«Сиди там у большого фонтана, я приеду за тобой через 15 минут»
«Спасибо! Жду тебя» Глеб опустил толстовку ниже, не думая, впрочем, подтянуть сползающие спортивные штаны, вышел, садясь в машину и забивая нужный адрес. Хоть и коренной житель столицы, нечего удивляться тому, что не передвигается без навигатора. Спустя минут сорок Голубин, матеря окружающие машины, добрался до стоянки, кидая тачку и отправляясь к месту встречи, перед этим натянув капюшон на коротко стриженные белокурые волосы. Зайдя в магазин, Фара, ловко ориентируясь, доходит до фонтана и садится на лавку, пригнув голову.«Иди ко мне, и выходим»
Парень так и сидел, пока к нему не подбежал невысокий парнишка, обнимая и укладываясь Глебу на шею. — Герман, блядь, — Фара обвивает руками талию младшего брата, но, впрочем, не спешит поднимать голову, просто встаёт с лавки, не распуская объятий. — Я так скучал, — Гера держит Глеба за талию, пока парни в обнимку покидают торговый центр. — И я скучал, ради встречи с тобой даже бросил пацанов… — отпустив младшего, блондин закуривает и посматривает вокруг, нет ли надоедливых фанатов. — Дай мне, — рассматривающий свои кроссовки Герман поднимает голову. — Ты же за ЗОЖ, — рассмеявшись, Глеб протягивает и поджигает сигарету юному футболисту. — Куда пойдём, придумал? Герман, затянувшись довольно умело, пожал плечами и махнул рукой в сторону выхода с площади. Ребята взялись за руки — Фара курил левой рукой — и вышли с площади. Диалог вряд ли можно назвать складным. Хоть и оба собеседника выслушивали друг друга, но темы их монологов не перекликались, а если перекликались, то очень отдаленно. Пройдя до парка, Фара присел на лавку и потянул Германа сесть рядом. — Как у родителей дела? — Глеб вытащил новую сигарету, Гере же достаточно было одной. — Нормально. Отец в Краснодар съебал… — Это я слышал, и что, ещё не вернулся? — Нет. Должен был к моему ДР, но увы, — разведя руками, младший прикусил губу, глядя на такое неидеальное и даже несимметричное лицо брата. Большой длинный нос — совмещенная копия родительских носиков, искусанные и полопавшиеся пухлые губы — нижняя значительно больше верхней, тоже не маленькой. Зелёные глаза, немного опущенные уголками в сторону носа, бледноватые и не самые длинные ресницы. Тёмные, ярко выделяющиеся на бледном лице и заросшие, видимо без умелой руки мастера, брови и большие синяки от недостатка сна под глазами. Удивительно, что с не самой стандартной и, честно говоря, притягательной внешностью от тёлок отбоя не было. — А как у тебя на личном? — Глеб крутит в руках сигарету, рассматривая очень похожего на него младшего брата. Тоже огромные губы, чуть более ровные, вздёрнутый к верху нос. Брови аккуратные, стараниями мамы, зеленые миндалевидной формы глаза. Лицо значительно больше, чем у брата, повреждено небольшими дефектами — прыщиками, но всё-таки Герману только 16 лет. Переходный возраст, совсем не то, что постоянные аллергические красноватые высыпания у Фараона на лбу и вокруг рта. — Всё так же… — Герман отводит глаза, кладет руку на колено брата, поднимая выше. Фара молчит, никак не реагируя на движение Геры, смотрит вперёд и зарывается рукой в свои волосы. — Хочешь ко мне? — Да… — на лице младшего появляется улыбка, он с надеждой смотрит на рэпера и облизывает губы. — Поехали тогда. Молча встают и так же за держась за руки, но гораздо более быстрым шагом идут через площадь к парковке где Фара кинул машину. Сейчас оба молчат, и весь путь до дома. Глеб курит, Герман листает новости в телефоне. У двоих мальчиков в голове мысли об одном. — Приехали, — спустя полчаса паркуется в подземной стоянке Фара и первым выходит. Герман выпрыгивает следом за ним, хлопая дверью и обнимая брата за талию. — Я тебя, правда, очень люблю, Глеб… — Герман шепчет, а Глеб пожимает плечами, обнимая брата, тянет того к лифту. Поднявшись на нужный этаж, заходят к квартиру и там, спешно скинув кроссы, сливаются в поцелуе. Гера ниже своего брата, но, подняв голову, уверенно целует его, сжимая ладони на ягодицах старшего. — Пошли в кровать, бля, — Глеб сжимает короткие волосы брата, делая небольшой фонтанчик на затылке. — Может, в душ? — прижавшись носом к шее Фары, Гера целует тёмные наколки на ней. — Времени нет, — подняв на руки хрупкого брата, рэпер доносит пацана до кровати и, положив на неё, укладывается сверху. Герман только плечами пожимает и стаскивает с себя рубашку через голову, расстегнув