Азбука Морзе

      Негромкое дребезжание, означавшее замедление и остановку лифта, выдернула командира из недр воспоминаний, и Прайм поднял голову. Яркое, с еще не исчезнувшей рыжиной от рассвета небо и солнечный свет сначала ослепили Оптимуса, но уже через пару мгновений он мог безболезненно разглядеть каменную крышу базы. А у самого ее края — могилку Клиффа, рядом с которой сидела Арси…       Мужчина облегченно выдохнул.       Как же. Он. Испугался… И это мягко сказано! Если бы не звание, воспитание, возраст и работа в Архивах, то Оптимус выразил бы свои чувства сейчас намного «красноречивее», чем когда бегал по коридорам базы. Перемешанное с паникой волнение, мучившее его всю дорогу, наконец отпустило, и командир, недолго думая, направился к разведчице.       Автоботка, кажется, не заметила того, что кто-то подошел к ней, — она просто продолжала «смотреть» куда-то в сторону горизонта, так и не обернувшись на звуки шагов. Немного скованная поза — поджатые под себя ноги и опущенная на колени голова, — говорила о состоянии задумчивости, и командир даже сперва не решился прерывать мыслительный процесс девушки. Ведь, в конце концов, он нарушал ее личное пространство… Снова. Почти точно так же, как и вчера. Правда, сейчас она не плакала.       Пару мгновений потоптавшись на месте, Прайм наконец сел рядом с ней.       Затяжное молчание и отсутствие реакции на его присутствие потихоньку начало напрягать лидера, даже, правильнее будет сказать, пугать — столь неестественным казалось подобное безмолвие. Может, стоило что-то сказать?.. А что?        А сказать много чего стоило. Во-первых, как командиру ему стоило сделать выговор автоботке за то, что она в таком положении решилась покинуть свою комнату и подняться сюда. Она же могла оступиться, потеряться где-то, или сорваться, не дай Праймус, — обрыв у самих ног! А во-вторых, Оптимус считал нужным поговорить с ней… Об этом. Но сомневался, нужно ли делать это сейчас, когда все остальные в переполошенном состоянии ищут ее по всей базе и за ее пределами…       Однако стоило ему взглянуть на ее выражение лица, как все вышеупомянутое как-то разом отошло на второй (если не на третий) план.       Арси была… растерянной. Так же, как и тогда, в лазарете, когда ожидала своего «приговора»… И выглядела такой же обманчиво хрупкой, какой продолжала казаться еще с их первой встречи в Архивах…       Шумно выдохнув, Прайм наконец-таки решился заговорить.       — Я думаю, тебе следовало предупредить нас о своем уходе, — сдержанно сказал лидер и вновь замолчал.       Арси слегка повернула голову. Если бы не повязка на ее глазах, то можно было бы сказать, что взгляд девушки был отрешенным, — казалось, что с ней происходили своего рода «перезагрузка системы» и возвращение в реальность. В конечном итоге, автоботка просто отвернулась от него обратно к горизонту и опустила голову.       — Прости, Оптимус, — вдруг тихо извинилась она. — Но я не умею делать так, как делаешь ты: сдерживать свои эмоции и сохранять хладнокровность по отношению к ситуации.       Подобный ответ немного удивил мужчину. Арси почти никогда не просила прощения вслух. Лишь виновато смотрела в сторону (или себе под ноги), тем самым показывая, что кается в содеянном.       — Ты умеешь это, Арси. Просто ты устала, — отвернувшись, он сдержал замученный выдох и добавил. — Мы все устали…       Снова молчание. Спустя нескольких минут тишины автобот начал ощущать себя неловко и одновременно странно, — непонятное чувство стало мучать его изнутри. Было парадоксально осознавать, что сейчас, будучи когда-то чем-то большим, чем друзья, они не могут перейти грань разведчицы и командира, потому что девушка считает, будто бы он не помнит ее, и все былое теперь осталось в прошлом безвозвратно.       Быть так близко и так далеко, желать помочь, но оказаться беспомощным что-либо сделать. Что это? Безысходность, граничащее с отчаянием? Один Праймус ведает…       — Нет. Больше всех устал Ретчет.       Командир обернулся на внезапно сказанные слова девушки.       Секунду помолчав, автоботка, с присущей ей легкой издевкой, пояснила:       — С появлением детей на базе, для него понедельник сравним с праздником. Мико кого угодно доведет со своей гитарой, — и фыркнула с такой интонацией, словно она (опять же, если бы не повязка) закатила глаза.       Уголки губ Прайма невольно дернулись вверх в едва заметную улыбку, и он, слегка прищурившись, хмыкнул.       — Все мы когда-то такими были.       — Не могу тебя представить таким… эм… непоседливым.       — Хм, — снова хмыкнул. — Попробуй.       Разведчица, не сдержавшись, тихо хихикнула, но затем быстро подвела кулак ко рту, сделав вид, что прокашлялась. Кажется, и впрямь представила.       На этот раз воцарившееся молчание было более приятным, нежели угнетающим: в воздухе словно повисло некое спокойствие, и на обоих наплыла легкая безмятежность. Мужчина даже словил чувство дежавю.       Казалось, будто вчера они точно так же вместе сидели на крыше Архива и что-то рассказывали друг другу, поедая конфеты. После того случая с аллергией девушка стала относиться к выбору сладкого очень серьезно, из-за чего Оптимус (тогда еще Орион) сильно смущался, но все равно был благодарен ей за то, что она так с ним возится. Студентка лишь отмахивалась, говоря, что его здоровье намного важнее «сахара в обертке», и звонко, беззаботно смеялась…       А вот интересно, Арси уже переросла свои юношеские пристрастия или все еще продолжает оставаться сладкоежкой?       Аромат сладостей исчез так же мгновенно, как и появился. Пустынный ветерок, подувший в лицо, вернул Прайма в реальность, и тот спохватился.       — Нужно сообщить остальным, что я нашел тебя.       Автоботка развернулась в его сторону, вопросительно приподняв бровь.       — Вы меня искали?       — Джек, Мико и Рафаэль хотели навестить тебя, но ни в казармах, ни в лазарете тебя не оказалось, и мы забили тревогу, — ответил командир, поднимаясь. — Думаю, нам стоит спуститься и показаться, иначе скоро будут искать нас двоих.       И автобот протянул ей руку.       — Пойдем.       Разведчица неуверенно подняла ладонь в воздух, пытаясь отыскать Прайма на ощупь.       Оптимус аккуратно перехватил ее, мягко, но в тоже время крепко и надежно, сжав пальцы автоботки, и, придерживая за талию, помог подняться. Он уже собирался осторожно повести девушку за собой обратно к лифту, как Арси неожиданно вырвала свою ладонь и перехватила мужчину за запястье.       — Оптимус.       — Да, Арси? — спокойно ответил он.       Она вдруг смущенно опустила голову.       — Когда Ретчет… ну, устроит мне «расстрел»… — девушка тихонько фыркнула. — Ты можешь… постоять рядом?       Сей вопрос немного обескуражил. Но он лишь вновь перехватил ее руку в свою, словно говоря, что все будет хорошо, и ответил:       — Конечно.

