номер Пять, номер Ноль

      Бледный свет от телефона освещает мое лицо, пока я, прислонившись спиной к стене особняка, торопливо жму на кнопки. Если занятия не будет, то надо хотя бы предупредить ученика — пусть даже и в полдвенадцатого ночи, как гласит время в краю экрана.       Я наплела что-то о сильной ангине и больном горле, искренне извинилась и только тогда заблокировала телефон. Закидываю голову и молча смотрю на ночное небо: все светила прячутся за облаками, поэтому дальше, чем на десять шагов, не видно ни зги. Ветер становится всё прохладнее, но я только с наслаждением вдыхаю воздух, пытаясь выбросить из головы металлический запах собственной крови. Скашиваю взгляд на свое ранение: бинты уже немного пропитались кровью, но гораздо больше физических ощущений меня тревожат моральные. Все-таки нападения в кафе не проходят бесследно для человеческой психики. У моего страха липкое и неприятное ощущение, он будто забирается мне в душу и медленно оседает там черными смольными пятнами, заставляя дергаться от любого шороха и испуганно вжимать голову в плечи. Я думаю о том, смогу ли когда-нибудь спокойно ходить в места общественного питания, не озираясь на каждого подозрительного мне человека.       Похоже, особняк Харгривзов находится ближе к окраине: не слышно шума дорог или других жителей. Во всем особняке горит лишь несколько окон, и я с трудом различаю проложенную каменную дорожку, ведущую к дому. Вдоль нее выставлены фонарные столбы на длинных черных ножках, которые ровным рядом уходят в кромешную тьму. Где-то в самой глубине сознания трепещется мысль: вернуться в дом, забрать сумку и уйти. Не доставлять хлопот одним своим существованием — Академии и без меня хватает проблем. Через тонкую ткань черной рубашки я спиной чувствую холод бетонной стены, медленно сползаю по ней вниз, пытаясь собрать свой разум по кусочкам и прийти к какому-то одному решению. В шаге от меня скамейка, но я не нахожу в себе сил подняться и пересесть туда, предпочитая сидеть на ледяной каменной плите. Я закрываю глаза и с силой массирую виски.       Внезапно я чувствую, как перекрывается доступ кислорода в легкие: в первое мгновение мне кажется, что началась паническая атака. В следующее я осознаю, что это чьи-то пальцы сжимают мое горло так сильно, что я не могу дышать.       Меня резким движением поднимают из сидячего положения, вздергивая по стенке вверх, будто безвольную куклу; я в ужасе начинаю бить руками и ногами по воздуху, но если и задеваю нападающего, то ему плевать. Я не могу разобрать его лица, перед глазами всё кружится. Понимаю только, что это какой-то бугай в темном костюме и размером со шкаф для одежды. Пытаюсь позвать на помощь, но из сдавленного горла доносится лишь писк — такой слабый, что даже мыши издают звук громче. Организм начинает панически требовать кислород. Перед глазами темнеет. Делаю безуспешные вдохи.       Рядом была скамейка, может, на ней есть что-то, что можно использовать для обороны? Мои внутренности начинают пылать, будто в них швырнули горящую головешку, но я упрямо тяну руку в сторону и перевожу взгляд. Глаза слезятся, я быстро моргаю и пытаюсь разобрать хоть что-нибудь. Книга! На подлокотнике балансирует томик, но я не могу достать его даже кончиками пальцев. В бессилии издаю вопль отчаяния, который вырывается из моей груди клокочущим хрипом.       Когда окружающий мир почти погружается во тьму, с размаху в голову нападающему влетает какой-то расплывчатый прямоугольный предмет. Тот с разъяренным вскриком разжимает пальцы, и я самым неизящным образом падаю вниз, приземляясь на копчик. Не успевая прийти в себя, кидаюсь к огромным входным дверям, дергаю за ручку, но те, конечно же, закрыты. С криками, на которые мне еще хватает голоса, бью ладонями по застекленным витражам, где-то сбоку нахожу кнопку звонка и жму со всех сил.       Не хочу оборачиваться, не хочу слышать, как этот ублюдок грузными шагами приближается ко мне. В самой настоящей истерике я прижимаюсь к дверям и зажмуриваю глаза, понимая, что на бег меня не хватит: в голове сплошное желе, конечности все еще ватные, и даже добраться до входа в моем состоянии было подвигом.       Бело-синяя вспышка. Сначала я думаю, что где-то рядом бьет молния.       — Хестер? Хестер!       Осознание приходит медленно, будто я нахожусь в замедленной съемке. Разворачиваюсь и с опаской открываю глаза.       