога, но это не Кэл-Шарок, а отдельный выход на поверхность, вот почему вокруг Кэл-Шарока мы не видели активности, хотя она должна была быть. Поставки сопровождают храмовники Роуз. Вернее, сопровождали. Дальше след обрывается, поскольку шпионов у кунари в Кэл-Шароке нет, а войти они не решились.       – Полагаю, это тот самый груз, который доставляла в Минратос Торговая гильдия, – заключила Лавеллан. – Ингредиенты доставлялись в Кэл-Шарок, а оттуда – готовые зачарования и лириум.       Солас кивнул и снова обратился к Кассандре:       – Кстати, я все никак не находил момента спросить: мне показалось, вы были хорошо знакомы с этой Роуз?       Она с сожалением кивнула.       – Она тоже была в ордене Искателей, училась, тренировалась, но, так вышло, что я прошла испытания, а она – нет и была вынуждена покинуть орден и уйти к храмовникам. Я все думаю, стала бы она тем, кем она стала, если бы не это? Не это ли сломило её и сделало такой, какой мы её видели там?       – Не думаю, что я вправе оценивать её, учитывая, сколько ошибок за моей спиной. Если я скажу тебе, чтобы ты не беспокоилась об этом, и что она была такой всегда, просто ситуация позволила ей проявить свои худшие качества, это вряд ли тебя успокоит, а меня самого поставит в то же положение, дав повод думать, что я был и остаюсь тем Ужасным Волком, каким был тысячу лет назад. Мне же хочется верить, что мы меняемся.       – Может ты просто оказался в ситуации, когда можешь, наконец, проявить свои не худшие, а лучшие качества?       Он улыбнулся.       – Вот видишь, Искательница, ты уже примеряешь это ко мне. И все-таки вернемся к ней. Мне кажется, она должна была либо проявить себя, чтобы занять такой ответственный пост, либо быть знакомой с тем, кто её на него поставил. Не помню, чтобы я слышал о её достижениях. Откуда она?       В глазах Кассандры появилось удивление и её как будто осенила простая, но до этого времени ускользавшая от нее мысль.       – Она из Минратоса!       – У неё не тевинтерское имя, – заметил Фенрис. – И выговор.       Кассандра кивнула.       – Я не очень хорошо помню все детали, но её семья не из Тевинтера. Они – торговцы, им принадлежит несколько кораблей, поэтому они перебрались в Минратос, откуда её отец вел дела.       – Смеюн, да ты почти детектив! – воскликнул Варрик. – Держу пари, что ты тайком учился на моих книгах!       – Значит, тебе, как знатоку в этом деле, тоже пришла в голову мысль, что она связана с теми складами в порту, куда доставляли товары Торговой гильдии? – с иронией спросил гнома Солас.       – Конечно!       – И каков же тогда твой следующий шаг?       Тетрас замолчал и задумался.       – Думаю, я могу подсказать, – подала голос Кассандра. – Нужно спросить обо всем этом Дориана, – и, увидев, что Солас собрался что-то ответить, тут же, повысив голос, чтобы не дать ему сказать, добавила. – Не спорь! Он ни в чем не замешан, ему давно пора обо всем сообщить!       – Я и не собирался спорить, а как раз хотел это предложить, Искательница. Я обдумал все то, что мы нашли в лагере храмовников и уверен, что он либо не замешан вовсе, либо не руководит всем этим.       Кассандра, уже было расслабившаяся после его первых слов, снова сдвинула брови и покачала головой, когда он закончил говорить.       – Я говорила с ним сегодня. Он требует встречи с тобой. Не знаю, с чем это связано, он не стал это обсуждать, просто настоял на том, что я передам это тебе и уточню: он требует не разговора, а именно встречи.       Все присутствующие переглянулись, а Солас задумался.       – Vhenan, надеюсь, ты не думаешь, что это связано с теми храмовниками? – посмотрев на его задумчивое лицо, спросила Лавеллан.       – Нет, не думаю. Подозреваю, это связано с тем, что он все узнал, но я пока не уверен, каким образом это произошло. Что ж. Раз он просит встречи, она будет.