***

      Как и было ожидаемо, медик действительно устроил ей «расстрел».       Чтобы понять, что доктор, мягко говоря, опешил от выходки разведчицы, стоило лишь взглянуть на его лицо, — Ретчет просто задыхался от возмущения, невпопад жестикулируя руками и одновременно читая лекции о безалаберности. От полного уничтожения Арси удалось спастись только благодаря лидеру автоботов, который все еще продолжал держать разведчицу за руку, вместе с ней выслушивая нотации военврача.       Оптимус с самого начала «сражения» и до самого его конца не высвобождал ладонь автоботки, что немного смущало всех остальных, присутствующих при «казни», и приводило в легкое недоумение. (Кроме Мико. Японка, заметив подобные телодвижения Прайма в сторону разведчицы, тихонько пискнула и мысленно уже стала готовить наводящие вопросы.) Отпустил он ее лишь тогда, когда медик, наконец выдохшийся и успокоившийся, велел усадить «авантюристку» на кушетку, дабы провести плановый осмотр.       Но «воссоединиться» вновь им не удалось, — едва обследованию стоило окончиться, дети, разведчик и рэкер «украли» девушку прямо из-под носа врача.       — Хватит хандрить, пора развеселиться! — вскричала Накадаи, когда Би и Балкхед подхватили опешившую от такого поворота событий автоботку и понесли из медотсека, и помчалась вперед всех. — И вообще, нельзя же начинать праздник без его виновника!       Ретчет даже буркнуть на это ничего не успел, — ему оставалось лишь мученически вздыхать им вслед и тихо бормотать возмущения.       — Пускай идут, — прервал гневные триады Оптимус, когда он и медик остались одни в лазарете. — Арси не стоит находиться в одиночестве, когда у нее есть те, кто поддержит ее.       Доктор, обернувшись на слова командира, тяжело вздохнул и выдал:       — Я так понимаю, блеклые разводы соли на маске являются следствием этого одиночества, да? — а затем развернулся к нему лицом, выжидающе взглянув на него.       Прайм, застигнутый врасплох таким ни на что не намекающим выпадом, отвел глаза в сторону.       — Да, вчера она… — в голосе лидера можно было услышать некое сожаление. — Я… Я оказался там волею случая…       — Оптимус…       Рэтчет положил обе руки на плечи друга, чем заставил автобота посмотреть на себя. В слипающихся от усталости глазах медика читалось неподдельное волнение и тревога, к которым примешивался еще и страх.       — Во имя всех искр, я прошу тебя: не повторяй прежних ошибок!.. — врач легко сжал ладони. — Поговори с ней, как только представится такая возможность. Война не прощает промашек. Тебе ли этого не знать?..       Оптимус опустил задумчивый взгляд в пол.       Война не прощает… А простит ли она?