только верхние пуговицы, и открывая совсем ещё мальчишескую худую грудь, с розовыми маленькими сосочками, выпирающими рёбрами, плоским животиком. Приоткрыв рот, парень тихо дышит, ожидая действий от старшего брата. — Возьмешь, да?... — Гера шепчет очень неуверенно, а брат оставляет его вопрос без ответа, расстегивая ширинку и стягивая джинсы вместе с трусами. Никаких комментариев по поводу уж слишком густой растительности на лобке, Глеб просто кладёт руку выше на животик и проводит языком по головке члена брата. Ещё закрытой, так как Герман недостаточно возбуждён. — Расслабься, — Фара шепчет это лениво, пускает слюнки и прикрывает глаза, с лёгкостью принимая в рот на пару сантиметров. Руки младшего лежат на голове парня внизу, Герман путает волосы, очень бережно перебирая их, лежит, раздвинув ноги, и сладко стонет. Глеб никогда не отличался громкостью или многословностью в сексе. Только в первый раз он много говорил, так как рассказывал и объяснял что и как сделать. Может быть, с другими было по другому, а с Герой так. Да он и не был против. Какая разница, что он говорит, если он делает самое лучшее для брата? — Солнышко, да. Я хочу тебя… — запрокинув голову Герман стонет, и оттягивает Голубина от своего паха. — А может, ты сегодня? — Фара смеется, даже не надеясь на положительный ответ. Если он был универсальным бойцом, Герман ещё даже не пытался трахнуть кого-нибудь. Ни девушку, ни парня, ни Глеба. Во всяком случае не рассказывал, и не говорил об этом ему. Глеб отодвигается, снимая с себя футболку, обнажает забитую грудь и руки, к которой Гера тянется, не смотря на свой стояк и желание скорее оказаться под братом. — Любишь меня? — посмеивающийся старший блондин тянется к своей ширинке, но его останавливают руки Германа, который прижавшись к шее много раз кивает. Облизывает кончиком языка наколку «Memento mori», с латинского "Помни о смерти" и проводит руками по груди, опускаясь на животик с полным отсутствием пресса, но всё же довольно плоским. — Очень люблю… Безумно. Пиздец… — Герман не умеет материться, хотя Глеб его старательно учил лет одиннадцать. Парни секунд пять смотрят друг другу в глаза, затем младший всё-таки стягивает последний элемент одежды с привставшего на кровати Глеба, сразу хватаясь рукой за его член. Глеб смотрит сверху вниз, облизывает губы, пока футболист дрочит ему, с тяжёлым взглядом. — Хочу тебя. Давай, — Герман не долго занимается ласками, просто падает на подушки, раздвигая ноги вновь, пока Фара тянется за смазкой и, взяв её из тумбы, снимает носки с себя и брата. — Носки снимай, тёлки давать явно второй раз не будут, если ты как чушка в первый… — А мне и не надо… — парень улыбается и сразу прижимается к Глебу, как только он ложится сверху, — я хочу только тебя! Всегда буду хотеть. Никаких презервативов, как обычно. Немного смазки и Фара входит, сразу замечая на лице братика удовлетворение. Он закусывает губу и закатывает глаза, руками держа Глеба возле подмышек и прижимая к себе. Не смотря на небольшую длину и обхват хуя, не смотря на то, что такие встречи происходят не часто, Герман довольно разработанный и легко поддается толчкам брата, который сначала просто смотрит в глаза, потом кладёт руку под шею и целует в щёку. Начинает постанывать, но не ускоряется, давая Гере хоть немного времени на то, чтобы привыкнуть и расслабиться. Парни стонут очень тихо, касаясь носами друг друга, чмокая губы, и дышат друг другу в лица. От старшего пахнет сигаретами, а от Германа — чем-то сладким. Наверняка в торговом центре кушал блинчики. Фараон чуть сжимает щёку брата, опускается на его шею, ставя небольшой засос ближе к уху. Мама наверняка заметит это, как малой вернётся домой, и он сможет продолжить свою шикарную, придуманную не без помощи Глеба, историю о своей любимой девушке. Минут семь тянутся слишком долго для этой парочки. Постепенно они взялись за руки, и перестали отрывать губы, затягиваясь в длительный, наполненный нежностью поцелуй. Голубин кончил внутрь, не столько желая доставить Герману специфическое удовольствие от чувства наполненности спермой, сколько позаботился о чистоте простыней. Итак, младший уже залил живот Глеба кончой, на первой или второй минуте. — Классно, — Герман как клещ вцепляется в старшего брата, пока тот откидывается на подушки и берёт сигареты. — Я рад, что тебе понравилось. А теперь полежи и помолчи, позже поедем в клуб. Ты же со мной?