Номер Пять оказывается рядом со мной. На нем те же шорты от костюма и одна белая рубашка, не застегнутая на пару верхних пуговиц и хлопающая от налетающих порывов ветра. Еще не поняв, что произошло, он смотрит сначала на меня, заплаканную и жмущуюся к двери. Потом на громилу, который почти оправился от удара и теперь с кряхтением разворачивается к нам. За секунду лицо мальчика перекосил гнев: и без того большие глаза стали еще огромнее, но теперь они не спокойного серого цвета — они мечут молнии и потемнели, словно грозовые облака. Тонкие губы сжимаются в искривленную от злости линию; если бы одним выражением лица можно было убивать, мы бы уже лежали замертво. Совершенно неосознанно я делаю шаг назад, хотя понимаю, что в такой ярости он вовсе не из-за меня, и по-прежнему упираюсь в закрытую дверь.       Пятый без слов телепортируется за спину собачке Комиссии, делает ловкую подсечку, из-за которой тот почти падает, но вовремя восстанавливает равновесие и разворачивается, готовя удар. Наемник чем-то напоминает медведя: неповоротливый, медленный, но если хоть раз прямым ударом настигнет Пятого — несладко придется всем нам. Парень с легкостью подныривает под удар и бьет наемника ногой, целясь тому в голени. Тот, по-моему, вообще ничего не почувствовал, только фыркнул со злобной усмешкой и с неожиданной для него проворностью ринулся вперед, пытаясь взять противника в захват. Номер Пять попадается на прием, но еще быстрее, чем я успеваю испуганно ахнуть, исчезает и вновь появляется рядом со врагом; из-за того, что парень резко телепортировался из его рук, наемник оказался в такой глупой позе, будто обнимает самого себя.       Очередной обмен ударами, сильными и беспощадными. Хоть я и не сомневаюсь в Пятом ни на секунду, мне становится тревожно: не истощал ли он всю энергию в этом жестоком бою. Напавший на меня пыхтит, передвигается медленнее, на лице множество заплывших синяков, но он всё еще держится. Их драка совсем животная, в ней нет правил или границ: любой другой на месте мальчика уже давно бы проиграл. Но младший (или, нужно сказать, старший?) из Харгривзов стоит, сплевывает кровь на землю и снова кидается в бой.       Прошло, наверное, несколько минут. Здоровяк падает рылом вниз буквально в шаге от меня; я боязливо сжимаюсь, пытаясь увеличить расстояние между нами, но в этом нет необходимости. Вставать он не собирается. Тот, чьего имени я даже не знаю, только тяжело хрипит, не поднимая головы. В мозгу всплывает, как я точно так же мучилась пять минут назад, когда этот подонок душил меня.       Пятый шумно сдувает челку, упавшую ему на лицо, и удобно усаживается на спину противнику, будто тот был его личной лошадкой. Его глаза по-прежнему сверкают, лоб покрыт испариной, а на губах играет улыбка, больше похожая на оскал маньяка. Он наклоняется к уху мужчины и шепчет:       — Я говорил, что мне не нравится убивать. Никогда не нравилось. Но тебя я убью с превеликим удовольствием.       Прежде чем мальчик успевает хоть пальцем шевельнуть, дверь, следующая ко мне, открывается. Из нее показывается Ваня с побледневшим лицом.       — Боже, что здесь происходит?!       — Очередная атака на нас, — спокойно отвечает Пятый. — А теперь, сестренка, если ты не возражаешь…       Длинные пальцы тянутся к шее врага с намерением свернуть ее, но Номер Семь снова отвлекает мальчика:       — Подожди! Может, лучше оставить его в живых и как-то договориться с Комиссией? Мы не можем постоянно драться со всеми, кого они нам присылают!       — В этом доме шесть человек со суперспособностями, — холодно говорит Пятый, не сводя глаз со своей жертвы. — С этими недоумками мы как-нибудь справимся.       Ваня как можно выразительнее смотрит на его слипшиеся от крови волосы, царапины и ссадины. Вдалеке гремит гром: кажется, к нам направляется гроза. Прищурившись, я различаю вспышки молний над центром города.       Пятый, все еще тяжело дыша после боя, переводит взгляд на меня. Я думаю, что он спросит моего мнения, но вместо этого он опускает глаза ниже и несколько секунд разглядывает синяки от удушения, проступившие на бледной тонкой коже.       И одним простым движением сворачивает бандиту шею.       — Ч-черт, Пятый! — ругается девушка, громко хлопая дверью. — Попросила же!       — У нас таких экземпляров будет предостаточно, — в тоне парня явно слышно, что ему не жаль, и никогда не будет. Он поднимается и встает рядом с трупом, смотря на него с ненавистью. — А этого я должен был убить.       Когда Ваня со вздохом переворачивает тело и рассматривает его, видимо, решая, что с ним делать дальше, Номер Пять подходит ко мне.       — Как ты? Он сильно ранил тебя? — мальчик осторожно, почти невесомо касается кончиками пальцев моего подбородка и слегка поворачивает голову, осматривая на повреждения.       Несмотря на бешено стучащее сердце, от этого простого прикосновения мне становится легче, и я нахожу в себе силы ответить:       — Ну, он чуть не придушил меня, но сейчас я вроде в порядке, — мой голос хриплый и надтреснутый, и я старательно прочищаю горло, чтобы не пугать себя и окружающих.       Пятый смотрит с такой тревогой, что становится неловко.       — Нет, правда. Вот ты дерьмово выглядишь, — пытаюсь отшутиться я, — а мне уже лучше. Только горло саднит, как при ангине.       Я потираю шею и морщусь; Пятый оборачивается на тело и снова на меня, будто осознав что-то.       — Как ты отбилась от него?       — В смысле? Я не отбивалась. Это ты меня спас, — с удивлением напоминаю я. Может, его приложили сильнее обычного?       Номер Пять отходит назад, осматривает землю и возвращается с каким-то предметом в руках.       — Моя книга, — он демонстрирует мне том в дорогой кожаной обложке, — валяется рядом. Ты ею оборонялась?       — Да не трогала я его! — возмущаюсь, уже доходя до нервного крика. — Я только…       С глупым видом захлопываю рот, потому что восстановила в голове последовательность событий. Я хотела ударить наемника книгой по голове, но не дотянулась. Когда уже стала терять сознание, что-то прилетело ему в голову, я отбежала, и только потом появился Пятый. Ощутимо вздрагиваю, когда чувствую, как кожи касаются холодные крупные капли: начался дождь. Становится еще темнее, в воздухе пахнет озоном.       — Хестер? — Номер Пять не обращает никакого внимания на погоду. Вода стекает с черных волос, перемешиваясь с кровью — его и чужой — и грязными каплями ударяется о землю.       — Я не понимаю. Я не знаю, что произошло… — пересказываю то, что только что вспомнила.       Пока я стою в полном замешательстве, парень вдруг вскидывает брови, смотрит на книгу в его руках и снова на меня. Его лицо светлеет, будто в голову мальчику вложили какую-то идею — гениальную, но при этом очевидную. Чисто инстинктивно мне хочется забрать том из его рук и занести внутрь, чтобы книга не мокла под дождем.       — Мне так жаль, что я не пришла сразу, — Ваня по-прежнему сидит на корточках, но теперь виновато смотрит на меня. Ее спортивная кофта и длинные штаны до лодыжек начинают промокать, ровно как и взлохмаченные волосы, собранные в неряшливый пучок. — Я пошла за водой, но услышала звуки борьбы снаружи и сразу выбежала.       — Всё нормально, — отстраненно отвечаю я. Не хватало еще, чтобы девушка начала винить себя в том, за что не несет никакой ответственности.       Пятый слегка касается моего предплечья, привлекая внимание.       — То есть, ты хотела ударить нападающего книгой, но у тебя не получилось. Следующее, что ты увидела — какой-то предмет врезается ему в голову. А сейчас мы нашли эту же книгу, лежащей на земле.       Он смотрит с легкой улыбкой и немного снисходительно, как бы ожидая, когда до меня дойдет.       — Не-ет, — нервно тяну я, когда понимаю, куда он ведет. Абсурд. — Такого не может быть. Случилось что-то другое. У меня нет никаких суперспособностей, я уже говорила тебе.       — Ладно, — неожиданно легко соглашается Пятый. Он выглядит таким преисполненным в своей уверенности, что я теряюсь. — Нет так нет.       Он резко разворачивается, заносит руку с книгой и со всей силы кидает ее прямо в голову сестре.       — НЕТ! — вскрикиваю я.       В ушах закладывает и звенит, я дергаюсь вперед, будто это может помочь ничего не подозревающей Ване, и вместе с этим том красного цвета меняет свою траекторию и улетает в совершенно противоположную сторону, будто откинутый какой-то неведомой силой.       Девушка поворачивает голову в последнюю секунду и только удивленно провожает предмет взглядом, когда тот проносится прямо перед ее носом. Номер Пять удовлетворенно хмыкает, прячет руки в карманы и поворачивается обратно ко мне.       — Ой, — совершенно искренне выдаю я.